***
Разбирать библиотеку оказалось занятным делом, Томас даже и не заметил, как солнце встало в зенит, а ласковые лучи озарили мокрую траву тёплым светом. Итан такой приятный собеседник, кто бы знал! Да, с виду он резок и молчалив, но за непробиваемой стеной, оказывается, скрывался доброй души человек, который к тому же ещё был и умён не по годам. Удивительно, и как этого мудрого, образованного человека занесло в такую дыру? Ему однозначно место в городе, поближе к начитанным людям, но никак не здесь, в таборе! Может, однажды получится образумить его и вместе сбежать обратно в Рим? Кто знает, кто знает, эту идею стоит взять на заметку, ведь Итану явно здесь тяжело, его не ценят, как следует. Особенно недоброжелательность проявляет Дамиано, он постоянно упрекает цыгана во всём, будь то простая оплошность или попытка вступить в спор. Ну что за человек! Ни себе, ни людям! Встряхнув головой, Томас выбросил ненужные мысли, решив сосредоточиться на книге, которую Итан временно одолжил почитать, взамен за помощь с библиотекой и нахождение личных писем. Лучше вникать в философию бытия и мироздания, нежели тяготить разум Дамиано. Однако судьба решила иначе: — Здорова! — Дамиано весело входит в шатёр, широко улыбается и смахивает тыльной стороной ладони пот со лба, — А ты чего не за работой? — Итан разрешил отдохнуть от обязанностей конюха, — Томас бросает быстрый взгляд на запыхавшегося, но подозрительно бодрого Дамиано, который пару мгновений назад буквально умирал от лютого похмелья; а затем снова утыкается в книгу. — А я не разрешал тебе бездельничать, — Цыган подходит к Томасу, держа в руках миску с лесными ягодами, которые он только что сам собрал, — Ты умеешь читать? Какое счастье! — Он склоняется над сидящем на полу парнем, пытаясь заглянуть в книгу, — Почитай мне! Я давно мечтал, чтобы мне кто-нибудь почитал вслух! — Ещё чего, — Томас презрительно фыркает и разворачивается полубоком, пытаясь удобно устроиться на подушке, — Сам себе читай. — Ну То-о-омас, — Канючит Дамиано, потрепав его по волосам, — Тебе же несложно, — Затем он опускает взгляд на миску с ягодами и сразу же задорно ухмыляется от пришедшего в голову смешного прозвища, — Мури моя, соизволь выполнить просьбу своего Господина. У Дамиано явно было игривое настроение, чего не сказать про Томаса, его злила каждая выходка цыгана, но гневаться на него, к удивлению, парень не стал. «Лучше тактично промолчать и поберечь себя, нежели продолжать огрызаться и потерять силы впустую», — мысленно решил для себя Томас и развернулся спиной к своему собеседнику, пытаясь всем видом показать, что дальше вступать в диалог он не собирается. — Мури обиделась, какое несчастье! — Дамиано закидывает в рот ягоду, довольно жуёт и хихикает, напевая под нос незамысловатую песенку про «Сердитую Мури», придуманную на ходу. Что за «Мури», почему Дамиано решил присвоить ему именно это прозвище — Томас не знал, да и не хотел. Становиться личным чтецом на побегушках не было никакого желания, особенно после того, как до парня дошла не очень приятная весть о цыгане. Считать книги ненужной грязью, немыслимо! И после этого ещё просит читать вслух, да как он может! Незаметно обернувшись, чтобы ещё раз воочию увидеть наглеца и невежду и окончательно убедиться в том, какой же Дамиано нехороший человек, Томас беззвучно выругался от увиденного, мгновенно отвернувшись обратно: «Обязательно нужно было переодеваться именно сейчас?!» — промелькнуло в мыслях парня, который сразу же судорожно опустил взгляд на книгу и попытался избавиться от навязчивого образа обнажённой спины и ягодиц, прочно застывшего перед глазами, будто назло. Дыхание слегка участилось, сердце громко застучало в груди, а ладони предательски вспотели. Не выдержав накала, Томас встал на ноги, невольно взглянул в сторону уже одетого Дамиано и вышел на свежий воздух, решив почитать в конюшне. Там ему уж точно никто не помешает. Отстал ли после этого Дамиано с просьбой почитать? Нет. Был ли он чересчур навязчив и назойлив? Да! Каждый божий день цыган осыпал Томаса странными шутками и бесчисленными глупыми вопросами, чтобы вывести его из себя и вынудить подчиниться. С первого взгляда могло показаться, что эту пытку невозможно выдержать, но Томас был не из робкого десятка, терпения ему было не