Кассиопея

Первые уроки прошли довольно быстро, но Трансфигурация….Макгонагалл была сегодня строже чем обычно и услышав болтовню слизеринцев рассвирепела. Это было слышно по её голосу в котором четко прослеживалась сталь. Голова Гермионы нещадно трещала, похоже всему виной был пропущенный завтрак. Она надеялась на это. Но понимала, что…Это все последствия. Её глупого, странного поведения. Малфой не присутствовал сегодня в Хогвартсе, судя по всему отправился в Мэнор. От воспоминаний о нём Гермиону бросило в дрожь. — Миона, ты чего? — шепнул Рон, пихая Грейнджер в бок локтем. Та лишь отрицательно замотала головой. — Пойдёшь в субботу с нами в Хогсмид? — Уизли подмигнул и Гарри согласно закивал на что Гермиона лишь закатила глаза. — Мисс Грейнджер останьтесь после урока, нужно поговорить, — наверное год назад Гермиона бы переживала, но сейчас она так устала. Гарри испуганно зыркнул на Грейнджер в немом вопросе, но девушка лишь опустила голову на руки. Мигрень длилась весь урок, каждый звук вызывал пульсирующую боль и Гермиона усмехнулась своим утренним мыслям. Малфой не испортил этот день, Гермиона сама себе его испортила. Даже писать сил не было, Грейнджер судорожно сжимала виски и мечтала услышать о том что урок окончен. Казалось этот час длился вечность, каждый звук, шорох вызывал раздражение и Гермиона выдохнула, пытаясь сосчитать до десяти, но спасительный звонок оповестил об окончании урока и Грейнджер начала собирать сумку. Похоже уроки на сегодня придётся отложить и стоит сходить к Мадам Помфри. Выбивается из привычного. — Мисс Грейнджер, — подозвала Минерва и резанула взглядом по Рону с Гарри сзади ученицы. — Разговор конфиденциален, — и уставилась в какие-то бумаги. — Гарри, Рон, — шикнула Гермиона на друзей и кивнула в сторону двери. Голова потихоньку начала успокаиваться. Друзья кивнули и вышли из класса. Профессор отливетрировала стул к своему столу. — Присаживайтесь. А вот это уже начинало как то напрягать гриффиндорку и она почувствовала, как туго затянутый галстук начинал душить. — Вы в курсе о сложившейся ситуации в семье Малфоев? — невозмутимо начала Минерва, а Гермиону будто по голове ударили. — Я думаю, что да, поэтому не буду тянуть, — Макгонагалл подняла глаза и впилась взглядом в лицо Гермионы. — Вы должны помочь Драко. Грейнджер сглотнула и продолжала глядеть на профессора во все глаза, она хлопала ресницами и резко выдохнула. — Как? — только это смогла выдавить Гермиона. Сухие губы Минервы сжались в тонкую полосу. — Сейчас я объясню, что к чему, — выдохнула Макгонагалл. — Мистеру Малфою сейчас очень плохо, головные боли, приступы тошноты, вред себе, что как то связано с вами, — от последней фразы Гермиону передернуло. — Вы должны ему помочь. Проследите за его поведением, естественно он об этом не должен знать. Гермиона открыла рот и закрыла, а Минерва метнула такой острый взгляд взгляд, что дрожь окатила девушку. Внезапно она вскочила со стула. — Что? Почему я? — воскликнула Грейнджер. Волосы разметались, щеки пылали. — Мисс Грейнджер, сядьте, Пожиратели смерти были нацелены во время войны на вас, как на главного стратега, не просто так вы носите звание самой умной волшебницы столетия, — старуха сжала зубы и на лице заходили желваки. Гермиона почувствовала, как сердце зашлось в неровном ритме. — Если бы не мистер Малфой, — внезапно профессор замолчала. — вы бы погибли, вы обязаны ему. Тем более просьбу озвучила Нарцисса. Я не знаю чем она продиктована, но я лично сама не могу смотреть на то как он загибается. Это мое личное поручение, конечно вы имеете право отказаться, однако… От упоминаний войны Гермиону начало трясти, от того бреда, что говорила Макгонагалл…Это всё было невыносимо. — Если бы не мистер Малфой у меня бы не было уродливого шрама, — горько прошептала Грейнджер, ощущая как предплечье свело. Перед глазами плыли образы. Лицо Беллатрисы хохотало в паре сантиметров от лица Гермионы и ужас мгновенно