Фиолетовый Sprite

Находиться связанным в тесном пространстве это довольно страшно, а когда тебя еще и везут в неизвестном направлении — это вверх паники. Вот и сейчас Марк, лежал в багажнике машины его бывшего лучшего друга и ловил паническую атаку. На его глаза наворачивались горькие слезы обиды, а легкие сжимались в попытке вытянуть весь сладкий воздух из тесного пространства. Руки за спиной, замотанные черной изолентой, нервно корябают ногтями жесткую обшивку дна багажника, а лента на рту уже пропиталась соленой водой из глаз до невозможного. Мысли, как трудовые пчелки, роем жужжат в голове Хитклиффа и он никак не может думать о чем-то одном. Хотелось задать все эти вопросы Сезару, но шатену мешала изолента на рту и, скорее всего еще и страх. Страх того что он своими вопросами спровоцирует агрессию у другого, ведь он как лучший друг знал все проблемы Торреса. Хотя сейчас можно подумать насчет того, а вправду ли он все привсе знал о черноволосом. От последних событий Марк еще не отошел до конца, а сейчас корит себя из-за того что не настучал на Торреса в полицию. Возможно его остановило то, что Сезар его друг? Ну, по крайней мере был… — Марк, мы совсем скоро приедем! — перекрикивает музыку в машине черноволосый. Хитклиффа от такого заявления бросает в дрожь и жар. Кто знает что его ждет в месте куда шатена привезут? Легкие Марка сжимаются еще сильнее, а разряженный воздух в багажнике не утоляет жажду организма. Гипервентиляция еще сильнее прогрессирует с каждым вздохом и такое чувство, будто у шатена медленно едет крыша под звук биения сердца в собственных ушах. Сезар останавливает машину возле одиночного коттеджа посреди леса. Он в приподнятом настроении выскакивает с Форда и обойдя машину, открывает дверцу багажника. — Марк, Марк. Я не собираюсь нести тебя как спящую принцессу. — черноволосый берет другого за изоленту на руках. Сезар дергает шатена за руки и Хитклифф плюхается безвольной тушкой на грунтовую землю, от чего он сразу же выныривает из, граничащего с бессознательностью, состояния с жадным вздохом и сопением носа, а после заходится в тихом скуляже от боли в копчике. Торрес ухмыляется мерзкой улыбкой над беспомощностью его любимого друга и начинает тащить шатена за запястье одной руки по направлению к входной двери коттеджа. Марк из последних сил пытается ногами упереться в землю и хоть как-то снизить боль от камней по его ягодицам, но Сезар двигается слишком быстро чтобы Хитклифф мог предпринять что-то существенное. Ключи поворачиваются в замочной скважине и хнычущую тушку Марка кидают на пол рядом с комодом с обувью. — Слушай сюда, дружище. Ты отверг мою чистую и искрению любовь к тебе и сделал мне ужасную ноющую боль в самое сердце. — нараспев тараторит черноволосый в лицо другого, — И тогда я решил, что нам надо немного развеяться… Без наркотика на этот раз… Хитклифф не понимает, зол ли его друг. Он нервно дергается под Торресом, на что другой прислоняется всем телом к дрожащему шатену и ярко улыбается, словно ничего никогда из ряда вон выходящего не происходило. Сезар утыкается лицом в солнечное сплетение и затихает, пока Марк в приступе паранойи бегает зрачками по темному помещению прихожки. Ему нужно запомнить тут все до мельчайшей детали, чтобы описать это позже в отделении полиции, если он выберется из железной хватки черноволосого. Сердцебиение Хитклиффа оставляет желать лучшего. Оно больно бьет по ребрам изнутри и остаточной волной отзвуков проходит через желудок. И Торрес все это слышит, он еще сильнее прижимается к груди шатена и блаженно вздыхает. Как же приятно слышать загнанное дыхание его друга, но еще больше хотелось слышать его всхлипы и гортанные стоны боли из разодраного горла. Сезар сипло вздыхает от своих фантазий избитого, лежащего в крови Марка и начинает разматывать изоленту у того на запястьях. Хитклифф морщиться от того, как клейкая лента больно выдирает волоски с кожи, но еще больше плохих мыслей лезут ему в черепушку из-за таких действий со стороны его насильника. Черноволосый, впрочем, сразу же откидывает куда-то изоленту и прижимается губами к шее, где еще остались небольшие синяки и засосы с их с Марком приятной ночевки. Другой сопит носом из-за подступающих слез и затекшими руками приобнимает Сезара за талию с непонятной целью надавить на жалость или успокоить, пока даже самому Хитклиффу не понятно. — Ма-а-арк… — впрочем Торресу явно понравились такие действия со стороны его объекта любви, — Ты такой хорошенький когда послушный… И никак не раздражаешь. Он прикрывает