Фиолетовый Sprite

Сезар открывает дверь в его коттедж. Он сильно запыхался и тяжело дышал, а с его руки в изобилии капала кровь. Теперь его ладонь походила на перемолотый фарш сквозь решето. — Марк! — он зовет своего возлюбленного, но никто не откликается, — Марк…? Черноволосый еле доходит на дрожащих ногах до гостиной, но только он переступает порог, как его хватают за шкирку и переворачивают. Перед ним лицо Марка. Его любимого и дорогого Марка. Только почему-то озлобленное. Торрес в непонимании мычит, а после его порядком хорошенько встряхивают, от чего черноволосый в глазах ловит многочисленные звездочки. — Сезар, помнишь, ты хотел показать мне всю твою любовь? — один глаз Марка нервно дергается от всей злобы что скопилась в нем за этот месяц заточения, — Сейчас ты получишь мою, любимый. Торрес лишь охает в недоумении, когда его с силой, не присущей такому забитому человеку, как Хитклифф, бросают на пол. Черноволосый кряхтит, когда на его грудь становятся ногой, а после и кашляет от давления. Он не понимает, что нашло на шатена. Ведь все было относительно хорошо и до тошноты радужно. — Ма-а-арк… — задушенно мычит Торрес, он то точно не ожидал такого, так что пока находился в культурном шоке и прострации, — Что же… Н-нашло на т-тебя? Ч-что это? — Это твоя блядская любовь, которую ты мне втирал все эти ебанные дни, сука! — Марк еще сильнее вдавливает свою ногу в грудную клетку черноволосого, — Хочу чтобы ты сдох, тварина. Сезар глухо охает, а потом стонет от боли в сердце. Но это никак не сравнится с болью, которую сделала последняя фраза Хитклиффа. От такой фразы хотелось вырвать себе сердце, все близлежащие трубки с венами, раздробить кости ребер к черту и умереть, захлебываясь собственной холодно-жаркой кровью. Все, лишь бы не слышать такое предательство с уст его больной любви. Но Марку похуй на ментальное состояние черноволосого парня под ним. Он, наконец, смог получить этот столь желанный наркотик под названием «месть». Этот наркотик нужен был шатену не меньше, чем сама фиолетовая газировка, которую Торрес хранит в комоде в спальне его мертвой мамы. Как мило. И поэтому сейчас Хитклифф сжимает ногой дыхалку его бывшего друга. Он хочет растоптать всю гордость и самолюбие этого никчемного психа. Парень даже не притронулся к своему основному оружию — к молотку. Конечно, бита тоже неплохо, но молоток настолько же железный и увесистый, как и вся злость и ненависть что скопилась в нем за все время издевательств Сезара. — Теперь я буду вершить правосудие над твоей любовью, Сезар! — Хитклифф смеется со слезами на глазах от чувства всепоглощающей эйфории вызванной недавно принятым фиолетовым наркотическим веществом, — «Ты бы знал как я люблю тебя, Марк!» или «Я так люблю тебя, Марк!». Фу блять, это так запотло! Сезар хрипит в ответ, не в силах высказаться. Он до спазма в легких пытается нормально вдохнуть приличное количество воздуха. Торрес где-то в подкорке сознания понимает, какой же он гнилостень, и все его действия — это сплошное разочарование и отчаяние. Но такую мысль сразу отменяет другая, более важная. Его Марк бунтует. Этот Марк такой красивый и идеальный когда возвышается над слабым и беззащитным Сезаром. Совсем так же как и делала шайка Тэтчера в школе и университете. — Хочу наслаждаться твоей «любовью» еще немного, прежде чем ты отойдешь в мир иной. — ласково шепчет шатен, а черноволосый выдавливает из себя измученную полуулыбку. Марк садится на бедра Торреса, при этом беря с пола неподалеку какой-то инструмент. Хитклифф поднимает руку над головой лежачего под ним черноволосого, а Сезар расширяет глаза от удивления, замечая в руках у шатена не хилый такой железный молоток. В следующую секунду сталь молотка приземляется прямо в левую сторону лба Торреса, оглушая стуком всех, кто был в помещении. — Хах… К-как тебе? — довольно хмыкает Марк, все еще ошарашено смотря на кровь которая хлестает из раны, — Д-достаточно ли я люблю тебя? Сезар, не шевелится. В его лбу образовалась небольшая ямка от удара молотком. Черепная крышка спереди с хрустом разошлась в обе стороны, а красная пахучая жидкость заливает все лицо застывшего в одной эмоции Торреса. В ушах черноволосого звенят кузнечики, а башка в натуральном смысле раскалывается от такого удара железом. Открыть глаза не представляется возможным. Они попросту слиплись в коктейле из крови и какой-то мозговой жидкости, названия которого оба парня не знают. — Я спрашиваю, это нормально, ебанный псих-урод?! Все мысли Сезара еще сильнее вдавливают его мозги в заднюю стенку черепа, так что он