***
Третий раз измерив шагами расстояние между двумя одинокими деревьями, Дамиано покосился в сторону лагеря, надеясь вдали увидеть знакомый силуэт. Чёрт его дёрнул прийти на место раньше времени! Теперь стоит здесь, как идиот, и ждёт Томаса, взволновано теребя рукав красной нарядной туники. «Любовь — ужасное чувство» — именно к такому выводу пришёл парень, раздражённо дёрнув бровями. Будь он не влюблён до беспамятства, не было бы этого пресловутого трепета внутри, в глазах не пылали бы искры, а мысли не были бы забиты конюхом, который наверняка, как всегда, опоздает. Облокотившись спиной на высокий бугристый камень, цыган неспешно очертил кончиками пальцев усы и бороду на подбородке и крепко задумался, уставившись на бескрайний горизонт. Интересно, если из-за любви человек нередко поступает безрассудно, можно ли сегодня позволить себе чуть больше, чем обычно? Да, Дамиано обещал не спешить, но терпеть больше нет сил. От одного же не совсем дружеского поцелуя мир не рухнет, верно? Он даже готов получить по лицу за это, вытерпеть возгласы «Это отвратительно!» и навсегда лишиться возможности обнимать Томаса, когда ему вздумается. Ради одного раза Дамиано готов на всё, ведь ему жизненно необходимо вспомнить те чудесные ощущения близости, когда оторваться друг от друга просто невозможно. Эх, мечты, мечты… — Здравствуй. Дамиано испуганно встрепенулся и мгновенно вернулся в реальность из глубоких раздумий, даже не заметив, когда Томас успел прийти. Надо же, не опоздал! — Рад тебя видеть, — Он подходит ближе и пожимает руку в знак приветствия, — А я уже думал, что ты забыл про обещание. — Если ты продолжишь и дальше меня разыгрывать, то я на самом деле перестану приходить на встречи! — Томас строит важное лицо, надеясь, что угроза звучит убедительно. — Ладно, Мури, клянусь, это был последний раз, — Врёт Дамиано, прекрасно зная, что он ещё ни раз его разыграет, — Давай я лучше покажу тебе место, которое нашёл вчера. — Я думал, мы просто у реки побудем, как всегда. — Возле лагеря людно, а там, куда я хочу тебя привести, ни единой души! Идеально, чтобы спокойно встретить закат, — На последнем услышанном слове Томас сразу же счастливо сияет, — Ну, ты же любишь закаты… — Добавляет он намного тише, смущённо отведя взгляд в сторону. — Уговорил, пошли быстрее, — Томас берёт цыгана за руку и идёт вперёд, совсем не думая, как это можно выглядеть со стороны. Путь был неблизким, тяжёлым и даже местами непроходимым, но тернистая дорога стоила той красоты, до которой парням всё же удалось добраться. Природа была живописной, яркой, не тронутой человеком — именно такой, какой любил её Томас. Ах, а до чего был дивен пейзаж! Пройдя мимо густых зарослей камыша, они вышли на небольшую полянку, которую покрывал пышный золотой ковёр из травы, и направились к галечному берегу реки. Кажется, именно здесь они и будут встречать закат. — У меня не хватит слов, чтобы выразить, насколько это место поразительно, — Томас восхищённо смотрит по сторонам, чувствуя, как у него захватывает дух. — Слова не нужны, твоя радость мне и так обо всём говорит, — Дамиано неотрывно рассматривает лицо парня, обрамлённое ласковыми лучами солнца. — Спасибо, что привёл меня сюда, — Заметив на себе внимательный взгляд, Томас слегка робеет, стараясь не подавать виду и сохранять спокойствие. — Пойдём искупаемся? Я весь запарился, пока шёл сюда, — Он хмыкает, расстёгивая пуговицы на тунике. — А мы не пропустим закат? — У Томаса забегали глаза, поэтому он отвернулся и уставился вдаль. — Не пропустим, мы быстро, туда и обратно, — Дамиано снимает рубашку, размяв и расправив широкие плечи, — Мури, я без тебя не пойду, не