***
Тем же временем по одной из витиеватых лесных дорог на другом конце Стамбула ехал верхом на вороном жеребце сам Великий визирь Османской империи Ибрагим Паша. После утренней встречи с падишахом мужчина отправился на невольничий рынок. Недавно правитель выделил ему огромный дворец у ипподрома в честь вступления в новую должность, но визирь еще не успел обзавестись достаточным количеством рабов для его содержания и сегодня был намерен решить эту проблему. Время близилось к полудню, и солнце нещадно пекло его голову, потому, только добравшись до места, визирь уже пожалел, что выбрал такое неподходящее время, но откладывать это дело было уже непозволительно. Многолюдный рынок встретил его оживленным гулом и терпким смрадом. В воздухе стояла вонь от давно немытых и разгоряченных солнцем тел с примесью запаха крови. Люди были выстроены рядами, чтобы их было удобнее осматривать. Измождённые, затравленные, надломленные… они боялись даже оторвать глаза от земли и стояли недвижимо, казалось, желая лишь одного — наконец избавиться от земных оков. На телах многих виднелись окровавленные отметины от побоев и следы от кандалов, что буквально стерали кожу до костей. Но все это не мешало торговцам расхваливать заморских девиц на любой вкус; малолетних детей, что уже никогда не вспомнят своего дома и будут абсолютно преданы своему хозяину; смирных и покорных евнухов, обладающих незаурядным умом. Визирь не любил это место. Каждый раз оказываясь здесь, он не мог отделаться от навязчивых образов, как, будучи ребенком, сидел среди таких же рабов и даже не догадывался, что ему уготовила судьба. Грязный, напуганный, оторванный от родного дома мальчик Тео, что ещё не успел полностью вдохнуть эту жизнь. Окутанный какофонией безудержных рыданий безвольных, громких криков работорговцев, звонких хлыстаний по обессиленным телам, когда каждый удар будто бы приходился по твоему собственному телу, ребенок прижимался к холодной стене и тихо, почти одними губами молился Господу о снисхождении. Он не просил многого, лишь самую малость… только бы вернуться к своей семье, узнать, что они живы, что с ними все хорошо. Ощутить на своих щеках нежные и теплые руки матери, увидеть короткую, но такую говорящую улыбку отца, оказаться в крепких объятиях брата Нико и никогда больше с ними не расставаться. Из бездонной пучины воспоминаний двадцатилетней давности визиря вырвал знакомый голос одного торговца, у которого Ибрагим раньше регулярно покупал рабынь для гарема султана, будучи Хранителем покоев. — Ибрагим Паша Хазретлери, какая честь видеть вас здесь, — рассыпался в любезностях Ахмед эфенди, отвесив визирю глубокий поклон, — давно мы не имели чести видеть Вас лично. Могу полюбопытствовать, что вы присматриваете у нас здесь? — сразу перешел к делу торговец, прекрасно владея своим ремеслом. — Ахмед эфенди, мне нужны рабыни для прислуживания в моем дворце. Найдутся у тебя смышленые девушки, с которыми не будет лишних хлопот? — строго произнес визирь, не желая задерживаться здесь дольше необходимого. — Разумеется, Паша. Все рабыни покладисты и обучены, — ответил торговец, указывая рукой на стройный ряд девушек в темных закрытых одеяниях. Пройдясь по ним взглядом, Ибрагим отобрал нескольких ничем не примечательных рабынь и уже собирался уходить, когда торговец, что не отставал от него ни на шаг, вновь решил прощупать почву. — Также, если Вы желаете, у меня есть для Вас кое-что исключительное, — многозначительно произнес мужчина, взглянув прямо в глаза визирю и заметно понизив голос. Задумавшись, Ибрагим решил, что, действительно, можно обзавестись новой наложницей, потому как нынешняя ему уже наскучила, и утвердительно кивнул головой. Безумно довольный тем, что предстоит выгодная сделка, торговец вновь поклонился и взмахом руки пригласил Ибрагима пройти в шатер, где его вниманию