Молчание - золото

Открыв утром глаза, Джонни ещё целый час лежал, изучая потолок. Наконец-то четверг. Выходной. Судный день. Сегодня он расскажет Джайро о причине своего молчания. Он сможет. Обязательно. — Либо я сознаюсь, либо умру, — пробормотал Джонни себе под нос и тут же подумал, что умереть было бы проще. Нет. Раз уж запланировал — надо идти и делать! Сборы заняли у Джонни в три раза больше времени, чем обычно. Он почти час провёл в душе, дважды помыл голову, привёл в порядок обкусанные ногти, и долго причёсывался, пытаясь уложить непослушные вьющиеся пряди в более-менее аккуратную причёску, хотя всё равно собирался надеть шапку. Затем он полчаса гладил джинсы, чего в принципе отродясь не делал, несколько раз вынимал все вещи из рюкзака и укладывал их обратно, а потом ещё минут двадцать пил кофе, задумчиво глядя в окно. Когда у Джонни больше не осталось ни одной причины, чтобы продолжать оттягивать время, он, скрепя сердце, заставил себя выйти из дома и поплёлся на остановку, где пропустил два автобуса, прежде чем собрал свою волю в кулак и окончательно решился поехать. Всю дорогу он еле сдерживал желание разбить окно, прямо на ходу выпрыгнуть из автобуса и броситься бежать назад в Луисвилл. Или, лучше, в другую сторону, в Лексингтон. Или вообще до границы с Канадой. Вот только сможет ли он убежать от своей судьбы? Наверное, нет, раз она привела к нему соулмейта аж из Неаполя… Джонни вздохнул — он ведь так и не придумал, как стоит начать разговор с Джайро! Из всех вариантов единственной подходящей идеей была самая первая: вернуть термос и сказать “спасибо”, а дальше… Там видно будет. На конюшню Джонни шёл как на эшафот — медленно, с высоко поднятой головой и крепко сжатыми кулаками. Чем больше сокращалось расстояние между ним и главным зданием, тем сильнее ему хотелось развернуться и рвануть обратно к остановке, где остались высокие спасительные кусты, пусть даже колючие, пыльные и населённые белыми мышами. Наконец достигнув точки назначения, Джонни остановился и вытянул шею, вглядываясь вглубь главной конюшни. Джайро в пределах видимости не наблюдалось. Джонни медленно прошёлся вдоль денников, вышел через заднюю дверь и направился к левадам. Валькирия была на месте, она спокойно жевала сено, и, судя по пыльной шёрстке на спине, сегодня под седлом ещё не работала. Джонни подозвал к себе Slow Dancer, потрепал её по бархатной морде и вновь огляделся — никого. Стоит ли готовить лошадь к прогулке сейчас или лучше подождать? Джонни вернулся к главному входу, а затем, не торопясь, обошёл территорию конюшни. Ничего. Ни единого намека на присутствие Джайро. Странно, обычно он в это время уже был на месте… Джонни присел на ближайшую лавочку. Полчаса он продержался спокойно, через час принялся грызть ногти, а через полтора уже вовсю нарезал круги по двору. Может, с Джайро что-то случилось? Он ведь мог простудиться, или сломать ногу, или ещё что похуже… Это, конечно, маловероятно, но вдруг? Внезапно Джонни прошиб холодный пот. Что, если это его вина? Он так сильно не хотел, чтобы их встреча состоялась, может своими негативными мыслями он навлёк на соулмейта беду? Что, если Джайро сбила машина? Или на него напал какой-нибудь псих с ножом, или, ещё хуже, с пистолетом? Что, если Джайро уже нет в живых, а Джонни даже об этом не знает? О, нет… Нет, нет, нет! Когда Джонни думал о том, что больше не хочет видеть Джайро, он имел в виду совсем другое! Могут ли мысли одного из соулмейтов как-либо повлиять на второго? И должен ли Джонни почувствовать хоть что-то, если его соулмейт умрёт? Нет, не надо думать о плохом! С Джайро наверняка всё в порядке! Он просто проспал, или вышел на внеплановое дежурство, или ещё что.... Джонни выругался. Находиться в неведении насчёт Джайро было ещё хуже, чем перспектива раскрыть свою ложь. Джонни задумался — он ведь знает адрес Джайро, его телефон и даже место работы, а значит можно наведаться в гости и узнать, что c ним произошло! Вот только не будет ли это слишком навязчиво? По идее, не должно — Джайро сам дал ему свой адрес, значит он не против посетителей… Но не может же Джонни заявиться к соулмейту домой и с порога заявить, что всё это время его обманывал? Так себе идея. Лучше будет просто позвонить: если Джайро ответит, Джонни хотя бы будет знать, что он жив, а если нет — вот тогда можно будет начинать волноваться по-настоящему. Пообещав себе купить в ближайшее время мобильный, Джонни направился в офис мистера Стила — единственное место на конюшне, где был телефон. — Мистер Стил? — спросил Джонни, постучав в старую, покосившуюся деревянную дверь. — Это Джонни Джостар. Ответа не последовало, и Джонни, немного поколебавшись, заглянул внутрь. В офисе никого не было — видимо, мистер Стил отошёл куда-то по делам, а может и вовсе ещё не приехал. Странно, что дверь была не заперта, но судя по тому, в каком состоянии она находилось, легко было предположить, что замок тоже уже давно не работал. Может, стоит посоветовать мистеру Стилу сделать капитальный ремонт? Хотя, он же не слепой, наверняка и сам знает… Может, ему и так нормально. Джонни пожал плечами и зашёл внутрь — он же не собирается ничего красть, значит всё нормально. Джонни быстро набрал номер и приложил трубку к уху. Пошли долгие гудки. Главное не ляпнуть что-нибудь, если Джайро ответит! И не кашлять. И не чихать. И лучше не дышать вообще. Джонни глубоко вдохнул и замер. Прошло секунд тридцать и длинные гудки стали короткими. Джонни сбросил звонок и набрал номер повторно. Может, он перепутал цифры? Впрочем, это было маловероятно: Джонни так часто смотрел на бумажку, которую ему дал Джайро, что вызубрил его адрес и телефон наизусть. Длинные гудки вновь превратились в короткие. Джонни позвонил в третий раз — тот же результат. Что ж, значит Джайро нет дома… Он либо на работе, либо едет сейчас на конюшню, либо… Нет, никаких других “либо” быть не может! У Джайро всё в порядке! Джонни вздохнул. Ну почему он всегда в первую очередь думает о плохом? То есть, понятно, почему, учитывая его багаж из детства… Но Джайро-то тут ни при чём! Джонни изначально не хотел фигурировать в его жизни, а значит и проклятье белой мыши не должно на него повлиять! И вообще, может, Джайро не приехал, потому что случилось что-то хорошее! Например, к нему нагрянули гости, друзья из Неаполя, или его родственники, или ещё кто, например… Невеста? Джонни задумался. Вроде бы, в Италии до сих пор жива традиция договорных браков, когда родители сами ищут подходящую партию своему ребёнку. Он такое даже в кино видел! А Джайро точно из хорошей семьи, врач в каком-то там поколении, может, ему подобрали невесту ещё с рождения? Почему вообще Джонни решил, что у Джайро никого нет? Только потому что он его соулмейт? А где указано, что соулмейт не может встречаться другими людьми? Джонни ведь и сам так делал… Может, у Джайро в Италии осталась девушка, которая ждёт, пока он не обустроится в Штатах, чтобы потом к нему переехать? Правда, непонятно, почему