Цена вечности: Сумрачные лабиринты

— Зачем тебе фонари? — недовольно поморщился Зэмистокльз, неторопливо отрезая кусочек от фаршированной овощами рыбины. На вкус Эскеля завтрак был слишком легким, но его мнение никого не интересовало. — Что ты собрался рассматривать в своей комнате? — Да хотя бы сортир. — Фраза ожидаемо заставила Зэмистокльза скривиться. — Бродить в потемках, знаешь ли, не очень удобно. Даже если нет возможности заблудиться. — Броди поменьше, — поджал губы Зэмистокльз, но все же добавил: — Посмотри на стенах и возьми сколько нужно. Там осталось много фонарей, уверен, в некоторых сохранились и свечи. У меня лишних нет. Мысленно обругав его за скаредность, Эскель в который раз обратил взгляд на телохранителя, возвышавшегося за спиной Зэмистокльза. На ум пришло воспоминание о другом ведьмаке, лежавшем вчера в лаборатории. В клетке, как подопытная крыса. А самого Эскеля Зэмистокльз тоже планировал посадить за решетку? — Кто они? — он кивнул на телохранителя. — Я же говорил, ведьмаки, — Зэмистокльз посмотрел на него, как на идиота. — Из Школы Кота. — Ты даже не знаешь их имен? — Эскель не мог отделаться от стоявшей перед глазами картины: ведьмак, уставившийся в потолок. В отличие от телохранителя, он точно был жив. И возможно, хотя Эскель сильно сомневался в этом, мог стать союзником. — А зачем мне их имена? — усмехнулся Зэмистокльз, наливая легкое розовое вино. Крылья его носа затрепетали, когда он поднес бокал к лицу. — Моего телохранителя зовут Гейр, второго — Айден. Они тебя заинтересовали? — Мы же, вроде, теперь работаем вместе, — нарочито небрежно бросил Эскель. Он не хотел, чтобы Зэмистокльз заподозрил его в каком-то сомнительном намерении. — А потом, ты собирался… восстанавливать того, Айдена, так? Вдруг я смогу помочь. — Это вряд ли, — Зэмистокльз откинулся в кресле, рассматривая бокал, отражающий рыжие блики свечей. Полная темнота в коридорах и комнатах не позволяла узнать, какое время суток наверху. Оставалось полагаться на магический кристалл. От мерцающего огня и полумрака Эскеля клонило в сон, а дрожащие на стенах тени наводили тоску. От мысли провести здесь всю зиму тошнило. Он понимал, что выбираться нужно как можно скорее еще и потому, что на нормальную зимовку в корчме денег у него не хватит, а перевалы в Каэр Морхен завалит в самом начале зимы. — Как скажешь, — делано равнодушно пожал плечами Эскель. — Я просто хотел поддержать разговор. Зэмистокльз помолчал, поиграл вином в бокале. Он уже закончил завтрак, но явно не спешил в лабораторию. Возможно, сегодня у него не было срочных дел. А может, ему и впрямь надоело одиночество. — Гейр попал ко мне шесть лет назад, — все же ответил он. — Попался мне в чаще, раненый мантикорой. Никто не помог ему, а я уже тогда вынашивал планы о создании нового человека. Но все это было лишь набросками, неопределенными образами. И я решил, что боги, кем бы они ни были, благоволят моим замыслам. — Никогда бы не подумал, что ты веришь в богов, — заметил Эскель. — А ты — нет? — Зэмистокльз вскинул седую бровь. — Ничего, время все расставляет по своим местам. Я тоже когда-то не верил в то, что есть кто-то сильнее меня. Итак, Гейр оказался у меня, и я принялся воплощать свои задумки в жизнь. Особенным везением я посчитал его принадлежность к Школе Котов. — Это редко считают везением, — обронил Эскель, тоже обращаясь к вину. Раз уж ему предстояло слушать истории безумца, он имел право на хорошую выпивку в качестве вознаграждения. — Не в моем случае, — покачал головой Зэмистокльз. — Как объект для исследования, они куда интереснее, чем вы, Волки, или те же Грифоны. В Школе Кота свои методики проведения мутаций, я бы сказал, довольно необычные. Это вносит элемент творчества и неожиданности. Вот ты видел двоих на моем острове. Оба из одной Школы, но результат противоположен до неузнаваемости. Разве это не любопытно? — Значит, ты принялся удовлетворять свое любопытство, — кивнул Эскель, направляя разговор по нужному