охватил её. Она чувствовала смрад и желудок сжался. Исчез сохранявшийся с незапамятных времён уют кабинета, был только пронизывающий холод Мэнора. — Хорошо, — кивнула Минерва и вырвала Гермиону из омута воспоминаний. Ту чуть подергивало. — Но имейте ввиду, вы ему нужны, а он вам, так сказала миссис Малфой, — последнюю уточняющую фразу профессор произнесла чуть ли не со страданием. — Можете идти. В голове Гермионы не укладывалась информация. Писк в ушах и удары собственного сердца в глотке мешали соображать. Дверь кабинета захлопнулась. За несколько минут дороги на обед Гермиона моргнула раз пять. На вопросы Рона и Гарри Грейнджер не отвечала, лишь что-то буркнула про поручение. Все сидели и увлечённо что-то обсуждали, Гермиона лишь гипнотизировала тарелку. — Гермиона, — тихий голос вырвал Грейнджер из затяжного ступора. — Ты не притронулась к еде и завтрак пропустила. Пожалуйста, поешь. В глазах Гарри было столько мольбы, участия и чего-то ещё, что Гермиона слабо улыбнулась и принялась есть. В следующий миг в голове что-то щелкнуло и она накинулась на еду, не разбирая, что и за чем ест. Именно тогда Гермиона поняла как проголодалась на самом деле. Голова была пуста, никаких эмоций, мыслей о Малфое, лишь ужас от того что она сделала. Грейнджер испуганно раскрыла глаза. — Я пойду к мадам Помфри, голова так болит, что похоже уроки пропущу. Гермиона выскочила из большого зала как мышь, желудок был полон, а плечо неприятно тянуло от тяжести сумки. Сердце заколотилось. Начался урок и Грейнджер прошмыгнула в один из туалетов, попутно накладывая заглушку. Из глаз лились беспорядочным потоком слёзы и Гермиона рухнула на колени. Она достала пустую пластиковую бутылку из сумки. — Агуаменти, — хрипящим голосом. Залпом осушила бутыль и склонилась над унитазом. В этом было что-то ужасно привычное. Каждодневный ритуал. Гермиона вызывала рвоту иногда по несколько раз в день, когда чувствовала себя особенно паршиво, но в этом были и более глубинные причины. Грейнджер обманывалась своими мотивами, лишь говорила сама себе, что так чувствует себя лучше. Но она нагло лгала. А самое ужасное самой себе. Она откинулась назад, захлебываясь рвотой и слезами. — Нда, Малфой, ни одному тебе нужна помощь, особенно в туалете, — прохрипела она обращаясь буквально ни к кому. — Я не думаю, что мне нужна помощь. Грейнджер усмехнулась и отползла в сторону попутно откидывая голову на стену. Какая глупость. — Славно, галлюцинации, — буркнула Гермиона и утёрла нос рукой, растирая кровь, которая стала так часто идти. Однако Малфой действительно был и осознав это девушка резко обернулась и засучила ногами, пытаясь отодвинуться от надвигающейся фигуры. Она глядела на него во все глаза, чувствуя как кровь отливает от лица. Руки тряслись, а вдох было сделать тяжело. В лице Малфоя отражалось лишь немое страдание, вместо привычного отвращения. Похоже в Мэноре дела плохи. — Как давно ты здесь? — только и шепнула она. — С самого начала. Он впился в неё взглядом будто пытался найти причины. Причины чего? Глупости. Ему плевать. Грейнджер тяжело выдохнула и невольно мазнула взглядом по фигуре напротив неё. Рука, которой Гермиона опиралась на унитаз, стоящий справа неприятно мёрзла. Он был бледен, но выглядел вполне здорово. Скулы на его лице выглядели так идеально, что Гермиона на секунду засмотрелась, но тут же отвела взгляд, чувствуя как ее прознают ледяные глаза. — Грейнджер, да тебе пора в Мунго, готов лично доложить декану, — он скорчил нарочито деловое лицо. Гермиона нахмурилась, но потом измученно застонала и откинула голову обратно к стене, закрывая глаза. Чёрт бы его побрал. — Я хотя бы не самоубийца. — Ну это как сказать, грязнокровка. — он выделил последнее слово так будто произносил его в первый раз, чеканя во рту. — Заткнись и уйди нахрен отсюда. Гермиона буквально могла увидеть с закрытыми глазами, как его лицо вытягивается и он усмехается, как брови приподнимаются… Он