Джайро из всех возможных вариантов выбрал именно Луисвилл, как доктору ему было бы куда лучше развиваться где-нибудь в Нью-Йорке, ну или хотя бы в Лос-Анджелесе… Может, подыскивая место для переезда, он просто ткнул в карту наугад? Или выбрал Кентукки ради Валькирии? Но в том же Саратога Спрингс конюшни ничуть не хуже… Вопросов было больше чем ответов. Опять. Джонни хмыкнул — видимо, так будет всегда, если дело касается Джайро: удивительное сочетание невероятной открытости, общительности и бесконечного количества загадок. На всякий случай Джонни ещё раз набрал номер Джайро, и, вновь не дождавшись ответа, повесил трубку и понуро отправился на выход. Стоило ему закрыть за собой дверь, как раздался телефонный звонок. Джонни заколебался — вернуться и ответить или лучше не надо? По-хорошему, он вообще не должен был находиться в чужом кабинете без разрешения… Но вдруг это что-то важное? Джонни потянулся к дверной ручке, но телефон тут же замолчал. Что ж, значит не судьба. Джонни вернулся на улицу, надеясь, что Джайро всё-таки приехал, но, увы — его в очередной раз ждало разочарование. Джонни вновь принялся нарезать круги по главному двору. На конюшне царила на удивление спокойная, даже сонная атмосфера: у задней двери кто-то в одиночестве чистил своё снаряжение, один из берейторов дремал, развалившись на свежем стоге сена, детский тренер сидел за небольшим деревянным столиком и пытался читать газету, но то и дело клевал носом, а лошади всё так же неспешно прогуливались в леваде. Джонни ещё раз обошёл всю территорию по периметру, и даже сходил на автобусную остановку — никого. Точнее, никого похожего на Джайро. В голову Джонни опять полезли разнообразные пугающие картины: Джайро лежит на асфальте в луже крови где-нибудь напротив центрального парка Луисвилла, Джайро с шестью дырками от пуль в груди, Джайро, который тонет в реке Огайо… Вероятность этого, конечно, была очень маленькой, прямо-таки крошечной, но всё же она не равнялась нулю! Джонни судорожно вздохнул. Ну почему у него такое больное воображение? Из инвентарной, зевая, вышел Поколоко с граблями в руках. Не долго думая, Джонни рванул к нему — вдруг конюх что-то знает? — Привет, как дела? — спросил Джонни и тут же, не дожидаясь ответа, выпалил. — Слушай, ты не в курсе, Джайро сегодня будет? — Джайро? — конюх непонимающе заморгал. — Да, Джайро! Такой высокий, длинные светлые волосы, в странной дырявой шляпе и с золотыми зубами, — нетерпеливо пояснил Джонни. — Это который доктор? — уточнил Поколоко и Джонни активно закивал. — Понятия не имею. — А-а, — Джонни разочарованно выдохнул. — М-м… Но ты же видел его вчера вечером, так? — Вчера? — Поколоко потянулся и опять зевнул. — Может и видел. А он был? Народу-то много ходит, всех и не упомнишь… Джонни едва не выругался. Ну почему Поко такой невнимательный? — А ты, случайно, не знаешь, почему он так часто приезжает по вечерам? У него какие-то проблемы с арендой или типа того? — Часто? Хм… — Поколоко задумался. — Я вроде что-то слышал краем уха, хотя и не уверен… — Что? — Да не, ерунда какая-то, просто ляпнул кто-то, может это не о нём вообще… — Да что сказали-то?! — Джонни уже с трудом сдерживался от желания схватить Поколоко за воротник и хорошенько встряхнуть. — Колись давай! — Он, кажется, будет съезжать. — Что? — Джонни чуть не потерял дар речи. — В каком смысле съезжать? Куда?! С конюшни или… — Ага, с конюшни, и с концами. Домой возвращается, в Испанию, или откуда он там родом? Тут что-то не заладилось, или как-то так… В общем, что-то вроде того. У Джонни похолодело в груди. Джайро уезжает. Возвращается в свой прекрасный солнечный Неаполь, на побережье Тирренского моря. Насовсем. Навсегда. А Джонни останется здесь, в пыльном душном Луисвилле, с его шумными и абсолютно бессмысленными вечеринками, давно опостылевшими спонсорами, тошнотворным джулепом, бесконечными скачками и мразотным Диего Брандо в придачу. Внезапно в области соулмейтской надписи будто полоснуло ножом. Джонни охнул и прижал ладони к левой половине груди. — Ты чего? — обеспокоенно спросил Поколоко. — Опять плохо? — Н-нет, всё в норме, — Джонни выдавил из себя улыбку. — Просто нерв защемило. — А-а, — недоверчиво протянул Поколоко. — Ну, ты кричи если что, я позвоню в службу спасения или куда там… — Окей, — кивнул Джонни. Может и правда лучше вызвать скорую помощь? Пусть его отвезут в больницу, где работает Джайро, и Джонни без палева сможет узнать, что происходит в жизни его соулмейта. Нет, это ведь такой же сталкинг, как и в тот раз, когда Джонни сидел в кафе напротив дома Джайро и пытался высмотреть его среди прохожих — странная и явно нездоровая херня… На ватных ногах Джонни кое-как доковылял до лавочки и присел на самый её краешек. Разве он не должен радоваться? Всё складывалось как нельзя удачно: Джайро уезжает, а значит проблема с соулмейтством решится сама по себе, и Джонни даже не надо будет ничего для этого делать. Идеально! Лучшего исхода и пожелать нельзя! Правда, Джайро сказал, что уже купил билеты на Кентукки дерби, значит он останется в Штатах ещё как минимум на десять дней… Но это не так уж и много, Джонни надо будет просто переждать это время и всё. Отлично! Отлично же, да? Тогда почему Джонни не чувствовал никакого облегчения? Он может больше не суетиться и молчать до самого отъезда Джайро, всё прекрасно, но… Почему-то теперь ему стало казаться, что это именно он несёт ответственность за всё плохое, что происходит или может произойти с его соулмейтом. Чисто гипотетически: если они и правда связаны судьбой, значит они должны хоть как-то друг на друга влиять, верно? Может ли быть так, что внутренний компас Джайро привёл его в Луисвилл не случайно, а именно потому что там живёт его соулмейт? Вот только по вине Джонни надпись у Джайро так и не появилась, или появилась, но её никто не произнёс вслух, и теперь Джайро вернётся домой, не узнав правды. Выходит, он так и проживёт всю жизнь, надеясь встретить своего соулмейта и даже не догадываясь, что уже с ним знаком… Разве это не ужасно? Джонни потряс головой — нет, уж лучше вообще без соулмейта, чем с таким проблемным, как он! Зачем усложнять Джайро жизнь? Тем более, что он и так жаловался на проблемы с отцом… Нет, Джонни должен молчать и радоваться, что скоро всё закончится. Джайро уедет, и всё станет как раньше. Джайро уедет, и всё у него будет хорошо. Джайро уедет, а Джонни останется один, и ему даже не с кем будет поговорить. Забавно, если учесть, что за всё время их знакомства Джонни так и не произнёс ни слова. Но даже так Джайро понимал его лучше, чем кто-либо! Может быть даже лучше, чем Николас… Прошёл ещё один час, затем второй, и третий... Люди приезжали, катались, чистили своих лошадей и уезжали, а Джонни всё сидел на скамейке и ждал, ждал, ждал… На что он вообще надеялся? С чего взял, что Джайро непременно должен бежать на конюшню каждый свободный четверг? Может, он прямо сейчас сидит и собирает чемоданы, мечтая поскорее