***
Путь до города был непрост, каждый день Томаса и Викторию ждали приключения и опасности, но они отлично справлялись с ними: ни сильное течение реки, ни топкое болото, ни изнуряющие жажда, голод и жара не смогли сломить их дух. Однако поссориться ребята всё же успели, дело было в Томасе, который на протяжении всего пути жаловался на всё на свете: то парню не нравилось жёсткое седло, которое отбивало во время езды его сокровенные места, то различная мошкара, которая норовила сесть на лицо или залететь под одежду, то мясо кролика, которое Виктория приготовила в пятничный пост. И таких мелких придирок была целая куча! В конце концов девушка не выдержала и высказала всё то, что думала о Томасе, тем самым задев его душу. Позже им обоим пришлось извиняться друг перед другом. Через пять дней путешественники наконец-то одолели путь и въехали в город, который встретил их весьма спокойно, если не считать громко лающих собак и пристающих пьяниц. Под властвующей ночью и лёгким туманом улицы выглядели весьма жутко, но жёлтый свет фонарей на площади был неким спасением от непроглядной тьмы. — Только не говори, что мы будем ночевать под мостом, мне хватило крыс и сырости в сарае у цыган, — Томас держит уши востро, постоянно оглядываясь вокруг: безлюдность его настораживает. — Если сейчас ты не перестанешь прижиматься ко мне так, будто хочешь раздавить в своих медвежьих объятиях, я устрою тебе ночлежку под мостом! — Раздражённо пыхтит Виктория, ведь ей уже трудно дышать от того, насколько крепко чужие руки обвивают талию. — Прости, просто меня напрягает тишина, — Парень отцепляется от подруги, сразу же вздрагивая от подозрительного шороха и снова так же крепко прижимаясь к ней. — Ну Томас, я же попросила! — Там справа у дома кто-то есть! — Шёпотом тараторит Томас, в страхе пальцем указывая на дом, рядом с которым в небольших деревянных ящиках некто копошится и шуршит, — Это цыгане! Они пришли за нами! — Не неси ерунды, там никого нет, — Виктория поводом направляет лошадь вправо, чтобы завернуть в тёмную улочку, явно зная, куда держать путь. Звук снова повторился, но теперь намного громче. — Ви-и-и-ик! Не поворачивай туда, ты же ведёшь коня прямо на звук! Теперь и девушка насторожилась, уставившись на те самые ящики, от которых доносился скрежет. Волнение нарастало, страх начал переполнять обоих, ведь некто вдруг затих, будто затаился. Кто же это? Неужели цыгане бы стали так палить своё местонахождение? Нет, это явно кто-то другой, но… Кто именно? — Что происхо… — Однако Виктория не успевает договорить, ведь из ящиков неожиданно выпрыгивает чёрная кошка, держащая в зубах мёртвую упитанную крысу. Она сверкает на путников хищными зелёными глазами, что-то недовольно рычит, а затем скрывается в дыре соседнего забора, явно намереваясь полакомиться добычей. Девушка не выдержала и громко засмеялась, ведь ситуация показалась ей очень забавной. — Не смейся, я не знал, что там кошка! — Обидчивым тоном говорит Томас, тоже начиная тихо хихикать. — Отец Томас, какой вы храбрый! — Виктория всё-таки заворачивает в ту улочку, быстро выбираясь из темноты на свет, который исходил от двухэтажного каменного дома, выглядящего весьма зажиточно, — Всё, можешь слезать, мы приехали. — Стой, правда сюда? — Парень заинтересованно рассматривает дом, скользя взглядом то по аккуратным клумбам, то по виноградному кусту, который плёлся по стенам дома. — Тут живёт моя тётушка — милая женщина, хочу напроситься к ней пожить, — Девушка спрыгивает с коня, хватая повод, чтобы привязать лошадь к балке резного, но старого крыльца, — Агата — вдова, от мужа ей достался большо-о-о-ой дом и много-много слуг, к которым тётушка относится как к семье. Думаю, для своей любимой племянницы она сможет найти местечко для ночлега. — А я? — И тебя пригреет, не переживай, говорю же, она доброй души человек! Томас радостно хмыкнул и слез с лошади, поправляя одежду и причёску, чтобы предстать перед женщиной в более ухоженном виде. Хотя, грязную порванную одежду и спутанные сальные волосы всё равно ничем не прихорошить. Ступив на скрипучие гнилые доски крыльца, которые уже давно пора было