Цена вечности: Сумрачные лабиринты

Эскель недоверчиво смотрел, как Гейр поднимается на ноги. Стон — первый звук, который издал на его памяти молчаливый телохранитель чародея. Трудно было поверить, что после странного состояния, похожего на смерть, он действительно сможет прийти в себя. Гейр держался за прутья решетки, надсадно кашлял и едва стоял. Магия больше не поддерживала тело, сделав его слабым и беспомощным. — Выродок, — чуть слышно прохрипел он и, подняв голову, взглянул на Эскеля и Айдена мутными глазами. — Где он? — Зэмистокльз? — уточнил Айден. Эскель невольно покосился на него, услышав неожиданно спокойный голос. Гейр с трудом удержал голову, нахмурился, будто собираясь с силами для ответа… И лабораторию озарила яркая вспышка, средоточием которой стала пряжка на поясе Гейра. Тишину разорвал звериный вопль, полный страдания. Айден шагнул вперед, но Эскель инстинктивно остановил его, не позволяя открыть камеру. Он понимал, что пылающего в огне человека не спасти, и не собирался иметь дело с магией. Взметнувшееся пламя охватило Гейра, сжигая его тело и обдавая жаром двух невольных свидетелей. Крик оборвался через пару мгновений. Ведьмаков опалило последним обжигающим сполохом, и на месте Гейра остался только обугленный скелет, источающий дым и смрад. — Невероятно, — выдохнул Эскель, качая головой. Он не успел даже испытать разочарование, как не успел вдохновиться и пробуждением Гейра, но к горлу подкатила тошнота. Зэмистокльз не собирался так просто расставаться со своей игрушкой. — Мы не сняли пояс, — холодно и ровно произнес Айден. — Действительно, выродок. Он отступил от решетки, и его лицо стало безжалостной маской, на которой черной яростью пылал взгляд. Эскель на миг вспомнил рассказы о Котах-безумцах, однако сейчас чародей казался куда страшнее всякого ведьмака. — Идем, — позвал он. — Я не знаю, как работает твой кристалл. Айден опустил взгляд на камень, который все еще сжимал в руке, и указал на какую-то точку. — Нам сюда. Они вышли в коридор. Эскель прихватил со стены фонарь и зажег его Игни, чтобы осветить путь. По стенам и лезвию меча, который он нес, рассыпались рыжие искры, замельтешили тени. Эскель снова оценивающе посмотрел на Айдена. Ему не приходилось общаться с Котами, и он плохо понимал, чего от них ждать. Оставалось надеяться, что гнев в любом случае будет направлен на того, кто его заслуживал. Переходы, по которым они шли, были незнакомыми. Или он просто их не помнил. Изредка Эскель пытался рассмотреть тайные ходы со знакомым рисунком камня и пару раз ему даже казалось, что он их видит, но уверенности не было, так же как и необходимости запоминать путь. На кристалл он смотрел с подозрением — магические штуки всегда вызывали опасение своей непредсказуемостью, но его провожатый уверенно шел вперед, вероятно, куда лучше знакомый с возможностями путеводителя. — Здесь, — Айден остановился около совершенно не примечательной стены. Эскель вопросительно взглянул на него. Здесь не было ни двери, ни знакомого узора, чтобы можно было предположить скрытый ход, а магией никто из них не владел. — Иллюзия, — объяснил Айден. — Где ключи? Эскель протянул тяжелую связку, не до конца понимая, чем она может помочь. Он уже забыл, чем отпирал камеру, но Айден внимательно перебирал однообразные ключи, что-то пытаясь отыскать. Металл тускло блестел в свете фонаря. — Ими пользовался Гейр, — пробормотал Айден, не отрываясь от своего занятия. — Значит, должны быть какие-то подсказки. — Гейр мог не заходить в личные покои, — предположил Эскель. Он вообще предполагал, что Гейром управляла магия, и знаки на ключах были ему ни к чему. — Он был слугой и телохранителем, — возразил Айден. — Ходил повсюду и был незаменим, имел свободу перемещения. Вряд ли Зэмистокльз постоянно бегал открывать ему двери. — Но это его спальня, — Эскель нахмурился. — Зачем там телохранитель? Прежде чем ответить, Айден на мгновение оторвался от связки и бросил на него странный взгляд. — Спальня — идеальное место для нападения. Телохранитель там нужнее, чем где-либо. Поверь, я знаю, о чем