вернуться домой? Отсидев себе всё, что было можно, Джонни наконец-то оторвал пятую точку от скамейки и отправился седлать Slow Dancer — всё равно же собирался на прогулку верхом, а Джайро… Может, сработает закон подлости, и он приедет как раз к тому моменту, когда Джонни закончит? Так ведь уже было, и не один раз! Slow Dancer явно была не в восторге от вечерней работы. Джонни представил, как она, должно быть, негодовала: хозяин приехал с самого утра, а седлать начал когда солнце уже клонилось к горизонту. Джонни прекрасно понимал, что вечером лошади лучше отдыхать в уютной леваде, а не тащиться чёрт знает куда, но менять свои планы не стал — всё лето он будет занят на работе, и у Slow Dancer будет достаточно времени для праздного безделья. Да и вообще, лошадь наверняка очень быстро забудет про все свои обиды после заслуженной свежей морковки. Джонни мог бы выехать и без седла, как чаще всего и делал, но сейчас ему необходимо было как можно дольше задержаться на конюшне, поэтому Slow Dancer пошла на прогулку при полном параде. В любой другой день неспешная верховая езда быстро бы помогла Джонни расслабился, но в этот раз всё шло не так. Он ёрзал в любимом седле, словно сидел на иголках, то и дело оглядывался, надеясь увидеть заветную дырявую шляпу, а в шуме листвы ему постоянно слышались какие-то крики, словно кто-то звал его назад. Опасаясь реально сойти с ума, Джонни прервал прогулку раньше обычного и вернулся на конюшню, где уже заставил Slow Dancer отгуливать положенное время на огороженном плацу. После того, как рассёдланная лошадь отправилась в денник, Джонни ещё два часа чистил всё своё снаряжение и даже предложил Поколоко помочь с уборкой, лишь бы не сидеть без дела, но конюх категорически отказался, опасаясь, что ему влетит от мистера Стила за очередную попытку схалявить за чужой счёт. Ещё немного пошатываясь вдоль денников, Джонни отправился в закрытый манеж смотреть, как тренируются юные конкурщики, но после нескольких непрошеных советов недовольный главный тренер довольно ясно дал ему понять, что лучше бы ему пойти бездельничать куда-нибудь в другое место. Джонни опять вернулся к денникам, где его Slow Dancer мирно жевала сено. Вот счастливая, ей-то не надо беспокоиться за своего соулмейта! Ему, правда, тоже не надо было, но Джонни не мог просто взять и перестать переживать… Тяжело вздохнув, он вновь было направился к офису мистера Стила, но, поймав на себе удивлённый взгляд Поколоко, быстро развернулся и зашагал в противоположную сторону. Ещё не хватало, чтобы конюх догадался, что Джонни весь день ждёт именно Джайро! Хотя, наверное, это и так было очевидно… Тогда тем более хватит подавать лишние поводы для сплетен, а Джайро можно ждать и на остановке. Хотя, собственно, зачем? Кому это надо? Джонни? Он уже в любом случае потеряет своего соулмейта навсегда. Джайро? Ему, вероятно, правда вообще нахрен не сдалась… Джонни понимал, что ведёт себя очень глупо, но всё равно сел на лавку, стоявшую у автобусной остановки, и, подтянув колени к груди, обхватил их руками. Если соулмейты и правда притягиваются друг к другу, то Джайро должен приехать. Или сам Джонни, должен почувствовать, где сейчас находится Джайро, и найти его… Интересно, как это должно работать? Джонни попытался прислушаться к собственным ощущениям — ничего. С тех пор, как он встретил Джайро у него не появилось никаких сверх-способностей вроде вещих снов, или какого-нибудь внутреннего голоса, который подсказывал бы ему что делать и куда идти. Только надпись иногда болела, но он не мог понять, с чем именно это было связано — с его собственными чувствами или с тем, что происходило с Джайро. Значит, скорее всего, это очередная чушь, которую придумали какие-то идиоты, романтизирующие соулмейтство. И всё же, Джонни остался сидеть на остановке, пропуская один автобус за другим, пока не стало совсем темно. Джонни взглянул на часы — без пятнадцати десять. Чтобы выспаться он должен был лечь в кровать ещё полчаса назад. А Джайро… Наверное, если бы он собирался приехать, то давно бы это сделал. Ждать дальше не имело смысла. Джонни сел в первый же подошедший автобус до Луисвилла, плюхнулся на сиденье и обнял рюкзак, в котором лежал термос Джайро. Может, это и к лучшему, если они больше никогда не встретятся? В следующую субботу будет первая скачка Тройной короны и Джонни предстоит серьёзная подготовка, поэтому к Slow Dancer до дерби он не поедет, а в день самих скачек у него просто не будет времени болтаться по трибунам, а потом… Что будет потом Джонни не знал. Он не хотел общаться со своим соулмейтом, и вот его мечта почти сбылась, только совсем не так, как он того ожидал. Что хуже — никогда больше не видеть Джайро или встретиться, но получить от него по морде? Теперь Джонни бы выбрал второе, но что он может? Он ведь с самого начала знал, что ничего хорошего из всего этого соулмейтства не выйдет! Грешникам не положено жить долго и счастливо, особенно тем, кто причастен к убийству, а Джонни был именно таким. Да, он мог плюнуть на всё и поехать прямиком к Джайро домой, но зачем? Если с Джайро что-то случилось, Джонни всё равно ничем не сможет помочь, а если он жив и здоров — то тем более не стоит лезть в его яркую, прекрасную жизнь и пачкать её своим мрачным прошлым. Каждый раз, когда Джонни принимал в своей жизни какое-либо решение, оно выходило ему боком, так с чего он решил, что в этот раз может быть иначе? Может, сама судьба сейчас даёт ему шанс сохранить своё молчание! Или это у Джайро такой сильный ангел-хранитель, который отвёл его от ужасного соулмейта… Не важно. Пусть будет так. *** Ночью Джонни опять спал плохо. Его мучили странные запутанные сны, любимые матрас и подушка почему-то стали ужасно неудобными, а в комнате было то слишком холодно, то невыносимо жарко. В очередной раз открыв глаза, Джонни увидел, что уже рассвело. Ещё немного поворочавшись с боку на бок, он окончательно убедился в том, что выспаться ему не удастся, и вылез из кровати. Отключив будильник, Джонни выглянул в окно, и тут же поморщился, увидев моросящий дождь. Плохая погода — довольно редкий гость в штате Кентукки и чертовски нежеланный, по крайней мере жокея: во-первых, риски получить серьёзную травму возрастали в разы, а во-вторых, при аномально долгих дождях ипподром могло затопить более чем на целый фут, и тогда проведение скачек в принципе становилось невозможным. Джонни был уверен, что сейчас все коневладельцы и тренера молились о том, чтобы к следующему воскресенью погода наладилась — никому не хотелось нести убытки из-за дурацкого дождя. Джонни зевнул и потянулся. Вот бы лечь назад в кровать, укутаться в одеяло и весь день смотреть по телевизору какие-нибудь тупые ток-шоу, но, увы — ему надо было собираться на работу. Конечно, он мог бы позвонить тренеру и попросить, чтобы сегодня с лошадьми позанимался кто-нибудь из берейторов или запасные жокеи, но если в день Кентукки дерби будет такой же ливень, Джонни лучше быть