присел на корточки напротив Грейнджер, улыбаясь как чеширский кот. Когда Гермиона столкнулась с ним глазами, то вздрогнула под оценивающим взглядом, он скользил глазами по лицу, плечам, бёдрам коленям и словно касался. Он проводил взглядом словно рукой. Ноги покрылись мурашками и Гермиона закусила губу. — Представляю этот заголовок: «Героиня войны выходит замуж за унитаз!» — Сегодня твои шуточки… — она закашлялась. — совсем не смешные и глупые. — произнесла Грейнджер на выдохе, чувствуя, как холодная пульсация пробирает тело. Он глядел исподлобья и будто чего-то ждал. — Чего ты от меня хочешь? Чтобы я на коленях умоляла не рассказывать? Не дождёшься, Малфой, — чтобы произнести это Грейнджер собрала всю волю в кулак, она молила Мерлина не отключаться. Он поджал губы, а затем провёл языком изнутри щеки, растягивая рот в горькой усмешке. Гермиона судорожно вздохнула, невольно проследив за движением его языка. А Малфой думал, изучал её, смотрел. Курчавые волосы Грейнджер собраны в пучок, но кудри непослушно вылезали пухом из прически. Огромные карие глаза казались тусклыми в полумраке помещения, окна здесь совсем небольшие. Губы бледные, искусанные, из трещинок сочилась кровь, а скулы впалые. Он сосредоточенно следил за засохшей тонкой пленкой крови над губой и тяжело выдохнул. Как в искаженное зеркало глядел. Она не смогла вернуть память родителям полностью. Скорее не вернула, они помнят только сам факт ее существования. Это единственное, что Малфой смог выяснить. Просто было интересно, ему одному так паршиво? Хватит врать. Оказалось золотая девочка не особо жила счастливо, купаясь в лучах славы. Это Малфой понял, когда увидел её первого сентября. Ее лицо можно было сравнить по цвету с этим же самым унитазом, а под глазами пролегли тени. Фигура была скрыта за мантией, но он заметил какое её запястье тонкое. Он ощутил болезненное желание защитить, закрыть спиной от Уизела слишком не осторожно трясущего её плечо. Словив себя на этом он тут же начал поддразнивать Грейнджер, но совсем безобидно, не в силах наверное после того что они все пережили. Не лги. Хватит. Да, он помогал Гермионе, вёл егерей по ложному следу, постоянно за ней следил, но если бы ее убили подохли бы все. Поттер слишком туп, Уизел уж подавно. Врешь. Но сейчас им владел интерес. — Что ты, блять, делала только что? — интонация была действительно заинтересованная и Гермиона от неожиданности выдохнула. Она нахмурила темные брови и глянула на него исподлобья. — А на что это было похоже? — она скорчила самую мерзкую гримасу из всех что могла. — Блять, Грейнджер, просто объясни. Он сказал это так устало, что сердце Гермионы сжалось. Перед глазами замелькали воспоминания: палочка у горла, разговор с деканом, Нарцисса… Нет. Хватит с неё. Она не может взвалить на свою спину ещё одного страдающего, абсолютно не понятно зачем именно ей. Гермионе просто хотелось вернуть старый Хогвартс. Чтобы было как раньше. Но как раньше уже не будет. И она не могла. Просто не выдержит. Она не знала как ему помочь, у нее не было сил выносить всё это. Не было сил испытывать ненависть и неприязнь, что порой были бы правильны. В толпе они были теми самыми гриффиндорцами и слизеринцами, а в одиночестве постаревшими солдатами. Гермиона называла себя старой девочкой, в один день постаревшей на сотню лет, но застрявшей в молодом теле, худоба и тонкая кожа с объемными венами лишь добавляли правильности. Сегодняшний день доломал её и Гермиона пыталась сглотнуть комок в горле. Какого черта ему вообще есть дело до неё? — Пошёл к черту, Малфой, — выдавила она и выскочила, волоча за собой сумку. В коридорах стояла тишина, сотрясаемая рыданиями Гермионы. Грела мысль лишь о том, что когда слёзы кончатся придёт спасительное ничего. Руки тряслись, от неё воняло рвотой, а от перенапряжения кровь противной полосой растянулась от носа до подбородка. Выручай комната была спасением. С белым роялем и мягким ковром.