говорю. Эскель, вмиг почувствовав себя неуютно, замолчал. Айден, закончив рассматривать ключи, провел ладонью по стене, а потом поднес к ней всю связку. Один ключ вдруг засветился голубоватыми лучами и, будто отвечая, на стене возникло светлое пятно, указывая скважину. Эскель выдохнул от неожиданности. Айден вставил ключ и легко повернул. Рисунок камня поблек. — Совсем простая иллюзия, — зло усмехнулся Айден. — Зэмистокльз не утруждался разнообразием. Дверь бесшумно открылась от легкого толчка. Эскель поднял фонарь повыше, освещая проем, готовясь отразить нападение, но в комнате никого не оказалось. Айден решительно шагнул первым, загораживая проход, и в тот же миг перед ним вспыхнула золотая сеть, сотканная из магии. Айден отпрянул, но она уже накрыла его, окутала желтым сиянием, плавя открытую плоть. Отбросив фонарь, Эскель попытался помочь, но сеть жгла, распаляясь все сильнее. Айден сдавленно застонал. Не зная, что сделать, Эскель скинул куртку и попытался стереть следы магии. Получилось. На коже Айдена остались яркие полосы ожогов, но золотистый свет померк. Эскель походя удивился, что ему удалось сохранить глаза. — Действительно, какой чародей без ловушек, — сквозь зубы выдохнул Айден, стряхивая с одежды остатки сети. Ткань кое-где прожгло, но на взгляд Эскеля, они легко отделались. — Думаешь, это все? — Эскель снова осторожно заглянул в комнату. — Может, теперь я попробую? — Нет, — Айден неожиданно крепко схватил его за плечо. — Ты должен сохранить себя в полном здравии до встречи с Зэмистокльзом. Он снова шагнул в комнату, немного подождал на пороге и прошел дальше. Несмотря на его слова, Эскель не отставал. Резная кровать под тяжелым балдахином, несколько полок с книгами, мягкий ковер и стол у стены, большой сундук. — Неплохо устроился, — тихо заметил Эскель. Айден промолчал. Он сосредоточенно изучал взглядом обстановку и первым делом направился к кровати. Плотный балдахин свисал до пола, зарываясь длинными кистями в клочья пыли. Айден осторожно подошел с краю и, отдернув бархатную полу, скользнул в сторону. Блеснувшая молния на мгновение осветила комнату белесым светом, ударила в стену и рассыпалась сверкающими брызгами, оставив после себя черное пятно. — Сколько заботы о кровати, — покачал головой Эскель. — Вряд ли о кровати, — задумчиво произнес Айден, рассматривая открывшееся ложе.- Возможно, здесь Зэмистокльз прячет что-то ценное. Он откинул одеяло, неспешно провел ладонями по простыне, заглянул в углы. Эскель неотрывно наблюдал за ним. Чародей везде наставил ловушек, а потому он не спешил лезть в сундук. Если даже простая кровать защищена магией, то более ценное имущество могло укрываться куда серьезнее. Эскель немного нервно взглянул на дверь и прикрыл ее, ощущая себя неуютно от возможности появления хозяина комнаты. Из дальнего угла Айден достал маленькую темную шкатулку. Внутри обнаружился старый, потрепанный по краям свиток и несколько флаконов. Айден бросил взгляд на Эскеля и тот пожал плечами. — Я ничего не понимаю в магии, — напомнил он. Айден покрутил свиток в руках и сунул в карман, а потом вытащил несколько флаконов. В одном переливалась темная пыль. — Сера, — с некоторым удивлением сообщил он. — Интересно. Может пригодиться. — Зачем? — нахмурился Эскель. — Ингредиентов для бомб у нас все равно нет. — Посмотрим, — уклончиво ответил Айден. Это не понравилось Эскелю. Раз уж они оказались в одном дерьме, следовало делиться мыслями, но требовать ответа казалось неуместным. Черт с ним, с этим Котом. Надо будет, сам расскажет. Однако представления о совместной работе с братьями, включающей откровенность и доверие, заставляли испытывать легкую неприязнь. — Сера легко воспламеняется, — вдруг продолжил Айден, будто почуяв его настроение. — Огонь хорошее оружие. Я не могу складывать знаки, значит, должен иметь несколько вариантов в запасе. Эскель кивнул и огляделся в поисках укрытия. Оставалась все та же кровать и стена у входа. Он сразу увидел возможность нападения с двух сторон. Смерть Гейра, несмотря на свою жестокость, заставляла чувствовать некую