предстали три совершенно разные девушки. Две рабыни вели себя смирно, боясь даже пошевелиться, но внимание визиря привлекла та, которая переминалась с ноги на ногу, то и дело поглядывая на женщину, что стояла в стороне и хмурым взглядом будто просила ее успокоиться. Ее тело отлегал тонкий изумрудный шелк, оттенявший волосы цвета огня. Мягкие локоны были собраны в простую прическу, полностью открывая вид на белоснежную кожу шеи. Ткань едва скрывала аппетитные прелести, а глубокое декольте привлекало внимание к трепетной груди. Не долго думая, Ибрагим прямиком отправился к рыжеволосой и остановился на расстоянии вытянутой руки от нее, сладострастно оглядывая изящные изгибы ее стройного тела, что одурманивали своей красотой. Александра чувствовала, как мужчина буквально прожигает ее кожу взглядом, хотя даже не видела его лица. Все ее нутро съежилось от непонимания происходящего и страха неизвестности. Мир, что она по осколкам выстраивала после потери семьи, мгновенно рухнул, когда она поняла, для чего ее готовили все эти годы. Ибрагим же, вдоволь насладившись роскошным видом, захотел получше разглядеть лицо красавицы. Сделав еще шаг вперед, он протянул руку, коснувшись подбородка девушки, и аккуратно потянул его вверх, ожидая, что рабыня смиренно поднимет голову, но вместо этого рыжеволосая резко откинула ее назад словно необузданная лошадь, а затем с силой откинула от себя руку визиря, заставив мужчину отступить на шаг назад. От резкого движения заколка вылетела из волос, со звоном падая на землю в абсолютной тишине и высвобождая рыжие локоны, которые небрежно рассыпались по плечам. Лазурные глаза горели бешенством, что делало девушку только краше, а пышная грудь высоко вздымалась от учащенного дыхания. Все присутствующие замерли, в страхе ожидая реакции визиря, лицо которого на секунду отразило не только неподдельное изумление, но и жадное любопытство, однако мужчина великолепно умел контролировать свою мимику, потому никто не успел заметить этих эмоций, кроме самой девушки. Первым сориентировался торговец. Подлетев к рабыне, что посмела не просто унизить его в глазах второго человека в империи, но и дерзко оскорбить самого визиря, он резким движением отдернул ее за свою спину и низко склонился перед Ибрагимом, рассыпаясь в мольбе и извинениях, не подозревая, что мужчина совершенно его не слушает. Вместо этого визирь завороженно продолжал рассматривать профиль девушки, которая, кажется, совершенно не была напугана и уж точно не жалела о своем поступке. — Откуда она и как ее зовут? — задал вопрос Ибрагим, будто бы ничего не произошло. Слегка опешив, Ахмед эфенди, впрочем, быстро сориентировался и вернулся в свою прежнюю роль, почуяв запах золота. — Александра прибыла из Крымского ханства, мой господин. Желаете осмотреть ее полностью? — проговорил торговец, намекая на возможность полюбоваться ею абсолютно нагой, отчего Александра заметно вздрогнула и зажмурилась. Эти слова острым ножом полоснули по сердцу девушки. Рыжеволосая и подумать не могла, что для людей, которые заботились о ней столько лет, она была просто скотом. К ее счастью, пораздумав несколько секунд, Ибрагим решил, что увидел достаточно, чтобы убедиться в "качестве" рабыни. К тому же ее нетипичная реакция возбудила не только его интерес, но и... сочувствие? Пока визирь сам не понял, что это за чувство, но абсолютно точно понимал, что искренне не хочет причинять ей еще больше боли. — Нет, я беру ее. Отведите к остальным, — с этими словами Ибрагим бросил последний взгляд на рыжеволосую, к своему удовольствию, отметив, как она облегчено выдохнула, прикрыв глаза и нервно облизнув пухлые губы, от которых он с трудом оторвался, после чего покинул шатер.***