глаза в блаженстве, а Марк незаметно, одной рукой срывает с губ остаточную ленту. Его всего трясет от разных чувств: от недопонимания до отвращения к черноволосому. — Сезар… — заикающимся слабеньким голоском зовет того шатен, — Сезар, давай мы просто поговорим, выясним все отношения и разойдемся, как в море корабли. Лицо Сезара в один момент меняется с безмятежного на непонятную эмоцию для Марка. Торрес привстает с тела его друга и начинает, как дурачок улыбаться, смотря в одну точку перед собой. В личико Хитклиффа прилетает кулак, а после дергающегося шатена берут за грудки, и насильник приближает того к своему лицу. — Разойдемся?! — Сезар с силой трясет шатена, будто пытаясь вправить тому вытекшие мозги, — Как ты блять еще не понял?! Я люблю тебя, черт возьми! Торрес встает с коленок и тянет за руку Марка, который успел уже сто раз пожалеть что открыл рот. На первую попавшуюся поверхность в виде маленького столика Сезар бросает трепыхавшегося Хитклиффа. Не успевает тот и пискнуть, как его берут за коленки и разводят ноги в стороны. Шатен задыхается в панике, а черноволосый, уже с привычной садистской мерзопакостной улыбочкой спускается ладонями к половому органу его любви всей жизни и начинает аккуратными мазками ладоней растирать пространство между ног другого. Тело Хитклиффа напрягается, а руки хватаются за бедный скрипящий столик под ним. Но он принимает решение просто промолчать, ведь никому не известно, какие тараканы зашевеляться в мозгу у другого. Вскоре Сезар наклоняется к пухленьким губам дрожащего под ним Марка и проводит языком по потрескавшимся уголкам губ того, пока его шаловливые ручки нежно разминают уже полуэрегированный член сквозь штаны. Хитклифф не знает, что ему делать. Такое чувство, что если он дернется, ему вдарят по самое не хочу. Но с другой стороны приходится терпеть эти отвратительные прикосновения. Торрес снимает с него серые штаны с боксерами и уже касается самого члена. Он невесомо проводит ноготком по синей венке и слегка давит на головку. Бедра Марка слегка подпрыгивают от движений черноволосого, а его ресницы несколько раз подрагивают, прежде чем одинокая слеза начинает скатываться по красной щеке вниз. Это все не проходит мимо внимания хитрых глаз Сезара. Он одной рукой растирает слезы по щеке, пока его вторая рука надрачивает шатену. Хитклифф всхлипывает от отвращения к себе за то, что у него встал от такого, а после заходится в тихом плаче, словно он маленькая девочка, у которой отобрали плюшевую игрушку медвежонка. — Ну, ну, Марк, не нужно плакать, я ничего такого пока не вытворяю, дорогой. — Сезар целует другого в нос и незаметно для другого достает тюбик лубриканта из карманов его черных брюк. Из рта Марка слышатся придушенные хрипы, смешанные с дрожью в голосе и скулежом. Его переворачивают и утыкают щекой в дерево стола, а Торрес лишь улыбается и выливает смазку на пальцы. Когда к заднему проходу шатена подставляют пальцы, он заходится в несвязном бормотании, но уже на первом глубоком толчке растекается по периметру столика с блаженным полустоном, полувсхлипом. Из глаз Хитклиффа новой порцией начинают течь водопадом слезы. — Ма-а-арк, неужели я с первого раза чудом нашел твою простату? Или же ты на все так бурно реагируешь и гулко стонешь? — черноволосый с издевкой гладит внутри стеночки шатена. Хитклифф вцепляется в стол начавшими неметь руками и слегка прогибается в месте копчика, оттопыривая ягодицы еще сильнее. Ведь его тело хочет большего. И ему дают больше. Второй и третий пальцы внутри вызывают чувство заполненности до краев. Марк издает стон наслаждения, приправленное болью. Сезар налегает на другого снова и соединяет их тела вместе до невозможного близкого расстояния, довольно жмурясь от тепла, исходящего от нутра шатена. — Давай, Марк, как насчет моего члена внутри? — другой хнычет вместе с звуками рыдания. Хитклифф позорно дрожит и мычит себе что-то под нос. Одна часть его мозга заходится в конвульсиях от необузданного ранее удовольствия внутри него, а другая половина трясется от чистой злости на себя и Торреса. Он точно не должен так реагировать на скользкие движения элегантных пальцев по мягким стенкам меж его ног. Но черноволосый очередным бьющим движением по простате выбивает из шатена будоражащий слух стон и последние здравые мысли. На его поясницу ложится ладошка Сезара и сильнее заставляет прогибаться под собой Марка, на что другой еще сильнее прижимается щекой к древесине столика, пока он от толчков шаловливых пальчиков проезжается вперед, назад. Резко