готовым и самому узнать, как его подопечные будут вести себя на размытом грунте. *** Как он и предполагал, атмосфера на ипподроме была удручающая. Его коллеги тоже не могли выбрать тактику поведения: то ли тренироваться, с риском травмировать лошадей и себя, то ли оставить всё как есть — но этот вариант годился лишь для одного, максимум двух дней, а как готовиться к дерби, если дождь будет лить всю неделю? С другой стороны, при работе под дождём всегда есть риск подхватить простуду или вообще воспаление лёгких, а кто захочет валяться на больничной койке вместо участия в первом этапе Тройной короны? Первым высказался Диего Брандо, твёрдым голосом сообщив, что вертел он на детородном органе тренироваться в такую погоду, его драгоценное здоровье куда важнее, и вообще никакая дополнительная подготовка ему не нужна, потому что он и так принц конных скачек. К огромной зависти коллег, Брандо не преувеличивал — у него действительно было преимущество в виде многолетнего опыта работы в Великобритании, где скачки в дождь были обычным делом. Жокеям, которые привыкли к сухому Кентукки и жаркой Флориде, было куда сложнее. Кто-то последовал примеру Диего и остался наблюдать за работой берейторов из-под крыши, кто-то пошёл на риск и решил не прерывать полноценные тренировки из-за дождя, а кто-то предпочёл компромисс — пара небольших проездок медленным галопом на каждой лошади, чтобы они не забывали трассу, а затем — сушиться и отдыхать. Джонни посовещался с командой и все единогласно выбрали третий вариант. Правда, главного тренера куда больше беспокоило здоровье лошади, чем наездника, но это было обычным делом — если жокей заболевал перед скачкой, его можно было заменить, а вот лошадь выбывала насовсем. Поэтому Джонни, как и его коллегам, не раз приходилось выходить на работу с температурой и кашлем. А что делать? Негласное правило “ты стоишь столько, сколько выиграл за последние шестьдесят дней” никто не отменял, и если за твоими плечами ещё не накопился внушительный список наград — скачи и не жалуйся. Скачи, пока можешь дышать. Впрочем, если судить в целом, отношение к лошадям в индустрии было куда хуже — в большинстве случаев их лелеяли только до тех пор, пока они приносили прибыль. Если лошадь не оправдывала надежд коневладельца в скачках первой группы, её перепродавали по сниженной цене во вторую, со второй — в третью, из третьей в листовые скачки, затем в разряд элаунс, и, наконец, в мэйден клейминг. Если и там не удавалось получить прибыль, особо недобросовестные владельцы могли сбыть несчастное животное на мясной завод, чтобы выручить хоть какие-то гроши и, если повезёт, не остаться в минусе. К сожалению, такое случалось слишком часто, даже с очень успешными лошадьми. Джонни понимал, что без подобных мер конный бизнес начнёт загибаться, потеряет свою зрелищность, и тогда скачки в принципе исчезнут как вид деятельности, но всё же с каждым годом такой подход казался ему всё более жестоким и бессмысленным. Стоит ли существовать чему-то, что может привести к смерти здорового животного? С другой стороны, коров и свиней выращивают на убой безо всяких скачек, так чем же лошади лучше? Чем дольше Джонни об этом думал, тем больше убеждался, что не хочет работать жокеем до конца своей жизни. Вот если бы накопить денег на собственную ферму и растить там лошадей на продажу людям, которые искренне любят своих животных и видят в них друзей и компаньонов, а не средство для заработка денег… Или открыть центр иппотерапии для больных людей. Ну или, на худой конец, тренировать лошадей под выездку и ненапряжные прогулки для новичков, а не для того, чтобы лошадь пошла на консервы из-за неудачных стартов, виной которым мог быть неправильный режим тренировок, болезнь или вообще ошибки жокея. Ближе к полудню на конюшне ипподрома появился Тим Маунтайн. — Хей, Джонни! — жизнерадостно поздоровался он, отряхивая зонт. — Ну как оно? Готовитесь? — Да вот… — Джонни махнул в сторону размытых дождём скаковых дорожек. — Пока не очень. — Я так и думал, — покивал Тим. — А сам ты как? Джонни вспомнил последний их разговор и тут же почувствовал, как к его лицу прилила кровь. Он же нёс какую-то хрень, да ещё и задавал ужасно неудобные вопросы! Наверное, Тим теперь считает его глупым маленьким ребёнком. Или идиотом. Или и то и другое. Что ж, если так, то он не особо далёк от истины… Джонни расправил плечи и попытался придать своему виду уверенности. — Нормально, — деланно бодрым голосом сказал он. — Ну, если не считать вот это всё... Но в целом — да. — Угу, — снова кивнул Тим, но прозвучало это почему-то как вопрос, а не как утверждение. — Угу, — тупо повторил Джонни, но затем он посмотрел Тиму прямо в глаза и тут же понял, что больше не может врать. — Вообще, если честно, полное дерьмо. Но я в порядке. То есть нет, опять вру, нихрена я не в порядке, но… Думаю, что я справлюсь. — Не сомневаюсь, — Тим ободряюще похлопал его по плечу. — Стараюсь думать, что могло быть и хуже, — продолжил Джонни. — Например, если бы пришёл ураган или ударил мороз, и нам пришлось бы скакать по голому льду. — Ага, и дамы соревновались бы не шляпками, а пуховиками! — хохотнул Тим. — И вместо джулепа подавали бы глинтвейн, а может быть и виски. Хотя, я был бы даже не против! Джонни тоже ухмыльнулся. Какой же Тим всё-таки классный мужик! Позитивный, всегда найдёт нужные слова и поддержит, совсем как Николас. Джонни бы душу продал за такой характер, чтобы легко и просто разрешать все жизненные неурядицы, и особенно — проблемы с соулмейтством. Точнее, тогда бы и не было никаких проблем, потому что, будь он как Николас, то изначально не стал бы никому лгать… — Ты чего? — обеспокоенно спросил Тим. Видимо, мысли Джонни как-то отразились на его лице. — Да так… Брата вспомнил, — вздохнул он, и тут же, чтобы Тим не надумал его жалеть, добавил. — В хорошем смысле. Он классный был, мне до него расти и расти… — Ты сейчас про скачки или...? — И про скачки, и вообще… Про человечность. — Человечность? — Ну, типа… Характер, качества там всякие… Когда человек в целом приятный и добрый, всем помогает, никогда не врёт… Тим наморщил лоб, но промолчал. — Что? — быстро спросил Джонни. — М-м… Да я так… — Говори давай. — Ну… — Тим слегка замялся. — Ты ведь понимаешь, что невозможно всегда и для всех быть добрым? И уж тем более говорить только правду… Все мы периодически лжём в той или иной степени. — Только не Николас! — Я не сомневаюсь, что он был очень хорошим человеком, но… Сколько тебе тогда было? Лет шесть или семь? Дети не всегда способны отличить ложь от правды. И говоря про ложь я не имею в виду обман с плохим умыслом, у лжи много разных обличий: например, когда родители рассказывают ребёнку про Санта-Клауса или зубную фею, когда пугают злым монстром, который ест непослушных детей, или когда перед прививкой говорят, что укол — это совсем не больно. Понимаешь, о чём я? Ах, что я несу! Извини, меня в последнее время так и тянет давать советы, которых никто не