Безмятежное майское солнце неумолимо клонилось к горизонту и прощалось с уходящим днем, даря ему последнее тепло своих лучей и играя разноцветными закатными бликами. Природа замирала, словно погружаясь в ночную дрему под ангельскую трель соловья, и лишь быстрый топот копыт разгоряченного коня нарушал это безмолвие. Вороной жеребец, принадлежавший Великому визирю, нес своего хозяина по сумеречному лесу, пока все мысли мужчины были обращены к событиям прошедшего дня. Ярче всего в этих воспоминаниях горели голубые глаза, что заворожили его своей глубиной, утянув в омут чужой души. Лишь заметив на горизонте очертания своего дворца, Ибрагим вернулся в реальность, предвкушая скорую встречу с той, что так быстро обосновалась в его мыслях. Но не успел мужчина переступить порог, как к нему подлетела главная калфа, по внешнему виду которой легко было понять, что в его отсутствие что-то произошло… и почему-то не было сомнений, что дело в рыжеволосой бунтарке. — Паша Хазретлери, — неуверенно обратилась к нему девушка, склонив голову. — Слушаю, Гюлизар Хатун, — произнес Ибрагим, наблюдая, как женщина мнется, по-видимому, подбирая слова.Двумя часами ранее
Прибыв в свой дворец, Ибрагим Паша первым делом распорядился, чтобы главная калфа и ее помощницы занялись новыми рабынями, а также подготовили для вечера рыжеволосую Александру, что не выходила из его мыслей всю дорогу от рынка. Сам же мужчина отправился в Топкапы для урегулирования вопроса о внезапном восстании в Анатолии. Гюлизар была опытной калфой и быстро разобралась с вновь прибывшими девушками, а затем отправилась в покои, что выделили специально для Александры. Открыв дубовую дверь, калфа грустно ухмыльнулась увиденной картине. Рыжеволосая сидела в отдаленном углу комнаты и была похожа на птенца, которого выкинули из гнезда. — Вставай, Хатун. Паша пожелал видеть тебя сегодня вечером в своих покоях. Сейчас тебя отправят в баню, где ты хорошо вымоешься и подготовишься для нашего Господина. Не нужно было много ума для понимания, что ожидало ее в спальне хозяина дворца, а рыжеволосой понадобилась доля секунды для этого. Ком в горле стал еще объемнее, из-за чего ее голос охрип. — Я скоро выйду, — выдавила из себя девушка, силясь не разрыдаться. — Не скоро, Хатун. Сейчас, — бескомпромиссно произнесла калфа, не давая возможности для спора, и открыла дверь, указывая трясущейся девушке на выход. Сил сопротивляться не было, а потому уже спустя несколько минут Александра стояла посреди хаммама, окутанная влажным горячим воздухом, что наполнял ее легкие и слегка обжигал кожу. — Это твоя рабыня, Айше Хатун. Она поможет тебе и проследит, чтобы ты не натворила дел, не дай Аллах, — представив молодую девушку, Гюлизар калфа покинула баню, не задумываясь, что может произойти что-то страшное. Однако, когда Александра была уже чиста, а Айше хотела нанести на бледную кожу девушки ароматные масла, новая любимица визиря хмыкнула. — Нет. Мне не нравится запах. Этим я должна порадовать Пашу? Принеси другие масла, я выберу сама. Незаметно закатив глаза, Айше вздохнула и молча ушла, чтобы выполнить приказ новой капризной фаворитки Великого Визиря. Прислушиваясь к затихающим шагам служанки, Александра прошла к двери и высунула голову в проем, дабы убедиться, что путь действительно чист. Сердце стучало так быстро, что эхом отдавалось в ушах и будто затуманивало глаза, потому пришлось основательно напрячься, чтобы взять себя в руки и понять: в коридоре никого. — Глупая Айше… — прошептала крымчанка и сделала шаг вперед. Коридор казался слишком холодным для нее после тёплой бани, но дрожала она больше от страха. Хотелось бежать, но вокруг был каменный лабиринт. Поворот. Коридор. Поворот. Снова коридор. Этому не было конца… Остановилась, чтобы прислушаться, оперевшись на каменную стену и застыла в изумлении. Шок на лице девушки был непередаваемым, когда противоположная стена стала отъезжать в сторону, открывая ее взору темный, пыльный коридор. Он выглядел