уверенность — два ведьмака против одного чародея имели шансы, пусть и невысокие, победить. — Встану у двери, — коротко сообщил он. — Тогда мне остается кровать, — Айден сразу разгадал его задумку. — Постарайся отвлечь его на себя. Вряд ли придется ждать долго. Уверен, Зэмистокльз уже знает о нашем побеге. Эскель отдал ему фонарь и плотно задернул полог, чтобы свет не бросался в глаза, сам же замер в паре шагов от двери. Со спины потянуло холодом скалы, поступающий в кровь адреналин заставил забыть о голоде, тело приготовилось к битве. Он понимал, что Зэмистокльз будет защищаться до последнего, как любое загнанное в угол чудовище, но ни один дракон или мантикора не могли сравниться в силах с чародеем. Сбегая в лабиринт в прошлый раз, Эскель не успел оценить его мощь, и теперь неизвестность немного беспокоила. А еще беспокоила легкость, с которой им удалось бежать. Зэмистокльз не был глупцом, пускавшим что-либо на самотек, и как ни приятно было Эскелю надеяться на их с Айденом ум, он не мог заставить себя поверить, что побег только их заслуга. Он хорошо помнил, как просто смог сбежать от чародея, не потому, что обладал хорошей подготовкой, но только из-за того, что этот чародей знал — добыча не уйдет. Эскель на миг прикрыл глаза, прогоняя тревогу. Если он будет думать, что противник сильнее, то никогда не сможет одержать верх. Время текло слишком медленно, действуя на нервы. Тяжелая дверь скрадывала звуки снаружи, а воспоминание о том, как легко и бесшумно она открывалась, заставляло сохранять внимание, чтобы не пропустить появления чародея. Если только он собирался появиться этим путем. Тяжесть клинка в руке немного успокаивала, но так сказывалась обычная привычка, свойственная всем, кто считал оружие частью себя. На самом деле, ни один меч не годился против магии. И все же с ним Эскель вновь ощущал себя ведьмаком. В каком-то смысле, убийство Зэмистокльза тоже послужит на благо людей. Темноту комнаты разогнал медленно вплывший шар. Ни один звук не предупредил о том, что дверь открылась. Сгусток света застыл в самом центре комнаты, запульсировал, разгоняя темноту. Эскель инстинктивно сложил знак Квен, готовясь в любой миг вызвать защитную сферу. Вовремя. Шар взорвался огненной вспышкой, опалив огнем всю комнату. Укрытый золотистым куполом, Эскель наблюдал за языками пламени, скатывающимися с полога и книг, не оставляя ни следа, будто они и не были призваны причинить вред. В центре комнаты возник Зэмистокльз. Он сразу нашел взглядом Эскеля и усмехнулся. — Считаешь, твои жалкие знаки защитят тебя? — прошипел он, сохраняя внешнее спокойствие. Однако его обычно бесцветные глаза потемнели от гнева. — Зря ты думаешь, что я стерплю твои фокусы. Куда ты спрятал Айдена, проклятый мутант? И для чего тебе понадобилось убивать мой первый опытный образец? — Ты сам его убил, — буркнул Эскель, сбрасывая щит Квен и вскидывая меч. — Несколько лет назад. Заведомо безуспешно, он бросился вперед, но наткнулся на неудержимую волну, вырвавшуюся из рук Зэмистокльза. Она ударила в грудь, повлекла прочь и припечатала к стене, мешая вздохнуть. Попытка вывернуться не удалась, но кости остались целы. Айден почему-то медлил. — Бешеное животное, — губы Зэмистокльза едва заметно дрожали, смазывая слова. — Ты все испортил! Новая сила подхватила Эскеля, взметнула под потолок, стиснула так, что воздух покинул легкие, заставила беспомощно разевать рот, вышибая мысли об Айдене. Хрустнули ребра. Выскользнув из рук, меч глухо ударился о плотный ковер внизу. Но почти сразу сквозь пелену, застившую взгляд, Эскель увидел, как клинок взмыл ввысь, целясь в него острием. И вдруг Зэмистокльз пошатнулся, а следом совсем рядом что-то пронеслось, жалко звякнув о стену. Кинжал Гейра. — Думал, что сможешь противостоять мне, глупец? — едко выплюнул Зэмистокльз. Его голос едва проникал сквозь шум в ушах Эскеля. Раздался удар тела обо что-то твердое, приглушенный хруст. Пол под Эскелем чуть приблизился, но тут его снова вздернуло под потолок, стиснуло, лишая сознания. Сопротивляться затягивающему омуту забвения становилось