Молчание - золото

Воскресенье прошло на удивление спокойно. Джонни удалось выспаться, он довольно неплохо выступил на скачках, и его даже не раздражало присутствие на ипподроме Диего. Ну, почти не раздражало: Джостару постоянно казалось, будто противный англичанин буравит его взглядом. Пару раз он даже чувствовал чужое тяжелое дыхание за спиной, а перед последним заездом Брандо и вовсе показал ему средний палец. Джонни, ничуть не колеблясь, ответил сопернику тем же. А что? Пусть знает, что Джонни его не боится! Не побежит же Диего сразу после скачек на самолёт до Луисвилла, чтобы там найти Джайро и всё ему рассказать? Хотя, скорее всего, искать даже не придётся — Диего уже наверняка разузнал и адрес Джайро, и его телефонный номер... Ну и пусть. Всё равно эта дурацкая история скоро закончится, а чьими руками — не важно. Джонни уже поставил для себя точку, оставалось только донести это до Джайро... Правда, для начала всё же было бы неплохо поблагодарить соулмейта за поддержку, и за кофе, да и в просто вежливость никто не отменял, поэтому Джонни нашёл для Джайро подходящий по его мнению сувенир — знаменитую чёрно-белую фотографию Секретариата на финише ипподрома Белмонт, подписанную жокеем Роном Теркоттом. Классика для любого любителя скачек! Ну, а если не понравится, Джайро всегда сможет продать её на eBay — всё-таки сто долларов на дороге не валяются. Домой Джонни вернулся также на поезде — уже давно заученным наизусть маршрутом. Джостару казалось, разбуди его ночью с просьбой нарисовать путь от Нью-Йорка до Луисвилла, и он сделает это даже не открывая глаз, отметив каждый поворот, остановку, населённый пункт, развязки и мосты.  В понедельник Джонни ждал привычный после выездных скачек ритуал: долгий сон, горячий душ, литровая кружка кофе на завтрак и наконец-то можно ехать к старушке Slow Dancer, обязательно прикупив по дороге угощение в виде свежей морковки. Каждое посещение конюшни “Steel Ball Run” для Джонни было сродни настоящему возвращению домой: любимая лошадь, запах сена, расслабленная, даже какая-то немного сонная обстановка, уютно и спокойно… Ну, было раньше, пока Джонни не приобрёл себе на голову проблем с обаятельным зеленоглазым соулмейтом из Италии, с которым он в любой момент мог столкнуться на улицах Луисвилла, и которому совсем скоро предстояло узнать довольно неприятную правду, о которой он даже не подозревал…  Когда Джонни вспомнил об этом, по его спине пробежал неприятный холодок. Он ведь так и не придумал, как начать разговор с Джайро! Ну, по-настоящему начать, как сказал Тим — словами через рот. Из плюсов было только то, что ближайшая встреча с Джайро должна была состояться только в четверг, а значит у Джонни было целых три дня, чтобы морально подготовиться. Пока что самой лучшей его идеей было просто вернуть Джайро термос и сказать “спасибо”, а потом посмотреть, что произойдёт дальше. Спасибо — универсальное слово, Джайро наверняка слышит его по сто раз на дню: в магазине, на работе от пациентов, и просто на улице, например, если он кому-то придержит дверь. Стало быть, по одному “спасибо” он не поймёт, соулмейт перед ним или нет, особенно если слово уже было написано на теле Джайро до их первой встречи. С другой стороны, что если оно сильно резанёт по коже так же, как это случилось у Джонни? Что ж, зато, пока Джайро будет корчиться от боли, можно будет успеть сбежать… Ха-ха. Джонни невесело усмехнулся своим мыслям. Ну что за тупость! Хотя, если подумать, вариант не такой уж и плохой: Джайро не дурак, сразу поймёт что к чему, а дальше… Что? Наверное, он либо начнёт избегать Джонни, либо отыщет и сломает ему нос. И будет прав. Ну правда, не может же Джонни начать речь с “привет, я твой соулмейт”? Уж лучше простое и надёжное “спасибо”! Эх, почему нельзя просто раздеть Джайро и посмотреть, нет ли у него на теле надписи, чтобы сразу стало понятно, с чего начинать? Или это само по себе уже хорошее начало? Джонни живо представил, как он в четверг налетит на Джайро и вместо приветствия начнёт стягивать с него рубашку. Нет, это даже в качестве шутки не годится — что люди подумают? А что подумает Джайро? Джонни вновь усмехнулся, представив себе округлившиеся от ужаса зелёные глаза соулмейта. Нет, так точно не пойдёт! Вот если бы они встретились не на конюшне, а где-нибудь в баре, хорошенько бы там выпили, расслабились, и уж тогда… Но не может же Джонни позвать Джайро в бар? Или может?.. Внезапно краем глаза Джонни заметил смутно знакомую фигуру. Он даже подумать не успел, как уже оказался на корточках за огромной телегой с навозом. Сердце колотилось так сильно, будто хотело вырваться из грудной клетки и сбежать на другой край вселенной. Кое-как совладав с собой, Джонни с опаской приподнялся и выглянул из-за телеги — ну точно, он не ошибся! Почти у самого входа в конюшню Джайро седлал свою Валькирию. Какого чёрта он делает здесь в понедельник? У него что, отгул или выходной? Или вообще новый график работы? Впрочем, не всё ли равно, вот он, его шанс пойти и разрубить проклятый узел — сказать Джайро всю правду.  