стой столбом. Или ты хочешь купаться в одежде? Поколебавшись ещё пару мгновений, Томас начал неспешно раздеваться, прогоняя неловкость пополам со смущением куда подальше. Главное не смотреть на Дамиано. Главное не смотреть на Дамиано. Главное не смотреть на Дамиано. Главное не смотреть на… Парень аж одежду выронил, когда взгляд случайно притянулся к обнажённой спине, медленно соскользнув к круглым упругим ягодицам. Щёки мгновенно загорели огнём, сердце быстро-быстро застучало в груди, а на лбу выступила испарина. И зачем он только согласился купаться, это же пытка какая-то! — Я пока пойду проверю дно, как разденешься — приходи, — Дамиано улыбается, оголив золотые зубы. Томас кивнул, пытаясь разобраться с поясом на штанах. Однако стоило цыгану развернуться и бодрым шагом направиться к воде, он сразу же невольно посмотрел вслед, жадно рассматривая обнажённое тело с ног до головы. Чем он только занимается… Это Дамиано во всём виноват! Ходит красивый, искушает, но Томас сильный, он не поддастся соблазну, каким бы тот не был притягательным! И фигуристым! И возбуждающим! И!.. Пожалуй, хватит сравнений. Шумно выдохнув через нос, парень шагнул вперёд, чувствуя себя уязвимым без одежды. Почему-то сразу захотелось прикрыть сокровенные места, но этот порыв пришлось придержать в себе. Они же всего лишь купаются, чего стесняться? — Холодно… — Бормочет Томас, окунув пальцы ног в речную воду. — Это с непривычки, как только окунёшся, тут же поймёшь, какая же вода хорошая! — Дамиано лёг на спину, раскинув конечности звездой, — Здесь отличное дно! Так что смело иди ко мне. Продрогнув, Томас обнял себя за плечи, медленно-медленно заходя в воду, которая казалась ему не иначе как ледяной. Тело покрылось гусиной кожей, зубы едва слышно застучали, внутри разгулялась дрожь. А может лучше на бережку посидеть да на солнышке позагорать? Всё приятнее, чем мучить себя в холодной реке. Когда парень уже хотел было плюнуть и уйти обратно, Дамиано вдруг брызнул в него водой, явно не собираясь отпускать просто так. — Дамиано! — Подвизгивает Томас, ещё крепче обняв себя. — Ты никуда не уйдешь! — Он хитро прищуривается, снова брызгая, но на этот раз сильнее, — Давай, Мури, не будь бабой. — Ну ты и сука! — Томас брызгает в ответ и сквозь злость хихикает, когда Дамиано отчаянно пытается увернуться от капель воды. Завязалась шуточная драка, парни неустанно брызгались, смеялись и играли, как юные шкодливые мальчишки. Вода летала повсюду, тела уже давно намокли, но они всё равно продолжали плескаться, по-доброму обзывая друг друга в попытке доказать, кто из них победитель. В один момент всё затихло — Дамиано ушёл под воду, намереваясь нанести удар исподтишка. Томас замер, сосредоточенно смотря по сторонам и прислушиваясь к каждому подводному шуму. Нужно быть начеку, в любой момент на него могут напасть и застать врасплох! Однако беда пришла откуда её не ждали — нападение произошло со спины, парня взяли в захват, лишив всякой возможности двигать руками. Вот же подлец, применил запрещённый приём! — Так нечестно! Нечестно! — Восклицает Томас, звонко смеясь от того, что Дамиано щекочет его за бока. — А мы правила не обговаривали! — Он заглядывает в серо-карие глаза через плечо, радуясь долгожданной победе. — Ты зашёл со спины, у меня не было шансов! — Томас кое-как разворачивается к Дамиано лицом, неустанно пытаясь высвободиться из крепких объятий, — Отпусти! — Не отпущу, пока не признаешь своё поражение. — Ещё чего! — Я долго так могу тебя держать. — Не сможешь. — Хочешь поспорить? Учти, со мной опасно спорить, ведь я всегда выигрываю. — А я не боюсь тебя. — Не боишься? Докажи. Томас замер, опустив