Цена вечности: Сумрачные лабиринты

Здесь властвовал холод. Холод медленно пожирал его плоть, вгрызался в кости, лишал голоса. Но голос был и не нужен, уже давно. Голос, привыкший к саднящему горло крику, только мешал, он показывал слабость. Здесь невозможно было оставаться сильным, но Айден старался, потому что только так мог сохранить себя, сохранить свой разум от мучительной пытки. Здесь все покрывала густая пелена, свинцовой плитой лежащая на груди, мешающая дышать. Она заползала в нос, парализуя легкие, в уши, гася все звуки, ложилась на веки, не позволяя открыть глаза, прижимала тело к жесткой лежанке. В этой густой пелене кто-то бродил. Айден чувствовал их, но редко распознавал. А если получалось — они подходили ближе. Позже он научился их звать. Без голоса, без звуков. Здесь не было времени. Прошлое, настоящее и будущее не имели значения, растворяясь в холоде и дымке. И он обрел спокойствие. Чувства исчезли, оставив едва заметные следы, которые было легко не замечать. Они превратились в бездушные картинки, которые он равнодушно осознавал, не позволяя себе слиться с тем Айденом, которого видел на них. Иногда кто-то пытался пробиться в этот уютный мир небытия. Он ощущался разрывающей внутренности болью, которая выбрасывала его в давно забытые воспоминания. Айден покорно подчинялся этой неведомой силе, но никогда не шел у нее на поводу до конца. Он знал, этого нельзя делать ни в коем случае, хотя уже и не помнил почему. Все причины остались в наглухо запертой части памяти, куда не следовало заглядывать. Он быстро научился отвечать болью на боль, и картины пережитого его почти не трогали. Он научился защищаться болезненным прошлым от настоящей боли. Но иногда удушающая мгла рассеивалась, и появлялся тот, кто долгое время вел его. И тогда он мог отдохнуть. А потом снова все забывал. Ему нечего было помнить и не за что держаться. Не здесь. Временами накатывала слабость, выпивая досуха, оставляя только равнодушие и освобождая от чувств. Подобное уже бывало в его жизни, так давно, что он не смог бы сказать точно, сколько прошло времени. Тем не менее, в памяти остались дымные запахи, окружавшие его, смешанные со всепоглощающей болью… …Дын Марв назывался караваном, но своим видом больше напоминал временное поселение охотников на пушную дичь: несколько огромных костров, разбросанных на горном плато, укрытом от внешнего мира высокими скалами, окружали разномастные палатки и наспех собранные хижины. На каждой палатке выделялся замысловатый знак. Позже Айден узнал, что он означает чародея — владельца личных покоев. В хижинах и палатках поменьше жили ведьмаки, а под открытым небом — ученики. Как ни странно, караван никуда не двигался. Айден долго не понимал, почему Дын Марв так называют, но уже после его выхода на большак поселение перенесли на другое место, и таким образом оно хоть немного оправдало свое название. Сейчас же он, одурманенный травами, равнодушно лежал на боку, глядя на далекий костер, над которым вился дым, уносящийся к ярким звездам. Тогда его звали по-другому, но как — он давно забыл. Однако точно помнил, что никогда в своей жизни не видел таких высоких гор и огромного неба, усеянного серебряными искрами. Чтобы посмотреть на него, приходилось неудобно выворачивать шею, но наблюдение за россыпью светлячков в вышине немного отвлекло от саднящей спины, стянутой кровавой коркой. За долгую жизнь нищего Айдена били много и часто, но никогда — так. Ведьмак, который его вез, постарался, чтобы он не встал до самого прибытия в Дын Марв. — Пошевеливайся, щенок, иначе он сдохнет, — послышался резкий голос мучителя, изловившего его у забора корчмы, где Айден просил милостыню и одновременно высматривал, чего бы стащить. — Так нахрена ты притащил сюда полудохлого выродка? — вмешался другой голос, явно принадлежащий не «щенку». — Когда я его поймал, он не был полудохлым, — огрызнулся ведьмак. — Но мелкий ублюдок пытался сбежать. Пришлось его угомонить. Кажется, я перестарался. — У тебя всегда так, ни в чем меры не знаешь. Плюнь на него. Тэрл, присмотри, не стой столбом. Чьи-то ледяные руки, тонкие и неуверенные, легли на щеку, неосторожно коснулись спины, вызвав новый всплеск боли. Айден стиснул зубы, сдерживая стон. Закон улиц ясно говорил: кто слаб, того и бьют, а значит, кричать нельзя. — Эй, встать сможешь? — ломкий