Джонни почувствовал, как сильно вспотели его ладони.  Нет, он не готов… Совсем не готов! И термос остался дома, и фото Секретариата с подписью Рона Теркотта тоже — Джонни ведь думал, что они встретятся только в четверг. Он не может пойти к Джайро прямо сейчас! То есть, может, конечно, но тогда ему опять придётся молчать…  Джонни прерывисто вздохнул. Ну и куда подевалась вся та уверенность, которая переполняла его в субботу? Конечно, быть спокойным и решительным намного проще, когда ты находишься вне зоны видимости своего соулмейта… Охрененного соулмейта ростом почти под два метра, длинными густыми волосами и ясными зелёными глазами. Хотя, конечно, внешность Джайро не имела особого значения… Почему он вообще об этом думает? Джайро не торопясь залез в седло, чуть пришпорил свою лошадь и направил её к выходу из конюшни. Джонни вновь спрятался за телегой, молясь о том, чтобы его не заметили. Он готов был нырнуть в навоз и зарыться в нём с головой, лишь бы избежать столь скорой встречи с Джайро! То ли Бог сегодня был на редкость милостив к Джонни, то ли ему просто улыбнулась удача, но Джайро спокойно проехал мимо и повернул Валькирию на север — вероятно, хотел прокатиться до ближайшей реки. На всякий случай Джонни ещё несколько минут просидел за телегой и только потом наконец-то осмелился встать — и тут же с удивлением обнаружил, что у него трясутся колени. Неужели он настолько испугался? Ну и ну… Джонни прикинул — у него в запасе есть примерно час до возвращения Джайро. Слишком мало, чтобы устроить для Slow Dancer полноценную тренировку с последующей чисткой… Да и вообще, вдруг у Джайро что-то случится, и он вернётся раньше? Лучше не рисковать! Джонни поспешил в денник к своей лошади, чтобы накормить её принесённой морковкой. Slow Dancer встретила хозяина радостным ржанием. — Прости, старушка, сегодня я ненадолго, — сказал Джонни, глядя как она с аппетитом хрустит угощением.  Вот ведь чёрт! Из-за своей трусости он лишился главной радости — полноценного взаимодействия со своей лошадью! С ложью должно быть покончено, однозначно! Он останется на конюшне, дождётся Джайро и… — Эй, Джостар! — от внезапного оклика Джонни подпрыгнул на месте и выронил из рук остатки моркови.  Slow Dancer, также не ожидавшая от хозяина резких движений, громко фыркнула, дёрнулась в сторону и ударила передними копытами о дверцу денника. — Тише, милая, тише! — Джонни тут же поймал её за недоуздок и нежно погладил по шее, чтобы успокоить, а затем оглянулся, чтобы узнать, кто его так напугал. Этим человеком оказался его коллега, Майк Олдфилд.  — Я чуть инфаркт не схватил, — выдохнул Джонни, ощущая, как его сердце вновь заколотилось. И почему все вдруг взяли моду подкрадываться?  — Привет, — ничуть не смутившись ответил Майк. — Давно не виделись. — Разве? — Джонни задумался. — В прошлый вторник, вроде? — Я не о том, — пояснил Майк. — Ты сто лет не ходил с нами к спонсорам, про тебя уже спрашивают. — Правда? — Угу. Особенно интересовалась внучка Сэта Хэнкока, светленькая такая, с кудряшками, помнишь? — А-а, — Джонни тут же потерял интерес к разговору и вновь повернулся к Slow Dancer, которая уже успела подхватить с пола упавшую морковку.  Он и правда перестал посещать вечеринки, даже думать о них забыл, и уж тем более понятия не имел, о какой именно внучке семейства Хэнкоков шла речь. Его тошнило от шумных сборищ и случайных отношений, которые всё равно очень быстро заканчивались. Наверное, такие мысли не должны были посещать голову энергичного девятнадцатилетнего парня, но это было правдой, и Джонни ничего не мог с этим поделать. Всё, чего он хотел — решить проблему со своим соулмейтом и обойтись при этом малой кровью. В идеале, чтобы они остались друзьями, ну или хотя бы разошлись на нейтральной ноте… Что угодно, лишь бы Джайро не возненавидел его до конца своей жизни. И дело было не в жалости Джонни к самому себе, он и так знал, что не достоин такого хорошего соулмейта, как Джайро. Джонни боялся, что из-за него Джайро разочаруется в собственной значимости — кому понравится, если судьба ему подкинет такого бесполезного соулмейта? Грубого, проблемного, и вдобавок ужасного лжеца…  Майк немного потоптался у денника, ожидая ответа. — Так ты чего, болел или…? — уточнил он. — Ага, типа, болел, да, — пробормотал Джонни, продолжая гладить свою лошадь. Соулмейтство та ещё болезнь. Коварная и неизлечимая. — Ага, — тупо повторил за ним Майк. — Ну так что, я скажу, что ты придёшь в среду? — Эм… Да, может и приду, — не слишком уверенно ответил Джонни. Если он сознается Джайро сегодня, то ему наверняка понадобится алкоголь. Очень много алкоголя. А если он будет ещё и бесплатный, так вообще красота. — Круто, — Майк в замешательстве почесал затылок.  