взгляд на его губы. И снова это нелепое чувство… А может, к чёрту предрассудки? Всего один раз, и Томас клянётся вычеркнуть Дамиано из жизни, сбежать из табора и вернуться в Рим. Один раз, и он заставит себя забыть этого свободолюбивого цыгана навсегда. Один раз… Собрав волю в кулак, Томас зажмурился и подался вперёд, обещая подумать о последствиях как-нибудь потом. Дамиано ухмыльнулся в поцелуй, ведь его ужасно забавляло, что сначала Томас смело прикоснулся к его губам, а затем просто глупо замер, будто сейчас произойдет что-то страшное. Такой наивный и смешной. Поняв, что больше инициативы от парня не дождаться, он решил взять дело в свои руки. Мягко накрыв его губы своими, Дамиано провёл ладонью по щеке Томаса, мысленно подметив, что давно небритая щетина ощутимо колет лицо и руку. Правда, ответа на поцелуй почему-то не последовало, Томас совсем не шевелился и даже, кажется, не дышал, застыв, как статуя. Не дело. — Что такое? — Наверное, нам не стоит это делать, ведь мы поступаем неправильно и безрассудно… — Томас мешкается, растеряв все слова от волнения. — Заткнись, и просто целуй меня, не думай ни о чём, — Дамиано убирает влажные волосы парня назад, чтобы побольше открыть его лицо, — Пока нас никто не видит, мы можем делать всё что угодно. Томас начал опасливо оглядываться по сторонам, ища поблизости людей, на что Дамиано закатил глаза и вовлёк его в поцелуй, не собираясь больше отвлекаться. Теперь всё пошло как надо — рвано, невинно, только губами, но они целовались, то и дело с непривычки сталкиваясь носами. Цыган прекрасно помнил, на что способен Томас, когда по-настоящему не боится отдаться чувствам, поэтому не торопил его. Даже не верится, что они сейчас по-настоящему целуются, а каких-то пару недель назад это казалось нереальным… Томас прижался к парню, исследуя руками его плечи и спину. Ещё совсем чуть-чуть, и он обязательно отстранится, скажет, что поцелуй был ошибкой, и вновь будет целую вечность избегать Дамиано. Нельзя увлекаться и совершать одни и те же ошибки, это однозначно ни к чему хорошему не приведёт. Но пока в кармане у него есть пара несчастных мгновений… Томас углубил поцелуй, скользнув языком между губ. Твою ж мать, как же долго он этого ждал, ему всегда хотелось целовать Дамиано, чувствовать близко-близко и прикасаться не просто как к другу, а как к мужчине, с которым неплохо было бы провести страстную ночь. Да, думать о таком неправильно, но что есть запреты, когда Дамиано так близко, а искушение так велико? Медленно, но верно Томас переходил черту, добровольно сдаваясь в плен. Проведя кончиками пальцев по груди, Дамиано сбавил темп, целуя нежно, чувственно, с отдачей, в ответ сразу же получив довольный стон и жаркий вздох. В голове проскользнула идея опустить ладонь ниже, но эту мысль с усилием пришлось отогнать от себя. Томас определённо испугается подобной наглости и отстранится, а Дамиано подобный расклад событий был не нужен, он только-только дорвался до поцелуя, только-только Томас расслабился и поддался ласке, поэтому лучше держать руки при себе. — Мне холодно… — Шепчет Томас прямо в поцелуй, совершенно не собираясь останавливаться. — Пошли на берег? — Дамиано мягко касается губами щёк Томаса, подбираясь к его уху, — Я согрею тебя там. — В каком смысле? — Крепко-крепко обниму и не отпущу до тех пор, пока не согреешься, — Он целует местечко под ухом, проведя носом по коже, — Я не сделаю того, чего ты не захочешь. Парни улыбнулись и поплыли в сторону берега, иногда переглядываясь и обмениваясь какими-то ненужными сейчас словами. На суше было ещё холоднее, ветер, кажется, нарочно обдувал влажную кожу, заставляя зябнуть