бы заменить, Виктория постучалась в большую деревянную дверь, взволнованно теребя край рубахи. Но в ответ последовала тишина. Девушка удивлённо просмотрела на рядом стоящего Томаса, который тоже не особо понимал происходящее, а затем ещё раз постучалась. Опять тишина. — Почему не открывают? В доме же свет горит, — Виктория покрепче сжала кулак, намного громче тарабаня, — Тётушка Агата, открывай! Это твоя племянница — Викто… — Но она не успевает договорить, дверь сразу же робко приоткрывают, а из щёлки выглядывают две пары испуганных глаз. — Вы — племянница синьорины Агаты? — Ещё раз уточняет одна из служанок. — Да, могу ли я увидеть её? — Говорит Виктория как можно доброжелательнее. — Конечно-конечно! — Оживляется другая девушка-служанка, пошире открывая дверь, чтобы пустить в дом гостей, — Подождите здесь, Жаклин сейчас позовет Агату. — Так как, говорите, вас представить? — Спрашивает Жаклин, мило улыбаясь. — Виктория. — А вас? — Служанка уточняет у Томаса, с трепетом смотря на него. — Я — Оте… — Он мой муж, — Перебивает Виктория, подхватив друга под руку, — Да, так и скажите, что Виктория прибыла со своим мужем. — Хорошо, ожидайте! — Жаклин активно кивает головой, с наивным восхищённым взглядом смотря на женатую новоиспеченную парочку. Стоило служанкам поклониться и быстренько убежать на второй этаж, Томас тут же отошёл на несколько шагов от Виктории, с непередаваемым удивлением смотря на неё: — Муж?! — Томас, только не кричи. — Я не буду врать! — Пойми, если мы будем изображать из себя мужа и жену, скорее всего тётушка обеспечит нам самые лучшие условия! — Я не буду врать людям в глаза, Бог не простит мне ложь! — Ложь во благо простит! — Виктория взводится, начиная зло жестикулировать, — Ты должен уяснить одну простую истину: без вранья нам не выжить, если хочешь крова и еды, ты должен обманывать! — Любая ложь наказуема, это основа! — И почему ты столь набожен… — Вздыхая, девушка потирает переносицу, пытаясь успокоиться. Вдруг послышались шаги, отчего Виктория и Томас встрепенулись и испуганно уставились на лестницу. Нужно было быстренько что-нибудь придумать, но в напряжении не получалось связать ни одной мысли, голова будто опустела, оставляя лишь страх и волнение. — Моя малышка Виктория! — Сразу же приятным голосом восклицает женщина лет сорока, стоит ей спуститься по лестнице, — Как же я рада снова видеть тебя в моём доме! Ты так похорошела за долгие два года нашей разлуки! — Тётушка Агата! — Виктория подходит к ней, крепко обнимая, — И я рада видеть тебя. — Милочка, а что это на тебе наодето? Боже, это штаны?! Как тебе не стыдно! — Агата недовольно мотает головой, цокая, — Девушка должна ходить в платьях, я же тебе с детства это твержу. — Я помню, тётушка… — Закатив глаза, Де Анджелис томно вздыхает, — Но у меня не было времени выбирать одежду, цыганский табор сжёг мою деревню, я надела первое, что попалось под руку. — Значит Алессандро?.. — Женщина боится закончить свою мысль. — Я не знаю, что с папой и Никой, во время нападения мы потеряли друг друга, но я не перестаю верить, что с ними всё хорошо, — По её щекам вдруг скатываются одинокие едва заметные слёзы, которые Виктории трудно сдерживать в себе. — Ох, родная моя, иди сюда, — Агата заботливо обнимает девушку, пытаясь утешить, — Мы обязательно найдем их, главное верить в лучшее, — Она приподнимается на носочки, чтобы поцеловать племянницу в макушку, — Ты, наверное, голодная? Сейчас Маргарита тебя накормит, лучше её лазаньи нет ни в одном городе! — Женщина впервые за долгое время поднимает взгляд, смотря на Томаса, который до сих пор стеснительно стоит у прихожей и тихо наблюдает за происходящим, — Ой, а кто это с тобой? Не припомню, чтобы у Алессандро был сын. Виктория тут же выпуталась из объятий тётушки, вновь подскакивая к Томасу и подхватывая его под руку. — Прости, что сразу не представила, это Томас, — Девушка широко улыбается, взволнованно быстро-быстро хлопая глазами, — Мой… Муж! — Муж? — На лице Агаты одновременно выражаются удивление вперемешку со счастьем и сомнением. — Муж, — Виктория наступает на ногу Томасу, чтобы тот немедленно подыграл, однако