Видимо, ответ Джонни показался ему слишком странным. Ничего, переживёт. У входа в конюшню раздалось цоканье копыт и сердце Джонни заколотилось с новой силой. Что если это Джайро вернулся? Слишком рано, но вдруг… — Кто там? — шёпотом спросил Джонни. — Что? — не понял Майк.  — Кто заехал? — А… — Майк завертел головой. — Не знаю, кто-то из местных владельцев, наверное.  Да что же он так тупит-то! — Кто именно? — чуть не зашипел Джонни. — Как выглядит? Он или она? — Она, девушка, волосы тёмные, до плеч, кажется каре… Дальше Джонни уже не слушал, он уже понял — сегодня никаких чистосердечных признаний не будет. Он не готов.  Его сердце не готово. Джонни ещё раз похлопал Slow Dancer по шее и вылез из денника. — До встречи, — бросил он Майку на прощание и поспешил покинуть конюшню. Наверное, Майк так и остался смотреть ему вслед с открытым от удивления ртом. Хотя, может и нет, но буйное воображение Джонни нарисовало именно такую картину.  Уже в автобусе он вспомнил, что Майк довольно неплохо общается с Диего Брандо. Что ж, возможно, в ближайшем будущем ему стоит ждать ещё одну статью о своём слабоумии. Ну и ладно, это совсем небольшая цена за возможность избежать встречи с Джайро. Ну почему он не боится скакать верхом со скоростью шестьдесят километров в час, но боится подойти к своему соулмейту и сказать ему “привет”? Или “спасибо”. Или вообще хоть что-нибудь...  Джонни вздохнул и поудобнее устроился на сиденье. Значит, сегодня его ждёт очередная бессонная ночь… Ну, ничего, выспится, когда всё закончится. Нет, сначала он напьётся до потери памяти, проблюётся в туалете, а может даже и на улице, прорыдается, потом наконец-то выспится, а после его жизнь вернётся в привычную колею и… Джонни хотелось закончить эту цепочку фразой “и всё будет хорошо”, но он всегда знал, что ничего хорошего в его жизни уже не будет.  Оставалось лишь надеяться, что не станет ещё хуже. *** Вторник Джонни провёл на конюшне ипподрома Черчилль Даунс, куда уже привезли лошадей для участия в Кентукки дерби. Подготовка шла полным ходом, ипподром бурлил словно улей: командные ветеринары проверяли каждую лошадь до и после каждого тренировочного заезда, постоянно внося изменения в рацион питания и расписание сеансов массажа, коневладельцы то и дело гоняли своих бесчисленных помощников с разными поручениями, а тренера по сто раз обсуждали варианты стратегий скачки с жокеями, а последние в свою очередь, старались как можно больше времени проводить с лошадьми. Незнающему человеку может показаться, что в верховой езде нет ничего сложного: просто сел и поехал, но на деле всё было совсем не так. У каждой лошади есть свои особенности характера и привычки, соответственно и подход тоже нужен сугубо индивидуальный. К тому же, несмотря на свой мощный вид, эти животные очень чуткие и легко подхватывают общий тревожный настрой от окружающих их людей, к тому же они легко простужаются, а уж повредить связки перед главной скачкой года — вообще как раз плюнуть.  В этом году преддербийская истерия брала новые высоты: две лошади получили травмы в первый же день прибытия на ипподром и снялись со скачек, у одной начались проблемы с кишечником и её участие осталось под вопросом, и ещё одну забрали сами владельцы, посчитав не готовой психологически. Те, кто стоял в очереди запасных, чуть ли с ума не сходили, прикидывая свои шансы попасть в основной список участников, в котором уже и так значилось аж двадцать три лошади. К тому же какому-то умнику в очередной раз вспомнилась статья Хантера С. Томпсона «Дерби в Кентукки упадочно и порочно», написанная лет двадцать назад, и теперь её постоянно пережёвывали во всех спортивных новостях, крайне неприглядно выставляя как жокеев, так и публику, посещающую ипподромы. Не то чтобы это было далеко от истины, но всё же, по мнению Джонни, скачки в первую очередь были о красоте, силе духа и преодолении себя. Увы, чернуха, как и обычно, продавалась куда лучше.  Диего Брандо тоже присутствовал на ипподроме, но к Джонни не подходил, а Джостар, в свою очередь, старался даже не смотреть в сторону своего главного соперника. Ему надо было сосредоточиться на собственной подготовке и взаимодействии с лошадью, а как там идут дела у остальных — не важно. В конечном итоге, сколько стратегий не обсуждай, во время гонки всё может пойти наперекосяк, и принимать решения придётся непосредственно в процессе, за доли секунды, больше интуитивно, чем обдуманно. Рабочий день закончился в начале седьмого вечера. Джонни потащился в местный душ, понимая, что если поедет домой прямо сейчас, то просто рухнет на кровать не беспокоясь о гигиене. Его немного порадовало, что другие жокеи тоже плелись, еле переставляя ноги от усталости, и то и дело жаловались на жёсткую диету, которая по мере приближения скачек Тройной Короны становилась всё менее и менее калорийной. Даже Диего выглядел не таким надменным, как обычно. В этот раз Джонни решил поспешить, чтобы свалить из раздевалки одним из первых — ему совсем не хотелось опять остаться с Брандо наедине. Не то чтобы он его боялся, просто эта змеиная рожа… Бр-р-р, аж дрожь берёт! Джонни даже волосы сушить не стал, так сильно ему хотелось убраться подальше от Диего и его подозрительно узких зрачков, но Диего, словно прочитав мысли соперника, умудрился догнать его по пути к главному выходу.  — Эй, Джостар, ты домой? — спросил он, поравнявшись с Джонни. — Не твоё дело, — буркнул тот, ускоряя шаг. — Да ладно, не будь таким злым. Хочешь, я тебя подвезу? Джонни лишь фыркнул в ответ. — Что за реакция? — оскалился Диего. — Я искренне и безвозмездно предлагаю свою бесценную помощь. — Да-а, так я и поверил, — Джонни закатил глаза. — Если ты куда-то меня и отвезёшь, то только на ближайшую стройку, чтоб там прибить и закатать в бетон. — Что за больные фантазии, — скривился Диего. — У тебя точно всё в порядке с головой? — А у тебя? Думаешь, я не знаю, что ты делаешь? Пытаешься вывести меня из строя накануне дерби. — Вывести? Зачем? Ты и так не в себе, того и глядишь в дурку отъедешь. Вон, даже кофта задом наперёд, — Диего больно ткнул пальцем в плечо Джонни. Тот опустил голову и увидел изнаночные швы на своих рукавах. Вот чёрт! Всё потому что он так сильно торопился! — Это специально, стиль такой, — Джонни отвернулся от Диего, в надежде, что тот не заметит появившегося на его щеках румянца. — Ага, как же, новый шик прямиком из Луисвилла, деревенская haute couture, — и Диего злобно рассмеялся, явно довольный своей жестокой шуткой. Они вышли с территории ипподрома и направились к ближайшей автобусной остановки. — Иди нахрен, Брандо, — сердито процедил Джонни. — Я уже сказал, что не уступлю тебе ни в одной скачке, даже на долю секунды! — Да больно надо, — Диего мастерски сделал вид, будто это не он несколько дней назад предлагал Джонни поддаться. — Просто было любопытно, куда ты так спешишь не глядя на… О!  Диего резко остановился. — Это за тобой? — спросил он, указывая куда-то в сторону. — Да что ещё… — Джонни обернулся и тут же увидел Джайро, который сидел на лавочке всего в нескольких метрах от пешеходной дорожки и читал книгу. Джонни среагировал мгновенно: пригнулся и рывком бросился к небольшой металлической оградке. — Я всё понял! То-то ты вдруг стал такой борзый! — Диего присвистнул. Он повернулся к Джонни, чтобы продолжить свою речь, и увидел, как тот на корточках ползёт обратно к ипподрому. У Диего аж челюсть отвисла. — Та-ак, а сейчас не понял, — удивлённо протянул он. — Вы с итальянцем, что… Нет? Может, мне его позвать? Джонни промолчал, упорно продолжая движение. Диего посмотрел на Джайро, потом на Джонни, и снова на Джайро, а затем громко расхохотался. — Вот это сцена! Потрясающе! — выдавил он сквозь смех, медленно шагая рядом с Джонни. — Жаль, что у меня нет фотика, чтобы это заснять! Боже, как же ты жалок! Я при всём желании не смог бы унизить тебя сильнее! Джонни подумал, что было бы неплохо прямо сейчас схватить Брандо за ноги, повалить на землю, а потом выбить ему все зубы. Вот только драка привлечёт внимание Джайро, к тому же потом наверняка придётся иметь дело с полицией — Диего нападение так просто не оставит… Какая досада! — Слушай, можно я завтра принесу камеру, а ты повторишь своё позорное бегство на бис, а? — не унимался Диего. — О Господи, ну почему ты просто не можешь оставить меня в покое? — пропыхтел Джонни, продолжая подбираться ко входу в ипподром.  Оставалось ещё метров десять. — И пропустить такое веселье? — фыркнул Диего. — Да ни за что. Он встал прямо перед Джонни, преградив ему путь. Джонни задрал голову и посмотрел на соперника. — Опять попросишь меня поддаться тебе на дерби? — спросил он. — А ты опять откажешься? — вопросом на вопрос ответил Диего. — Давай всё же позовём итальянца, может он сможет тебя убедить? Джонни тяжело вздохнул. — Скажи, Брандо, у тебя есть соулмейт? — Что? — улыбка медленно сошла с лица Диего. — Не твоё дело. — Я просто подумал, вдруг ты хотя бы раз в жизни сможешь проявить толику сострадания к человеку, который попал в затруднительное положение? Но, если у тебя нет собственной надписи, то ты нифига не поймёшь… — Было бы что понимать, — Диего фыркнул. — Соулмейты появляются только у тех, кто не способен взять жизнь в собственные руки, то есть у никчёмных отбросов вроде тебя. А я не такой, Джостар, я сам управляю своей судьбой! Мне не нужна вторая половинка, я изначально целостная личность! — А может ты настолько гадина, что ни один человек на свете тебя не выдержит? — скривился Джонни. — Ах ты… — Диего шаркнул ногой и Джонни обдало грязью и песком. — Плевать мне, что ты думаешь! — Тогда чё ты ко мне пристал? — спросил Джонни, вытирая лицо. — Откажись от дерби! — прорычал Диего. — Ни за что! — рявкнул Джонни в ответ. — Ладно, — Диего расправил плечи и глубоко вдохнул, явно намереваясь привлечь внимание Джайро. Дальнейшего развития