руслу. Философские измышления его не касались. — Попытался, — уголок рта Зэмистокльза недовольно опустился. — Гейр сопротивлялся, мне пришлось применить насильственные методы. Результат ты видишь. Но я сохранил ему жизнь, он все же оказался в некотором смысле полезен. И приносит пользу до сих пор. — Ты говорил, со вторым у тебя получилось лучше, — напомнил Эскель. — Верно, — Зэмистокльз улыбнулся, погладил бороду, пропустил ее сквозь пальцы. — Видишь ли, я уже был немного знаком с особенностями его сознания. Он приходил ко мне по вопросу снятия заклинания, но я оказался бессилен. — Он заказ выполнял? — заинтересовался Эскель. — Нет, они с каким-то ведьмаком, из твоих, нарвались на эльфийское заклятие, связавшее их. Древнее заклятие, с которым я не справился, да и не особо стремился справиться. Меня интересовало другое, — равнодушно поведал Зэмистокльз. По спине Эскеля пробежал холодок. Этого еще не хватало. Кто из его братьев мог вляпаться в такое? От мысли, что на месте Айдена мог оказаться ведьмак с волчьим медальоном, ему стало плохо. Но сейчас не следовало поддаваться эмоциям. — Из-за этого он в лучшем состоянии? — заставил себя продолжать разговор Эскель. — Отчасти, — кивнул Зэмистокльз. — А еще я был осторожнее после опыта с Гейром. До того, как Айден окончательно ушел в себя, я успел кое-что вытянуть из него. Что и собираюсь использовать в опыте с тобой. — Он растянул губы в неприятной, но уже привычной гримасе, отдаленно напоминающей улыбку. — Значит, ты присмотрел его во время посещения, — задумчиво проговорил Эскель, невольно вспомнив, как отправлял к Зэмистокльзу подавленного Ламберта, ругая себя последними словами и отчаянно надеясь, что он не доехал к безумному старцу. — И принялся на него охотиться. — Все было не так, — отмахнулся Зэмистокльз. — Можно сказать, тут сыграла роль случайность. Я рассчитывал вовсе не на него. Больше двух лет назад я присмотрел, как ты выразился, другого ведьмака. Эмраса. Тоже из Школы Кота, но с замашками странствующего рыцаря. Было любопытно, как повлияли на него мутации, и я собирался предложить ему сотрудничество. Но он отказался. В резкой форме, включающей угрозы. Я тоже слегка погорячился. Эмрас погиб. Знал бы ты, господин ведьмак, как я себя корил! — Не сомневаюсь, — буркнул Эскель. — Такой «образец» пропал. — Вот именно, — Зэмистокльз холодно взглянул на него. — Образец, способный послужить будущему людей куда больше, нежели обыкновенным убийством отдельных чудовищ. Но наши мнения не совпали. А потом на пороге моего дома в Гелиболе появился Айден. Как выяснилось, ученик и близкий друг Эмраса. Оставалось только заманить его сюда и заставить работать со мной. — Почему же ты не предложил ему свое сотрудничество еще в Гелиболе? К чему такие сложности? — не понял Эскель. — Я опасался, что он не согласится, а устраивать бой с двумя ведьмаками посреди Гелибола казалось идиотией, — фыркнул Зэмистокльз. — Мне не нужно лишнее внимание. И потом, они могли кому-нибудь сообщить, куда направлялись. Поэтому когда движимый местью Айден вышел на моего ученика Эймерая, я дал ему последнюю зацепку — себя. И Айден пришел сюда, хотя и весьма задержался. — Поздравляю с успешной поимкой, — Эскель почувствовал еще большее отвращение к довольному Зэмистокльзу. — Благодарю, — насмешливо кивнул тот. — Я действительно горжусь расставленной ловушкой. — А девушка? — все же спросил Эскель. — Там, в катакомбах. Тоже твой эксперимент? — Ах, эта… — Зэмистокльз, погруженный в свои мысли, ответил не сразу. — Нет, она не моя. Приплыла сюда несколько дней назад, с тем беднягой, которого ты нашел наверху. Кажется, она лишилась разума. — Неудивительно, рядом с такими звуками. Почему ты оставил ее в коридорах? — удивился Эскель. — Потому что мне нет до нее дела, — недовольно отозвался Зэмистокльз. — Она не опасна, а у меня есть занятия поважнее, чем бегать за глупой девкой. Думаю, скоро эта проблема исчезнет сама. Он снова задумчиво уставился в стену напротив, потягивая