просил… Наверное, это старость. — Старость? — Джонни фыркнул. — Тебе жить ещё лет пятьдесят, не меньше! — Твои бы слова, Джонни, да Богу в уши… Что ж, ладно, побегу на работу. Желаю удачной тренировки, — в этот момент дождь резко усилился и громко забарабанил по крыше конюшне. — Ну или как пойдёт… Тим коснулся пальцами края шляпы в качестве прощания, раскрыл зонт и быстрым шагом направился в сторону парковки, а Джонни в одиночестве остался наблюдать за разбушевавшейся природой. Разговор с Тимом породил в его голове множество новых вопросов. Если подумать, Николас и правда лгал родителям, как минимум насчёт той самой проклятой мыши. А ещё он обманул своего учителя биологии, чтобы тот разрешил одолжить чучело… Мог ли он врать и Джонни тоже? Конечно, мог… А кому-то ещё? Друзьям, например? Или своей девушке, если она у него была? То есть, вроде бы не было, но Джонни ведь мог о ней и не знать — с чего бы Ник стал делиться столь личными вещами с шестилетним братом? И что вообще Джонни знал про Николаса на самом деле? Нет, он никогда не считал брата святым, просто очень хорошим человеком, но… Странно. Представив, что Николас тоже мог обманывать дорогих ему людей, Джонни почему-то почувствовал облегчение, как будто он стал на шаг ближе к недостижимому идеалу, или наоборот, будто этот идеал стал чуть менее божественным. Николас врал отцу. Отец ради денег врал бездарным жокеям про их несуществующие успехи. Мать врала Джонни и Николасу, что счастлива в браке с их деспотичным отцом. Может, ложь это у них семейное? А значит, Джонни не такая уж и белая ворона, по-крайней мере среди Джостаров… Перестал бы Джонни любить Николаса, если бы узнал, что тот ему соврал? Нет. Точно нет! Возможно, он бы позлился некоторое время, но потом бы всё равно простил. Что если и Джайро сможет простить Джонни, если он искренне попросит прощения за своё враньё? На секунду Джонни показалось, что ещё есть надежда, но он тут же себя одёрнул — Джайро не его брат, между ними нет близких отношений, да и, по сути, вообще никаких, так с чего бы ему прощать? Джонни даже не знал, что Джайро думает о соулмейтстве! Может, он вообще не хочет в это ввязываться, совсем как Джонни месяцем раньше? Будет ли честно вывалить на Джайро всю правду, чтобы успокоиться самому? Станет ли жизнь Джайро хуже, если он не узнает про соулмейта? Или, наоборот, ему лучше не знать? И какого хрена именно на Джонни лежит ответственность за такое сложное решение? Если бы в этот момент Джонни не позвал тренер, его мозг бы точно лопнул от перегрузки мыслительных процессов. Холодный дождь и тревожная лошадь под седлом быстро помогли ему вернуться в реальный мир — к работе, которая требовала максимум концентрации и внимания. После пяти проездок Джонни абсолютно точно понял, что плохо было вообще всё: лошади сильно нервничали, скользя по грязи, постоянно тормозили и ни в какую не хотели набирать скорость — даже половину от той, которая была нужна для дерби. Медленный галоп пришлось заменить на рысь, а потом и вовсе на шаг. У других жокеев дела шли не лучше и градус общей подавленности нарастал с каждой минутой. Один только Брандо ходил с довольной ухмылкой, подвергая всех и каждого непрошеной критике. На ехидное предложение Джонни выйти на дорожку и показать коллегам мастер-класс, Диего, естественно, отказался. Единственным плюсом плохой погоды стало то, что рабочий день закончился куда раньше обычного — всего в четыре вечера. Даже не смотря на то, что Джонни трижды переодевался в сухую форму, он всё равно продрог до самых костей. Стуча зубами от холода на автобусной остановке, он думал только об одном — плюнуть на все правила и по приезде домой до отвала наесться жареной курицы, так, чтоб аж дышать стало трудно. Он это заслужил! А диета… Какая к чёрту диета в такую холодину? Как назло, нужного автобуса не было. Если бы у Джонни был с собой зонт, он бы уже дошёл до дома пешком, но он потерял его ещё в прошлом году, во время одной из многочисленных поездок в Нью-Йорк, а купить новый так и не удосужился, решив, что всё равно будет вечно забывать его дома, либо опять потеряет. К остановке медленно подкатил новенький форд насыщенного красного цвета. Стекло боковой дверцы опустилось и Джонни увидел на водительском сидении Диего. — Что, Джостар, автобус ждёшь? — с ухмылкой спросил он. — Нет, блин, самолёт, — буркнул Джонни в ответ. — Пфф, — ухмылка Диего стала ещё шире. — Кажется, холод окончательно отморозил тебе чувство юмора. — Да разве ж это холод? — Джонни изо всех сил старался не дрожать. — Так, лёгкий ветерок! — Ну да, ну да, лёгкий… А как там твой итальянец? Ещё не умер со скуки в этой деревне? Джонни нахмурился. Ну конечно же, Брандо не упустит шанса поиздеваться! — Молчишь? — не унимался Диего. — Скажи, неужели, тебе так мало платят, раз ты не можешь купить машину? Или тебе мозгов не хватило, чтоб сдать экзамен на права? — А то ты сам не знаешь, сколько нам платят, — угрюмо ответил Джонни. — Как видишь, мне хватает! — Ха-ха. — Что? — не понял Диего. — Я-то, в отличии от тебя, уже трижды коронован! — В Британии, Брандо. — Британия — родина гладких скачек! Американцы просто слизали чужие традиции, вот и всё! — Тогда какого хрена ты сюда припёрся? — Да ты просто завидуешь! — Чему завидовать? — выкрикнул уже порядком взбешённый Джонни. — Что ты ради денег трахал старушку? Самодовольная ухмылка тут же исчезла с лица Диего. Форд резко стартанул прямо с места и скрылся за ближайшим поворотом. Джонни вздохнул. Зря он это ляпнул, неизвестно, на что способен разозлившийся Диего! С другой стороны, иначе он бы всё равно не отстал, да и Джонни особо его не боялся — если бы ему пришлось выбирать между честным разговором с Джайро и ссорой с Диего, он бы выбрал второе. Кстати, о Джайро… Ну зачем Диего ему напомнил! “Твой итальянец”. Ах, если бы это так и было! Где он сейчас? Как себя чувствует? Может, всё-таки стоит поехать к нему домой и проверить, всё ли в порядке? Нет, Джонни ведь уже много об этом думал, и решил, что Джайро наверняка будет лучше без всякой хрени с соулмейтством… Внезапно кто-то на полной скорости пронёсся мимо остановки и Джонни окатило волной грязной ледяной воды. — Твою мать! — выругался он, вытирая лицо и без того мокрым рукавом. Машина уже скрылась из виду, но Джонни ни на секунду не сомневался, что это был красный форд — не мог же Диего так просто всё оставить! Ещё повезло, что на остановке больше никого не было… Впрочем, врядли Брандо остановило бы присутствие других людей. Джонни вздохнул и побрёл домой прямо под проливным дождём — нет смысла ждать автобус, раз он и так уже весь вымок. Тонкий капюшон толстовки совсем не помогал, и вода струилась по лицу Джонни, словно если бы он стоял под душем. В любой другой день он был бы очень зол, но сейчас мерзкая погода доставляла Джонни какое-то мрачное, почти мазохистское чувство удовлетворения, потому что удачно резонировала с его поганым настроением, словно небо вместе с ним оплакивало