событий Джонни не стал дожидаться, он резко вскочил на ноги и, с силой оттолкнув Диего, бросился бежать обратно на ипподром. Преодолев парковую зону за считанные секунды, Джонни влетел в коридор, ведущий к трибунам и резко обернулся — погони не наблюдалось. Уже хорошо! Что дальше? Попытаться свалить через чёрный вход? Но Диего вполне может подсказать Джайро, что Джонни направился именно туда… Просто подождать на территории? Нет, Диего может вернуться, и, что ещё хуже, провести с собой Джайро. Тогда, наверное, лучше спрятаться? Джонни бросился к ближайшей подсобке и подёргал ручку — закрыто. Ну да, логично, что местный персонал уже всё запер… Может залечь где-нибудь между сиденьями на трибунах? Слишком рискованно… Попытаться взломать комментаторскую будку? Точно нет, если его поймают, то могут отстранить от скачек за вандализм. Оставался только один вариант. Джонни бросился к конюшне, где временно проживали лошади перед предстоящими скачками, разыскал денник одной из подопечных Спидвагона, и, перелетев через невысокую дверцу, рухнул за большой стог сена. Удивлённая внезапному гостю лошадь громко заржала, а затем, признав знакомого жокея, протянула к нему свой бархатный нос. — Извини, я без угощения, — прошептал ей Джонни, легонько погладив рыжую морду. — Буду должен. Лошадь обнюхала посетителя, громко фыркнула и, вытянув из стога пучок сена, принялась медленно жевать. Джонни вытер рукавом вспотевшее лицо и попытался восстановить сбившееся дыхание. Даже если его будут искать, то вряд ли кто-то пойдёт проверять каждый денник, а значит тут относительно безопасно. Ха, как будто он скрывается от каких-нибудь бандитов, а не от коллеги-жокея и собственного соулмейта… Впрочем, Диего по жестокости любому злоумышленнику даст фору. Джонни подтянул к себе колени и обхватил их руками. Интересно, как долго ему ждать? Час, два? Или лучше вообще остаться в конюшне на всю ночь? Всё равно же утром возвращаться…  Поначалу Джонни дёргался от каждого шороха, но вскоре понял, что ипподром давно опустел, разве что остались пара уборщиков да дежурный конюх. Правда, то, что на территории безопасно, не значит, что где-то снаружи его не поджидает разгневанный Диего или, что ещё хуже, разгневанный Джайро Цеппели, который узнал всю правду... Джонни поёжился. Эх, вот если бы он не был таким трусом и рассказал обо всём ещё вчера! Пусть бы Джайро поставил ему фингал под глаз, или сломал нос, или даже выбил пару зубов — всё лучше чем прятаться до конца жизни и терпеть издевательства от ублюдка Брандо… Джонни сидел в деннике так долго, что даже пару раз задремал. Часов с собой у него не было, но когда совсем стемнело и кто-то — вероятно, дежурный конюх — включил лампы, Джонни понял, что уже должно быть около десяти вечера. Вряд ли его ещё поджидали снаружи — даже такому упоротому психу, как Диего, уже бы точно надоело. Да и зачем, они ведь встретятся здесь завтра… Джонни встал, не спеша размял затёкшие ноги, и, стараясь не шуметь, приоткрыл дверь денника. — Кто здесь? — раздался громкий возглас. — У меня есть ружьё! Я не шучу! — Это Джонни Джостар, из команды Спидвагона, — Джонни вышел на свет с поднятыми руками и увидел местного работника Мигеля со шваброй наперевес. Никакого ружья у него, естественно, не было. — А-а, — Мигель узнал Джонни и опустил швабру. — Ты чего здесь? — Да вот, хотел тут, это… — Джонни закрыл за собой денник, лихорадочно соображая, что бы такого соврать. — Подготовиться. Набраться энергии, зарядиться перед дерби. Это, типа… Моё место силы, понимаешь? — Ага-а, — неуверенно протянул Мигель. Все, кто хоть как-то причастен к скачкам, прекрасно знали, что жокеи — очень суеверный народ. Кто-то перед скачками целовал лошади подковы, кто-то плевал на стек, кто-то катался по сену, так что поведение Джонни вполне укладывалось в “нормальное”. — Можешь меня выпустить через чёрный вход? — попросил Джонни. — Пожалуйста. Это для удачи. Мигель тяжело вздохнул. Видимо, выходки жокеев ему уже порядком надоели. — Ладно, идём, — буркнул он, доставая внушительную связку ключей. — И лучше бы тебе войти в первую тройку на дерби, мой брат поставил на лошадей Спидвагона крупную сумму. — Сделаю всё, что в моих силах! — Джонни выдавил из себя улыбку и поспешил вслед за Мигелем. Прежде чем переступить порог, Джонни некоторое время вглядывался в уличную темноту, скудно освещенную болезненным жёлтым светом фонарей, и пытался опознать Джайро среди редких для столь позднего времени прохожих. — Что-то ещё? — спросил его Мигель, в недоумении приподняв брови. — Нет-нет, я ушёл, спасибо! — Джонни ещё раз неловко улыбнулся и направился в сторону дома.  