и хотеть вернуться обратно в воду. — Иди сюда, — Стоило им дойти до вещей, небрежно брошенных на землю, Дамиано сразу же притянул дрожащего Томаса к себе, обвив талию руками, — Так-то лучше. — Давай греться по-другому, — Томас без капли стеснения вжимается обнажённым телом в Дамиано и вовлекает его в ещё один поцелуй, не в силах больше сопротивляться вожделению. — И давно ты стал таким ненасытным? — Почувствовав наплыв страсти, цыган смело пускает руки гулять по телу Томаса, который, похоже, не такой уж и боязливый, каким кажется на первый взгляд. — Помолчи, пожалуйста, пока я не передумал, — Парень целует жадно, с напором, прижимаясь к Дамиано так, будто он последнее тепло в этом мире.***
Ночь. Томас лежал на спине, погружённый в глубокие думы, и изредка прислушивался к тихому сопению Дамиано, который спал под боком. Мысли крутились в голове бесконечным водоворотом, в груди ютилось непонятное чувство, сна не было ни в одном глазу. Хотелось страшно винить себя за содеянное, снова обещать больше не приближаться к цыгану и ежедневно отмаливать грехи, но сил на это не находилось. Томас ужасно устал — от правил, запретов, страхов. Устал от всего. Отрицать наличие чувств, когда они так яростно рвутся наружу, нет смысла, как и уверять себя в том, что влечение к Дамиано — это временно. От испорченности никуда не деться, она давно въелась в кожу, поставив клеймо, от которого невозможно просто так избавиться. Томас обречён навечно быть таким неправильным и порочным, в мире никогда не найдётся места, где его примут, полюбят и поймут, он — отброс, которому суждено одиноко скитаться по этому миру в поисках обители. От осознания этого на душе становилось тошно и гадко. Сквозь кромешную тьму взглянув на Дамиано, парень нахмурился, едва различая его черты лица. Если так подумать, цыган ничем не отличался от него самого — одни и те же предпочтения, интересы и нужды, даже пресловутые чувства были одинаковы! Не значит ли это, что испорченность можно и нужно делить с любимым человеком, а не стыдиться и избавляться о неё? Есть ли смысл подавлять чувства, которые взаимны? Слишком много вопросов и так мало ответов… Отбросив лишние сомнения, Томас подвинулся ближе к Дамиано и робко положил руку чуть повыше его талии. Он не задумывался над тем, зачем это сделал, просто взял и приобнял, считая, что это поможет уснуть. Это бы и правда сработало, если бы цыган не притянул его к себе и не закинул ногу на бедро, пробормотав что-то сонное и неразборчивое. Тело сковало, дыхание остановилось, ладони вспотели. Дамиано был слишком близко. Непростительно близко. До такой степени близко, что Томас отчётливо чувствовал на себе его сопение, от которого почему-то становилось жарко. — Что с тобой? — Сквозь сон спрашивает Дамиано, почувствовав, что Томас напряжён и чем-то обеспокоен. — Я в порядке, — Отвечает он, крупно вздрогнув от неожиданности, когда вроде как спящий Дамиано вдруг подаёт голос. — Не ври. — Я не вру. — Когда ты нагло врёшь мне в лицо, у тебя пальцы дёргаются, поэтому лучше сразу скажи, что не так, — В ответ от Томаса следует обречённый вздох, который только подтверждает слова Дамиано, — Я не кусаюсь, говори. — Понимаешь… Я запутался, — Он прикрывает глаза, пытаясь подобрать правильные слова, — В себе запутался. — Я думал, сегодняшний поцелуй всё разъяснил, разве нет? — Дамиано успокаивающее поглаживает его по спине, радуясь тому, что впервые за всё время они лежат и обнимаются. Раньше Томас и близко не подпускал к себе, чего уж говорить про такие откровенные объятия. — Не знаю, мне кажется, поцелуй был ошибкой, — Парень явно хотел сказать не это, но слова сами сорвались с