________/ / /✧\ \ \________
История одной волевой девушки началась с…
— Виктория, дорогая, пойми, дабы цыганский табор больше не истязал нашу деревню, ты обязана выйти замуж за Дамиано, — Алессандро хочет заботливо приобнять дочь, но та противится и тут же выпутывается из отцовских рук. — Нет, этому никогда не бывать! — Виктория хмурится, вскрикивая это. — Если ты хочешь спасти деревню и свою семью, ты обязана переступить через принципы и сделать это. — Почему мне вечно указывают, что делать и как поступать? Почему мужчины имеют права и свободы, в то время как женщин даже за человека не считают?! — Что за чепуху ты несёшь? — Это не чепуха, отец, это моя жизнь! — Девушка эмоционально разводит руками, — Мне всё время твердят, как я должна одеваться, разговаривать и ходить. Да даже как дышать! И ты считаешь это приемлемым?! — Эти правила были созданы не просто так, у всего есть свои основания. — Плевать я хотела на правила и их основания! — Уже на более высоких тонах восклицает Виктория, — Я не хочу больше жить по законам, которые не приносят мне счастья! — Виктория де Анджелис! — Терпение Алессандро кончается, он тоже повышает голос, говоря грозно, строго, — А ну быстро умерила свой характер! — Иначе что, отец?! Давай, говори как есть! — Девушка вкладывает эмоции в каждое произнесённое слово, пытаясь достучаться до отца, — Ты насильно отдашь меня замуж за вожака табора, верно? Что ж, в этом случае мы больше никогда не увидимся, ведь я сбегу от Дамиано, тебя и всего этого насквозь прогнившего мира! — Не смей так разговаривать со своим отцом! — Резко, не подумав, отрезает мужчина, — Всё, я не хочу больше ничего слышать, ты выйдешь замуж за Дамиано, и это не обсуждается!***
— Дамиано, твою суженую вот-вот подготовят ко второму дню свадьбы, — Сообщает Итан, стоит ему войти в шатёр, — Ты уже готов к церемонии или ещё нет? — Почти! — По-детски счастливо улыбаясь другу, Дамиано поправляет парадную ярко-красную рубаху и массивную бляху ремня на чёрных штанах, нетерпеливо пристукивая каблуками сапог, наводя последние штрихи в своём образе, — Как я выгляжу? — Как жених, — Сухо отвечает цыган, — Так вести Викторию, или ещё рано? — Свадебный стол не накрыт, пусть подождёт немного, — Парень подходит к большому сундуку в углу шатра, открывает его и достаёт небольшое зеркальце, — Ну, я же хорош, скажи? — Он смотрит на своё отражение, оценивая внешность, — Красавец, а не мужчина! — Дамиано ещё шире улыбается, оголяя золотые зубы, — Повезло Виктории с мужем, ой как повезло. — Ей-то повезло, а тебе — не очень, — Итан облокачивается плечом на балку и скрещивает руки на груди, с сомнением и неким отвращением косясь на большой стол, на который служанки одна за одной приносят угощенья и яства. — Это почему же? — Дамиано до сих пор красуется перед зеркалом, не имея возможности оторваться от любования собой. — Она невозможно упёрта, никогда не видел столь пылкого характера у девиц. — Ничего, стерпится — слюбится, или ты думаешь, я не смогу её покорить? Да мне любая подвластна! Я даже священника могу заставить согрешить со мной, не говоря о какой-то там женщине. — Хах, заставить священника согрешить? Вот умора, — Из Итана вырываются смешки. — Ну а что? — Дамиано похабно ухмыляется, — Ты вообще видел Отца Томаса — молоденького священника, живущего в деревне Виктории? Я уверен, стоит ему только взглянуть на моё тело, он сразу припадёт к моим ногам и взмолится: «Хочу вкусить сладость одного из семи смертных грехов, прошу, позволь мне поддаться похоти с тобой, я отдам всё за жаркую ночь в твоей постели!», — Парень наигранно стонет, уже вовсю воображая Отца Томаса, стоящего на коленях перед ним и занимающегося непотребствами. А эти мысли весьма возбуждают… — Фу, Дамиано, он же мужчина, — Цыган сначала кривится, а потом всё равно не выдерживает и срывается на смех. — И что? Мужчина, женщина — это совершенно не важно! Только я решаю, с кем разделять постель и удовольствие, получаемое от плотских утех, — В голове Дамиано вдруг возникает необычная и весьма интересная