***
Джона отпрыгивает от двери, слыша оттуда уже четкие звуки хрипения и скрежета в дубовую дверь. Маршалл пялиться в сторону двери ровно до того момента, пока за ней ничего не стихло. Он мелкими шажками подходит в массивной двери и открывает ее. По ту сторону не оказалось ничего. Просто темнота. Крашеный блондин шарит рукой по стенке, чтобы найти включатель света, но не находит его, а поэтому достает телефон с фонариком и начинает светить перед собой. Перед ним раскинулся обычный подвал с обычными полками под инструменты и прочую фигню. В правом углу стоял бильярдный стол, а левее от него пустая старая будка для собаки. Или не пустая? — Хей, тут есть кто? — Джона светит фонариком точно на будку, он клянется что видел там какое-то шевеление. Резко, совсем неожиданно для Маршалла, из входа в будку выпадает труп человека. Его глаза закатаны, все тело в синеватых метках трупного разложения, а на шее затянут жесткий железный ошейник. Крашеный блондин с ужасом застывает на месте, а после в немом страхе вылетает из подвала. Марк сразу же приподнимается на локтях, смотря на убегающего Джону. Он тяжело дышит и все еще задыхается от железки на горле, но уже не так сильно. В голове Хитклиффа жужит рой, но всего одна отчетливая мысль там проясняется: «Меня не нашли. Сезар будет доволен этим». Или нет? Джона быстрым шагом заходит на кухню, сразу плюхаясь на место рядом с Адамом. Он все еще с дико стучащим сердцем от паники, дергает блондина за рукав толстовки. — Чего тебе, Джона? — Мюррей недовольно посматривает на другого, но его взгляд смягчается когда тот видит в каком страхе сейчас сидит крашеный блондин, — Сезар, раз уж мы все выяснили, то мы тогда пойдем. — Без проблем. Дверь за собой закройте. — Торрес лишь провожает взглядом как двое парней уходят. Он дожидается звука уезжающего автомобиля и только после этого срывается с места и вбегает в подвал. На полу лежит, свернувшись в клубочек, Марк. Он скулит от боли в пальцах и горле. Черноволосый застывает на месте с безэмоциональным взглядом на другого. — Тут кто-то был? — Хитклифф хрипит пытаясь ответить другому, но в его лицо прилетает пинок который заставляет его перекатиться на другой бок и задушенно шипеть от боли. Из его носа начинает течь алая кровь. Она стекает по его губам вниз, к полу. Шатен всхлипывает и свистит через разбитый нос. Сезар подходит к тому неторопливыми шажками, четко отсчитывая с каждым шагом по несколько секунд, чтобы запугать свою жертву еще сильнее. Торрес, злобно ухмыльнувшись, берет с маленькой тумбочки маленький армейский ножик в ножны. Он с секунду разглядывает это, чтобы, наконец, яростно вздохнуть от предчувствия яркого наслаждения, которое он сейчас получит. — Ма-а-арк, а как насчет того, чтобы пустить твою кровь? Чтоб ты начал в кои то веки разговаривать со мной и говорить только кристально-чистую правду. Ведь, негоже врать своей же второй половинке. Я ведь та-а-а-к сильно тебя люблю и обожаю! Сезар с лисьей улыбкой становится над дрожащим Марком. Шатен чувствует, как от другого пахнет угрозой за километр, но даже так он не может сдвинуться с места. А если и сдвинется, то ему будет только хуже. Он то знает это как пять его пальцев на руке. Торрес достает перочинный нож из чехла. Он с грацией лебедя садится возле лежачего Хитклиффа, который суженными зрачками от страха в подступающей истерике следил за каждым действием черноволосого. Сезар берет сломаную ладонь его второй половинки, при этом сильно-сильно сдавливая до такой степени, что в глазах шатена заплясали разноцветные перламутровые мотыльки. Торрес подставляет нож к вене на молочной руке его любимого. Марк же даже не плачет. А смысл? Слезами горю не поможешь. Хитклифф в прострации смотрит то на свою руку, то на лицо его бывшего лучшего друга. — Я, сука, так забочусь о тебе, а ты смеешь привлекать к себе внимание других! Нож острием вонзается в руку Марка, разрывая нежную плоть надвое. Шатен жмуриться и хрипит от боли, пока Торрес с завороженным взглядом провожал бусинки крови, которые скатывались по конечности другого, ритмично капая на грязный пол. — Ты чертов идиот. Ты никогда не слушаешь свою любовь! Так делают только глупцы и тупицы. Сезар старательно двигает острием по коже Хитклиффа, выводя разные символы на коже, которые другой пока не видит. Шатен крепко жмуриться, а из его глотки выходят сиплые хныканья. Ошейник мешает ему в полной мере рыдать в голос. — Ты должен понять эти идеальные правила поведения! Ты должен выжечь это в своем тупом мозгу! — черноволосый от злости еще сильнее вгоняет нож в руку его любимого, доставая почти прямо до синей вены. Хитклифф открывает