занимать. Почему в Дамиано вдруг проснулся необъяснимый интерес к чтению? Он и сам до конца не понимал, просто было забавно играть на чувствах других. Парня невыносимо тянуло отпустить колкости в сторону спокойно читающего Томаса, чтобы понаблюдать за его реакцией. А реакция, между прочим, у него была то что нужно! Сначала полная безэмоциональность и безразличие ко всему происходящему вокруг, потом тихие нервные причитания под нос, а затем долгожданный гнев во всём его обличии. Красота! И с каждым разом Томас бранился всё извращённей и напористей, теряя всякое чувство такта, что особенно нравилось Дамиано. Отрицать нет смысла, Дамиано — мазохист, но наблюдать, как человек лишается набожности и внутреннего стержня — это отдельный вид искусства, и даже не пытайтесь переубедить в обратном! Однако всякой игре когда-нибудь приходит конец. Бескрайний океан терпения однажды высох, заставив Томаса высказать слова, о которых потом он ни раз ещё успел пожалеть: — Хватит! — Раздражённо вскрикивает парень, громко захлопнув книгу, когда Дамиано очередной раз состроумничал обидную грубую шутку, — У тебя, как я вижу, ума хватает только на оскорбления да ахинею, верно? Не пробовал думать о том, какая желчь срывается с твоего ядовитого языка? Ах, да, прости, забыл, ты же не умеешь думать, тебе попросту нечем! — Томас небрежно всучивает цыгану свою книгу, нахмурившись так, словно сейчас в дело вот-вот пойдут кулаки, а не слова, — Не умеешь читать? Научись сам! Или ты настолько глуп, что тебе не под силу сложить простые слоги в слова? Какой же ты вожак табора после этого! — Дамиано явно хочет что-то вставить после этой фразы, но ему не дают, — От тебя воняет никчёмностью, ведь ты всегда стараешься скрыть себя за бездушной маской, чтобы в глазах других выглядеть сильным, но я вижу тебя насквозь! И знаешь, что я вижу? Знаешь?! — Добившись полного молчания в ответ, Томас озлобленно смотрит в потухшие глаза напротив, буквально разрываясь от ярости, — Ничего! Ты пуст, в тебе нет души, ты состоишь из мерзкой кожаной оболочки, которая жаждет лишь порочности и скупого одобрения со стороны! Не проронив больше ни слова, Томас ушёл, оставив Дамиано в полном одиночестве. Кожа побледнела, внутри что-то невыносимо больно защемило, а по телу подбежал холодок. Цыган обидно поджал губы и медленно опустил безутешный, безжизненный взгляд вниз, на книгу, которую держал в руках. Слова, словно кинжалы, безжалостно вонзились в сердце, и по-хорошему необходимо было их вытащить и забыть, но Дамиано не сделал это. Не мог. Не знал. Не хотел. С этого дня изменилось всё. Абсолютно всё. Выпустив пар, Томас наивно подумал, что отношения между ним и Дамиано не изменятся, ведь они уже ни раз ссорились и огрызались друг на друга, но случилось непредвиденное — Дамиано обиделся. Парень ожидал чего угодно — телесного наказания, изгнания из табора, мучительной смерти, но не молчания. Затишье напрягало, некогда улыбчивый, весёлый цыган сейчас был безутешен и уныл. Он стал реже ночевать в своём шатре, общаться с народом, приходить на посиделки у костра, проводя большую часть времени с Итаном. Казалось, жизнь наладилась, ведь в ней наконец-то воцарилась тишь да гладь! Но от чего-то свет перестал быть мил Томасу, рутинные дни тянулись долго, а одинокие бессонные ночи ещё дольше. Совесть нещадно терзала душу, заставляя вновь и вновь прокручивать в мыслях свои же слова, сказанные в порыве гнева. Умом парень понимал, что Дамиано сам нарвался на грубую правду, но сердце было не на месте. И всё же чувство вины перевешивало, Томасу не стоило уподобляться цыгану и срывать злобу на других. Нужно попросить прощения, но как сделать это? Каждый раз, когда они оставались наедине, Дамиано либо молчал, либо смотрел тяжёлым взглядом, не собираясь ни заводить разговор, ни отвечать на вопросы. Так прошли долгие семь дней и ночей. Утром восьмого дня Томас не выдержал и ворвался в шатёр Итана, поклявшись сделать всё возможное, чтобы извиниться перед Дамиано и вернуть прежнее общение. Безмолвие оказалось хуже любой другой пытки, а совесть — ужаснейшим чувством, заживо сжигающим изнутри. Парень сходил с ума от вины и самокопания, он был готов на что угодно, лишь бы избавиться от мучивших чувств. Однако, войдя в палатку, Томас сразу же позабыл обо всём, что