отъезд Джайро... Конечно, Джонни понимал, что это просто совпадение, и небу абсолютно наплевать на его ничтожные человеческие проблемы, но это всё равно почему-то немного его успокаивало. Правда, ругать себя за то, что так и не купил проклятый зонт, Джонни не перестал. А ещё за враньё, трусость, да и в целом общую рассеянность — вон сколько поводов! И почти все так или иначе связаны с его соулмейтом… Вот Джайро уедет и Джонни наконец-то перестанет попадать во всякие дурацкие ситуации — можно бы порадоваться, но почему-то хотелось только плакать… Зайдя домой, Джонни быстро стянул с себя мокрые вещи и направился в ванную комнату, надеясь согреться под горячим душем, но, увы, тут его ждал очередной облом — воды не было. Вообще никакой. Джонни покрутил вентили, но кран лишь гудел и издавал странные кашляющие звуки. Видимо, что-то сломалось, или кто-то из соседей менял трубы, а может ещё какая херня… Вот уж невезёт так невезёт! Джонни выругался и, замотав голову полотенцем, полез в шкаф в поисках сухих шмоток. Оказалось, что его подавленное настроение резонировало не только с плохой погодой, но ещё и с состоянием его жилья. Полностью погрузившись в свои душевные переживания, Джонни совершенно забыл про мир материальных вещей, таких как еда и стирка, и теперь среди его одежды не осталось ни одной чистой толстовки, а в холодильнике обитали только недопитая бутылка минералки и уже порядком подгнившее яблоко. Джонни даже не смог вспомнить, когда он вообще в последний раз ходил в магазин. Голодный и раздражённый, он влез в наименее заляпанную одежду, распихал грязные вещи по пакетам и отправился в ближайшую прачечную — благо, она находилась всего в двух домах от его места проживания. Проигнорировав правило “загружать не более 75% от объёма барабана”, он забил стиральную машину под завязку и нажал на “старт”. На неделе у него больше не будет свободного времени, лучше сделать всё за один раз! Джонни планировал успеть сбегать в магазин, сожрать по дороге что-нибудь съедобное и обязательно вернуться к окончанию стирки — в противном можно было остаться без своего барахла, потому что, хотя Луисвилл и считался довольно спокойным городом, воровали тут часто и всё подряд. Джонни думал, что его неудачи на сегодня уже закончились, но не тут-то было — примерно на середине пути до супермаркета оказалось, что у левого кроссовка треснула подошва. Джонни застонал — так вот почему он перестал их носить! Надо было выкинуть сразу, а не хранить чёрт знает для чего… Кроссовок быстро набрал воды и хлюпал при каждом шаге, раздражая своего владельца всё больше и больше. Дождь ливанул с новой силой и Джонни, шепча сквозь плотно сжатые зубы проклятья, заскочил в первую же попавшуюся на пути забегаловку. У него в запасе целый час, можно немного согреться, перекусить и спокойно переждать непогоду. Даже если дождь не утихнет, на сытый желудок будет куда легче пережить все навалившиеся проблемы, а если ещё и зонт купить — вообще красота! Немного повеселев, Джонни направился к прилавку, чтобы выбрать себе еду. Пицца, бургеры, хот-доги — он был готов сожрать что угодно! Пара дней голодовки перед дерби — и он снова будет в прекрасной форме. — Джонни? — внезапно раздалось за его спиной. Ему даже не надо было оборачиваться, чтобы понять, кто его окликнул — этот акцент и протяжное “Джони-и” он бы узнал среди тысячи возгласов. Сердце Джонни пропустило удар. С Джайро всё в порядке! Он жив! Его не застрелил какой-нибудь сумасшедший, не сбила машина, и он не утонул в реке Огайо — лучшая новость за последние сутки, о большем Джонни не мог и мечтать! Но что делать дальше? Джонни замешкался. Повернуться и помахать Джайро в ответ или выскочить на улицу и скрыться в ближайшей подворотне? Маловероятно, что Джайро бросится за ним в погоню в такой сильный дождь... — Эй, Джонни! — прозвучало уже над левым ухом Джонни, и он почувствовал прикосновение к своему плечу. Бежать было уже поздно. — Это ты! — радостно воскликнул Джайро, сверкнув золотыми гриллзами. — А я уже подумал, что ошибся! О, mio Dio, ты весь промок… Он стянул с головы Джонни капюшон и провёл рукой по его шапке, словно проверяя, сухая ли она. — Зонт забыл? — заботливо спросил Джайро. — Идём, я как раз заказал пиццу! Не дожидаясь ответа, он взял Джонни за запястье и потянул его за собой. Джостар и глазом не успел моргнуть, как уже сидел за столом с огромной кружкой горячего шоколада в руках. Ещё минута — и вот они уже оба жевали свежеприготовленную горячую пиццу. Джонни поверить не мог, что всё это происходит с ним на самом деле. Каких-то пару часов назад он даже не знал, жив ли Джайро, и вот теперь он, целый и здоровый, сидит напротив и беззаботно рассказывает о своей жизни — как сходил в магазин, какие вещи там видел, как по ошибке вместо бассейна позвонил в стриптиз-клуб и пытался туда записаться, и почему ему не нравится местная пицца. Джонни даже украдкой ущипнул себя за бедро, желая убедиться, что он не спит. Боль была настоящий, значит и Джайро тоже. Как странно! За последние пять дней Джонни чуть с ума не сошёл: прятался от Джайро, сбегал, потом ждал, и всё это время терзался муками совести, не понимая, что ему делать, а Джайро… Судя по всему, для него это была самая обычная, ничем не примечательная рабочая неделя. — Всё дело в тесте, — Джайро поднял свой кусок повыше и указал на разрез. — Настоящая пицца должна быть не больше четырёх миллиметров, а у вас вон какая толстая! Это потому, что вы берёте муку с высоким содержанием клейковины, а в дрожжи добавляете сахар. У вас вообще всё сладкое — пицца, хлеб, даже макароны! Очень странная культура! На секунду Джонни подумалось, что он провалился в какую-то межпространственную дыру и оказался в параллельной вселенной, где они с Джайро старые друзья — уж слишком всё было привычно, как будто они ходили есть пиццу каждую неделю. Как с одним и тем же человеком может быть настолько обычно и абсолютно невероятно одновременно? Джонни вдруг вспомнил, что термос Джайро и подарок для него же остались дома, в промокшем рюкзаке. Вот чёрт… Ну точно — закон подлости в действии! — В Неаполе пиццу почти всегда готовят в настоящей дровяной печи, следуя древним традициям, — продолжал Джайро. — Так готовили ещё в Помпеях! Ты ведь знаешь о Помпеях? Город, который накрыло пеплом после извержения Везувия? Наверняка знаешь, я слышал, это у вас даже в школах проходят! Что проходили в школе Джонни уже не помнил, но зато он ходил в кино на фильм “Последние дни Помпеи” и очень впечатлился. — Ну так вот, жар в этих печах идёт от камней, которые нагреваются горящими снаружи дровами, поэтому внутри нет никакой лишний воды, и, соответственно, пара. Вода для пиццы не нужна! Но у вас совсем другой ритм жизни, все постоянно торопятся, и еду готовят где попало, лишь бы побыстрее… Я не говорю, что это плохо, просто очень непривычно. Кстати, ты вчера был на конюшне? Был ли он на конюшне?! Джонни кивнул, изо всех сил стараясь делать вид, что