голос над ухом. На лицо легла тень. Айден не мог. Он не мог даже пошевелиться, чтобы не скорчиться от боли. Его везли, перекинув через седло, и все силы уходили на то, чтобы молчать, не раздражая ведьмака, так ловко владеющего тяжелым кнутом с узлом на конце. — Ну, пей тогда, — неуверенно произнес Тэрл, прижимая к его пересохшему рту мокрую тряпицу, от которой несло рыбой. Айден жадно обхватил ее губами, втянул, добывая воду. Слишком мало. Ведьмак дорогой не пытался напоить или накормить его после избиения. Иногда на привале перед глазами попадалась трава, и он кусал ее, чтобы хоть немного утолить невыносимую жажду. Мокрая тряпица казалась невероятной милостью. — Еще, — прохрипел он, когда не осталось ни капли. Из горла вырвался только жалобный хрип, мало походящий на слова. — Сейчас, — заторопился Тэрл. — Это хорошо, что ты пьешь, значит, выживешь. Рядом с лицом снова появилась влажная тряпка. Смочив пересохшее горло, Айден прислушался к новому окружающему миру. Ведьмак не сказал, куда везет его, он вообще отвечал на вопросы оплеухами и приказанием заткнуться, но все знали, что ведьмаки увозят детей в свое логово и творят с ними что-то страшное. Айден едва заметил, что Тэрл ушел, оставив ему тряпку. Отовсюду слышались голоса, чужие, незнакомые. Айден пытался различить среди них голос того, кто его вез, но не смог. Говорящих он не видел, а крутить головой не решался. — Ты это предлагаешь в качестве материала? — брезгливо произнес кто-то над ним. Длинная черная тень протянулась через Айдена, указывая на соседний костер. — Почему нет? — а вот и знакомый ведьмак. — Живой же. — Но надолго ли? Он едва дышит. Какие ему испытания? — Через пару дней будет в норме, — даже Айден распознал в голосе ведьмака сомнение. — А за эту пару дней ты предлагаешь его вылечить? Посмотри на спину. Мышцы хоть целы? — Не проверял, — буркнул ведьмак. — Не проверял, — насмешливо повторил незнакомец. Тень резко исчезла. — Я не буду переводить на него ингредиенты. Они и без того достаются нам слишком дорого. — И что мне с ним делать? — угрюмо спросил ведьмак. — Что хочешь. Выброси в яму, например. «Не надо! — хотел крикнуть Айден. — Не надо в яму. Я еще жив. Не надо меня выбрасывать». Но горло издало только невнятное сипение. Кто-то схватил его за шиворот. Завязки рубахи впились в горло, а спину обожгло огнем, когда ткань отлепилась от ран, сорвав засохшую корку. Он захрипел, бессильно взмахнул руками, но его не слушали, неумолимо таща его к краю плато. Айден перепугался, что его просто выбросят с края скалы, и он умрет не сразу, а будет валяться, изломанный, на камнях и медленно захлебываться болью от переломанных костей. Но его швырнули на что-то мягкое и вязкое, и миг ужаса прошел. Голоса остались наверху, а под ним колебалось смутное тепло. Запищали крысы. Должно быть, яма для отходов. Пахло здесь похоже. Айден расслабился. Он отлежится и сбежит. Если есть крысы, значит, есть и еда, с голоду он не умрет. Резкий запах гниения досаждал меньше всего. Обессиленный пережитым страхом, Айден задремал, как только боль стихла. Крыс он не боялся, постоянно живя рядом с ними и зная повадки — если вокруг много еды, на человека они не бросятся. Утро прокралось в его дерму, холодом разгоняя сон. Айден с удовольствием открыл глаза. Давно он так не высыпался, страшась своего странного спутника, ища возможности удрать. И тут же наткнулся взглядом на сизое лицо с клочками свисающей кожи. Крик запнулся в горле, стиснутом страхом, а потом вырвался едва слышным сипением. Айден подскочил и, невзирая на боль, отполз как можно дальше, с ужасом глядя на свое недавнее ложе. В яме лежало несколько разлагающихся трупов, на которых он уютно устроился ночью, согревшись испарениями от гниющих тел. Некоторые из них сочились бледно-розовой, почти прозрачной жидкостью, другие раздулись желтыми пузырями, третьи шевелились усилиями крыс, жадно пожирающих плоть. Айдена скрутил сухой спазм тошноты, желудок чуть не вывернуло наизнанку. Едва отойдя от потрясения, он пронзительно завопил и, сдирая ногти, по отвесной скале бросился наверх. Он кричал, заглушая рвущую на части боль, и продолжал кричать, выбравшись на плато. И долго еще вопил, ничего не видя вокруг, пока его не сбил с ног сильный удар по голове. Айден прикусил язык, и рот мгновенно наполнился кровью. — Ну вот, — произнес