вино. Эскель пытался подвести итоги. По словам Зэмистокльза, одного ведьмака, Айдена, можно было, и следовало, спасти, но сам Эскель находился на положении пленника и не мог пробраться в лабораторию. Значит, сперва требовалось устранить Зэмистокльза. Зная, что рядом находится его собрат, пусть и из другой школы, Эскель не мог уйти один. Что бы ни говорил чародей, он знал, что такое верность. Верность цеху — единственное, что у него было в жизни. А еще верность памяти о Весемире. Тот бы не одобрил постыдного бегства в одиночку ради спасения собственной шкуры, он свято верил в братство. От идеи убить чародея по спине прошел озноб. Конечно, у Эскеля было одно преимущество, неожиданность, но открытое столкновение с магией было почти самоубийством. А кроме того, не следовало забывать про Гейра, сил которого он не знал, и про отсутствие оружия. Он решительно поставил на стол бокал и привлек внимание Зэмистокльза: — Я буду тебе сегодня нужен? — Вряд ли, — тот качнул головой. — Если хочешь, иди. — Я хотел просить тебя об услуге, — осторожно начал Эскель, стараясь сохранять на лице равнодушное выражение. — Нам, ведьмакам, нельзя терять сноровку. Ты не собираешься убивать меня, значит, рано или поздно, я вернусь к своему ремеслу. Мне нужны тренировки, лучше спарринг. — Извини, я не гожусь для этого, — усмехнулся Зэмистокльз. — А твой телохранитель? — Эскель кивнул на Гейра. — Ему ведь тоже нужно поддерживать хорошую форму. — Пожалуй, ты прав, — Зэмистокльз с некоторым интересом взглянул на Гейра. — В таком случае, я даже позволю тебе взять в руки оружие. Но не обольщайся, ты вряд ли сможешь его победить. Жди здесь, он придет за тобой, а я, уж извини, откланяюсь. Дела. Тихо шурша мантией, он вышел, сопровождаемый неизменным Гейром, а за ним выплыли магические шары, все, кроме одного. Эскель остался ждать в сумрачном зале, подавляя радость от самой настоящей удачи. Возможно ли, что Зэмистокльз и впрямь так уверен в своей неуязвимости? Либо он рассчитывал проверить Эскеля. В любом случае, даже если ему удастся удержать верх над Гейром, сейчас не следовало совершать необдуманных поступков. Он убедил Зэмистокльза в необходимости тренировок, значит, у него еще будет время — потом, когда он отыщет потайные пути. Гейр вернулся совсем скоро. Застыл в дверях, держа пару клинков. Эскель сразу узнал свой стальной меч. При виде личного оружия в чужих руках, все внутри всколыхнулось неприязнью. Гейр не протестовал, когда он забрал свой клинок. Ощущение рукояти в ладони придало уверенности и спокойствия, однако он помнил, что где-то в катакомбах лежит еще и серебряный меч, и уйти без него было невозможно. Гейр вернулся быстро, значит, оружие хранилось где-то рядом. Эскель запомнил это, как запомнил сегодня и путь от своей комнаты до столовой. С огромным трудом он все же начинал ориентироваться в переходах. Спарринг предполагался в каком-то большом и пустынном зале, на стенах которого висели медные светильники с огарками свечей. Эскель зажег только два, оставляя комнату в полумраке — ему придется биться в темноте, к чему следовало привыкать. По углам остались лежать глубокие, чернильные тени, а центр купался в густом сумраке, и только два желтых пятна по краям немного разгоняли темноту. Эскель занял стойку, ожидая нападения. Он хотел знать, каков в бою Гейр. Пристально следя за противником, приготовившись к защите, он все равно едва не пропустил первый бросок, стремительный и точный. Зазвенели, встретившись, клинки, пытаясь обрести преимущество, Эскель ударил Аардом, отскочил, разрывая контакт. Гейр перехватывал инициативу, рвался в ближний бой. Сейчас он выглядел почти живым. Эскель узнавал привычные ведьмачьи приемы и движения, скоро разгадал тактику противника — не дать отступить, бить точно и быстро, мгновенно оценивая слабые места, не позволять отстраниться, сменить тактику. Сперва казалось, что они бьются на равных, но почти сразу Эскель понял свою ошибку. Его спасали только знаки, поскольку