все сложнее. Они и впрямь были глупцами, надеясь на чудо в победе над чародеем. Даже неожиданность их не спасала. Где-то вдалеке послышался звон разбившегося стекла, мир снова утонул в огненных сполохах, и вдруг пол понесся навстречу. Эскеля ударило холодным камнем сквозь ворс ковра, отбросило безжизненным телом. Сипло втянув воздух, вмиг наполнившийся пронзительным криком, он попытался сориентироваться и отползти к стене, подальше от пляшущего столба пламени. Зэмистокльз размахивал горящей мантией, тряс обугливающейся бородой, разбрасывал языки огня по мягкому ковру. Айден следил за ним, держась за столбик кровати, а в его глазах отражалось глубокое удовлетворение. На полу рядом валялись осколки фонаря, резко пахло серой. Эскель собрался с силами, подобрал оброненный меч и, поднявшись на ноги, побрел к чародею. Даже врага не следовало мучить долго. Он уже примеривался ударить, когда из человеческого факела вырвались серебристые молнии, беспорядочно метнувшиеся в разные стороны. Клинок легко вонзился в старческую плоть, обрывая крики, с хрустом пошел вверх, разрубая кости, и застрял в грудине. Эскель поспешил выдернуть его, спасаясь от огня. Внутренности плеснули на ковер, серебристые молнии погасли. Рухнувшее тело бесформенной кучей догорало на полу. Эскель вздохнул, вбирая запах горелой плоти и серы, кашлянул и опустился на колени. Ребра болели, горло саднило, а сознание слегка плыло. Неподалеку слышалось рваное дыхание, неровное и слабое. Развернуться стоило немалых усилий. У кровати лежал Айден. Его грудь судорожно вздымалась, а на полу неспешно растекалась лужа крови, отражая блики от костра, уничтожавшего останки Зэмистокльза. Ее край уже впитался в ковер, пачкая ворс. Нужно было встать. Эскель снова поднялся, подождал, когда комната вокруг перестанет кружиться, и добрел до него. Синяя рубаха обуглилась, открывая кровавое месиво вместо грудной клетки. Среди обломков костей слабо трепыхались внутренности. Эскель выдохнул горечь, едва чувствуя ее сквозь боль тела. Не для того он пробуждал Кота к жизни, чтобы увидеть его гибель. Помочь тут могли только эликсиры, но Эскель понятия не имел, где их искать. Все произошло слишком быстро, слишком просто и обошлось слишком дорого. Новый приступ кашля заставил выплюнуть кровь. Айден еще дышал, значит, следовало попробовать его спасти. Эскель ощупал чужие карманы в поисках кристалла, указывающего путь. Камень все так же заполняла паутина переходов. Потребовалось время, чтобы разобраться в ней, но он смог. Он должен был. Коридор, по которому брел Эскель, наполнился дверями. Иллюзия, скрывавшая их, рассеялась со смертью чародея. Лаборатория, из которой они с Айденом вышли совсем недавно, все еще оставалась открыта, но выглядела уже иначе — в стенах открылись новые ниши, а в углу обнаружилось два сундука. В одном Эскель нашел свои мечи и сумку с эликсирами. Немного подумав, наугад выудил из груды мечей еще пару для Айдена. Нельзя было думать, что тот умрет. Пока оставалась надежда, такая мысль казалась преступной. Ведьмаки выкарабкивались и из худшего. Перед глазами вспыхнул образ мертвого Весемира, но Эскель упрямо прогнал его. В сундуке лежала еще пара седельных сумок с эликсирами. Эскель, стараясь не спешить, начал перекладывать все флаконы в свою. Айдену требовалось зелье Раффара Белого, которое могло находиться только в чужих сумках. Кошка, Гром, Иволга, Черная кровь, Белая Чайка — все чрезвычайно полезное, но совершенно ненужное сейчас. На флаконе с Ласточкой он задержался. Лучше чем ничего, но никто не смог бы сейчас сказать, насколько она поможет в случае Айдена. Беглый осмотр лаборатории тоже ничего не дал. Ингредиенты были незнакомы простому ведьмаку. Эскель не стал больше тянуть и, прихватив мечи с сумкой, отягощенной эликсирами, вернулся в покои Зэмистокльза, где уже воцарилась темнота, наполненная удушающим дымом. Он зажег фонарь, снятый со стены, и наклонился над Айденом. Тот еще дышал, но поверхностно, почти незаметно. От губ и носа расплывалась синева. Ведьмаки тоже имели свой предел. Приподняв голову Айдена, Эскель