приторную атмосферу секса и звуки придушенных стонов разрывает трель звонка. Сезар, не вынимая из другого пальцы, берет с заднего кармана брюк телефон и отвечает на звонок. — Алло, Сара, что-то случилось? Ты обычно звонишь мне, если тебя нужно забрать с бара. — Хитклифф, пользуясь заминкой, пытается отдышаться вдоволь, как к его пониманию доходит мысль, что левая его щека онемела и теперь жутко болит. — Сара! Сара! Перестань орать мне в трубку! Шатен уже хотел рискнуть и крикнуть что-нибудь его сестре, чтобы та его услышала, но Торрес действует быстрее. Он возобновляет толчки внутри Марка и тот вынужден побыстрее сжать челюсти вместе. В горле скребутся, словно бешеные кошки, стоны, пытаясь выйти наружу и оповестить насильника о удовольствии жертвы. — Да понял я, что та девка повесилась. Нахуя надо было вообще над ней издеваться? Сара, это не мои проблемы. Отсохни от меня уже! — Сезар со злостью в голосе вешает трубку и кидает телефон куда-то на стоящий перед столиком диван. — С-сеза-ар… Что там с моей… сестрой? — пытаясь выговорить все как можно более связно, спросил шатен. Черноволосый на такой вопрос хмурится и неожиданно начинает грубыми движениями интенсивно проводить по члену Марка. Хитклифф крепко зажмуривается и заходится в подрагивающихся вздохах, а позже и вовсе кончает от огромной стимуляции. Сезар сразу отпускает его вторую половинку и вытаскивает все с того же кармана пачку сигарет и зажигалку, пока Хитклифф пытается отдышаться в послеоргазменных судорогах. Шатен к своему резкому просветлению понимает, что с его щеки в изобилии капает кровь. Оказывается, он стер эпидермис кожи об древесину столика. Теперь его щека в местах была без верхнего слоя кожи. — Не знал, что когда ты так самозабвенно трахаешься на моих пальцах, то напрочь плюешь на весь мир. Вон весь стол в твоей крови. — и вправду в дерево уже впиталась пахучая красная жидкость. Сезар закуривает сигарету, начиная вонять едким запахом табака на всю гостиную, заставляя шатена закашляться. — Да как… Ты вообще можешь смотреть мне в глаза и что-то еще предъявлять. — Марк приподнимается с стола и начинает кое-как потихоньку одеваться — Ты… бессердечный ублюдок! Я просто поверить не могу, что ты, мой лучший друг, изнасиловал меня целых два раза! Ты это зовешь любовью? Да ебал я тогда такие чувства! Может быть, раньше я бы и ответил на твою любовь взаимностью, но сейчас определенно нет. Хитклифф успевает с горем пополам напялить на себя обратно всю одежду, как его крепко хватают за волосы и начинают тащить по направлению к кухне. Он заходится в бормотании слов «Сезар!» и «Прости!», но его не слушают. Торрес, не заботясь ни о чем, грубо дергает того за волосы, вырывая не один клок. Шатен капает на деревянный пол кровью с щеки и горячими слезами от страха и боли. Он волочится по полу вслед за черноволосым, пытаясь унять дрожащее сердце в грудной клетке. Все-таки лучше и вправду молчать. Сезар берет что-то со столешницы. Он открывает это, и Марк отчетливо слышит привычную для газировки хлопок при открытии и звуки лопания пузырьков. — Захлебнись шлюха. Сезар насильно открывает рот Хитклиффу, вливая ему в глотку огромную дозу наркотика. — Прости, сегодня получается все же с наркотиком… Марк захлебывается в жидкой наркоте. Он пытается выхаркать все как можно больше, чтобы ничего не попало в его глотку, но не успевает из-за быстрого потока газировки по пищеводу. Сознание машет ручкой шатену на прощание и съебывается в закат, пока тело дрожит в конвульсиях. Торрес с почти докуренной сигаретой садится на корточки и смотрит на лежащего в бреду Хитклиффа. Сезар хмыкает и открывает рот другого, а тот яро и не сопротивляется, достает сигарету со рта и тушит ее об внутреннюю сторону щеки шатена. Прижгеная плоть сразу расходится разводами по коже во рту и неприятно воняет табаком. Марк взвизгивает, словно свинка и, пару раз хрюкнув от боли, отползает от черноволосого на небольшую дистанцию. Наркотик уже заползает в его мозг, перед глазами пляшут прекрасные балерины в белых пачках, а в животе шевелятся бабочки. Боль в щеке отходит на задний план. Сейчас он чувствует только эйфорию и желание еще больше этого вкусно-сладкого газированного напитка. — Блять, Марк, я восхищаюсь тобой! Выставить себя таким идиотом и всего за пару жалких минут! — Сезар закуривает еще одну сигарету, а в животике Хитклиффа от этого умирают прекрасные бабочки удовольствия, — Открой-ка ротик. Марку точно нужно выучить, что лучше не открывать свой поганый рот. Пора понять это раз и навсегда.