Тьма поглотит твою улыбку.

      — Не может быть. — одними губами произнес я.       Другая мысль, поглотившая мое сознание, кричала о том, что я хочу увидеть его. Мне необходимо убедиться во всем лично. Он действительно забыл меня? Все это не шутка, не розыгрыш, не ошибка? Даже если и так, мне нельзя терять рассудок и расстраиваться.       Нельзя.       Я должен увидеть его, хотя бы со стороны, но увидеть. И понять, что же произошло, в чём помочь мне мог человек, способный ответить на все мои вопросы.       Поведение Порша во время звонка сегодня, видимо, было странным именно из-за этого. Кажется, он не смог лично сказать мне о том, что Вегас потерял память, но в итоге сказал об этом Полу, который тут же все растрепал.       Нужно срочно позвонить Поршу и все выяснить.       Я тихо покинул зону отдыха и прошел по коридору, дойдя до туалета, убедился, что в нем никого нет, и заперся на замок. Мои руки тряслись все то время, пока я шарил по карманам в поисках телефона. В последний раз они так дрожали в тот самый день, когда я пытался вскрыть дверь машины и вызволить Вегаса, сразу после аварии. Это было так страшно, и сейчас тоже страшно…       Ну же, Пит, успокойся.       Я нашел в телефоне контакт Порша и набрал номер; как назло, трубку долго не поднимали, и в это короткое мгновение, под звук гудков, я разнервничался еще сильнее. Наконец, спустя время, из динамика послышался долгожданный голос:       — Да, Пит?       — Порш, Вегас очнулся, да? — сразу начал я, скорее утверждая, нежели спрашивая.       Порш по ту сторону линии тяжело вздохнул, видимо, осознавая, что делиться такой новостью с Полом, не умеющим держать язык за зубами — такая себе идея. Наверное, даже если бы я не вернулся сегодня, Пол бы позвонил мне, чтобы обсудить это событие.       — Ты уже вернулся? Пол тебе сказал, да? Черт, не нужно было ему говорить… Знаешь, Вегас сейчас не в лучшем состоянии, думаю, тебе пока не стоит приходить к нему. Потому что… Ну, понимаешь…       — Потому что он не помнит меня, да?       Кажется, я сбил Порша с толку, на какое-то время повисло молчание, показавшееся мне вечностью. Не ответив на вопрос, Порш постарался меня утешить:       — Пит, ты только не волнуйся…       — Что говорят врачи?       Я пытался не давать негативным эмоциям взять верх и в первую очередь хотел узнать о состоянии Вегаса. Стоять было тяжело, поэтому я заранее нашел опору в виде раковины, приготовившись к худшему.       — Похоже, у него частичная потеря памяти. «Избирательная амнезия», или как-то так. Врачи пока не дают никаких прогнозов. Говорят, все из-за травмы головы и слишком сильного эмоционального потрясения, которое он пережил в день аварии и незадолго до этого.       Я нервно теребил пуговицу на своей рубашке, слушая рассказ Порша. Вегас действительно пережил слишком много всего, в этом я даже не сомневался.       Наверное, его состояние усугубило еще и то, что происходило в тот период между нами. Насколько плохо ему было тогда?.. После смерти отца он уже не верил в собственные силы и в то, что у него есть смысл жить дальше, раз в его голову пришла мысль сесть за руль в таком состоянии.       И я не смог его остановить.       В себя я пришел лишь тогда, когда истерзанная моими пальцами пуговица сорвалась с нитки и отскочила куда-то на пол. Кажется, все это время я молчал и ни на что не реагировал, потому что Порш несколько раз обеспокоенно звал меня по имени:       — …Пит?       — Я хочу приехать. Сейчас.       — Пит… Вегас никого не хочет видеть, сам понимаешь. Нас с Кинном выдворил за дверь, сказал, что пустит к себе только Макао. Он заснул какое-то время назад. Думаю, когда он немного восстановится…       Я не собирался отступать в этом споре, уже решив для самого себя, что увидеть его после столь долгого ожидания я был обязан именно сегодня. Сейчас. Я честно признался в этом Поршу:       — Я просто хочу увидеть его. Я просто… Хочу хотя бы посмотреть. Издалека. Вы там сейчас?       — Да.       — Ждите, я скоро приеду.       — Ладно… — Порш смирился, понимая, что со мной бесполезно спорить.       Я сразу отключился, убирая телефон. С сегодняшнего утра во мне было полно энергии, растратить которую мне было негде. Я успел и повеселиться, и поскучать, и подумать о Вегасе. Хотя, кого я обманываю, я думал о нем чаще, чем о чем-либо другом. Сейчас же меня словно лишили сил, полностью высосав из меня все, что позволяло мне оставаться в тонусе последние тяжелые дни. Та призрачная нить надежды на то, что скоро Вегас очнется и все будет хорошо, из-за которой я заставлял себя открывать глаза по утрам, внезапно оборвалась.       Я машинально уцепился взглядом за свое отражение в зеркале, сталкиваясь, наверное, с самой ужасной версией себя. Бледной, уставшей, совершенно мне незнакомой; в своих глазах сейчас я видел самую настоящую безысходность, которая образовалась во мне из-за одной единственной новости. Новости, просверлившей в моей груди, там, где было сердце, сквозную дыру.       И это — тот сильный Пит, которым я всегда себя считал? Где та моя личность, решительная и стойкая, способная выдержать пытки, издевательства и насилие? Почему на ее смену пришла версия меня, неспособная даже на то, чтобы унять собственную дрожь?.. Наверное, Вегасу сейчас невероятно тяжело, а я стою тут, распустив нюни.       Нужно взять себя в руки, Пит.       Уделив себе пару минут на то, чтобы постараться выглядеть убедительно-обычным, я покинул туалет, направившись в сторону комнаты отдыха, чтобы предупредить Арма и Пола о своем уходе. Господин Кхун не обратил на меня никакого внимания, когда я сказал ему, что ненадолго отойду по вызову Порша. Все были слишком заняты своими делами, поэтому, к счастью, я ловко увернулся от расспросов.       Шагая по коридорам дома основной семьи, в голове я прокручивал сотню вариантов того, что будет дальше. Со мной, с ним, с нами. Внешне я выглядел спокойно, но если бы буря, растущая внутри меня, смогла материализоваться, она точно поглотила бы весь Бангкок.       Как назло, по дороге я умудрился попасть в пробку, что буквально сводило меня с ума. Я нервно постукивал по рулю, в любой момент готовый ногой вжать педаль газа, чтобы поскорее добраться до него.       Мысли из моей головы никуда не исчезли. Скорее наоборот, они обретали все более негативный окрас с каждой проведенной секундой в пробке наедине с собой.       Страшно ли было Вегасу, когда он очнулся и узнал о смерти отца? Совершенно один, покинутый всеми, даже не подозревающий о том, что в мире еще остался человек, кроме его брата, не собирающийся его бросать. Было страшно представлять ужас, который испытал Вегас, узнав о произошедшем. Пусть для всех он и был суровой и непоколебимой личностью, я знал другую его сторону — ранимую и душевную.       Наверное он, как и всегда, спрятал свои настоящие чувства ото всех; выгнал и Порша, и Кинна, потому что боялся показаться слабым перед ними, еще и учитывая то, что Кинна он помнит как вечного соперника, а Порша не помнит вообще никак. У него хотя бы есть Макао… И я. Был.       — Черт, вы можете ехать быстрее?! — не выдержав, выругался я в пустоту, несколько раз нервно посигналив. Мысли о Вегасе и его состоянии сейчас заставляли меня ругаться на стоящих впереди меня водителей, умоляя их ехать быстрее.       