мысль, звучащая примерно так: «А что, если попробовать переспать с мужчиной?» — Не знаю, для меня дико заниматься любовью с мужчиной, то ли дело женщины, вот они в моём вкусе, — Итан томно вздыхает, неожиданно для себя расплываясь в улыбке, полной чистой и светлой любви. — У-у-у-у-у, неужто суровый Итан наконец-то влюбился? — Ехидно подмечает Дамиано, подходя к другу и играя бровями. — Что за ерунда? Это вовсе не правда, — Цыган фыркает, закатывая глаза, — Я же говорил: мне чужда любовь. — А что за сияющую улыбку я видел мгновение назад? Давай, колись, на какую девицу положил глаз? На голубоглазую Сидору? Или на пышногрудую красотку Аврору? А может на Анастасию? Фигура у неё то что надо! — Парень руками в воздухе очерчивает фигуры девушек, довольно облизываясь. — Повторяю: ни на какую, что ты заладил? И вообще, смотри, поварихи стол накрыли, пойду-ка я всё-таки позову твою суженую, — Итан взмахивает длинными волосами и уходит куда подальше, дабы сбежать от неловкого разговора.***
Виктории ужасно хотелось снять с себя все цветастые тряпки, которые женщины-помощницы насильно натянули на неё, но, увы, девушка была вынуждена терпеть их на себе. Свадьба как-никак. Её свадьба, между прочим. — И что вожак нашёл в тебе? Грудь так себе, глаза косые, а эта чёлка? Тьфу на тебя, — Презрительно фыркает женщина, поправляя длинный, расшитый различными узорами и розами подол платья Виктории. — Вы не лучше, — Девушка пропускает мимо ушей оскорбления, нарочно наступая женщине на пальцы, когда та помогает надеть туфлю на ногу. — Несносная девка! — Пища от боли, женщина истерично осыпает Викторию всевозможными бранными словами, — Сама одевайся тогда, раз такая гордая! — Она встаёт с колен и тут же выходит из палатки, продолжая материться и проклинать «несносную девку». Виктория же даже не отреагировала на это, она лишь вздохнула, сняла со своих плеч не понравившуюся с самого начала шаль и села на пол, обнимая колени. Девушке было тяжело и одиноко в цыганском таборе, ведь каждый норовил её осудить, оскорбить и унизить за то, что именно она стала избранницей Дамиано. Хотя, казалось бы, чему тут завидовать? Вожак жесток и беспощаден, и была бы воля Виктории, она бы, не задумываясь, сразу же отказала этому бездушному бесу в любом его намерении. — Я должна сбежать из табора… — Тихо говорит она себе под нос, утыкаясь лбом в колени для того, чтобы на секунду сбросить со своих плеч образ сильной волевой девушки и наконец-то поддаться бушующим в разбитой душе эмоциям. — Тебе придётся сделать это, — Вдруг раздаётся слегка картавый голос, заставивший Викторию вздрогнуть от неожиданности, подскочить на ноги и отойти на пару шагов назад. — Против воли? Нет, этому не бывать, — Она быстро поднимает взгляд на Итана, стоящего около полога, и тут же отворачивает голову, незаметно смахивая с щёк слёзы. — Если хочешь жить, то выйдешь за него, — Цыган явно говорит это с некой грустью, которую Виктории пока не понять, — Вожак готов ко второму дню церемонии, он велел привести тебя. — Я лучше умру, чем выйду за него замуж! Итан в ответ на это отчаянно покачал головой и подошёл к девушке, связывая её руки и силой ведя в шатёр вожака, раз добровольно она не хочет.***
— А с первого взгляда ты выглядишь Божьим Ангелом, сошедшим с небес, — Томно произносит Дамиано, держа в руках подбородок Виктории, которая пару минут назад сильно укусила Итана за руку и чуть ли не сбежала из табора, куда глаза глядят. — А ты как выглядел сволочью, так ей и остался, — Девушка рывком высвобождает своё лицо из хватки, — А твой дружок, между прочим, получил по заслугам, нечего так туго связывать мне руки. — Итан, и где твои манеры? Почему ты так некультурно обращаешься с сеньоритой Викторией? Запомни, с девушками нужно быть помягче, — Цыган с усмешкой и наигранным сочувствием смотрит на свою невесту. — Ах, простите меня, многоуважаемая Виктория, больше такого не повторится, — Итан делает поклон, едва сдерживая смешинки, которые так и норовят сорваться с губ. — Идиоты… — Губами произносит