он даже, кажется, шевельнуться не может, не говоря о сочинении вранья. — Что-то он у тебя неразговорчивый и запуганный какой-то, — Агата медленно подходит к женатой парочке, будто за версту чувствуя ложь. Парень нервно сглотнул, как только женщина практически вплотную приблизилась к нему, придирчиво смотря в глаза. Он не знал, что делать и куда девать взгляд, таращась то на Агату, то на Викторию, которая буквально молила его солгать. Что делать? Остаться верным учениям Господа и обречь себя и подругу на бесконечные скитания по городу в поиске пищи и жилья, или нарушить нравственные принципы ради хороших условий проживания? Слишком сложный выбор… Очередной раз взглянув на Викторию, Томас встретился с её небесно-голубыми глазами, в которых помимо надежды увидел страх. И не страх оказаться без жилья, здесь было нечто иное, то, о чём он пока не знал, и именно этот взгляд вынудил парня переступить через себя. «Ладно, как говорится: была не была!» — подумал Томас, тяжело вздыхая: — С прекрасной Викторией я знаком с детства, и так вышло, что мы полюбили друг друга ещё в то время. Правда, обвенчались мы совсем недавно лишь потому, что я долго не решался открыться перед ней, боялся, что наши семьи будут против, однако всё сложилось как никогда лучше! — Томас осознанно берёт на плечи груз очередного греха, он приобнимает Викторию за талию, целуя в щёку, чтобы наглядно доказать свои «чувства» перед тётушкой, которая, приоткрыв рот, слушала его выдумку, — Мне так повезло с Викторией, вы не представляете! Я счастлив, что судьба позволила нам повенчаться с Церковью, ведь иного расклада событий я бы не вынес. Эмоции женщины было не передать словами, она несколько секунд вдумчиво смотрела Томасу в глаза перед тем, как радостно захлопать в ладоши и крепко обнять женатую пару: — Какая чудесная история любви! Томас, да вы, смотрю, тот ещё романтик! Теперь я поняла, почему моя Виктория положила на вас глаз. — Есть немного, — Парень натянуто улыбается, почесывая затылок. — Тётушка, мы та-а-ак устали, не найдётся ли у тебя свободной комнаты для нас? — Виктория наигранно зевает, чтобы поскорее уйти от темы любви. — Ой, голубушка, для тебя и мужа мои верные служанки подготовят самую лучшую комнату! Ещё вам обязательно нужно сменить одежду и принять ванну, сейчас я прикажу нагреть воду. А пока, пройдёмте за стол? Вас нужно хорошенько накормить!***
Как же давно Томас и Виктория не ели сытную вкусную еду! Про ванну и говорить не стоит, понежиться в теплой воде и наконец-то почувствовать себя чистым, для человека, живущего в позднем средневековье, было сравнимо с поцелуем самого Бога. Одевшись в ночнушки, которые особой роскошью не отличались, Томас и Виктория ещё раз отблагодарили Агату за гостеприимство, а после наконец-то уединились в любезно предоставленной ею комнате. — Господи, прошу, прости меня за ложь, которая сегодня слишком часто звучала из моих уст, — Тут же едва слышно бормочет Томас, стоит ему закрыть дверь на ключ и скинуть с себя образ верного мужа Виктории. — Да не парься, ты отлично отыграл свою роль, — Весело подмечает девушка, с разбегу плюхаясь на мягкую постель, — Видел, как вела себя тётушка? Она явно поверила в каждое наше слово! — Для тебя всё было просто, но мне нелегко далась ложь, я нарушил табу… Предал себя, — После парень опять затихает, читая молитву. — В следующий раз будет легче, поверь мне. — Никакого следующего раза не будет, если меня спросят про наши отношения, я лучше промолчу. — Да пожалуйста, но учти, молчать тоже нужно искусно, а это намного сложнее, чем врать. Томас с недовольством посмотрел на Викторию, лежащую на кровати в позе звезды: её влажные волосы были разбросаны по постели, а на лице выражались блаженство и умиротворение, которые, видимо, она давно не испытывала. Ему до ужаса хотелось нарушить эту спокойную атмосферу какой-нибудь колкой фразой, однако усталость не позволила сделать этого: притворство вымотало его настолько, что голова совсем не соображала. Поэтому парень лишь отмахнулся, лёг рядом с Викторией и накрылся одеялом, нарочно забрав себе большую часть, моментально провалившись в сон.