Осенние скетчи

- Каково на вкус бессмертие? Эрвин хмыкает и с интересом смотрит на Нэнси, которая, в свою очередь, задумчиво изучает потолок, лёжа на спине. - Горчит, - Эрвин пожимает плечами - насколько позволяет его поза - и вновь утыкается взглядом в телефон. Листает сайт за сайтом в попытках найти очередной фильм для совместного просмотра... И отметает почти все варианты - в этот раз его очередь выбирать фильм, и хочется посмотреть что-то действительно стоящее, а не то, что Нэнси обычно выбирает. - Какого цвета одиночество? - Нэнси задаёт новый вопрос. - Зелёного, - бездумно отвечает Эрвин. И снова отрывается от своего занятия, переводя взгляд на подругу. - Что за набор странных вопросов? Нэнси поворачивается к нему и свешивается с дивана головой вниз. - Это почти игра в ассоциации, - поясняет она с улыбкой. - Хотя в первом случае ты ответил нечестно. - И почему же? - хмыкает Эрвин. И всё-таки откладывает телефон, переворачиваясь с живота на спину и снизу вверх глядя на Нэнси. - Ты процитировал Пирокинезиса. Это не твой ответ. - Раскусила, - Эрвин фыркает. - Что ж, раз ты настаиваешь на новой игре, то я задам тебе аналогичный вопрос... - он для вида изображает на своём лице самое задумчивое выражение, на которое только способен. - Скажи мне... Какое, на твой взгляд, лучшее лекарство от скуки? - Печенье, - серьёзно отвечает Нэнси. Эрвин поднимает брови вверх. - ...на крыше заброшенного дома при свете звёзд и полной луны после головокружительного вальса, - скороговоркой продолжает она. Эрвин не сдерживается и хохочет в голос. Нэнси сдерживает улыбку, очевидно, пытаясь доказать всем своим видом, что говорит абсолютно серьёзно. Что Эрвина ни капли не удивляет. - Ну, ты в своём репертуаре, конечно, - фыркает Эрвин, отсмеявшись (и показушно смахнув несуществующие слёзы с глаз). - Я имею в виду романтизацию какой-то фигни в контексте заброшенного дома. Нэнси пожимает плечами и едва не съезжает с дивана от этого движения. - Мне просто нравится прикасаться к историям прошлого, которые я никогда не узнаю, - заявляет она и неуклюже перекатывается на живот, по прежнему наполовину свисая с дивана. Не самая удобная поза, но, кажется, девушку это ничуть не смущает. - Люблю загадки и всё такое... И "романтизацию всякой фигни", как ты выразился, - Нэнси фыркает и закатывает глаза. Эрвин улыбается. На раздумия уходит всего какая-то пара секунд, после чего он поднимается на ноги и подхватывает с ковра свой телефон, привычным движением засовывая его в карман. - Что ж, тогда собирайся, - почти торжественно провозглашает Эрвин. - Мы едем в очередную глушь прикасаться к истории, танцевать вальс на костях призраков прошлого и смотреть на звёзды под чай и печеньки. Нэнси всё-таки скатывается с дивана. Задевает ногой прикроватную тумбочку, но едва ли обращает внимание на боль - только смотрит на Эрвина во все глаза. - Ты серьёзно? - спрашивает одновременно с восторженным предвкушением и недоверием. Но недоверия всё же меньше. - Ну, про звёзды я, конечно, загнул, - Эрвин неловко улыбается. - Моим-то родителям плевать, а вот твои убьют сначала меня, а потом тебя, если ты будешь шарашиться где-то ночью накануне учебного дня. Нэнси сконфуживается, потирая ушибленную ногу. Впрочем, тут же вскакивает, с прежним энтузиазмом хватая с пола свою сумку и вытряхивая всё её содержимое на диван. - В любом случае - на встречу приключениям! - изрекает она и с довольным видом начинает собираться. Эрвин снова фыркает. И совершенно не удивляется, когда Нэнси кладёт в свою сумку самый минимум вещей и направляется на кухню сразу после