Ждать автобус было уже бессмысленно, и Джонни пришлось топать ногами почти четыре километра. Это расстояние далось ему очень нелегко, потому что он то и дело оглядывался и вздрагивал каждый раз, когда видел кого-нибудь, кто хотя бы отдалённо напоминал Джайро. Это, конечно, было глупо — не станет же доктор рыскать поздним вечером по улицам города в поисках едва знакомого парня с конюшни? Или станет? Чёрт его знает, какие у них там в Неаполе нравы… И всё же, такое поведение больше подошло бы Диего, но тот уже точно лежал в кроватке и видел десятый сон  — завтра их ждёт очередной тяжёлый тренировочный день, а Брандо очень ревностно относился к своему графику. Пожалуй, в этом Джонни следовало бы взять с него пример, а то его собственный распорядок дня давно уже полетел ко всем чертям… Ну, не то чтобы давно, а ровно с тех пор как он встретил Джайро Цеппели. Кстати, о Джайро… Джонни задумался, что тот делал у ипподрома? Не его же ждал, в самом-то деле? Нет, конечно, что за глупые фантазии! Он наверняка просто решил отдохнуть вечером после работы и пришёл в парк, чтобы почитать книгу. Вот только рядом с его домом есть целых четыре парка, которые куда больше и симпатичнее, чем небольшая полоска земли перед ипподромом… Может, он ходил в музей Кентукки дерби? Да, вполне вероятно… К тому же, Джайро в Луисвилле совсем недавно, может, он ещё не знает про парки и поленился купить карту города… Да, скорее всего, так и есть. По-крайне мере, такое объяснение казалось Джонни максимально логичным. А ещё интересно, почему Джайро поехал на скачки именно в Нью-Йорк, хотя мог прийти в Чёрчилль Даунс? Было бы намного ближе и в разы дешевле, тем более он сказал, что уже купил билеты на дерби… Странно…  Всё это выглядело так, будто сама судьба пыталась свести их вместе. Может, соулмейты и правда притягиваются друг к другу, словно магниты? Что ж, если для кого-то это стало бы хорошей новостью, то для Джонни лишь очередной насмешкой от высших сил. Будь его соулмейтом кто-то другой, с другой, более позитивной фразой, или встреться он с Джайро не сейчас, а лет через пять и при других обстоятельствах, и  — кто знает, может у них действительно могло бы что-то получиться… Стоило Джонни об этом подумать, как он тут же себя одёрнул: максимум, что ему светило с Джайро, — это дружба, и то только в самых нереалистичных и наивных фантазиях.  И вообще, хватит мечтать о всякой ерунде!  “Тройная корона” — вот о чём сейчас надо думать! Во-первых, чтобы не подвести мистера Спидвагона, во-вторых, чтобы утереть нос поганцу Брандо, а в-третьих — этот титул даст его карьере новый виток и возможность самому стать тренером, а для этого необходимо сосредоточиться и пахать, как проклятому, а не думать о соулмейтстве и прочей херне. Надо как можно скорее признаться во всём Джайро и с чистой совестью вернуться к работе! Только почему же так сложно заставить себя это сделать… Домой Джонни вернулся в начале двенадцатого. Ему ужасно хотелось сразу лечь спать, но он всё же заставил себя раздеться и принять душ, потому что несколько часов просидел в деннике размерами три на четыре метра, где лошадь вполне себе жизнерадостно справляла нужду. Заодно он вспомнил, что так и провёл весь вечер в худи, надетом наизнанку, правда, на фоне всех остальных проблем, это было сущим пустяком. Главное больше не попадаться в таком виде на глаза Диего! Чистый, но абсолютно измотанный, Джонни выполз из ванной, наконец-то добрался до своей кровати, рухнул на неё плашмя и тут же заснул. *** Утро среды наступило быстрее, чем Джонни того хотелось. Из зеркала в ванной комнате на него смотрел кто-то незнакомый, измученный, осунувшийся и с огромными синяками под глазами. Джонни ужаснулся, неужели он так плохо выглядит? Лет на сорок, не меньше, а ведь ему всего девятнадцать! Ну, правда, совсем скоро будет уже двадцать, но сути это не меняло: до Кентукки дерби ему кровь из носу необходимо наладить режим, чтобы спать минимум по семь часов в сутки. До ипподрома Черчилль Даунс Джонни добирался через огромный крюк. Для этого ему пришлось выйти на сорок минут раньше, чем обычно, но он был готов на любые жертвы, лишь бы случайно не встретиться с Джайро. Логики в этом, конечно, было мало: вряд ли Джайро встал бы в четыре часа утра, чтобы подкараулить Джонни у ипподрома, он ведь с тем же успехом может прийти к девяти утра, или в обед, но всё же, вероятность не была нулевой, а значит лучше перебдеть! А если Джайро и правда пожалует в обед… Что ж, в таком случае Джонни безропотно подставит ему лицо для удара, потому что полностью того заслуживает. Стоило Джонни зайти в помещение конюшен, как он сразу наткнулся на Диего — бодрого и уже переодетого для тренировки.  — О, какая встреча, — тут же оскалился Брандо. — Ничего не хочешь мне сказать? Джонни ужасно не хотелось пререкаться с кем-то с самого утра, поэтому он решил играть по правилам соперника — может, ему повезёт и Диего отстанет? — Извини, что толкнул, — пробубнил Джонни себе под нос. — Я не специально. — А?..