зловеще, будто прибежище нечисти, но любопытство и желание бежать взяли верх. Не долго думая, Александра вошла в него, от удивления забыв, что стоило бы найти камень, на который она нажала, и закрыть за собой потайную комнату. В кромешной тьме голубые глаза совершенно ничего не видели, что заставило все чувства обостриться, а к горлу от волнения подкатывала тошнота. Аккуратно ступая по проходу, девушка то и дело подскакивала от писка пробегавших мимо крыс и отмахивалась от странного жужжания насекомых над головой. Через несколько минут блужданий, что длились для рыжеволосой целую вечность, ей показалось, что выхода из этого кошмарного места нет, когда за поворотом наконец засверкали солнечные лучи. Добравшись до конца тоннеля, девушка прошла сквозь каменную арку, отодвинув ладонью занавес из плюща и прищурившись от яркого света. Перед собой Александра увидела небольшой живописный сад, словно сошедший с книжных страниц. Воздух наполняли восхитительные запахи цветов из разных уголков мира. Их аромат манил, а великолепие завораживало… крадя драгоценные минуты для побега. Осмотревшись вокруг, девушка, впрочем, быстро вспомнила о своих намерениях и приметала под одним из розовых кустов небольшой ножик, который использовался для срезки шипов. — Возможно, мне пригодится и это… — обреченно выдохнула Хатун, не представляя, что делать дальше, потому как еще одного выхода отсюда она не видела, хотя и чувствовала себя уже несколько спокойней. Но ей только так казалось… Уже в следующее мгновение до ушей девушки донесся звук многочисленных шагов, и нервы вновь оголились, заставляя все тело дрожать от волнения и страха. Только сейчас она поняла, что, не закрыв проход, она привлекла внимание жителей дворца, и, вероятно, ее уже разыскивает стража. Нужно было быстро найти укрытие и, приметив высокий куст, Александра скрылась за ним и затихла. — Здесь есть кто? — послышался грубый мужской голос, и за ветками девушка смогла разглядеть, как какой-то мужчина ходил из угла в угол, но, никого не обнаружив, поспешил покинул сад. Девушка тут же воспользовалась этим и побежала к небольшой дверце, которую смогла разглядеть за зарослями из своего укрытия, надеясь, что она ведет к выходу из дворца. Но, пока трясущиеся руки торопливо отодвигали одну задвижку за другой, а уста шептали молитвы, за спиной вновь зазвучал тот же голос уже с победными нотками: — Попалась, Хатун! — Та рабыня, что вы приказали приготовить на вечер… она… пыталась сбежать. Стража вернула ее обратно, и я заперла ее в одной из комнат. Затем мы хотели нарядить ее, но она разорвала два платья и ударила Айше Хатун, — лепетала калфа, которая привыкла строго следовать всем указаниям визиря и до нынешнего дня ни разу не подводила его, — прощу прощения, Паша, мы не смогли выполнить ваш приказ. Какие меры позволительно применить для ее наказания? — уточнила калфа, потому как знала, что эта рабыня стоит огромных денег, и принимать решения по поводу нее она не может. — Где она сейчас? — ровным тоном спросил Ибрагим, силясь не расхохотаться. Девушка действительно оказалась с норовом и не разочаровала его ожиданий, заставив побегать за собой всю охрану его дворца. — В дальних покоях на втором этаже, Паша. — Пусть через час стража приведет ее в мои покои, — приказал визирь, все же не сдержав легкую улыбку, и прошел к себе.***