знакомый голос ведьмака. — А ты говорил, подохнет. Забирай, пока он остальных не разбудил. — Я не буду держать его у себя несколько дней, — брезгливо ответил кто-то. По-прежнему задыхаясь от ужаса, Айден едва разбирал слова. Перед глазами еще шевелилась набитая крысами гнилая плоть. — Так и не надо, — согласился ведьмак. — Начинай сейчас. Эликсиры у тебя всегда наготове. Сразу и узнаем, на что он годен. — Только из любви к своему делу и к тебе, — незнакомец явно смеялся. Если бы Айден знал, что последует дальше, он никогда не посмел бы выбраться из ямы, предпочтя компанию крыс, но сейчас он был счастлив, получив возможность жить. Тогда он еще не представлял, что иная жизнь может быть хуже смерти… — …Хуже смерти? — Зэмистокльз насмешливо выгнул бровь и откинулся в кресле. — Любопытно. И что же, по-твоему, хуже смерти? — Служение тебе, например, — равнодушно ответил Айден. Ему было безразлично, что там себе напридумывал чародей. Он пришел убить его и с каждой минутой убеждался, что принял верное решение. Зэмистокльз заслужил смерти не только за Эмраса, но и за свои намерения. — Не следует приходить в дом и оскорблять хозяина, — Зэмистокльз поиграл бокалом с вином, сверкнули грани аметистового кольца. Смерил взглядом стоящего перед ним Айдена. — Но вам, ведьмакам, учтивость не знакома, хотя в предыдущие встречи ты произвел на меня лучшее впечатление. — Это не твой дом, — заметил Айден, потянувшись за мечом. — А, ты знаешь! — обрадовался Зэмистокльз, не обращая внимания на его жест. — Интересно откуда. У этого места прелюбопытная история. Оно не раз меняло своих владельцев, но стоит неизменным уже несколько столетий. — Мне не интересны подробности, — оборвал его Айден. — Не спеши, — поморщился Зэмистокльз. — Мы же едва начали беседу. Айден бросился вперед, но тут же замер. Зэмистокльз исчез вместе с креслом. Иллюзия. — Думал, будет так просто? — голос раздался позади него. — Это не ты искал меня, это я — звал. И для начала хотел бы просто побеседовать. Как воспитанные люди. Или нелюди. Как пожелаешь. — Найди себе другого собеседника, — холодно отозвался Айден, одновременно быстро осматривая помещение, ища какую-нибудь подсказку, где искать создателя иллюзии. — Подожди, я хочу предложить тебе сделку, — голос Зэмистокльза вдруг зазвучал серьезно. — Ты временно подчиняешься мне, а я… например, выпускаю тебя отсюда живым. — И что подразумевает твое подчинение? — без особого интереса спросил Айден. Он начинал понимать, что неожиданно оказался жертвой, на которую давно охотились. Зря он сунулся сюда в одиночку. Следовало хотя бы сообщить… Кому сообщить? Айден не позволил себе задержаться на этой мысли. — Позволь исследовать твой разум, и я… — Нет, — отрубил Айден. — Ты уже исследовал мой разум, благодарю. — Ты же еще не знаешь, зачем, — недовольно заметил Зэмистокльз. — Меня это не интересует, — уже в момент окончания фразы Айдена озарило. Возможно, согласившись на разговор, он сможет увидеть настоящего Зэмистокльза, не скрытого магией. — Но я готов тебя выслушать. — В тебе все же есть зачатки разума, — удовлетворенно произнес Зэмистокльз. — Да, вы с Эмрасом необычные экземпляры. Деятельность вашей нервной системы очень, очень любопытна. При упоминании имени учителя у Айдена потемнело в глазах, и только неимоверным усилием воли он призвал себя к спокойствию. Не время поддаваться гневу. Речь шла не только о нем самом, но и о Гейре. — Мне казалось, ты уже мог удовлетворить свое научное любопытство на телохранителе, — заметил он. — Я слышал, он у тебя больше двух лет. Неужели ведьмаки так разнятся? — Ты даже не представляешь как, — усмехнулся Зэмистокльз. Его голос звучал отовсюду, и найти источник не представлялось возможным. — Каждый организм индивидуален. Слишком много случайностей влияет на результат. Но я намереваюсь выявить закономерность. Айден снова ощутил подступающее бешенство и несколько раз глубоко вздохнул. Безумие следует держать под контролем. По крайней мере, до тех пор, пока он не встретит Зэмистокльза лицом к лицу. — Так и будешь прятаться? — Айден постарался, чтобы его голос звучал спокойно. — Не терпится меня увидеть? — Зэмистокльз не то кашлянул, не то усмехнулся. — Изволь. Только не вздумай размахивать мечом, это бессмысленно. Одна из стен растворилась, являя нечто вроде столовой. Во главе длинного стола