Теплота

      До встречи с Антоном внутри Олежи была безжизненная почва. Его душа была голым каменным карликом, затерявшимся в глубинах космоса. Ни атмосферы, ни воды, сплошная порода невзрачного пепельного цвета. Развод родителей своим электромагнитным полем выбил его с собственной орбиты и заставил заново учиться следовать за чем-то. Найти новую звезду было невероятно сложно.       В один день, когда Олежа старательно вносил в свой конспект новые записи, неизвестный глубокий голос спросил:       — Который час?       — Видимо, время революции, — легкомысленно ответил Душнов, переводя взгляд на вопрошающего, и замер. «Огненный гигант», — пронеслось у него в голове. Невероятно огромный, практически на пике своего жизненного пути. Янтарные омуты, что он увидел в тот день, будто добавляют его планете массы, из-за чего гравитация увеличивается, удерживая малые количества легких газов. Потихоньку появилась атмосфера.       С того дня внутри Олежи медленно рождался новый мир, он будто заново учился дышать. Восхищение Звёздочкиным заполняло атмосферу азотом и кислородом, общая идея окропляла мертвую землю желанной водой. Душнов давно не чувствовал такого воодушевления. «Давно пора было найти друга», — как-то проскакивает мысль в голове.       Следующие три года Олежа чувствовал себя невероятно живым. Планета давно была притянута полыхающей звездой, сформировалась постоянная орбита, на поверхности в геометрической прогрессии зарождалась жизнь: от простейших и водорослей, до голосемянных растений. Энтузиазм Антона прогревал почву, доверие к Звездочкину перешло в озоновый слой, защищающий от губительного ультрафиолета.       Олежа уже уверовал в появление первых жителей океана, когда случилось первое покушение. Его солнце испуганно сверкнуло, выпустило неконтролируемый поток заряженных частиц. Олежену планету не задело, но десятки вулканов в страхе сжались, выпуская магму наружу. Олежа держал Антонова ладони в своих, чтобы поддержать, но так и не смог понять, чьи же руки дрожали больше.       Угрозы и нападения не прекратились. Незнакомый с делом наблюдатель не нашел бы связи в жертвах, но Антон и Олежа, тщательно следившие за всеми изменениями в Интернете, узнали самых ярых последователей Дипломатора. Да и анонимные просьбы с просьбой завязывать со «своими детскими шалостями» ради целости других говорили сами за себя. Они были в ступоре. Если бы дело касалось только их, они были бы готовы пойти на жертвы, хоть и призывали к мирным переговорам, но стоило их противникам нацелиться на ни в чем не повинных граждан, перед ними встал вопрос: «Как же поступить правильно?»       Спустя пару недель Дипломатора было решено похоронить, передав публике посмертную просьбу сохранить в своём сердце цель их героя. Антон был разбит. Он считал, что получилось как-то неправильно: слишком легко им обломали крылья, слишком легко они отказались от неба. Олежа больше не мог смотреть на него в таком состоянии, где-то под сердцем загнаным зверем гонялось предчувствие чего-то плохого.       — Мы сделали всё правильно. Мы лишь два студента, которые для этого мира лишь песчинки. У нас нет никакого права жертвовать благополучием других ради своих целей. Я предлагаю тебе оставить эту тему в покое.       Антон посмотрел затравленно, практически на грани срыва.       — Даже песчинка может остановить работу огромного механизма.       — Вероятность этого ничтожно мала. К сожалению, вселенная устроена так, что чаще всего сбывается неблагоприятный прогноз.       — Вот так значит? — вопрос звучит опасно. Олежа полностью это осознаёт, но от своих принципов отступать не намерен.       — Да. Я всё сказал.       Олежа стремительно покидает комнату, оставляя Антона в полном одиночестве. Звезда готова взорваться, её планета впервые задумывается, действительно ли она вращается вокруг газового шара или просто её притянуло на время.       Через несколько недель Антон полностью успокаивается, возвращаясь в свою привычную форму. Так же улыбается, так же в себе уверен, без синяков под глазами и вечно уставшего взгляда, но разговор больше не клеится. Слова будто застревают в горле, не получается выдавить и звука. До этого темы находились сами собой: новая тема для речи Дипломатора, почему нужно осветить именно эту проблему, как вызвать больший отклик у публики. После исчезновения Дипломатора их код для общения будто стерли под частую. Они были безумно чужими близкими друзьями. Антон не выдерживает на вторую неделю.       — Нам нужно поговорить. — Фраза болью отозвалась в сердце обоих.       Олежа сразу чувствует, что разговор добром не окончится. На горизонте виднелись маленькие пылающие точки. Метеоры были практически у самой термосферы.       Кажется у нас переломный момент в общении. Первый метеор проник в атмосферу.       Честно, лично мне теперь сложно идти на контакт с тобой. Второй и третий не заставляют себя ждать.       Давай сделаем перерыв, соберемся с мыслями, разложим всё по полочкам. Олежену планету атаковали сотни метеоритов, выжигая с трудом скопленный кислород буквально за секунды. Душнову кажется, Антон через его зрачки может увидеть этот смертоносный звездопад, что происходит в его душе. Больно до невозможности. Легкие схлопываются, сердце судорожно качает кровь с безумной частотой. Друзей Олежа ещё не терял так: через слова, «совсем как взрослые», — горько усмехается про себя Душнов. Всё нутро противится этому предложению, но язык не поворачивается высказать истинное желание. Звездам без разницы на маленькие сгустки тяжелых элементов вокруг них. Антонова звезда наконец доживает свои последние минуты в Олежиной вселенной и взрывается, окончательно сметая всё созданное ей.       Олежа покидает квартиру Звездочкина непривычно пустым. Вселенная внутри схлопывается обратно в одну точку. Внутри кристальная белизна, у Душного от неё начинается паника. Не должно было так закончиться. Они ведь столько друг для друга значили. Эти совместные бессонные ночи за написанием речей. Эти полные тишины вечера штопанья плаща и обработки ран. Эти благодарные улыбки и «чтобы я без тебя делал». Неправильно. Всё неправильно. Их связывал не Дипломатор, там было что-то большее, что-то человеческое, а не просто образ.       «Нет, я дождусь, когда Антон осознает всё сам», — с решимостью в глазах Душнов бежит в сторону метро.