После провалившейся попытки побега Александра забилась в дальний угол покоев, устроившись на холодном мраморном полу, и пыталась придумать, что делать дальше. По недвусмысленным взглядам и выражениям она уже прекрасно поняла, для чего была куплена, и решила во что бы то ни стало не допустить свершения уготовленной для нее судьбы, пусть даже ей будет стоить это жизни. Единственное, что грело эти надежды и питало девушку силой, было найденным ножом, спрятанным под шелковым халатом, в котором она так и осталась после хаммама. Сейчас было важно лишь одно… что последует после ее выходки. Потому рыжеволосая пыталась просчитать и подготовиться ко всем возможным исходам. Внезапно дверь распахнулась, и в покои вошли стражники. Без церемоний они обхватили девушку за плечи и буквально потащили за собой по коридорам дворца. Оказавшись у широкой дубовой двери, мужчины отворили ее и с силой впихнули рыжеволосую внутрь, немедленно отрезав путь назад. Соприкоснувшись спиной с прохладным полотном, девушка глубоко вздохнула и осмотрелась. Александра оказалась в просторных богато оформленных покоях. Свет исходил лишь от нескольких свечей и огня камина, потому в комнате царил полумрак. Девушка кожей чувствовала, что за ней наблюдают, но темнота мешала ей разглядеть источник опасности, пробуждая животные инстинкты. Сердце заметно ускорило свой темп, и теперь каждое его движение вновь отдавалось пульсацией в висках, страх будто обдавал волнами холода все ее тело, вызывая мурашки. И лишь твердый металл ножа, соприкасаясь с кожей под шелком, придавал ей немного смелости. Наконец Александра сделала несколько небольших шагов вперед, сразу же уловив боковым зрением легкое движение. Резко развернувшись на него, девушка увидела перед собой того самого мужчину, что забрал ее с рынка. Ибрагим был облачен в ночные одежды темного цвета, потому практически сливался с темнотой, что окутывала его. И лишь глаза, черные как сама бездна, сверкали в отблесках пламени. Расслабленно откинувшись на спинку тахты с бокалом в руках, он все это время не сводил с рыжеволосой задумчивого взгляда, делая небольшие глотки обжигающего напитка и хищно пожирая ее глазами. Вновь скрупулезно оглядев новую наложницу с ног до головы, мужчина поднялся, с глухим звоном оставляя бокал на столе, на что рыжеволосая инстинктивно отступила на шаг назад. На ее лице читался страх, который она тщательно пыталась скрыть под маской негодования, но перед ней был самый искусный чтец чужих мыслей в империи, потому все старания шли прахом. — Тебе должны были объяснить, как ты обязана себя вести, представая передо мной, — строго произнес визирь, войдя в свою роль. Теперь была очередь за ней... — Кажется, что-то такое было, — презрительно фыркнула девушка, буквально насмехаясь над его придиркой и при этом отступая еще на шаг назад. — Ты обязана следовать обычаям как все остальные рабыни, — ответил визирь в прежней манере, также сделав один шаг, но вперед, и к своему удовольствию отметив, как последнее слово заставило рыжеволосую вспыхнуть. В ярости девушка вконец позабыла всякий страх. Еще утром она мечтала о своем будущем, грезя о любви… а теперь ее называют рабыней и собираются воспользоваться как куском мяса. — Я не рабыня и никому ничего не обязана, — буквально выплюнула она в лицо визирю, расправив плечи и вздернув подбородок. — Тогда почему же я заплатил за тебя? — уже издевательски произнес мужчина, считая, что на этот раз она не найдет, что ответить, потому его губы тронула легкая ухмылка от вкуса победы. Но не тут то было... — Вас явно одурачили, раз вы не получили, чего ждали, — парировала рыжеволосая, вновь удивляя пашу остротой своего языка. — Кто сказал, что не получил? — честно признался Ибрагим и довольно улыбнулся ее реакции. Такой птицы визирю еще не попадалось. Прежде все рабыни были рады его вниманию и беспрекословно исполняли все, что было велено. Потому кротость уже давно не вызывала в нем никаких эмоций, и, соприкоснувшись с неподчинением, мужчина неожиданно для себя получил невероятное удовольствие. Александра же опешила от такого заявления, выдав свое замешательство нахмуренными бровями. Она надеялась, что подобное поведение разочарует мужчину, и он решит избавить от нее, а там уже можно будет сбежать, выгадав подходящий момент. Но вместо этого визирь явно потешался над ней. И пока