противник ими не пользовался. Для ходячей куклы Гейр был слишком хорош. У него отсутствовала воля, но сохранились навыки, явно усиленные какой-то магией. Иначе и быть не могло. Ни один ведьмак не двигался с такой скоростью, не наносил удары с такой сокрушающей силой, заставляя противника принимать весь их вес. Увлеченный сражением и пристальной слежкой за ныряющим в темноту Гейром, Эскель не сразу ощутил чужой взгляд. И тут же пропустил удар рукоятью, нацеленный ему в голову. Он успел увернуться в последний миг, удар прошел по касательной, но яблочко гарды с нечеловеческой силой врезалось в плечо, швырнув его на колени. Руку пронзила мгновенная боль. Поморщившись, Эскель поднялся на ноги в замершей тишине. Он нутром почуял, что бой окончился с появлением зрителя. Зэмистокльз с любопытством следил за ним. — Не думал, что тебе интересны ведьмачьи бои, — Эскель встретил блеклый взгляд. — И был абсолютно прав, они мне и не интересны, — Зэмистокльз презрительно дернул уголком рта. — Но появилось любопытство узнать, кто из вас одержит верх. В практических целях. Ну как? Тренировка пошла на пользу? — А то, — буркнул Эскель, массируя плечо, которое будто попало под молот, и косясь на Гейра. — Что ты с ним сделал? — Ты заметил? — обрадовался Зэмистокльз. — Всего лишь усовершенствовал магией. Мне показалось, бросать такой материал нецелесообразно. Если уж я довел его до такого состояния, я должен был и позаботиться о его дальнейшей судьбе. — Отлично позаботился, — оценил Эскель. Он все яснее осознавал, как сложно будет выбраться с острова, и разрывался между желанием сбежать и чувством долга. В том, что спасение второго подопытного является его долгом, он не сомневался, но теперь терялся в поисках подходящего плана действий. Прямое противостояние Зэмистокльзу и его телохранителю исключалось полностью. Эскель начал думать о побеге с последующим возвращением. Если будет куда возвращаться. Чародей не всегда сидел на своем острове и легко мог с него уйти. Горячее чувство стыда за свою трусость немедленно смыло эту мысль. Он уйдет отсюда один, только если другого выхода не останется. — Это также должно послужить в некотором смысле к твоему спокойствию, — вдруг заявил Зэмистокльз. — Если надумаешь сделать глупость, он пойдет по твоему следу и уничтожит. — Ты же говорил, я не смогу выйти отсюда, — напомнил Эскель, с подозрением взглянув на него. Проклятый чародей читал его мысли или просто подозревал, о чем он думает? — Да, но мне не нужны неожиданности в виде нападений из-за угла, — смерил его насмешливым взглядом Зэмистокльз. — Понятия не имею, что может прийти тебе в голову после недели скитаний по катакомбам. Поэтому я не хочу, чтобы ты начинал бессмысленное сопротивление. Дойдешь до комнаты сам? — Нет, — Эскель не желал показывать, что начинает ориентироваться в переходах. Кроме того, у него появились еще кое-какие мысли насчет Гейра, которые он хотел проверить с ним наедине. Зэмистокльз скривил губы, показывая, что думает насчет умственных способностей ведьмаков, и отправил с ним своего телохранителя. Идя к себе и чувствуя тупую боль в плече, Эскель долго не решался заговорить. Гейр двигался так, будто не он только что выдержал безумный бой, и возникал вопрос, является ли это тоже следствием посмертного существования или было приобретено при жизни. Несмотря на слова Зэмистокльза, Эскель воспринимал Гейра как мертвеца. Кем же еще являлось тело без разума? — Гейр, — позвал он, используя последнюю надежду. — Слышишь меня? Нет ответа. Эскель решился на более активные действия. Он преградил путь Гейру. Тот просто обошел его, глядя в пустоту, будто огибал попавшийся на дороге предмет. Эскель схватил его за руку, стараясь почувствовать сквозь перчатку тепло тела. Да, кровь по жилам еще бежала, несомненно, однако мышцы оставались вялыми, безвольными. Удивительно, как эта рука могла наносить удары страшной силы. Гейр куклой стоял перед ним, не отреагировав даже на взмах рукой перед