вчерашний день не был для него каким-то особенным. — Эх, я тоже хотел прийти, но меня срочно вызвали в больницу. Представляешь, на отделении все дружно слегли с какой-то непонятной кишечной инфекцией, и я остался единственным работоспособным доктором! Джонни вновь покивал, ощущая облегчение — ну вот, вполне себе бытовая причина, зря он себя вчера так накручивал! — Но, нет худа без добра — сегодня я смог уйти вовремя. А ты, кстати, что делаешь в Луисвилле? Тоже с работы, да? Я так понимаю, ты сейчас готовишься к дерби на ипподроме Черчилль-Даунс? Джонни опять кивнул. Что толку скрывать? Весь город знает, что участники Кентукки дерби две последние недели апреля не вылезают с главного ипподрома штата Кентукки. — Надеюсь, ты вчера меня не слишком долго ждал? — внезапно спросил Джайро. Джонни чуть не выронил кусок пиццы из рук. Долго — не то слово! Он торчал на конюшне целых десять часов, достал всех окружающих, нарушил режим дня любимой Slow Dancer и отсидел себе всю задницу на чертовски неудобных скамейках! Выдавив из себя улыбку, Джонни отрицательно помотал головой. — Что, совсем не скучал? Ах, Джонни, ты разбиваешь мне сердце! Шучу, шучу! — Джайро тоже улыбнулся, но Джонни показалось, что его улыбка вышла какой-то печальной. — Но я правда беспокоился, что ты можешь расстроиться, даже мистеру Стилу звонил… Видимо, я слишком много о себе возомнил, да? Нью-хо! Ладно, не бери в голову… О, рассказать тебе забавную историю? У меня есть один кузен, хороший парень, но слишком серьёзный как по мне. Ну так вот, звонит он тут в среду и говорит… Джонни слушал, но никак не мог сконцентрироваться на рассказе. Ну и юмор у Джайро! Как можно шутить на тему разбитого сердца? Это же… Это… Джонни моргнул, пытаясь осознать то, что давно ненавязчиво варилось где-то на подкорке его мозга. Почему его так задела столь безобидная шутка? Он ведь не чувствует ничего такого, верно? Джайро просто его соулмейт, а соулмейты не обязательно должны любить друг друга… Любовь. Не это ли терзало его в последние две недели? Джонни замер, поражённый внезапным открытием. Разве такое возможно? Мог ли он влюбиться в Джайро, сам того не поняв? Джонни опустил глаза и тут же увидел огромное пятно у себя на рукаве. Быстро спрятав руки под стол, он с тревогой посмотрел на Джайро — заметил или нет? Слава Богу, Джайро упивался своим рассказом о жизненных неурядицах кузена, активно размахивая руками и глядя куда-то в пространство чуть выше головы Джонни — видимо, представляя всю историю в красках. Продолжая кивать, Джонни украдкой закатал рукава по локоть — так точно ничего не будет видно. Ну так вот, любовь… Нет, правда, как такое вообще могло случиться? Раньше Джонни не замечал у себя интереса к высоким широкоплечим мужчинам со странным акцентом, да и ни к каким мужчинами в принципе… Значит, дело в том, что Джайро его соулмейт? Или Джонни путает любовь с тем чувством, которое и должно возникать между соулмейтами? Вроде взаимной симпатии, привязанности и понимая друг друга с полуслова? Ну, или в случае Джонни, вообще без слов? — …ты ещё здесь? — Джонни вздрогнул, возвращаясь от своих мыслей к реальности. — Неужели я настолько плохой рассказчик? — спросил Джайро, скорчив обиженную рожицу.. Ох, как неловко! Джонни виновато улыбнулся и отрицательно покачал головой. — То-то же! — фыркнул Джайро. — Я спрашивал, помнишь ли ты наш уговор? Джонни вопросительно искривил брови. Джайро карикатурно тяжело вздохнул. — Нью-Йорк, Белмонт Парк, я обещал тебе раскрыть свою тайну, если ты расскажешь свою, — пояснил он. Джонни медленно покивал, ощущая, как по его спине пробежал неприятный холодок. Вряд ли за этим последует что-то хорошее… — Я тут подумал, — продолжил Джайро. — Не хотел говорить первым, но, мне кажется, так будет лучше. Джонни забыл как дышать. Зачем Джайро это делает? Если он сейчас расскажет нечто сокровенное о себе, то будет ждать, что Джонни ответит ему тем же! — Есть одна вещь, которую обо мне никто не знает. Ну, кроме родителей. И правительства. И спецслужб — они-то вообще всё про всех знают, да? Нью-хо! Джонни в отчаянии отрицательно замотал головой — что бы это ни было, он не хотел знать! Он и так уже знал о Джайро куда больше, чем следовало бы! — О, не переживай, там нет ничего криминального, — отмахнулся Джайро, видя реакцию собеседника. — Но это довольно странная вещь, о которой я не могу так просто рассказывать, даже родным братьям. И для меня это важно. Ещё хуже! Джонни ни в каком виде не хотел слышать о чём-то, что было важно для Джайро. Между ними и так уже словно была невидимая связь, которая с каждой новой встречей становилась всё крепче, а значит и разрывать её будет куда больнее! — Я всем говорю, что меня зовут Джайро, даже на работе, но на самом деле это псевдоним. Моё настоящее имя… Нет! Джонни чуть было не взмолился — пусть он замолчит! Ну почему его соулмейт такой болтливый? — …Джулиус Цезарь Цеппели. Джонни удивлённо заморгал. Из всего, что он слышал от Джайро за время их знакомства, это определённо было самой необычной вещью. Неужели его и правда зовут как великого древнеримского полководца? О чём только думали его родители? Офигеть! — Только не смейся, — Джайро вдруг покраснел, что, вне всякого сомнения, подтверждало истинность его слов. — И не вздумай кому-нибудь об этом рассказать! Ну, то есть, написать или как-то… Короче, ты понял, да? Джонни согласно закивал. Вот это секрет! То есть, вроде и бы и правда, ничего особенного, но кто ещё может похвастаться таким странным именем? Понятно, почему Джайро его скрывает, в школе наверняка бы все над ним смеялись! Хотя, вряд ли он позволили бы кому—то насмехаться над собой… Это же Джайро! — Ну, вот, как-то так… — пробормотал Джайро. — Готов спорить, что твой секрет даже рядом не валялся. Вот чёрт! Джонни так удивился услышанному, что чуть не забыл, к чему вообще был начат этот разговор — Джайро хотел узнать, по какой причине Джостар молчит. К огромному сожалению Джонни, его секрет был в разы страшнее… Вздохнув, он пожал плечами и затолкал оставшийся кусок пиццы в рот. Ах, если бы только Джайро умел читать мысли и сам всё узнал, чтобы Джонни не пришлось это озвучивать! Куда легче откусить себе язык, чем рассказать правду. Да и зачем она нужна? Всё равно Джайро скоро вернётся домой… — Что, всё настолько серьёзно? — спросил Джайро. Видимо, он ждал, что Джонни тоже что-то ему скажет. Ну или хотя бы напишет. В принципе, сейчас был довольно подходящий момент, чтобы во всём признаться, но… Джонни оглянулся и поёжился. В пиццерии было шумно, и Джайро совсем не понравилась пицца, а у Джонни промокли ноги, и вообще как-то некомфортно… Ох, опять он придумывает отмазки! — Значит, расскажешь в другой раз, да? — неуверенно подытожил Джайро. Джонни кивнул. Ну вот, он снова врёт своему соулмейту, при этом даже не открывая рта! Да сколько можно? Ложь ведь ужасный грех! Особенно если лжёшь самому близкому своему человеку… Джайро опустил глаза и посмотрел на свою тарелку. — Н-да, пицца