девушка, закатывая глаза. — Ну что, готова к сегодняшнему смешению и выносу чести? Надеюсь, несмотря на характер, ты девственно чиста, — Дамиано похабно расплывается в ухмылке, жадно скользя взглядом по телу девушки. — Перед тем как трахаться со мной, сначала убедись в том, что твой член девственно чист. И знаешь, предчувствие мне подсказывает, что твой стручок уже побывал в вагинах половины табора, так что я отказываюсь выходить замуж за «испорченного» мужчину. — Сохранение невинности проверяют только у девушек, — Подмечает Итан. — Мне всё равно на это, я не собираюсь быть с тем, кто уже предавался похоти с другими, — Виктория несёт чушь до последнего, ведь ей жизненно необходимо сорвать свадьбу, проводимую не по обоюдному согласию. — Эй, у меня вовсе не стручок, а вполне нормальный член! — Возмущается Дамиано, обиженно надувая губы. Девушка посмотрела на пах цыгана, а потом вновь подняла взгляд и с улыбкой произнесла: — Я даже сквозь штаны вижу, что у тебя стручок. После услышанного Дамиано вспыхнул злостью: он схватил Викторию за связанные руки и насильно потащил к выходу из шатра. — Моё терпение кончилось, мы проведём обряд смешения прямо сейчас! — Ты не заставишь меня совершить это! — Девушка резко прижимает свои руки к груди и ловким движением заставляет Дамиано потерять равновесие и упасть на пол. — Итан, сейчас же помоги усмирить и подчинить её! — Парень поднимается на ноги и наматывает верёвку, связывающую заложницу, на кулак. А Итан вдруг замялся, бегая взглядом в разные стороны, отчего вожак грозно зарычал от гнева, не выдержал и закричал: — Да что с тобой?! Помогай, чёрт поганый! Цыган отбросил все сомнения, которые неведомо почему заполонили его голову, подошёл к брыкающейся Виктории и крепко схватил её за плечи, помогая Дамиано вывести девушку из палатки. Женский визг и возмущения, кажется, слышал весь табор, Виктория не упускала возможности в полный голос кричать о том, что не дастся цыгану даже под пыткой, которой неугомонно угрожали мужчины. И как только Дамиано надоело слушать эти не стихающие возгласы, он небрежно и достаточно грубо толкнул девушку в Итана, шумно неровно вздохнул, едва сдерживаясь дать Виктории пощёчину, и сказал: — Всё, она достала меня! Итан, дай этой суке десять плетей и запри её в сарае, пусть подумает над своим поведением, а я пока пойду, скажу гостям, что невеста всё ещё готовится к церемонии. Не хочу, чтобы люди прознали о том, что у их вожака не получается подчинить будущую жену, этот позор я не вынесу. — Ха-ха-ха, какой же ты, оказывается, слабый ублюдок, ты не можешь справиться со мной даже без помощи своего дружка! И такой мужчина собрался брать меня в жёны? — Злобно смеётся Виктория, сплёвывая на землю, этим только подтверждая жалкость и немощность Дамиано, — Мне не нужен муж, который слабее собственной жены! Вожак уже был готов всё-таки замахнуться и со всей силы дать девушке заслуженную пощёчину, однако Итан не допустил этого: он вовремя обошёл Викторию со спины и зажал ей рот ладонью, чтобы та больше ни слова не сказала и не усугубила и так паршивое положение. — Не трать время, иди к гостям, я сам разберусь с этой дрянью, — Тараторит Итан на одном дыхании, всё крепче сжимая девушку в своеобразных объятьях, пытаясь удержать её. — Делай что хочешь, — Дамиано раздражённо отмахивается, закатывает глаза и уходит к гостям, больше не желая видеть ни свою бедовую суженую, ни Итана. Как только вожак ушёл, Виктория снова с той же силой укусила цыгана за руку, на что тот шикнул от боли, ослабляя хватку. Девушка попыталась воспользоваться моментом и свершить попытку бегства, но Итан не дал ей сделать этого, быстро-быстро утаскивая за собой в сарай. — Только попробуй прикоснуться кнутом к моему телу, ты поплатишься за это! Я стану твоим худшим кошмаром наяву, ты в один миг лишишься всего: дома, богатств, да даже разума! — Процеживает сквозь зубы Виктория в порыве ярости, по её венам гуляет адреналин, она готова в любой момент наброситься на цыгана и показать, что она является отнюдь не беззащитной