— Диего заморгал, явно удивлённый такой покорностью. — О, ты наконец-то смог правильно надеть свою кофту! Джонни скривился. Ну да, чтобы Брандо — и успокоился? — Что, не дождался тебя твой итальянец? — продолжил Диего. Твой итальянец. Ха. Интересно, Диего ляпнул это просто так или он понимал, как же больно было это слышать? В сотни раз хуже, чем все те гадости, что Брандо говорил и делал ранее... Если бы только Джайро действительно был его, Джонни… — Вы с ним правда друг другу подходите, два феноменальных идиота, — фыркнул Диего, видимо, интерпретировав молчание Джонни как-то по своему. — Надеюсь, он сегодня опять придёт, я взял видеокамеру. Джонни закатил глаза и молча направился к раздевалке. Диего за ним не последовал — вероятно, в его системе ценностей тренировка стояла чуть выше, чем возможность поиздеваться над коллегой. Джонни отработал утро на автомате, стараясь игнорировать давящую головную боль, ощущение песка в глазах и, самое главное, фразу “твой итальянец”, которая словно пульсировала в мозгу, мешая сосредоточиться на происходящем. Нет, это уже ни в какие вороте не лезет! Если он будет чувствовать себя так в день Кентукки дерби, то точно провалится по всем фронтам! Надо как можно скорее разобраться с… Его итальянцем. Или всё-таки неаполитанцем? Если бы Джайро говорил чуть медленнее, то, возможно, Джонни понял бы разницу… Может, стоит поискать информацию в интернете на этот счёт? Хотя, какой смысл, если они всё равно скоро перестанут общаться… В обеденный перерыв Джонни удалось немного подремать на зрительской трибуне, после чего головная боль поутихла и его общее самочувствие значительно улучшилось, вот только от мыслей про Джайро отделаться так и не удалось. Наверное, уже никогда и не удастся…   Его итальянец.  Его соулмейт.  Чем чаще Джонни об этом думал, тем сильнее начинала гореть надпись в левой половине его грудной клетки. “Сдохнуть решил, придурок?!” Три года — три чёртовых года! — Джонни думал, что его соулмейт какой-то моральный урод, похлеще Дио Брандо, а оказалось, что это один из самых прекрасных людей, которых Джонни когда-либо встречал: открытый, заботливый, понимающий, варит сногсшибательный кофе и любит животных. И это уже не говоря о том, что Джайро был безумно красив, умён, и не лишён чувства юмора, пусть даже очень специфического… Ну почему именно он? Будь это кто-то другой, вот вообще кто угодно, Джонни бы легко послал этого человека куда подальше и его бы даже потом совесть не мучила. Но Джайро… Даже если Джонни очень сильно захочет, он уже не сможет забыть его зелёные глаза. До самой смерти не забудет...  Тренировку Джонни закончил со скрипом, и, получив несколько замечаний от недовольного тренера, поспешил в раздевалку. Он опять хотел уйти раньше остальных и тихо слиться через чёрный вход, пока там было ещё открыто. Джонни не думал, что Джайро реально будет его караулить, но всё равно перед выходом натянул на голову капюшон и надел огромные солнцезащитные очки. Сотрудник ипподрома, куривший неподалёку, кинул на него удивлённый взгляд, но промолчал. Ещё бы, кто захочет связываться с сумасшедшим? Джонни высунулся за дверь — в пределах видимости никого, похожего на Джайро, не наблюдалось. Слава всем богам! Впрочем, Джайро вполне мог появится здесь через пару минут, поэтому Джонни быстрым шагом направился к ближайшей автобусной остановке. Несмотря на позднее время и собственную усталость, он всё равно решил заехать на конюшни мистера Стила, чтобы выгулять Slow Dancer хотя бы пешком. Она, конечно, и так гуляла весь день по пастбищу или в леваде, но Джонни всё равно хотелось провести с ней хоть немного времени.  Пожалуй, ему это было нужно куда больше, чем самой лошади. Slow Dancer сильно удивилась, увидев хозяина так поздно, да ещё и в середине недели. На светло-серой морде лошади явно отразилось недоумение — куда это её тащат, ещё и на ночь глядя? Ну, или это Джонни так себе вообразил, спроецировав человеческие эмоции на любимое животное. — Не волнуйся, мы ненадолго, — сказал он ей. По пути к выходу Джонни ненадолго задержался у денника Валькирии. К нему лошадь не проявила никакого интереса, но зато тихонько заржала, узнав Slow Dancer, и потянулась к ней носом, чтобы поздороваться. — Джонни? — в дверном проёме появился Поколоко, сонный, как и всегда. — Ты чего так поздно? — И тебе привет, — ответил Джонни. — Да я просто прогуляться, минут тридцать-сорок, не больше. Не волнуйся, после меня беспорядка не будет! — Да я ж ничего не это, — Поколоко потёр кулаками глаза. — Главное не потеряйся где-нибудь в лесу, а то придётся вызывать спецслужбы с вертолётом, такая морока… — Окей, — фыркнул Джонни. Родной штат он знал как свои пять пальцев, высади его с завязанными глазами в любой точке Кентукки, и он легко найдёт дорогу до дома. Ну или хотя бы до ближайшей конюшни. Как и ожидалось, прогулка с лошадью — пусть даже пешком, а не верхом — подействовала на Джонни успокаивающее. Прохладный вечерний ветер прочищал мозги куда лучше, чем любое другое средство. Впрочем, из средств у Джонни и были-то только работа да алкоголь… Ну и