предпочитает вообще не думать. Вернее, держать в голове всего одну мысль. Как же, блять, это круто. — М-ма…а-арк… — хрипит Торрес, а после и пыхтит от чувства того как кровь течет в его нос, — Э-это… Та-а-ак…! Чудесно! Боже, Сезар готов писать молитвы и баллады в честь восседающего на ним Марка с окровавленными от брызг руками и молотком. Это все так любовно и красиво! Кажется, Торрес окончательно сходит с ума от такой консистенции любви в нем. Казалось, такая доза с радостью доломает его больной и истекающий красной жидкостью мозг. Он тянет дрожащую в предсмертных судорогах руку к лицу Хитклиффа, а его глаза будто проясняются, и из них начинают брызгать искры довольной радости. Ох, нет, это всего лишь слезы с кровью. — Ты такой жалкий и ничтожный! — корит его за это шатен и отдергивает от себя руку черноволосого, — Сейчас ты получишь еще больше любви. Сезар не понимает, в какой момент его ноги оказались раздвинуты, а одежда на ногах пропала. Боксеры тоже в скором времени с него стянули и кинули куда-то рядом с ним. Торрес лишь мычит и иногда жадно хватает воздух в легкие, которые от прилива адреналина сжимались со скоростью света. Его грудная клетка ходила ходуном, а глаза будто вытекали из глазниц от боли в голове. Но Марку, видимо, реально плевать на все это. Он только недовольно цыкает на небольшие брыкания черноволосого и слегка приподнимает с себя платье. — Сейчас, Сезар, почувствуй все, что ты делал со мной. Хитклифф притягивает к себе за бедра Торреса, который от такого резкого действия задохнулся в крови, которая стекала по его носу в легкие. Он нервно булькает, а после заходится в сухом кашле в попытке выкашлять красную кровь. Сезар хватается руками за предплечья шатена, а после, словно эпилептик, бегает зрачками по лицу Марка. Он пытается как можно детально запомнить все до последней детали и эмоций в этом перекошенном от злобы лице его возлюбленного. — Выместить злость на своем обидчике — это конечно грех, но меня уже не ебет это. — Хитклифф прямо в алом платье приспускает свои боксеры и в один толчок входит на всю длину члена в Торреса. Сезар вскрикивает, но не от боли, а от чувства переполняющий любви в нем. Его еще никто так хорошо не унижал, не втаптывал в грязь, и это все так классно чувствуется. Его сознание маринуется от всех чувств с эмоциями и в крови. Эта жидкость уже въелась в пол и в белую рубашку Сезара, пачкая все, что находилось рядом в радиусе пятидесяти сантиметров. — Ненавижу тебя! Чтоб ты сдох в своей ебланской любви, чмо! — причитает в судорожных вздохах Марк, — Захлебнись в своей крови, сучара. Черноволосого трясет от особенно яростных и сильных толчков в его порваное нутро, но его все устраивает до приятных покалываний в животе. Все это выглядит так же, когда он убивал свою матушку. Но ее погубила гордыня и гордость за своего психованного сына, а Сезара погубит любовь в лице Марка. И от этого становится приятнее стократно. — М-м… а-а-арк… — Торрес сипит от боли и подступающего оглушительного оргазма, — С-скажи что ты… л-любишь м-меня… — Заткнись. Хитклифф шипит, но почти сразу же после этого врезается губами в губы черноволосого. Он стукается зубами об зубы Сезара, но все равно продолжает с жадностью сминать кровавые губы парня под ним. Торрес ликует. Ему наконец-то подарили ту самую лучшую любовь в мире. Эта любовь даже сильнее встроенной в сознание материнской у женщин. Вся злоба шатена конвертируется в сладкую любовь. Это Сезар точно знает. Толчки становятся резче и больнее, а дергающийся Торрес перестает двигаться с каждой потраченной минутой. Хитклифф знает что жизнь утекает из мутных глаз его насильника, но поделать ничего не может. Последний толчок смешивает белесую сперму и кровь внутри теплого нутра черноволосого. Руки Сезара в бессилии спадают с плеч Марка, а ноги разъезжаются по склизкой крови, разлитой на полу. Смерть постучалась в больной и проломленный рассудок Торреса. И все, что оставалось тому делать, это смотреть на снова замахнувшегося на него молотком Хитклиффа. Его странную любовь сейчас прикончат. Сознание подкидывает ему картину того, как шатен одним ударом ломает его череп надвое. Глаза вытекают из глазниц из-за давления в черепушке, а кровь хлещет пуще прежнего. Вот бы такое сбылось. — Прощай, Сезар, а еще я люблю тебя. — зрачки черноволосого расширяются, смотря прямо на Хитклиффа, а тело истерически дергается пару раз, — Я надеюсь твою душу растерзают в Преисподне… Ах да! Быстрее, Марк! Прикончи меня, уебка по жизни! — Руки вверх, это полиция округа Манделы! Ебучие Адам с Джоной.