хрупкой девочкой. — Я не собираюсь давать тебе плетей, успокойся, — Итан от греха подальше запирает сарай и сквозь щели в двери смотрит на улицу, желая удостовериться, что поблизости никого нет. — И совокупляться с тобой я тоже не буду, если твоя похотливая голова задумала это, — Виктория тихо-тихо подкрадывается к парню, пока тот стоит к ней в уязвимой позе — спиной. — Мне не нужен секс, я… — Но Итан не успевает договорить, потому что девушка исподтишка даёт ему коленом в пах, а затем и вовсе толкает всем телом в сторону, чтобы пробраться к запертой двери и попытаться открыть её, — Зачем ты так со мной?! Ай! — Постарайся с той же силой передать это Дамиано, — Виктория плечом толкает дверь, но у неё в панике ожидаемо ничего не получается. Итан тяжело выдохнул, стараясь совладать с тянущей, ноющей болью в паху, схватил Викторию и развернул её лицом к себе, вжимая в скрипучие доски. На это девушка лишь возмущённо завизжала, выражая свой протест, на который цыган никак не отреагировал. — Ты пожалеешь! Ты очень сильно пожалеешь, если… — Но Виктория вдруг замолкает, стоит ей увидеть, как парень сосредоточенно развязывает её руки, высвобождая из тугих верёвок, — Ты… Ты что творишь? — Слушай меня внимательно, — Итан мягко кладёт ладони на плечи девушки, которая в тот же миг вздрагивает всем телом, почувствовав непривычный жест, — Когда услышишь: «Дьявольское отродье, а не девушка!» — ты сразу же со всех ног бежишь на север в сторону лесной опушки, ищешь старое большое оливковое дерево и от него поворачиваешь на северо-запад. Через двести канн ты увидишь заброшенный шалаш, в котором можешь спрятаться и перевести дух, пока я буду уводить Дамиано и его людей в противоположном направлении якобы искать тебя. — Я не верю тебе, — Виктория нервно сглатывает ком в горле, — Зачем тебе спасать меня? Ты — правая рука вожака, ты не можешь взять и вот так просто отпустить меня. — Нет времени на объяснения, — Итан с теплом и трепетом смотрит на девушку, едва сдерживая в себе желание прикоснуться ладонью к её бледной щеке, — Просто поверь на слово. — Но… Однако Виктория не успела закончить мысль, ведь цыган ловко открыл дверь за её спиной и громко закричал: «Дьявольское отродье, а не девушка!» Дальше Де Анджелис запомнила всё лишь отрывками: непередаваемый страх, переполнивший сознание, шелест травы под ногами, зловещий свист и вопль Дамиано. Ветки кустарников, больно царапающих кожу рук и лица, сбитое дыхание, растерянность и отчаянье от невозможности найти ориентир, оливковое дерево, радость и надежда, греющие быстро бьющееся сердце в груди. Не держащие уставшее тело ноги, мрачное карканье ворон, словно желающих намекнуть на что-то нехорошее, потрёпанный временем шалаш, запах сухой травы и веток, которые заботливо скрыли обессиленную девушку и позволили ей прилечь отдохнуть. Тишина. Такая внезапная и до мурашек пугающая, будто весь мир замер, давая возможность переварить случившееся. Мысли, начавшие одна за другой нагнетать и копиться тяжёлым грузом над головой. Эмоции, дрожащие руки, слёзы, много слёз, боль, грусть, обида, гнев, ярость. И снова тишина: глубокая, лечащая, спокойная, окутывающая теплом. Затем усталость, чувство сонливости, шуршание травы, служащей постелью, и наконец последняя мысль: «Мне нужно бежать в Рим, здесь опасно оставаться…»***
Хоть Виктория и не хотела возвращаться в родную деревню, ей пришлось это сделать только потому, что держать путь в большой город одной неблагоразумно, девушке необходимо было найти напарника. Но кто согласится бросить всё и бежать вместе с ней в Рим? Как найти безумца, который будет готов горы свернуть ради этого предложения? Нет, у Виктории, конечно, имелся один хороший друг, но она отнюдь не была уверена в том, что тот согласится на столь рисковое путешествие. Томас Раджи, более известный среди народа как Отец Томас, когда-то был лучшим другом Де Анджелис, однако сейчас их дороги идут врозь, ведь некогда озорной и весёлый мальчик ещё в юном возрасте вдруг подался в священнослужители и совсем