осторожно влил в него весь флакон Ласточки. Потом нашел в сундуке Зэмистокльза мантию, разорвал на части и стянул развороченные ребра Айдена, стараясь не навредить внутренним органам еще сильнее. Кот все сильнее напоминал труп, но Эскель по-прежнему собирался вынести его на поверхность. Вряд ли Айден хотел бы умереть в душной тюрьме. Усталость и боль позволяли делать только необходимую работу, не отвлекаясь на осознание и обработку происходившего. Сейчас Айден жил и относиться к нему следовало как к живому. Еще будет время оплакать его в случае смерти. Взглянув на путеводный кристалл и запомнив дорогу, Эскель повесил на себя мечи с сумкой, подхватил Айдена и потащил его наверх. Повезло, что телосложением Кот сильно уступал ему, а после месяцев заточения и вовсе казался невесомым. Если бы не поломанные ребра, Эскель и не заметил бы его вес, но сейчас каждый вздох давался с трудом. Самой сложной оказалась лестница — последний участок пути. Эскелю пришлось оставить Айдена у подножия и вернуться за мантиями чародея. Если они хотели выбраться со скалы, нужно было сложить костер. С тоской оглядев кучу, которую ему предстояло затащить наверх, Эскель первым делом понес Айдена. Восхождение казалось бесконечным. Он переставлял ноги, заставляя себя делать каждый шаг. Айден стал невероятно тяжелым и тянул вниз. Эскель чувствовал, как по шее текут струйки пота. Он не сразу понял, что его коснулся прохладный морской ветерок, заглянувший в прорубленный ход, и на миг позволил себе остановиться, набираясь сил. Ощущение настоящей свободы потрясало до глубины души. Он никогда не сидел под замком. Сражался с чудовищами, убивал, валялся с тяжелыми ранами, но никогда не был заперт в четырех стенах. Показалось, будто он впервые ощутил, насколько дорога ему была такая свобода, полная и ни чем не ограниченная для ведьмаков. Он рванулся наверх, преодолевая последние ступени, чувствуя, как засыхает под ветром пот, и, увидев бескрайнее море, едва не выронил Айдена. Осторожность потребовала новых усилий. Эскель аккуратно опустил ношу на камни, в пяти шагах от входа в логово Зэмистокльза. На большее его не хватило. Он застыл на коленях рядом с неподвижным телом, подставляя лицо резким порывам, рвавшим волосы, и до едва переносимой боли наполняя ими легкие. Шум волн, набегавших на крохотный остров, казался оглушительным после долгих дней тишины, будто он выбрался из могилы. Мысль заставила оглянуться на черный провал между камней. И впрямь могила, очень подходящая тому, кто ее здесь устроил. Эскель ощутил злорадное удовлетворение, подумав о теле Зэмистокльза внизу, и глубоко вздохнул, вспомнив о необходимости лезть назад за мечами и мантиями.

***

Костер пылал, разгоняя вечерние сумерки и разбавляя шелест волн треском, с которым лопались золотые и серебряные нити, украшавшие чародейские мантии. Море шумно лизало черные валуны и, не в силах добраться до огня, отступало, чтобы взять разбег. Тучи наверху медленно плыли, лениво оглядываясь на остров. Собиралась буря. Эскель вспомнил вой, сопровождавший его прибытие сюда, и порадовался, что иллюзии не живут после смерти их создателя. Он глядел в костер, прислонившись спиной к камню. Рядом лежал Айден. Его ресницы иногда вздрагивали, и Эскель полагал это хорошим знаком. Он не был лекарем и мог надеяться только на свои инстинкты. Лоб Айдена стал горячим от подбирающейся лихорадки, организм боролся за жизнь, но пока было неизвестно, кто одержит верх в схватке. Многое зависело от того, как быстро их найдут. Эскель прислушивался к слабому дыханию рядом и напитывался теплом костра, которое заставляло отступать опустошенность и усталость. — Хреново вышло, — едва заговорив, он вспомнил, как совсем недавно, в камере, беседовал с таким же безмолвным телом. Сейчас оказалось сложно поверить, что это было совсем недавно. — Не знаю, насколько вы близки с Ламбертом, но мне бы не хотелось сообщать ему о твоей смерти. Хватит с него, он и так сам не свой последнее время. Пусть от него сложно добиться ответа, но я хорошо знаю этого парня. Гибель Весемира его