в панике глаза и таращится на инициалы, которые вырезал на его коже Торрес. Там было красивым почерком написано «Сезар» с сердечком в конце. Прекрасные пальцы черноволосого аккуратно вырезали каждую букву. Марк не может не восхититься проделанной работой, ведь это было так красиво и чертовски идеально смотрелось на его коже. — Марк, блять, Хитклифф, ты навеки вечные мой. Тебе это ясно, сволочь? — на щеку шатена приходится несильная пощечина, но это заставляет его на мгновение протрезветь и кивнуть, — Я буду давать тебе наркоту, пока ты не загнешься здесь на сыром полу с пеной во рту. Ты неблагодарная блядина. Все для чего ты годишься — это быть моей блядской насадкой для члена, уяснил?! Ты, блять, никто в этой жизни без меня! Хитклифф срывается на плач, когда изящные руки Сезара начинают сдавливать ему глотку не хуже одетого на него железного ошейника. Торрес душит другого с безумной улыбкой на лице. Он пирует этим зрелищем, что раскинулось перед его взором. Шатен окровавленной рукой с надписью через боль хватается за руки его насильника, пытаясь отцепить того от себя. Но черноволосый вцепился в него мертвой хваткой. Глаза Марка закатываются к потолку подвала, а его ноги нервно проезжаются по сырому полу в припадке. Слюни холодком отдают на губах и подбородке. — Ха-ха, ты такой жалкий, что меня сейчас стошнит на твое избитое в слезах лицо! — Сезар смеется в лицо Хитклиффу. Резко под пальцами Торреса на все помещение раздался треск чего-то. Хруст был настолько звенящим в душном пространстве подвала, что черноволосый перестал душить шатена и отпрянул от него. Марк больше не дергается. Сезар с широкими глазами от удивления смотрит на резко обмякшего объекта его больной любви. Он убил его? — Марк… Не смешно… — черноволосый присаживается к голове Хитклиффа, притягивая того к себе на коленки, — Ну, я погорячился, да… С кем не бывает, верно? — он начинает нервно ерошить челку шатена, — Не оставляй меня одного, пожалуйста, Марк…! Ты мне очень нужен и дорог всем сердцем.***
— Блять, Джона, и что ты предлагаешь делать тогда?! — раздраженно кричит блондин в капюшоне. Сейчас эти двое парней сидели за столом на кухне их только что приобретенной съемной квартиры. Маршалл потирает виски, сидя на стуле. Когда же Адам облокотился стоя на против другого, на столешницу. — Ну, не знаю… — крашеный блондин нервно чешет затылок при этом улыбаясь, — Попробуем засудить Сезара за убийство. И похищение. Можно за все нахуй. — Джона прикрывает глаза пытаясь убрать перед собой маячивший силуэт того трупа, — Бля-я-я-ять… Я до сих пор помню как он таращился на меня… Адам замолкает в раздумьях. Он постукивает по столешнице пальцами и смотрит в приоткрытое окно на небо. Маршалл же отчаянно сжимает свою одежду в руках. И все дела в том, что он не может забыть, как выглядел тот труп. Это тело выглядело так, будто совсем недавно было убито, но на нем не было видно явных насильственных повреждений и что-то типо такого. Крашеный блондин закусывает ноготь большого пальца во рту и судорожно вздыхает. — А может это был не труп? — Как это? — Мюррей отвлекается от интересного занятия, в качестве разглядывания мутного окна и переводит взгляд на другого, — Ты хочешь сказать, что то тело было живым человеком? — крашеный блондин положительно кивает, — Да блять, невозможно. Тогда почему, ну, он не попросил помощи у тебя, а наоборот прикинулся мертвым человеком? — Стокгольмский синдром…? — Джона неуверенно смеется. — Имеет место быть. На несколько минут в помещении воцарилась давящая на мозг тишина. Адам повернулся к столешнице, чтобы наконец-то наложить себе лапшу быстрого приготовления в миску и залить это все кипятком. Джона же покачивается на стуле и все думает на тему того, что произошло в доме Торреса. — А как выглядел тот чел? — резко из омута мыслей Маршалла выдернул блондин. — Ну… Шатен он, не худой уж точно… — крашеный блондин старательно пытается вспомнить еще какие-либо приметы, — Черт, это все что я разглядел. — Думаю, это Марк Хитклифф. — Да ну? Тот самый пропавший из спального района округа, так еще и брат Сары? — Джона удивлено косится на другого, — Точно ничего не попутал? — Точно-точно.***
В подвале звенит лязгом железная цепь. — Если я оказываю тебе любовь, ты…? — Молчу… — хрипло отвечает другой голос. — Если я недоволен тобою, ты…? — Извин-нюсь перед с-своей любовью… — Если я запру тебя здесь, то ты…? Ответом ему послужила тишина и звуки редких-редких шмыганией носа от тела под его ногами. Черноволосый парень кривится, в отвращении смотря на другого. — Ма-а-арк, я люблю тебя, а поэтому ты останешься здесь и никто никогда тебя не найдет!