хотел сказать, ведь застал Дамиано за чтением той самой книги. Он был один, сидел на полу, на подушке, и старательно пытался вдуматься в текст, едва слышно неторопливо произнося каждое слово по слогам. Заметив нежданного гостя, цыган обернулся, неприветливо оглядел его, а затем вернулся к книге, сильнее склонившись над ней. Томас впал в ступор, он и не думал, что Дамиано когда-нибудь прислушается к его словам. Как быть в этом случае? Разум подсказывал бежать, но ноги не послушались и сами шагнули вперёд. Склонив голову, парень прислушался к чужому бормотанию, судорожно соображая, что же делать. — П… Пер-во… Е… С-ре-ди с… Со… Во… Нных… — Шепчет сам себе Дамиано, не понимая, как прочесть сложное слово. — Сотворённых, — Томас не выдерживает и тихо подсказывает цыгану, присев рядом. Дамиано немного помолчал, нахмурился, а затем продолжил, делая вид, что здесь никого нет: — Сотворённых в… Ве-ще… Й… Е-с-ть бы-ти-е. Парень снова замолк, пристально уставившись на книгу. Было видно, что ему тяжело понимать слова, но он не сдавался и вчитывался в каждую букву. Делал ли он это назло, или по своему желанию — не понятно. — Дамиано, прошу, выслушай меня, — Наконец-то собравшись с силами, начинает Томас, — Я понимаю, даже если я устал, эмоции не должны управлять моими поступками. Каюсь, я грубо обошёлся с тобой, злым языком наговорив лишнего, и мне безумно стыдно за каждое слово, ранившее твоё сердце. Скажи, что мне нужно сделать, чтобы ты простил меня? Пойми, молчание убивает! Душу гложут стыд и муки! Я!.. Я!.. — Он растерялся, беспокойно забегав взглядом. — Научи меня читать, — Неожиданно заявляет Дамиано, впервые за долгое время блеснув живым взглядом, — Только чтобы быстро, как Итан и… — Ненадолго замолчав, он с запозданием решает добавить к фразе следующее: — И ты. Томас глупо уставился на парня после услышанного, изумлённо приоткрыв рот. Неужели невежественный Дамиано наконец-то решил потянуться к свету? Или он издевается и порыв неискренний? — А, ну, конечно научу, если ты по-настоящему этого хочешь, — С толикой недоверия отвечает Томаса. — Хочу, — Дамиано смотрит в глаза Томаса и понимает, что сейчас со стороны он выглядит очень глупо, но ему плевать. Плевать на всё: и на собственную гордость, и на страхи, и даже на неловкость. Что случится, если он один раз даст слабину и искренне попросит о помощи человека, который ему вроде как небезразличен? Велика вероятность снова получить нож в спину, но цыган был готов к этому — заслужил. И да, Итан был прав, когда Дамиано влюбляется, ему настолько сносит голову, что он становится невозможно невыносим, причиняя другим людям боль. А как по-другому? Дамиано не умеет проявлять чувства иначе, жизнь всегда учила скрывать слабости и выставлять наружу шипы. Но Томас был не таким как все, перед ним хотелось быть настоящим, к нему хотелось тянуться. Но как решиться на это? Как показать себя с другой стороны? На помощь пришёл Итан, который, не задумываясь, сразу же предложил сделать что-то из ряда вон выходящее и научиться читать. Дамиано понравилась эта идея, но делать было нечего, пришлось прислушаться к мнению друга и нехотя переступить через себя. Вот так он и оказался за чтением книги. К чему это приведёт? Изменится ли что-то? Покажет только время.|12| Книга по названием «Правда»
6 июня 2023 г. в 14:53
Томас продрог всем телом, обняв озябшие плечи в попытке согреться. С грязной чёлки скатывались дождевые капли, всё тело неприятно покалывало от холода, ватные ноги совершенно не слушались, путаясь и спотыкаясь о каждый камень. В небе раздавались страшные раскаты грома, тёмные свинцовые тучи надрывались от ливня, остужая засохшую нагретую землю. «Дождя с похмелья ещё не хватало!..» — жалобно протянул Томас, быстро-быстро забегая в шатёр Дамиано. Спину ломило от неудобного сна под кустом, в волосах запутались листья и ветки, а лицо опухло после вчерашней пьянки. Что именно происходило вчера, парень толком не помнил, последнее оставшееся в памяти воспоминание было о танцах у костра в окружении красивых девушек и каких-то весёлых мужиков. Как он очутился в кустах, что происходило после плясок — Томас благополучно забыл из-за крепкого вина, ударившего в голову. Может, это и к лучшему, по крайней мере будет не так стыдно за свои нетрезвые выходки.