***

Гостиная кипела учениками и Гермиона постаралась как можно незаметнее ретироваться в спальню. Она молила Мерлина о покое и одиночестве, просто лечь спать, или почитать, она и так себя корила за пропущенные уроки. Такое поведение непростительно. Грейнджер в спальне оказалась достаточно быстро, легла в кровать, задернула шторы и поставила заглушку. Она сможет просто позаниматься без назойливых воспоминаний о сегодняшнем дне. Сегодняшние темы уже были записаны у Гермионы поэтому она слегка успокоила приступ самобичевания и достала том по зельеварению, раскрыла и оттуда выпал конверт, Грейнджер нахмурилась. Так часто обычно письма не появлялись. Она судорожно начала открывать его негнущимися пальцами. «Моя Кассиопея, Видел тебя на обеде, ты показалась мне грустной, надеюсь мой подарок тебя порадует. Он напоминает мне твои глаза. Посмотри в шкафчике.» Гермиона даже знать не хотела как Энтони проникал сюда или кого подсылал. Она глубоко вздохнула и отодвинув кроватную штору открыла шкафчик. Ей пришлось слегка наклониться чтобы рассмотреть, что там было. Цветы одиноко стояли на прикроватной тумбочке и Гермиона слегка улыбнулась. В руках оказалась вытянутая серебряная коробка и Гермиона выдохнула увидев россыпь жемчуга на ней. Сама упаковка была ужасно дорогой и Грейнджер зарделась, ей даже хватило сил возмутиться. Шкатулка с глухим стуком открылась вместе с глазами Гермионы. Там лежал до ужаса красивый кулон. Тонкая словно нить цепочка струилась по темному бархату упаковки, а внизу удобно утроился камень каплевидной формы. Топаз? Камень не был большим, но был таким красивым, что захватывало дух. Гермиона тут же нахмурилась захлопывая коробку. Слишком дорогой подарок для Голдстейна и его на обеде не было. Слишком широкий жест. Похоже это был не он. Всё это время. Либо ему передали о ее ужасном настроении, однако оно не было замечено никем кроме Гарри. Да и они с Энтони не общались. Подарок нужно вернуть, но Гермиона уже не знала кому. Неведомая сила склоняла ее открыть подарок и надеть на себя кулон. Кулон буквально источал магию, но это было что-то приятное, тёплое, как шерсть кота, которую непременно хочется погладить. Грейнджер не могла ей противиться и уже через секунду почувствовала прохладу металла на своей шее и ключицах. Внезапно ей стало легче. Во всех смыслах. Гермиона выдохнула и слегка сжала висящий камень. На душе такое спокойствие, как задолго до войны. Задолго до всего. Словно она снова лежала на коленях у матери и слушала, как дождь неистово бьётся о стёкла окон. Мама перебирает локоны дочери и читает. «Есть музыка, чей вздох нежнее упадает, Чем лепестки отцветших роз, Нежнее чем роса она блистает, роняя слёзы на утёс.» В ушах шелест страниц, нежный голос мамы и запах дома. Нос защекотал запах корицы, яблочного пирога и сладких духов, такой аромат использовала мама. Грейнджер всхлипнула от тоски, грудь сдавило и Гермиона закрыла грудную клетку будто пыталась остановить льющийся фонтан крови. Было невозможно вздохнуть. Мать с отцом помнят только о том, что Гермиона существует, но ничего более. Просто, у них есть дочь, её зовут Гермиона Грейнджер, ей девятнадцать лет. Они остались в Австралии, а Гермиона не имела возможности приезжать, да и не хотела. Чужая. Гермиона упала затылком на подушки. Первые слёзы скатились, но больше не шли, когда она слегка коснулась прохладного камня. Вновь стало легко и спокойно. Она слабо улыбнулась.