этого, щёлкнув чайником и принимаясь деловито рассовывать по карманам содержимое шкафов - конфеты, печенье, чипсы, шоколадки... - Знаешь, - задумчиво тянет Эрвин, изо всех сил пытаясь сдержать улыбку, - иногда мне кажется, что если бы холодильник помещался бы в твою сумку - ты бы непременно таскала бы его с собой. - Слишком много "бы" в одном предложении, - комментирует Нэнси, с трудом втискивая в сумку четвёртую пачку печенья, и тут же парирует: - но, тем не менее, чаще ты покушаешься на эту еду, чем я. Эрвин в ужасе округляет глаза и для верности ещё и хватается рукой за сердце. - Да как ты могла! - с придыханием восклицает он. - У меня молодой растущий организм! Нэнси громко фыркает, но её смешок почти заглушает звук застёгиваемой молнии и щелчок вскипевшего чайника одновременно. Эрвин наугад открывает кухонный шкафчик, и ему в руки тут же вываливается два термоса - причём один из них, судя по размерам, мог бы вместить в себе воду для всех жаждущих детей Африки. Или целый Тихий океан... Однако Нэнси, уже заварив чай в огромной кружке (больше похожей на ведро), ловко выхватывает оба термоса из рук друга, не дав ему озвучить свою шутку. - Возьми сахар с собой, - почти умоляет Эрвин, когда Нэнси, перелив чай из кружки в термосы, тянется за сахарницей. - Если ты хочешь схлопотать диабет, то я не хочу в этом участвовать. Нэнси закатывает глаза, но покорно убирает сахарницу обратно в шкаф и выуживает оттуда же объёмный пакет с маленькими пакетиками сахара в нём. И демонстративно укладывает его вместе с двумя термосами в рюкзак Эрвина под его тихий смешок. В кофейнях, куда они периодически ходили, им выдавали по два-три пакетика сахара на одного. И Нэнси постоянно таскала у Эрвина его пакетики (оставляя ему один, как обычно) - четыре всыпала себе в кофе, а остальные забирала домой под ехидные комментарии парня. Но, как оказалось, не зря. - Вообще-то сегодня холодно, - замечает Нэнси, когда они уже стоят в коридоре. Эрвин обматывается шарфом и снимает с крючка куртку, едва её не уронив. - Ну, и? - хмыкает он. - Ты всегда слишком легко одеваешься, - Нэнси закатывает глаза и неодобрительно цокает, наклоняясь, чтобы зашнуровать свои ботинки. - Может всё-таки зайдёшь домой и наденешь подштанники? Да и шапку заодно. - Я в шапке выгляжу как идиот, - бубнит Эрвин и натягивает шарф до самого носа, пытаясь скрыть горящие щёки. - Зато тепло, - возражает Нэнси, выпрямляясь. Они спорят всю дорогу до остановки, но Нэнси всё-таки сдаётся, когда Эрвин первым запрыгивает в распахнутые двери трамвая, ставя точку на своей позиции. Парень плюхается на свободное место у окна, Нэнси садится рядом. И, словно в попытке сгладить неприятное послевкусие разговора, через пару остановок Эрвин достаёт из кармана наушники. - Мои наушники, твоя музыка, - негромко говорит он, протягивая подруге свободную пластмассовую капельку. Нэнси закатывает глаза, но с лёгкой улыбкой достаёт из кармана телефон. Эрвин быстро распутывает наушники, пока девушка копается в плейлисте в поисках нужной песни. Найдя её, подключает наушники к телефону и нажимает "плэй". Эрвин отворачивается к окну с первыми тихими аккордами мелодии. За окном мелькает всё больше машин и людей - трамвай приближается к центру. Эрвин провожает взглядом мамочку с коляской, компанию младшеклассников и несколько парочек, держащихся за руки. А на очередной остановке дёргается, наконец вслушиваясь в текст.

Tell me why Am I the one your heart belongs to, why me? Tell me why Am I the one who won a place in your heart, why me? Tell me why do you love me, why is it me you want?