мертвыми глазами. Все же Эскель уловил его сердцебиение, слабое, едва слышимое. Что-то в этом теле еще жило. Но, тускло блеснув в свете фонаря знаками на перчатке, рука выскользнула из чужих пальцев, и Гейр вновь устремился вперед. Больше он не останавливался, упорно двигаясь в сумраке и отбрасывая на стену колеблющуюся тень. Эскель оставил бессмысленные попытки. Он не разбирался в магии настолько, чтобы уличить Зэмистокльза во лжи, или попытаться как-то противодействовать ей. Не в этом случае. Оставалось только покорно идти за провожатым, а потом смотреть, как он удаляется, растворяясь в полной темноте. Эскель с подозрением относился к ведьмакам из Школы Кота, вид искалеченного существа внушал невольное сочувствие. А еще вид Гейра отсылал к давно похороненному под ворохом воспоминаний детству, к моменту, когда Эскель только приехал в Каэр Морхен. К мальчишкам, которые лежали на соседних столах для Испытаний, к рвущим барабанные перепонки крикам и запаху алхимических субстанций. В Гейре сквозило что-то из того прошлого — не то в лице, лишенном выразительности, как у тех, кто затихал на лабораторных столах, не то в тенях, отбрасываемых на каменные стены, так похожие на стены подземелий крепости. А может, его смутила эта безвольная рука, неотличимая от бессильно свисающих рук мальчишек, которых стаскивали со столов и уносили прочь, чтобы упокоить в никому не известном месте. Эскель мысленно встряхнулся. Следовало осмотреть коридор, найти следы девчонки, а вместе с ними и выход. Где он последний раз видел эти следы? Проверив остатки свечи и решив, что ее хватит для задуманного, Эскель свернул в узкий боковой тоннель, куда уводила едва видимая цепочка бурых пятен. Ему пришлось нагнуться, чтобы пробраться туда. Понятно, почему она пряталась в таких ходах — ее маленькое тело легко проскальзывало между неровными стенами, защищавшими от возможных преследователей. Протискиваясь в ход, Эскель заметил, что неровности стен имели свою закономерность: выступающие камни складывались в простой, но мастерски подогнанный узор, позволявший выявить их красоту в свете фонаря. Это были дешевые, бросовые породы, вкрапленные в тело скалы. Никто не позарился бы на них, но обтесанные особым образом и тщательно отшлифованные, они бежали цветными переливами, изредка вспыхивая от скользнувшего блика, заманивая вглубь извивающимися потоками. Следы оборвались посреди коридора. Просто исчезли, хотя тоннель тянулся дальше. Эскель осмотрел стены, ровный пол, но не осталось ни единого знака, куда могла деться девчонка. Он недоуменно нахмурился, скрупулезно осматривая ход, снова и снова возвращаясь к следам. Ничего. Она будто растворилась в воздухе. Самая обычная безумная девчонка смогла выйти отсюда, так не могло же оказаться, что он не сможет! И Эскель ползал по полу, ища зазоры или царапины, уже догадываясь, что где-то здесь скрывается еще один ход. Краснолюды любили такие фокусы, если верить их рассказам, то в Махакаме передвигались только потайными ходами. Эскель выругался и сел на холодный камень. Тянуло в сон, но он не собирался сдаваться. Зная, что выход рядом, он никак не мог позволить Зэмистокльзу проводить над собой эксперименты. А тот уже был готов, алчно блестя глазами в предвкушении грядущих дней. Сколько времени у него осталось? Эскель потер запыленными руками лицо и устало откинулся на стену. Чертов чародей… Раздался тихий хруст. Эскель мгновенно вскочил на ноги, но звук смолк. Напряженно вслушиваясь в наступившую тишину, Эскель не отводил взгляда от стены, у которой только что сидел. В узком ходу было сложно понять, откуда изначально донесся звук. Показалось? Он с силой надавил на стену, но она держалась крепко. Тогда он спустился ниже, к самому полу. Небольшое усилие, и среди узоров открылся разлом. Неровная плита поддалась под его ладонью, уходя вверх, перевернулась и снова запечатала проход, подставив свету фонаря обратную сторону, совершенно неотличимую от предыдущей. Выход был найден.