девушка потерянно размышляла, что пошло не так, Ибрагим, воспользовавшись ее состоянием, подобрался к рыжеволосой и скрутил ее руки за спиной, всем телом прижав к себе. Их губы оказались в опасной близости, кончики носов соприкасались, а частое обжигающее дыхание было одно на двоих. На секунду попав во власть глаз, что сверкали животным огнем, Александра вздрогнула, но тут же начала отчаянно извиваться в тщетной попытке вырваться и оттолкнуть визиря, чувствуя жжение в запястьях… но хватка была мертвой. Ибрагим, будто бы даже не обратив внимания на ее усилия, властно обхватил изящный подбородок второй рукой и запрокинул голову девушки, открыв себе доступ к шее. Обжигая ее дыханием, не спеша провел языком от мочки уха до ключиц, упиваясь бархатной нежностью, и страстно впился в тонкую кожу, слегка прикусив чувствительное место, отчего девушка вновь дернулась и с трудом сдержала болезненный стон, до крови закусив свою губу. То ли от страха, то ли от новых ощущений, рыжеволосая ощущала, как по ее телу прошлась легкая дрожь, пока мужчина от ключиц медленно спускался к груди по вырезу шелкового халата. Внезапно Ибрагим отстранился и, дернув за подбородок, выровнял ее голову, заставляя вновь смотреть ему в глаза, в которых отражалось пламя камина, будто олицетворяя его внутреннее состояние. К удовлетворению визиря дыхание наложницы было сбито явно от его манипуляция, но глаза по прежнему сверкали непокорностью, вызывая у мужчины довольную ухмылку. Опустив взгляд на пухлые губы девушки, визирь заметил каплю крови и нежно слизал ее языком, наблюдая за реакцией рыжеволосой, которая продолжала зло сверлить его взглядом. Уже не в силах сдерживать своего желания прикоснуться к ее губам, Ибрагим обхватил верхнюю губу девушки, вновь встретив сопротивление. Александра со всей силы сжала губы и попыталась отвернуться, но рука, все еще сжимающая ее подбородок, усилила давление, причиняя боль и вырывая из горла едва слышный стон, пока напористый язык визиря все же смог приоткрыть ее рот и проникнуть внутрь, исследуя обратную сторону губ. Почувствовав эти прикосновения, рыжеволосая немедленно воспользовалась предоставленной возможностью, укусив мужчину за наглый язык. Резко отстранившись и приложив руку к губам, визирь почувствовал солоноватый вкус крови, пока рыжеволосая, воспользовавшись его недоумением, незаметно достала свое оружие. Мужчина все же не ожидал, что она будет стоять на своем и не поддастся его соблазняющим маневрам. А когда визирь вновь перевел на девушку любопытный взгляд, его ждала еще одна неожиданность. Размахнувшись, рыжеволосая попыталась вонзить в него нож, и лишь реакция бывалого воина позволила ему увернуться и вместо колотого ранения получить лишь царапину на груди. Проведя пальцами по порезу, Ибрагим растер свою кровь по пальцами и ухмыльнулся своим мыслям, что такой женщины он действительно еще не встречал. Александра же, лишившись своим неудачным выпадом преимущества в виде неожиданности, поняла, что теперь справится с мужчиной ей никак не удастся. — Хочешь убить? Давай, и ты не выберешься отсюда живой, моя птичка, — решил напомнить девушке Ибрагим о ее положении. Хотя он не был намерен отказывать себе в удовольствии позабавить с наложницей, все же ему хотелось, чтобы она пошла на это добровольно. И ответ рыжеволосой дал понять, что с его желаниями придется повременить… — Считаешь, что мне дорога моя жизнь? — истерично воскликнула девушка, приставив лезвие ножа к своему горлу, — меня ничего не держит в этом мире. Я умру, но не позволю пользоваться собой! Заглянув в ее глаза, визирь ощутил, что сейчас она готова пойти на этот шаг, и остатки игривого настроя окончательно улетучились, уступая место задумчивости. Бросив последний взгляд на девушку, визирь вновь взял в руку бокал и, не спеша, покинул покои, вновь оставив ее в одиночестве.