добила. Не хватало еще весть о тебе добавлять. Да, хреново. Эскель потер лицо, покрытое капельками воды. Тяжелый воздух был перенасыщен солью и надвигающейся грозой. Усталость давила на плечи, а ведь еще предстоял путь до Каэр Морхена. В одиночестве и безмолвии. Эскель привык к одиночеству, но в этот год оно будет тяжелым, потому что теперь его не с кем разделить. Даже вернувшись в крепость он останется один среди разваливающихся стен. А кроме того, беспокоил вопрос, что же делать с Айденом. Тот совершенно точно не мог позаботиться о себе сам, а Эскель не мог задерживаться с ним надолго. Имей кто-то из них достаточно денег, найти выход не составило бы труда — Айдена стоило оставить на постоялом дворе до выздоровления, под присмотром, вот только из всех драгоценностей у них был только путеводный кристалл, на который сперва потребовалось бы искать покупателя, да и стоимости его Эскель не знал. А в кошельке звенела лишь горсть монет, которой хватит ровно на неделю и на которую требовалось купить запасов на зиму. В этот раз Весемир не мог позаботиться о них. — Ну и что мне с тобой делать? — тихо пробормотал Эскель, хмуро глядя в огонь. Он понимал, что если их не найдут в ближайшие пару дней, если страх островитян перед скалой окажется сильнее любопытства, то вопрос отпадет сам собой, но думать об этом не хотелось. — Оставь, — вдруг шепнул Айден. Эскель поднял голову, встретил блестящий от лихорадки взгляд, и поморщился. -Ты не в себе, — бросил он. — Отлежусь, — упрямо продолжал Айден. — Точно, на голых камнях, — кивнул Эскель. — Без еды и воды. Эта скала — отличный склеп, трое внизу уже отлеживаются. Помолчи лучше. — Трое? — Айден не то нахмурился, не то поморщился от боли. — Там еще девчонка была, из деревенских, — пояснил Эскель. — Гейр ее убил, когда ловил меня. Айден снова закрыл глаза. Эскель тревожно вглядывался в его лицо, влажное от пота. Он знал, что речь могла быть как признаком выздоровления, так и кратким просветлением перед смертью. В голове мелькнула безумная мысль, которую тут же застил укоризненный взгляд Весемира. Но Весемир уже не мог удержать его от безумного поступка. С некоторых пор приходилось мириться с тем, что всю ответственность за решения все они теперь принимали на свои плечи. — Я могу отвезти тебя на зимовку, — медленно, еще не совсем уверенно, начал он. — Тебе куда? Айден едва заметно качнул головой. Эскель не знал, понял ли он вопрос, и повторил: — Где зимуют твои? Отвезти тебя туда? — Нет, — кашлянул Айден и нахмурился, не открывая глаз. — Тогда… если тебе некуда ехать, можешь отправиться со мной, — предложил Эскель, спокойствием тона скрывая напряженное ожидание. Он поможет другу Ламберта и не останется зимой один. — Куда? — ресницы Айдена чуть приподнялись, приоткрывая блики отраженного в глазах огня. — В Каэр Морхен, — Эскель произнес это почти через силу. Предложение казалось кощунственным. Притащить в сердце волчьей обители чужака! И не просто чужака, а Кота, каждый из которых заранее считался отступником. Но Весемир погиб и некому было возмутиться поступком Эскеля. Айден открыл глаза окончательно, глядя на него с непонятным выражением. Эскель поспешил объяснить: — Этой зимой там никого не будет… Да и следующей тоже. От замка остались только развалины, но они еще могут послужить укрытием. У тебя будет время восстановиться, а я… «Не буду один», крутилось в голове, но Эскель замолчал. Произнесенное вслух заставило бы признать, что он страшился подступавшей зимы. Страшился остаться в пустом зале у камина и слушать вой метели, страшился бродить по склонам гор в поисках косуль, страшился, что если однажды он не вернется с охоты, некому будет пойти на его поиски. Он будет затерян в горах, один на много миль вокруг. Эскель очнулся от тоскливого видения и встретил неожиданно внимательный и осознанный взгляд. — Принимаю приглашение, — Айден попробовал улыбнуться, но вышла болезненная гримаса. Эскель по привычке попытался скрыть радость от полученного ответа и снова уставился в костер. — Договорились, — кивнул он. — Осталось только дождаться лодки.