тут и правда дерьмо, — вздохнув, сказал он. — Мне тут кое-что вспомнилось… Когда я был совсем мелким, мой учитель по верховой езде сказал: запомни, Джайро, как бы сильно ты не хлестал лошадь, она не довезёт тебя до конечной точки быстрее, если ты изначально направил её по неверному пути. И знаешь что? А ничего! Запомнить-то я запомнил, а вот применять так и не научился… Глупость какая-то, да? Слушай, а ты всегда по четвергам выходной? Джонни кивнул, но тут же спохватился — он же не хотел, чтобы Джайро знал его рабочий график! — Я на следующей неделе работаю каждый день, но по вечерам буду свободен. Приходи ко мне в гости, а? Часов в семь вечера? Я приготовлю настоящую неаполитанскую пиццу! Клянусь, ты такой никогда не пробовал! — Джайро выжидающе уставился на Джонни, и в его прекрасных изумрудных глазах читались мольба и надежда. Джонни уже второй раз за день показалось, что он разучился дышать. В гости? К Джайро? К его соулмейту? Разве так можно? Разве он может сказать да? Просто согласиться и потом так же просто прийти и весело провести время? Нет! Джайро ведь скоро уедет, верно? А Джонни даже не может спросить его, когда это произойдёт! Зачем лишний раз мучать себя мнимыми надеждами… Да и на что ему надеяться? Джонни ведь не может всё бросить, поехать за Джайро в Неаполь и там всю жизнь притворяться немым! А если он расскажет всю правду… Нет, он ведь уже решил, что это худший вариант. Он должен отказаться — это самое логичное и правильное решение! Джонни кивнул, сам не понимая, зачем он это делает.. — Правда? — на лице Джайро засияла широкая улыбка. — Отлично! Ты не пожалеешь, обещаю! Ему не стоило соглашаться! Это наверняка закончится плохо! Но Джонни же должен вернуть Джайро термос, а ещё подарить фотографию Секретариата, да и вообще… Что если это приглашение на прощальную вечеринку? Может, Джайро хочет сказать, что уезжает, но не знает, как лучше это сделать, вот и решил позвать Джонни в гости? Да, скорее всего так и есть! В таком случае, Джонни обязательно должен прийти, даже если это неправильно. Даже если потом ему будет очень больно… — Кстати, хочешь услышать мою новую шутку? — продолжил Джайро. — Что делать, если лошадь говорит тебе, что ты сумасшедший? Джонни пожал плечами, уже предчувствуя, что концовка будет сверх-идиотской. — Сходить к психиатру! — радостно воскликнул Джайро. — Ну ты понял, да? Когда ты разговариваешь с лошадьми это нормально, но если они тебе отвечают — ты и правда сумасшедший! И он громко расхохотался, хлопнув руками по столу. Внимание Джонни привлёк блеск на запястье Джайро — металлические часы с классическим круглым циферблатом. Забавно. И, видимо, очень по-европейски, ведь в Штатах была повальная мода на электронику. Сам Джонни тоже предпочитал более современные часы, на его взгляд для определения времени цифры были намного удобнее стрелок... Внезапно глаза Джонни округлились от ужаса. Время! Прачечная! Он совсем забыл забрать вещи! Джонни резко вскочил судорожно принялся рыться в карманах в поисках денег. — Что-то не так? — непонимающе спросил Джайро. Джонни потыкал указательным пальцем на своё запястье. — Ты что… Опоздал куда-то? — догадался Джайро. Джонни яростно закивал головой. Опоздал — это ещё мягко сказано! Стирка уже час как закончилась, за это время его одежду могли своровать раз двадцать, не меньше. — Ну мы договорились, да? Насчёт пиццы? В следующий четверг и… Джонни вновь закивал, даже не пытаясь вслушиваться в бормотание Джайро. Не до того сейчас, он же может лишиться всех своих штанов! Бросив на стол две десятидолларовые купюры, которые наверняка покрывали расходы их скромного ужина, Джонни вылетел из забегаловки и бросился бежать. Дождь по-прежнему лил стеной, но его это уже не волновало. Хоть бы успеть! Может, Господь Бог и все небесные ангелы и архангелы сжалятся над ним и не дадут плохим людям забрать его вещи? Там ведь не было ничего ценного, одно старьё — джинсы, футболки, ворох разномастных носков, пара худи и нижнее бельё, да постельный комплект в придачу. Он же не долбанный Диего Брандо, чтобы покупать себе костюмы от Гуччи по несколько тысяч долларов каждый! Хотя, Диего наверняка носил свои вещи в лучшую химчистку для богачей… Задыхаясь, Джонни влетел в прачечную и, чуть не сбив с ног какого-то старичка, бросился к своей стиральной машинке. Естественно, она была пустой! Джонни на всякий случай проверил все машины вокруг — вдруг он что-то перепутал? — но, увы, его худшие опасения только подтвердились. Вещей не было. Джонни посмотрел по сторонам — может, они лежат где-нибудь в углу? Нет, ничего. В отчаянии он подскочил к единственному посетителю — тому самому старичку, которого чуть не сшиб у входа. — Вы не видели, кто забрал вещи из четвёртой машинки? — спросил Джонни. Старик замотал головой и руками, то ли поясняя, что ничего не видел, то ли вовсе не понимая, что от него хотят. — Это да или нет? — попытался уточнить Джонни. Старик ещё яростнее замотал головой и замычал. Не может говорить? Или только притворяется? Довольно иронично, учитывая что сам Джонни разыгрывал из себя немого весь последний месяц… — Извините… — Джонни отступил назад и ещё раз растерянно оглядел прачечную. Вот чёрт! Надо было идти в контору на аллее Леверинг, там хотя бы есть охрана… Джонни тяжело вздохнул. Это всё проклятый дождь! И его собственная лень. И распиздяйство — будь у него зонт, проблем было бы в два раза меньше! Теперь ему придётся в один из дней свалить с работы в обед, чтобы разжиться новой одеждой… Можно, конечно, нажаловаться Тиму, написать заявление в полицию, а потом прошерстить местные секонд-хэнды — скорее всего, его одежда попадёт именно туда, но какой смысл? Он сам виноват — прекрасно же знал, что надо вернуться вовремя… Укоряя себя за расхлябанность, Джонни покинул прачечную и, хлюпая уже обоими кроссовками, поплёлся домой. Нет, ну какой же всё-таки ублюдочный день! Холодно, ливень, тренировка прошла чёрт-те как, Брандо обдал грязью с ног до головы, все вещи спиздили, а ещё… Ещё он встретил Джайро. И с Джайро всё в порядке! Он по-прежнему весёлый, бодрый и активно генерирует свои глупые шутки. И он позвал Джонни в гости… А Джонни согласился. Конечно, это было слишком опрометчиво, но теперь Джонни точно успеет увидеться с Джайро хотя бы ещё один раз до его отъезда! Ещё раз посмотреть в его прекрасные зелёные глаза, ещё раз услышать его странный, но чертовски очаровательный акцент, ещё раз притвориться, что его идиотские шутки самые смешные на свете… Это уже лучше любой победы на скачках! Губы Джонни сами по себе расползлись в улыбке. Какой же всё-таки чудесный день! Приятная прохлада, тренировка не отменилась, дождь смоет с дорожек лишнюю пыль и сделает землю мягче, а Брандо — да что с него взять? Дурак дураком, и не лечится, такого лишь пожалеть можно! *** И только переступив порог своей квартиры Джонни понял, что забыл купить продукты и зонт. А ещё — что в следующий четверг ему исполнится двадцать лет.