языка. — Именно поэтому ты меня обнял, хотя раньше на дух не переносил любую, даже малейшую близость? Не ври хотя бы себе, — Дамиано злится и хочет немедленно повысить голос, но Итан учил его быть терпимей по отношению к Томасу, поэтому приходится усмирять собственный пыл, — Знаешь, я многих людей повидал, с многими имел романтические связи, поэтому я могу отличить настоящую ошибку от простой лжи. — Но люди осуждают подобное, мы — мужчины, мы не должны целова… — Кто-то знает, что мы целовались? — Перебивает он, заведомо зная, что если Томас заведётся, то его не оставить. — Нет. — Так раз никто не знает, почему мы не можем делать то, что оба хотим? — Томас порывается ответить ту правду, которую он сам себе внушил, но в последний момент вдруг сдерживается, поэтому Дамиано продолжает: — Пойми, никто не вправе учить нас жизни. — Но люди… — Опять заладил Томас. — Наплевать на людей! Когда мы есть друг у друга, внешний мир — ничто, — Эта речь явно не впечатлила Томаса, поэтому Дамиано решает зайти с другой стороны, — Давай так, ты видишь шатёр? — Вижу, — В голосе Томаса можно уловить нотки недоумения. — Шатёр пуст? — Пуст. — А теперь слушай меня внимательно, — Дамиано мягко опускает ладонь ему на затылок, чтобы сконцентрировать, — Каждый раз, когда будешь сомневаться в себе, представляй, что ты в домике, где нет ни осуждения, ни страхов, ни людей. Есть только тьма, которая сохранит каждый твой секрет и никому-никому о них не расскажет. Яви миру себя, обнажи потаённые желания, не бойся быть настоящим, — Проведя большим пальцем по щеке Томаса, он грустно вздыхает, — Я всегда носил маски, и знаешь, к чему это привело? К тому, что я утратил чистоту души, превратился в жестокого эгоистичного человека, который забыл, что такое мораль. Хочешь подобной участи? — В ответ следует отрицательный кивок, — Поэтому не позволяй этому миру загонять тебя в рамки, будь собой и делай то, что хочет твоё сердце. Томас задумался над услышанным, пытаясь сделать какие-то выводы, а затем взял и поцеловал Дамиано, запустив руку к нему под одежду. Во тьме же никто не узнает, что он хочет заняться сексом с мужчиной? — Томас… — Пытается говорить в пылкий поцелуй Дамиано, когда ощущает, как шаловливая рука откровенно лапает его за пах и задницу, — Томас, не нужно… — Но его будто не слышат, всё также продолжая возбуждать и жадно трогать, — Томас, я не это имел в виду… Томас, я не хочу! — Не хочешь? — Удивлённо переспрашивает он, впервые услышав от Дамиано отказ. — По крайней мере сегодня. — Я… Кхм, я тебя понял, — Томаса накрывает ужасный стыд, он сразу же отстраняется и переворачивается на другой бок, чтобы скрыть неловкость. Боже, и о чём он только думал! — Прости… — Буркает парень, лишь бы нарушить давящую тишину, от которой он ещё больше чувствует себя виноватым, — Доброй ночи. — Дурак, ничего ты не понял, — Дамиано закатывает глаза и обнимает Томаса со спины, тесно прижавшись к нему, чтобы он больше не смел сбегать, — Я хочу тебя, но сейчас не время, для начала нам нужно разобраться с отношениями. — Отношениями? — Он расслабляется в уютных объятиях, постепенно прощаясь со стыдом. — Ну, я как бы люблю тебя, — Дамиано говорит это быстрее, чем осознаёт, поэтому после своих слов он удивляется не меньше Томаса, — В смысле, не как хорошего друга, а как женщину. То есть как мужчину, но женщину. Блять, да как объяснить! — Я услышал тебя, — У Томаса скоро сердце выскочит из груди от переизбытка чувств и эмоций, — Я тоже похоже того, ну, люблю тебя как женщину, но мужчину. Помолчав немного после этих непонятных признаний, парни в голос рассмеялись, облегчённо выдыхая от ощущения лёгкости на душе.