В шатре было тепло и воняло перегаром, вперемешку с табаком. Подняв уставший взгляд на кровать, Томас неожиданно обнаружил там спящего в окружении самокруток и сигаретного пепла Дамиано. «Хоть кому-то хватило ума не спать на улице», — недовольно пробубнил себе под нос парень, повсюду ища сухую одежду. Обыскав все углы, он решил тихонько заглянуть в шкаф, чтобы позаимствовать что-нибудь из вещей Дамиано. Найдя широкие чёрные штаны и тунику грязно красного цвета, Томас судорожно начал переодеваться, жадно кутаясь в тёплую одежду. Как же хорошо… Однако непонятный запах сбил блаженство, заставив недоверчиво опустить взгляд на рубаху. Аромат казался смутно знакомым, он был тонким, едва уловимым, но невозможно приятным на вкус. Взяв тунику за воротник, парень поднёс его к носу, пытаясь понять, почему этот запах будоражит память. И ровно в этот момент Томаса вдруг осенило — это же одежда Дамиано, а значит и запах тоже его.
Чёрт.
Томас небрежно выпустил тунику из рук и скривил губы. В голову полезли ненужные мысли, каждый вздох невольно заставлял представлять Дамиано, его лукавую ухмылку, взгляд, образ. Было сложно противиться самому себе, щекочущее чувство рвалось пробраться в сердце, но Томас не позволял дряни сделать это, из последних сил сражаясь с недругом. Сняв с себя рубаху, он отбросил её в сторону, сел на ящик и раздражённо скрестил руки на груди. Почему в мире столько всего неправильного? Нет, не так. Почему Томаса привлекают эти неправильные вещи? Почему сердце тянется ко всему запретному и порочному, а не к тому, что правильно и одобряемо? Почему он не может быть, как все? Было бы в разы легче жить! Но нет, вместо этого тело переполняют мерзости, подталкивающие любить то, что в корень не должно нравится обычному человеку. Как ужасно быть испорченным! И самое страшное заключалось в том, что таких неправильных людей, как Томас, было много: Андриано, Альфред, Дамиано — все они относились к педерастам. Только непонятно одно — почему они приняли свою испорченность и не попытались встать на правильный путь? Наверное, они падшие люди.
— Дамиано! — Итан врывается в шатёр, сразу же нахмурившись от вида похрапывающей пьяницы на постели, — Проклятье, снова он напился вусмерть, теперь его хрен разбудишь! — Перестав браниться на Дамиано, мужчина переводит взгляд с него на Томаса, — А ты чего здесь делаешь?
— Зашёл переодеться, моя одежда промокла, — Он невольно опускает взгляд на себя и сразу же решает надеть тунику обратно.
— Ясно, — Итан колеблется ещё пару мгновений, явно что-то обдумывая, а затем всё-таки решается спросить: — Читать умеешь?
— Умею, — Отвечает Томас, смутившись.
— Языки другие знаешь?
— Ну, немного.
— Сойдёт, пошли, мне нужна помощь, дело не требует отлагательств! — Итан скрывается за пологом, напоследок крикнув: — Бегом!
Раздражённо дёрнув бровью, Томас отправился вслед за Итаном. Дождь потихоньку стихал, небо больше скрывалось за чёрными тучами, а воздух был наполнен приятной прохладой. Однако свежесть никак не помогала похмелью Томаса, голова всё ещё побаливала. Шатёр Итана был намного меньше, чем у Дамиано, не такой роскошный и местами даже похожий на палатки обычных цыган-крестьян, но войдя в него, парень взял свои слова обратно. Шатёр был полон книг! Сочинения великих мыслителей, рукописи, наручные архивы — всё было пропитано вековыми знаниями. Томас был настолько поражён увиденным, что ещё долго стоял в оцепенении, пытаясь рассмотреть каждый уголок. Неужели не все цыгане глупы и необразованны?