Эрвин быстро смотрит на Нэнси. Она увлечённо копается в своём телефоне и не замечает, как парень вновь отворачивается к окну и утыкается в свой шарф, пряча горящие щёки и какую-то глупую улыбку. Правда, когда нежная песня сменяется тяжёлым роком, не выдерживает и громко фыркает. - Только у тебя любовная лирика может соседствовать с жестью вроде этого, - ехидно комментирует Эрвин, поворачиваясь и пытается вслушаться в текст... Что затруднительно - вокалист надрывает голос на одной ноте, и перегруженная гитара с кучей тарелок напрочь заглушают все слова. Но Эрвин всё же улавливает общий смысл по тем обрывкам фраз, которые сумел разобрать в этой какофонии. И тут же хмыкает: - причём тоже про любовь и... Звёзды? Нэнси отрывается от телефона, выразительно закатив глаза. - Я включила случайный порядок, - она пожимает плечами, и её взгляд возвращается к дисплею. - Но я очень рада, что хоть кто-то из нас может перевести зарубежные треки на слух. Эрвин хмыкает, но тут же смущается и опять отворачивается к окну. Впрочем, ненадолго. - То есть... - он лихорадочно подбирает слова, изучая взглядом новых пассажиров. - Ты не... Не знаешь перевод первой песни? Эрвин краем глаза замечает, как Нэнси вновь поднимает голову. И почти кожей (особенно на щеках) ощущает её удивлённый взгляд. - Нет, - отзывается Нэнси, - а что? - Ничего, - поспешно отвечает Эрвин и окончательно поворачивается к ней спиной. До конца поездки он слушает её песни (иронично - большинство про любовь) молча, предпочитая больше внимания уделять пейзажу за окном, а не переводу. Тем не менее, иногда случайные обрывки оседают в его голове... А русские песни так и вовсе заедают намертво надоедливой пластинкой. Но, к счастью, их намного меньше, чем иностранных. Трамвай подъезжает к нужной остановке. Нэнси возвращает Эрвину его наушники, и он тут же убирает их в карман, зарекаясь сегодня больше не слушать её музыку. - Ты расписание электричек хоть проверила-то? - хмыкает Эрвин, спускаясь в метро. Растерянный взгляд Нэнси говорит красноречивее всяких слов. И в этот раз закатывает глаза уже Эрвин. - Я забыла, - в ужасе выдыхает Нэнси и тут же переводит на друга виноватый взгляд. - Ну... Уже почти вечер, так что они должны ходить часто... Наверное... Эрвин закатывает глаза вновь и фыркает, но Нэнси не замечает этого, отвлекшись на приближающийся поезд. До вокзала они доезжают молча - в метро слишком шумно для разговоров. Миновав турникеты, Эрвин быстро гуглит расписание электричек и протягивает Нэнси свой телефон. - Вбей нужную станцию, я не помню название. Нэнси покорно забирает телефон из его рук и копается в нём какое-то время, а после с откровенным восторгом возвращает его обратно Эрвину. - Электричка через пять минут! - радостно констатирует она и, схватив парня за рукав куртки, тащит его к кассам. - Идём скорее, купим билеты! - Хоть где-то повезло, - хмыкает Эрвин. - Сколько ехать хоть? - Час, - без запинки отвечает Нэнси и суёт в открытое окошко деньги. Эрвин смотрит на небо. Солнце уже клонится к закату, а через час и подавно скроется за горизонтом, погрузив город во тьму. - Ты уверена, что хочешь шарашиться по заброшкам в темноте? - с сомнением уточняет Эрвин. Впрочем, поспешно протягивает недовольной кассирше деньги. - Абсолютно, - заверяет его Нэнси и неловко улыбается. - Правда, родители меня всё-таки убьют... Если узнают, где я была. - И с кем, - хмыкает Эрвин и, забрав билет, проходит на платформу. Поезд подходит практически сразу. Народу на платформе тьма тьмущая, и Эрвин даже на мгновение теряет Нэнси среди калейдоскопа разноцветных курток, но в последний момент рывком затаскивает её в вагон, когда двери уже начинают закрываться. Поезд трогается. Нэнси прислоняется к стене тамбура - слегка напуганная, но всё же довольная. - Сумасшедшая, - констатирует Эрвин и прислоняется к стене напротив. Вновь переводит взгляд в окно, надеясь, что его недавний испуг не отражается на его лице. - Полностью, - с чувством соглашается Нэнси и хихикает. Эрвин криво улыбается. Поезд набирает ход и начинает громыхать так же сильно, как и метро. Эрвин мельком заглядывает в вагон. И сразу же возвращается обратно в тамбур - с таким количеством пассажиров свободные места едва ли найдутся. Нэнси прилипает к окну у противоположной двери. Периодически сквозь железнодорожный рокот пробиваются щелчки её камеры. Эрвин смотрит в окно напротив, впрочем, часто оборачиваясь и украдкой наблюдая за подругой. Особенно когда и в тамбур набивается куча людей. Небо темнеет. Солнце едва-едва выглядывает из-за горизонта, окрашивая облака оттенками красного