Дорога прошла, словно в тумане: наверное, в таком состоянии мне было опасно садиться за руль, но тем не менее, я доехал без проблем. Стараясь не думать более о переживаниях Вегаса, я оставил машину на парковке и помчался в больницу. На негнущихся ногах поднявшись на нужный этаж, пошел по хорошо знакомому мне маршруту, пока на повороте меня не перехватил человек.       — Пит.       — Привет. — выдохнул я, увидев перед собой лицо друга.       Порш обеспокоенно осмотрел меня с ног до головы.       — Все в порядке? — спросил он, в ответ на что мне захотелось усмехнуться. В порядке ли я, серьезно? Я сдержал себя и неопределенно кивнул.       — Он спит?       — Да, наверное. Я отправил машину за Макао, ты пока можешь зайти к нему.       Я снова кивнул. Кажется, теперь, когда я здесь, эмоции снова начали одерживать надо мной верх, пальцы начало покалывать от волнения, а сердце снова беспокойно застучало о ребра, не позволяя сосредоточиться на Порше и его словах. Последний заметил перемены в моем лице, положил руки мне на плечи и ободряюще улыбнулся:       — Пит. Еще пока ничего неизвестно. В в таких случаях люди, чаще всего, все вспоминают через время. Он вспомнит тебя. — серьезно заявил он, словно действительно был в этом уверен. — Не раскисай, ладно?       Я ощутил чувство дежавю, как в ту самую ночь после аварии, когда я точно так же утешал разбитого после случившегося Макао. Теперь же Порш старался приободрить меня, и, если честно, мне хотелось ему верить. Порш умел быть понимающим и умел находить подход к людям, поэтому его мягкая улыбка и сияющие глаза, в которых читалась искренняя вера в хорошее, действительно помогли мне успокоиться. Я постарался расслабить напряженные плечи, по которым Порш мягко похлопывал меня в период молчания.       — Спасибо. — в конечном итоге выдохнул я, уже не фальшиво, как до этого, ему улыбнувшись. — Я зайду к нему.       — Угу. Если что, ты можешь поговорить со мной после, я всегда тебя поддержу. Все будет хорошо.       Порш приобнял меня за плечи и похлопал по спине, в дружеских объятиях я почувствовал, что могу окончательно расслабиться. Наверное, это то, чего мне действительно не хватало. Поддержка действительно творит чудеса: решимость Порша словно плавно перетекла ко мне, поэтому, расцепив объятия, я уверенно посмотрел в сторону коридора, куда мне предстояло отправиться сейчас.       Порш сказал еще парочку слов поддержки и накинул на мои плечи медицинский халат.       — Мы с Кинном будем внизу, ладно?       Я кивнул ему на прощание и двинулся к палате Вегаса, путь к которой я знал прекрасно. Наконец, подойдя к нужной комнате, я приостановился перед дверью.       Мысли в моей голове немного пришли в порядок, но мое тело было им неподвластно; я какое-то время просто пялился на дверную ручку, не в силах зайти. Это было слишком волнительно и нереально: хоть я и увижу Вегаса, можно сказать, не бодрствующего, каким я видел его все те разы, навещая в период комы, это все равно отличалось. Тот факт, что там, прямо за дверью, спит мой любимый, перенесший большое потрясение буквально сегодня, снова вывел мое сердце на более бешеный ритм.       Так, спокойно. Раз, два, три…       Взявшись за дверную ручку и осторожно отворив дверь, я вошел в светлую, пустую палату. Пустую? Одеяло на больничной койке было одернуто, и в ней никого не было. Я бегло оглядел помещение: палата действительно оказалась пуста. Разве он не должен был спать? Куда он мог деться за такой короткий период времени? Черт, если он сейчас вернется, то мы с ним пересечемся, и…       Я не успел додумать мысль, когда, развернувшись в дверном проеме, лицом впечатался в чье-то плечо.       — What are you doing here? — спросил у меня хриплый голос, и я поднял глаза на человека, сказавшего это, уже зная, с кем я столкнулся.