восседал чародей в серой мантии. Под потолком комнаты висело несколько магических шаров, источающих тонкие серебристые лучи. Айден сощурился. Обостренное Кошкой зрение плохо переносило яркий свет. — Итак, ты меня нашел. — Зэмистокльз откинулся в кресле и смерил его взглядом. — Побеседуем разумно или будем заниматься глупостями? Айден вскинул руку, выпуская пламя Аарда… -…Зря ты так, — покачал головой Эмрас. Казалось, на его седых волосах играет лунный свет, пряди едва шевелил ночной ветерок. — Он же чародей. А ты полез один и без подготовки. — Я принял Кошку, — возразил Айден, ломая в руке высохший прутик. Их окружала приятная темнота, сближающая и уютная, окутывало тепло летней ночи. Вдали слышалась тихая перекличка ночных птиц. Поляну, на которой они устроились, освещала полная луна. Айден не знал, что это за поляна и где она располагается. Должно быть, память вытащила ее из глубоких закоулков, из какой-нибудь редкой встречи с Эмрасом. Они много раз сидели вот так, не разводя огня, наслаждаясь тишиной и спокойствием, иногда даже молча, не желая нарушать красоту ночи. — Я не про эликсиры, — покачал головой Эмрас. — Неужели ты не понимал, что не справишься с чародеем голыми руками? Как ты вообще его нашел? — Ты не прав, — не согласился Айден. — Я достаточно узнал о его телохранителе, и о том, где он скрывается. — Тем не менее, телохранитель одержал верх, а логово чародея стало ловушкой, — вздохнул Эмрас. — Бедный Гейр. Ты ведь не оставишь его в этом ужасном месте? — Как получится, — горько усмехнулся Айден. — Боюсь, мне и самому сейчас нужна помощь. — Неосмотрительно, очень неосмотрительно, — снова укорил его Эмрас. — Зачем ты вообще за ним пошел? — Чтобы отомстить, — растерялся Айден. Ответ казался ему очевидным. — Я же не мог оставить все просто так. Он убил тебя. — Не он, — возразил Эмрас. — Гейр. — Не важно, — покачал головой Айден. — Тебя убили по его приказу и с его помощью. Он должен умереть. — Месть ведет в никуда, Айден, — взгляд Эмраса стал печален, как при жизни, когда он разочаровывался в своем ученике и друге. — Ты же знаешь. Она губит людей. Почти погубила тебя. Посмотри, ты превратился в оболочку, из которой ускользает разум. А накануне, помнишь? Едва не стал чудовищем. — Но не стал же, — Айден отвел взгляд. Эмрас всегда оказывался прав. — И это не твоя заслуга, — голос учителя оставался мягким, но в нем явно сквозило осуждение. — Ты совершил ошибку, решив мстить. Откажись от этой глупой затеи. — Не могу, — беспомощно обронил Айден. — Можешь, — возразил Эмрас. — Начинать всегда тяжело. Но ты смог тогда, справишься и теперь. Вспомни, было не легче, а во многом и тяжелее. — Ты что же, предлагаешь просто оставить его и позволить дальше заниматься грязными делами? — Айден недоверчиво взглянул на Эмраса. — Вот уж не думал услышать такое от тебя. — А вот этого я не говорил, — усмехнулся Эмрас. — Остановить безумца — одно, а мстить ему — совсем другое. Месть ослепляет, лишает разума. Забудь о ней или останешься один. — Мне больно, — сознался Айден. — Ты мог бы жить еще долго. Он забрал тебя, и я уже остался один. Как жить дальше, если никого не осталось? — Никого? — Эмрас вскинул бровь. Поляну окутали клубы сизого дыма. Они росли, ширились, поглощая Эмраса. Айден попытался вскочить, но они охватили его тело, прижали к земле, мешая вздохнуть. Он попытался крикнуть и не смог. Эмрас исчез, а вместе с ним растаяло тепло ночи. Айден остался один в ледяной вселенной. Он ощущал на теле чьи-то сухие, требовательные руки, ощупывающие его, исследующие, но отметил это с равнодушием мертвеца. Пусть. Он остался один, и его больше ничто не волновало. Руки исчезли, но следом пришла боль. Кто-то протискивался сквозь плотный дым, разрывая сознание, раздирая тело. Айден приказал себе молчать, и дым послушно забил ему рот. — Не сопротивляйся, — приказал страшно знакомый и отвратительный голос. — Я все равно сломаю твою защиту. Рано или поздно. У меня больше возможностей и знаний. Всем своим существом Айден воспротивился. Никаких эмоций. Их нужно уничтожить, как его учили в Школе, взять под контроль, как учил Эмрас. Никаких чувств и воспоминаний. В холодном небытии нет ничего. Он погрузился в свинцовые воды моря, стиснувшие тело, наполнившие его льдом, заморозившие чувства. И погружался все глубже, пока ничего вокруг не осталось.