и жёлтого. Городской пейзаж постепенно сменяется сельским, а потом деревья и вовсе обступают железную дорогу с обеих сторон. В поезде зажигается тусклый свет. Единственная лампа в тамбуре компульсивно мигает, и Эрвина через некоторое время начинает мутить. - Долго ещё? - спрашивает он, когда поезд отъезжает от очередной станции. - Ммм... - неуверенно тянет Нэнси, не прекращая тыкать в дисплей телефона. Переводит взгляд на Эрвина, затем на окно, снова на Эрвина и в другое окно. И вздыхает. - Я не знаю... У меня карты перестали грузиться, я не помню порядок станций, а в темноте сложно сориентироваться, где мы едем... - и вновь взгляд становится виноватым. - Прости... Эрвин вздыхает и надеется, что это звучит не так раздражённо. Мигающая лампа начинает действовать на нервы, и он тянет Нэнси за руку в сторону вагона. - Пошли в другой тамбур, меня уже тошнит от этой светомузыки. Продираться сквозь толпу оказывается даже хуже, чем терпеть эпилептические припадки лампочки в тамбуре. Нэнси неустанно рассыпается в извинениях, отдавливая ноги всем подряд, а Эрвин, стиснув зубы, старается не обращать внимания на недовольные взгляды и ворчание со всех сторон. Поезд вдруг резко начинает тормозить, и Эрвин едва не падает, когда Нэнси врезается ему в спину. - Прости, - поспешно извиняется она. Сквозь колонки доносится искажённый голос диспетчера, но разобрать название станции ещё сложнее, чем слова в орущих песнях Нэнси. Поезд останавливается. Идти в тамбур становится просто невозможно - люди вскакивают со своих мест и расталкивают друг друга, стремясь к выходу. Эрвину трижды кто-то наступает на ноги. Нэнси так вообще оттесняют к сидениям, и она плюхается на свободное место, видно, решив переждать этот смертоносный поток людей. Однако тут же в ужасе вскакивает и яростно распихивает всех вокруг, продираясь к Эрвину. Он недоумённо к ней оборачивается. - Наша станция! - всё с тем же ужасом восклицает Нэнси. Вырывается вперёд, хватает Эрвина за руку и тащит к выходу, больше не извиняясь на каждом шагу. Двери закрываются прямо у них перед носом. Поезд резко трогается, словно издеваясь, и быстро набирает скорость. Нэнси по инерции впечатывается в стену тамбура. Эрвин, не удержав равновесие, врезается в подругу - впрочем, успев выставить руки, чтобы упереться в стену позади неё. Нэнси нецензурно выругивается и кусает губу, с растерянным ужасом глядя в окно. Эрвин моментально отскакивает от неё к противоположной стене, радуясь, что девушка сейчас слишком занята разочарованием, чтобы как-то комментировать их нелепую позу. И однако тоже находится не в восторге от такого поворота событий. - Далеко следующая станция? - спрашивает Эрвин скорее на автомате и поправляет шарф. В тамбуре почему-то становится жарко. Нэнси вздыхает и всё так же виновато смотрит на него. - Полчаса пешком, то есть километра три... О!.. Вина во взгляде Нэнси сменяется удивлением, а после на её лице расцветает широкая и слегка хитрая улыбка. И Эрвин не уверен, что ему понравится её новая идея, которая, очевидно, уже пришла в эту неугомонную белобрысую головушку. - К чёрту заброшку, погнали на пляж! - восторженно предлагает Нэнси. Эрвин не сдерживает нервный смешок. - Пляж? В ноябре? - пальцы неустанно поправляют шарф, но парень едва ли это осознаёт. - Просто посидим на берегу, - отмахивается Нэнси. - Никто не заставляет тебя лезть в воду, в самом деле! Эрвин со вздохом закатывает глаза. Нэнси (как и всегда) правильно расшифровывает в этом обречённое согласие, и её улыбка становится шире, когда девушка отталкивается от стены и подходит к нему. Эрвин готов лично придушить машиниста, потому что и в этот раз поезд тормозит слишком резко, и теперь уже Нэнси впечатывается в него. Вопреки тому, что показывают в фильмах, это нисколько не романтично. Два термоса в рюкзаке больно впиваются в спину, ударом из лёгких выбивает весь воздух, и Эрвин сгибается почти пополам, утыкаясь Нэнси в макушку, пока она сбивчиво извиняется и лихорадочно гладит его плечи, пытаясь отстраниться. Однако поезд тут же останавливается совсем - всё с тем же резким толчком. Нэнси по инерции заваливается назад, но Эрвин на автомате хватает девушку за талию, не давая упасть. Двери с лязгом открываются. Эрвин моментально отпускает Нэнси и неловко спрыгивает на перрон, игнорируя ступеньки и всё ещё пытаясь восстановить дыхание. Нэнси приземляется рядом. Эрвин замечает, что она избегает его взгляда и тоже плотнее закутывается в шарф - как и он сам. Двери закрываются. Поезд уносится в ночь, и в этом механическом грохоте Эрвину явственно чудится ехидный смех.