позабыл о своей горячо любимой подруге. Виктория неоднократно пыталась наладить оборванную связь, но, увы, было слишком поздно — Томас полностью отдался религии, найдя в ней смысл жизни. Обучение в церкви забирало всё его свободное время, а строгие правила так и вовсе не давали свободы. Ну, по крайней мере так казалось девушке, которая, откровенно говоря, скучала по своему Кобре, потому что он для неё был чуть ли не братом, если не полноценной частью семьи. Путь до деревни был на удивление спокоен и лёгок, и Виктории казалось это слишком подозрительным, ведь она — беглянка, сорвавшая свадьбу, так почему её не разыскивают? Видимо, Итан хорошо постарался увести цыган, другого объяснения у девушки не было. Однако, подойдя к окраине деревни, Виктория поняла — это было лишь затишье перед бурей. В груди, словно по щелчку, зажёгся гнев, девушка могла поклясться в том, что самолично была готова выцарапать глаза Итану за то, что посмел обвести её вокруг пальца и повести табор в деревню, чтобы, видимо, лишить всего того, что дорого и любимо. «Меня нагло обманули! Подлый цыган! Чтобы я ещё раз поверила мужчине — да никогда в жизни!» — проскочило в мыслях Виктории, когда она бросилась, невзирая на опасность, в сердце деревни — к своему дому. Её не пугали ни огонь, ни нестихающие крики и мольбы крестьян о пощаде, сейчас она больше всего боялась только одного — смерти своих близких. Стоило Виктории прибежать к дому, она не смогла поверить в увиденное: по побледневшим щекам реками начали стекать слёзы, а посиневшие губы задрожали. «Нет! Нет, только не это!» — отчаянно воскликнула она, падая на колени, ведь ноги неожиданно подкосило от душевной боли, которая, словно стрела, вонзилась прямо в сердце, разбивая его на тысячи осколков. Её дом сгорел дотла… — Кто посмел выпустить коней без моего приказа?! — Вдруг раздаётся грозный голос, который вытаскивает Викторию из пучины боли на поверхность, в реальность. Подняв взгляд, девушка увидела Дамиано, скачущего верхом на лошади. Цыган даже не заметил её, он лишь, подобно порыву ветра, проскочил мимо, ворвался в хлев и закричал: «Дрянной священник, зачем ты выпустил коней?!» — Томас… — Прошептала Виктория, вскочив на ноги и поспешив где-нибудь спрятаться; выбор пал на стог сена, который был как раз неподалёку от конюшни. «Нет, отпустите! Живо отпустите! Бог вас покарает! Бог не простит вам этого!» — вопил Томас, однако Дамиано был непреклонен: «Замолкни, иначе прикажу, чтобы тебя раздели и привязали к скачущему коню!» Девушка аккуратно, незаметно выглянула из сена, желая посмотреть на происходящее вокруг и, возможно, попытаться как-нибудь помочь бывшему другу, однако эти благие намерения моментально выбило из головы, стоило услышать от Дамиано следующее: «Итан, где тебя черти носят? Бегом сюда, нужно связать ещё одного заложника!» — Вот эта сука окаянная, — Сквозь зубы шипит Виктория, сжимая пальцы в кулаки, когда видит своего предателя, чьему слову она ранее не задумываясь поверила; жажда мести захватила её разум. «Зачем нам этот священник? От него не будет никакого проку, лучше девок побольше взять, да скота и золота», — в ответ на недоумение Итана последовала усмешка Дамиано: «Никакого проку? Знаешь, мне надоели эти распутные девки, согласись, молоденький священник был бы неплохим вариантом для утех, тем более, издалека он вылитая баба!» — Вот же уроды, — У Виктории заныло сердце от услышанного, ей не хотелось, чтобы подлый цыган подвергал надругательству Томаса, который явно не заслуживал подобного отношения к себе. «И всё-таки я возьму святошу с собой, он будет веселить меня скучными вечерами, а, когда я наиграюсь с ним, брошу гнить в колодец. Делов-то! Всё, вяжи его», — и под протесты Томаса Итан беспрекословно начал выполнять приказ, отчего Виктория пуще прежнего возненавидела цыганский табор. Её душу переполнили боль и гнев, а в голове появилась не дающая покоя мысль, поэтому с губ девушки самопроизвольно сорвались резкие, наполненные ненавистью слова: — Я обязана отомстить им.￣￣￣￣\ \ \✧/ / /￣￣￣￣