***

17 ноября. С Малфоем Гермиона больше не сталкивалась, на совместных занятиях он помалкивал, что привело Гермиону в шок. Про инцидент в туалете никто не узнал. На следующий день после произошедшего Гермиона шла на встречу друзьям как на каторгу. Гнева вперемешку с жалостью и воплей о отправлении в больницу она не выдержит. Хоть и загадочный кулон оберегал от нежелательных слёз и подавлял плохое настроение страха он не умалял. Сердце колотилось как сумасшедшее и усилием воли она натянула на лицо непринужденное выражение лица, надеясь, что глаза не выражают всеобъемлющий ужас. Но Гарри лишь спросил о том, что сказала Мадам Помфри, а Рон пошутил о том, как Грейнджер уминала несчастные булки, что ему аж не досталось. Это означало одно - Малфой промолчал. Одновременно это дало облегчение израненной душе Гермионы, но при этом напрягало. Это не в стиле Малфоя. Возможно он таким образом выразил благодарность за спасение жизни и сохранение конфиденциальности, но опять же не в его стиле. Всё что он делал в этом году было странным. То тишина, то слишком много внимания. Гермиона плюхнулась между Гарри и Роном на обеде и решила отвлечься от грустных мыслей. Последний месяц выдался…хороший. Кошмары прекратились, а шрам не жегся, синяки под глазами слегка побелели и стали более красноватые. Однажды она даже проспала завтрак и половину урока - таким крепким был сон. — Миона, — Рон обнял девушку одной одной рукой. — Ты такая красивая сегодня, — пробурчал он окидывая взглядом волосы, плотные джинсы, рубашку под крупным бордовым свитером. Парень слегка покраснел вместе с Гермионой, но тут же взял себя в руки. Хорошее самочувствие подруги хорошо отражалось на их дружбе. Они больше проводили времени вместе и Уизли почти не расстраивался, когда Гермиона разбивала Рона в пух и прах в шахматах. Гарри же облегченно выдохнул, первые несколько месяцев он старался не давить на девушку, но чувствовал как ей плохо. Гермиона войну переживала гораздо тяжелее них. Она почти не ела и выглядела буквально как мешок с костями, но тактично молчал. Поттер был уверен, что она справится. Сейчас он буквально светился от счастья, прошлый поход в Хогсмид был идеален, Грейнджер даже позволила Гарри купить ей несколько книг. Вечером в «Трёх мётлах» они наклюкались сливочного пива, а Рон с воплями о том, что они герои войны выбил им бутылку огневиски из бармена. Гермиона неожиданно быстро опьянела и не притронулась ни к одной закуске, похоже из-за этого алкоголь так быстро и ударил в голову. Гарри со смехом вспоминал как Гермиона обнимала их с Роном и обливаясь слезами говорила, что они самые лучшие. Спустя пару стаканов огневиски Гермиону замутило и Гарри заботливо держал ее волосы в туалете. Тогда она что-то бурчала про Малфоя и что ему нужна помощь. Вспоминая об этом Гарри хмурился, но сейчас лишь с удовлетворением смотрел на румяные щеки подруги и то как она улыбалась глядя на Рона. Гермиона задумчиво жевала огурец и переодически посмеивалась с шуток Дина Томаса и с подозрением глядела на Рона, который хмурился глядя на Лаванду с Дином. Она приподняла брови с осознанием. Рону нравилась Лаванда. Грейнджер улыбнулась и её взгляд метнулся на слизеринский стол. Весь этот месяц она невольно вспоминала о Малфое и даже перестала себя корить за это. А какой смысл? Нет больше никаких сторон, просто он заносчивый ублюдок. Было правильно чувствовать ненависть и она ее чувствовала, но ещё ей владел интерес и ещё что-то, что понять она не могла. И неожиданно она столкнулась взглядом с ним. Ее обдало жаром, но глаз она не отвела лишь почувствовала как щеки начинает печь. Его глаза были серыми и холодными, он склонил голову в левую сторону, покусывая изнутри щеку. Тень от скулы делала его черты лица более острыми, а само лицо более рельефным. Светлая прядь волос упала на бровь Малфоя и он выдохнул куда-то вверх чтобы убрать её. Гермиона закусила губу и всё ещё глядела на него. А он стал выше и крепче, наверное нашёл отвлечение в квиддиче, руки покрыли мышцы и рубашка слегка натягивалась в плечах. Грейнджер сглотнула и оторвалась от бесцеремонного разглядывания, чувствуя как полыхают уже уши. Однако глаз он все ещё не отвёл, не усмехнулся, а провалился в неё взглядом. Грейнджер моргнула и нахмурилась едва сдерживаясь чтобы не показать язык. Всегда когда она нервничала, то вела себя не совсем адекватно поэтому отвела глаза и уткнулась в пустую тарелку. Есть снова не хотелось, наверное к лучшему.

