Сампо

      Появляется в кабинете доктора Агата бесцеремонно, совершенно не желая стучать в затворённую дверь, дожидаться приглашения и вообще хоть как-то предупреждать о своём визите. Так же свободно она и рассекает шагами помещение, замирая у самого стола.       Успев взметнуть на гостью взгляд, Павел глаза в глаза получает её не просьбу совершенно, а буквально призыв к действию.       — Мне нужно к монастырю. К его развалинам, точнее, — заключает она, уже в следующий миг готовая отправиться до обозначенного пункта. И непременно с доктором. Просто так она, что ли, заявилась к нему сейчас?       — Карту вам нарисовать? — отточив, глядя на писательницу, саркастическую манеру ответа, спрашивает Павел, не отводя от Север глаз. Она разве что отправляет пару искорок в его сторону. Недовольных и как будто бы принимающих этот вызов. — Присядьте, — переключившись, кивает он в сторону кушетки у неё за спиной.       — Вы, наверное, не поняли, — встряхивает она головой, заглядывая в эти ставшие хорошо знакомыми глаза. — Мне сейчас туда нужно. Это важно.       Не подрываясь после этих слов с места и даже в мыслях подобного не имея, Дымов коротко кивает в ответ на её выпад, откладывает на край стола одну из медицинских папок, но, вопреки ожиданиям Агаты, берёт вместо неё уже другую.       — Я понял, — отмечает он, подняв взгляд на так и возвышающуюся над столом Агату. — Но мне нужно закончить с картами, и через десять минут у меня пациент. Подождите немного, и я провожу к развалинам.       Агата намеревается было возмутиться, но всё же останавливает саму же себя, от слова вовсе не желая идти через густую часть леса в одиночестве, а после так же одной пытаться разыскать подтверждения своим догадкам в давно обветшавших «останках» старого монастыря. С недовольством мотнув шарф, оплетавший её шею, нарушительница покоя, как то и дело всё ещё говорят про неё местные, делает каких-то пару шагов, опускаясь всё же на кушетку.       — Чаю хотите?       — А вот хочу, — выпаливает Агата, с отголосками вызова глядя в сторону Павла и с лёгкостью перехватывая его взгляд.       — Наливайте, — предлагает Дымов. — Есть чёрный, есть зелёный. Оставался, кажется, ещё и травяной. Сахар, печенье, — указывая рукой в сторону аккуратной тумбочки возле окна, продолжает доктор, — всё в вашем распоряжении.       Агата бросает себе под нос что-то про гостеприимность и всё же решительно поднимается на ноги, отправляясь в указанном Павлом (да и без того хорошо знакомом ей направлении, не первый раз всё же в кабинете его бывает) направлении. Чайник послушно отщёлкивает кнопкой включения, тихо звякает пара вынутых с полочки чашек, и приятным звуком шабуршит пачка с чаем.       — На окне лимон ещё есть, — припоминает Павел, отвлекаясь от заполнения медицинской карты. — Если хотите.       И яркий лимон на подоконнике и правда без труда обнаруживается. Север отыскивает нож в «чайной тумбочке», вместо доски подбирает блюдце с немного отколотым краем и не теряющим при этом красоты ромашковым узором по кайме и без особых проблем отрезает пару цитрусовых кругляшков.       — Ай! — вскрикивает она, звякнув ножом по тарелке.       — Что такое? — обеспокоенно спрашивает Павел у неё за спиной и уже в следующую секунду вскакивает на ноги. Пара шагов — и он уже видит сжавшую губами палец Агату. — Порезались? — и без того понимая очевидное, спрашивает он. Ладонь уверенно и в то же время бережно обхватывает её запястье и, отведя в сторону её запястье, доктор уже рассматривает степень травмирования. — Ничего, до свадьбы заживёт.       — До моей или до вашей? — не сводя с Павла глаз, негромко спрашивает Агата.       — Это как пойдёт, — пожимает он плечами, с ближайшей полки прихватывая пузырёк с перекисью и ватный диск. — Пластырем нужно будет заклеить, — отмечает Дымов, прижимая к диск к порезу. — А то ведь обязательно начнёте что-нибудь хватать руками на монастырских развалинах. Знаю я вас.