ещё Тим Маунтайн, но за последний месяц Джостар и так обращался к нему за помощью слишком часто. Джонни вернулся на конюшню через полчаса, как и планировал. Не торопясь, он почистил Slow Dancer щёткой, завёл её в денник и насыпал немного специальных хлопьев в качестве угощения, а затем отнес свои вещи в инвентарную. Теперь можно было ехать домой, чтобы хорошенько выспаться и морально подготовиться к встрече с Джайро. Ожидая автобус, Джонни сокрушался, что вечерняя прогулка так и не помогла ему решить самую главную проблему — как начать разговор с Джайро. У него по-прежнему не было абсолютно никаких идей кроме банального “спасибо”, и даже этот вариант теперь казался крайне идиотским. Ну вот скажет он, а дальше-то что? Эх, было бы смешно, если бы не было так грустно… Джонни почему-то вспомнился Диего Брандо. Вот уж кто точно смог бы выведать, есть ли на теле Джайро надпись! Только цена наверняка будет слишком большой… Джонни потряс головой: нет, Диего последний, к кому стоит обращаться за помощью. Точнее, к нему вообще не стоит подходить с какими-либо вопросами, никогда и ни при каких обстоятельствах. Надо разобраться с Джайро самостоятельно. Но с чего начать-то?.. На противоположной стороне дороги остановился автобус. Джонни с любопытством посмотрел на пассажиров — кому понадобилось на ночь глядя тащиться на конюшни? — и у него тут же перехватило дыхание. Из автобуса вышел один-единственный человек — высокий мужчина в огромной широкополой шляпе. Тело Джонни среагировало самостоятельно: секунда — и он уже лежал в ближайшем придорожном кустарнике, надеясь, что его не заметили. Колючие ветки больно впивались в кожу, царапая руки и лицо, но Джонни стоически терпел, боясь пошевелить даже пальцем. Джайро — а это определённо был он — быстрым шагом направился в сторону конюшни. Почему он приехал так поздно? Может, что-то случилось с Валькирией? Да не должно бы, Джонни видел её в деннике совсем недавно, она выглядела вполне здоровой… Тогда что? Какие-то проблемы с арендой постоя? Или он забыл там что-нибудь важное? Джонни показалось, что нечто подобное уже происходило раньше. Точно! Он сидел в автобусе, а Джайро приехал на конюшню на такси. Интересно! Может, Джайро ездит сюда каждый вечер, когда не дежурит сутками? Джонни задумался. Как мало на самом деле он знает о Джайро… И всё потому что у них никогда не было нормального разговора: Джонни даже не пытался что-то спрашивать, боясь выдать себя, а Джайро, видимо, просто болтал, что в голову приходит, не особо заботясь о смысле и важности сказанного. О какой дружбе могла идти речь при таких условиях? Справа от Джонни что-то зашуршало, он медленно повернул голову и увидел небольшую белую мышь всего в нескольких сантиметрах от своего лица. В области желудка возникло какое-то неприятное чувство, но тут же утихло, не успев превратиться в тошноту. Джонни моргнул. Голова не кружилась, в глазах не потемнело, во рту не пересохло, никаких признаков приближения панической атаки… Сердце, правда, колотилось как бешеное, но причина была совсем в другом. Мышь уставилась на Джонни своими крошечными глазками-бусинками. — Чё смотришь? — буркнул он. — Ждёшь, что я опять хлопнусь в обморок? Ну извиняй, я тут в дерьме по самые уши, не до тебя сейчас. Мышь забавно пошевелила усами и, неспешно развернувшись, направилась дальше по своим мышиным делам. Джонни проводил её глазами, пока она не скрылась в густой траве. Интересно, он не упал только потому что и так уже лежал, или его нервная система настолько истощилась, что у неё уже не осталось ресурсов реагировать на что-либо в этом мире, кроме появления Джайро? Да, наверное, так и есть, теперь вся его жизнь крутится вокруг соулмейта, словно Земля вокруг Солнца… Интересно, что бы сказало врачебное сообщество о подобном способе борьбы с паническими атаками?  Подошёл ещё один автобус — теперь уже на стороне Джонни. Не долго думая, он рванул с места, прямо из положения лёжа, и в одно мгновение влетел в салон — весь пыльный, ободранный и в колючках. Водитель смерил его недовольным взглядом, но всё же молча принял оплату. Джонни проскользнул в самый конец салона, сел на свободное сиденье и попытался привести себя в порядок, стараясь при этом привлекать как можно меньше внимания. В следующий раз надо быть осторожнее: его могут выгнать из автобуса и тогда придётся лежать в кустах, пока Джайро не уедет! Ну, или идти пешком. Нет, так не годится!  Надо с этим заканчивать! Точнее, надо было закончить прямо сейчас, но Джонни не успел даже подумать, рефлекс “спрятаться” сработал быстрее, чем здравый смысл. Но в этом нет его, Джонни, вины! Он же с самого начала настроился на четверг, а Джайро, как по закону подлости, постоянно появлялся рядом… Вот чёрт... Джонни вытер рукавом вспотевшее лицо и откинулся на спинку кресла. Всё. Решено. Завтра этот ужас должен закончится. На сто тысяч процентов. Иначе он просто свихнётся с ума.