— Итак, мне нужно написать одно очень важное письмо, но без Дамиано я буду делать это чёрт знает сколько времени, поэтому, пока я буду составлять послание, ты будешь разбирать мои книги. Тебе необходимо расставить их в алфавитном порядке вот на эти полки, — Итан обводит рукой старые пыльные шкафы, — А ещё в этом бардаке я никак не могу найти свои личные письма, так что этим займёшься ты.
— Ты один собрал эту библиотеку? — Изумлённо спрашивает Томас, благополучно пропустив всё мимо ушей.
— Один, Дамиано бы никогда не стал собирать книги, он считает их ненужными бумажками, которым место в топке. Впрочем, как и все остальные. Ироды! — Итан сердито насупился, недовольно всплеснув руками.
— Не понимаю, почему люди всегда так пренебрежительно относятся к книгам? Разве можно так обращаться с ними? Для кого-то же это труд всей жизни! — Томас подходит к самой большой стопке и скользит по ней взглядом, трепетно прикасаясь к каждой обложке кончиками пальцев.
Итан одобрительно хмыкнул, едва заметно улыбнувшись краем губ. Как приятно найти человека, который придерживается такого же мнения, как и ты! Наконец-то в таборе появился ещё один образованный человек! Цыган уже чах в одиночестве, непонимании и невежестве, ведь все, как один, с детства твердили ему, что знания — это чушь, удел слабых, сильные люди всегда решают проблемы кулаками. Ужас, какими же недалёкими были его родители! Итан ещё ни разу не пожалел о том, что сбежал от них, выбрав вольную жизнь, вместо бедности в клетке маразма. Да, разлука с любимыми братьями и сёстрами порой тяготила, но свобода всё же была ценнее. Табор стал для него родным домом, а Дамиано — братом, с которым не страшно ни в огонь, ни в воду. Временами с ним сложно, но вернее друга не найти, вожак оказался единственным, кто принял Итана таким, какой он есть на самом деле. Если бы не Дамиано, цыгане бы давно сожгли его на костре, обозвав колдуном из-за длинных чёрных волос и остроты ума. Видите ли, в совершенстве знать астрономию считается колдунством! Но благо всё обошлось.
Как только Итан сел за письменный стол, взял воронье перо и склонился над будущим посланием, Томас принялся по очереди перебирать книги и рассматривать их. Поразительно, и как всё это оказалось в таборе? Долго ли собиралась библиотека? Сколько рукописей здесь хранится? Вопросы одним за другим копились в сознании, ожидая своего ответа, но парень не решался удовлетворить любопытство, ведь боялся, что его больше не подпустят к святыне святых — книгам. У Томаса было особенное отношение ко всем книгам, которые только существовали в мире, он считал их настоящими произведениями искусства, тем, без чего человек не может дышать. Жизнь без чтения — не жизнь вовсе. Поэтому, разбирая большие стопки, парень старался уделить внимание каждой книге или ценной бумаге, ведь негоже бездушно просто так переставлять их с одного места на другое.
И в один момент глаз Томаса случайно зацепился за больно знакомый почерк на одной из рукописей. Взяв её в руки и присмотревшись, парень ахнул, разразившись гневом. Это была рукопись, которую он когда-то давно спрятал в пыльный тайник, в церкви, надеясь укрыть ценную бумагу от варваров-цыган! Какой ужас! Значит во время нападения на деревню, пока Томас боролся с Дамиано, Итан ворвался в его личную комнату и забрал всё подчистую! Паршивец! Негодяй! Мерзавец! Уму непостижимо, и как он только нашёл тайник?! Неужели Томас плохо закрыл его?.. Однако злиться сейчас уже было бессмысленно, родные церковь и деревня наверняка давно сгорели дотла. Если бы не треклятый цыганский табор и Дамиано, всё могло бы быть по-другому — Томас продолжал бы верно служить Церкви и Богу, тело не было бы в разладе с душой, а сердце не познало бы тоску и боль. Правда, мила бы была такая жизнь? Правильно ли всегда идти по указке и делать то, что велят вышестоящие? На мгновение парень даже задумался над этим, ведь внутри что-то приятно отозвалось от этих мыслей, но суровый разум вовремя вступился, надоумив непослушного Томаса. Что за бред, конечно ему нужна такая жизнь! Иного быть не может, невозможно существовать без писаных правил! Скатиться до хаоса и бесчинства — означает потерять себя, а такое Томасу не нужно, ему отвратительна жизнь, подобная жизни вольных порочных цыган.