***

Грейнджер видимо не ест никогда. Такой вывод сделал Драко, когда на всех обедах, завтраках, ужинах Гермиона съедала максимум огурец, да яблоко и постоянно пила воду. За месяц, который прошёл после инцидента в туалете уже с Грейнджер Малфой изучил всё что мог о той херне, что с ней произошла. Булимия и анорексия. Дурацкие маггловские болезни, которые оказывается встречаются и среди волшебников. Вспоминая то, что произошло Малфой ощущал настоящую жуть. Это было мерзко, а самое главное страшно. То как она откинула голову и обнажила тонкие ключицы, которые сейчас казались огромными по сравнению с крошечностью, которую она олицетворяла. Как судорожно дышала, как зарыдала от его слов. Ещё больше его бесило, что она вместо того чтобы продолжить орать или хотя бы начать заплакала. В этом было что-то инородное и неправильное. В крупных каплях вытекающих из воспалённых глаз. Было больно. Но он уже давно смирился с неправильным. Он с самого рождения должен был быть идеальным наследником Малфоев, жениться на Астории Гринграсс или Пэнси, устраивать благотворительные вечера и ненавидеть грязнокровок. Он не отдавал себе отчёт, когда подставляя семью огораживал Грейнджер, знал лишь, что сдохнет если она умрёт. Сдохнет если не будет видеть ее дурацкие волосы и всегда правильные ответы на уроках. Началось всё естественно гораздо раньше чем он мог подумать и осознать. Всё по классике, амортенция прямо таки извергала запах химозной груши. Похоже это был её шампунь. Тогда Малфоя чуть не стошнило и подумал, что сошёл с ума и вообще это кто-то из слизеринок. Однако позже смирился. Гораздо позже чем стоило. — Малфой, ты на Поттера запал? Я всегда знал, что между вами что-то есть, — внезапно подал голос Теодор и драматично вздохнул, пихая локтем Блейза. — Ты посмотри на этот влюблённый взгляд! Забини загоготал. Но Малфой не оторвал взгляда, продолжал нагло рассматривать ее острые скулы и кудри, что доходили до лопаток. Сегодня она завязала передние пряди сзади и взгляду открывалось её лицо гораздо больше чем раньше скрывали кудри. Похоже она все таки немного набрала вес и Драко в облегчении выдохнул. Она отвела глаза и он больше не чувствовал как его прошибают электрические разряды от одного взгляда карих глаз. Теперь ее глаза были полуприкрыты. Он сжал зубы, когда она не поев вышла из-за стола. Неужели твои гребанные дружки не могут тебе помочь, Грейнджер? Хотя плевать. Голову скрежетнула боль. Мигрень в конец достала его. Он не стал обращать внимание и сконцентрировался на том, что ему плевать. Ему просто напросто насрать. Врешь. Да блять. Малфой встал из-за стола и направился прочь из зала. Тогда он столкнулся с ней. Гермиона впечаталась с разбегу в грудь Драко и на секунду замерла. Она резко отпрянула и взметнула острый подбородок вверх, брови сведены. — Прочь с дороги, грязнокровка, — последнее слово далось ему с трудом. Но так было нужно. Так было правильно. Глаза Грейнджер распахнулись, в радужках плескалась раскалённая ненависть и он с удовлетворением выдохнул. Так нужно, извини, Грейнджер. Она сглотнула, ведя подбородком вверх, пытаясь казаться выше, сильнее. Малфой еле сдержал улыбку. Это было…мило? Однако кудри разметались, а щеки пылали гневом. — Пошёл к черту, Малфой, — прорычала она и пихнула его плечом, желая пройти. — Грейнджер, — протянул он и хохотнул, когда Гермиона повернулась на него всем корпусом. — Погляди-ка, решила всё таки смести весь стол, а потом выблевать? — он надул губы. — Совсем плохо распределяешь ресурсы, нечестно. Что. Ты. Делаешь. Что. Зачем ты это сказал? Но он не остановился. — Только в следующий раз запирайся, а то Уизел с Поттером с ума сойдут. Она ощутила как тупая боль запульсировала в груди. Это скорее была…обида? А ведь она подумала он изменился. Щеки запылали яростнее, это был стыд, нет это было унижение и обида. Глаза защипало. А чего ты от него ждала? Объятий и слов что все будет хорошо? Или хотя бы вежливого молчания, как пару дней назад? Как бы не так. Этот гад выжидал, ждал пока ты расслабишься чтобы ударить по тебе сильнее. Глотай, Гермиона, давай. Она судорожно стала сжимать кулон на шее. «Есть музыка, чей вздох нежнее упадает, Чем лепестки отцветших роз…» Грейнджер выдохнула, чувствуя успокоение. Пошёл. К. Черту. — Ты можешь высказывать это всё своей любимой Паркинсон, — прошипела она. — Может в следующий раз она даст тебе сдохнуть. Она глубоко вздохнула и отправилась обратно в обеденный зал уже даже и забыв зачем ей туда нужно было возвращаться. Все мысли снова крутились вокруг Малфоя. В желании кинуть в него непростительное. В желании понять зачем ему нужна именно ее помощь. В желании понять его.