Кассиопея

В гостиной Слизерина было тихо, прохладно и темно. То что нужно. Потому что кожа плавилась от ненависти. Ненависти к себе. Драко вспоминал с яростью и отчаянным самобичеванием то, как Грейнджер ухватилась за кулон, то как огромные почти чёрные глаза заслезились.  Грудь сдавливало, дробило рёбра и кости заново срастались, и так по кругу. Это твой личный круг ада, Малфой? Он сидел и хмурился, мягко покачивая стакан с огневиски, лёд с глухим стуком бился о стекло. Под боком пристроилась Паркинсон и что-то обсуждала с Дафной. Голос был глухой и низкий и Драко не мог разобрать, что она говорила, да и не хотел. Затуманенный алкоголем взгляд метнулся в сторону Блейза. Мулат собственнически глядел на макушку блестящих волос Дафны и Малфой подумал лишь о том мол «Понимаю, дружище.» или «Я бы тоже оторвал голову Поттеру если он ещё хоть раз…» Драко выдохнул через зубы и попытался унять раздражение, что разрасталось в груди. Грейнджер тогда так посмотрела на него. Будто разочаровалась. Малфой глубоко вздохнул и откинул голову на спинку дивана. Гермиона не смотрела больше на него, ни разу, ни на одном завтраке, обеде, ужине, ни на одном уроке, упрямо игнорировала прожигающий взгляд Малфоя, только хмурилась, направляя глаза куда-то вперёд. Это одновременно бесило и одновременно заливало грудь Малфоя нежностью.  Она начала есть. Когда он невольно сталкивался с ней и прятался чтобы подсмотреть, Гермиона не шла в туалет. Только шагала под руки с Уизелом и Поттером, смеясь. Каждый раз он выдыхал с облегчением и каждый раз был готов биться головой об стену. С ужасом он вспоминал свои мысли во время их последней стычки. Коснись. Коснись. Коснись. Дотронься. — Драко, что-то случилось? — подала голос Пенси и слегка отодвинулась от Драко чтобы лучше рассмотреть его лицо, тонкие нежные пальцы коснулись предплечья Драко. Он столкнулся с обеспокоенным взглядом зелёных глаз Паркинсон в надежде испытать хоть что-то похожее на стихийное бедствие, что он ощущал находясь рядом с Грейнджер. Но ничего. Только спокойствие и что-то похожее на дружескую привязанность. Малфой не знал влюблена ли в него Пенси, она ни разу ни о чем таком не говорила, просто они были вместе, хотя это не было похоже ни на дружбу ни на отношения. Тонкие темные брови свелись к переносице, а пухлые губы слегка поджались. — Да говорю же, всё о Поттере мечтает! — воскликнул Теодор и тут же захохотал, когда Малфой кинул в него подушкой. — Знаешь, Тео, мне кажется это ты о нем мечтаешь, — елейно протянула Паркинсон и захихикала. Гостиная Слизерина навевала успокоение и Драко отхлебнул глоток огневиски, стараясь игнорировать навязчивое лицо, которое всплывало под веками, когда он закрывал глаза. Веснушчатое, нахмуренное. — Пойду проветрюсь, — буркнул Драко себе под нос и встал с дивана слегка покачиваясь. — Будь осторожен, Драко! — услышал он сзади тревожный голос Пенси и кивнув вышел. Прохлада подземелий помогала всегда, в темных коридорах обычно никого не было. Драко был один и это здорово помогало, когда все начинало раздражать или было слишком паршиво. Он поднялся выше, выходя из своей обители подземелий, оттянул галстук и в изумлении выдохнул. За прошедшие две недели он встретил Грейнджер раз двадцать вне уроков и вне времени отведённого для приемов пищи. Не сказать, что его это бесило и раздражало, но держать себя в руках становилось всё сложнее. Каждый раз он смотрел на ноги, руки, кожу, скулы, на пульсирующую вену на шее и сжимал зубы. Коснись. Коснись. Сожми. Проведи.  Это всё доходило до абсурда и Малфой только видя её начинал рычать и разворачивался в обратную сторону. Гермиона излучала только недовольство. И сегодня опять. — Опять ты, Грейнджер, — устало выдохнул Малфой и закатил глаза, останавливаясь. Девушка сложила руки на груди и сощурила глаза. — Мне кажется или ты меня преследуешь? — прошипела она. Они стояли в метре друг от друга. — С какой это стати мне преследовать мешок с костями?  Гермиона сжала зубы и смотрела исподлобья на Малфоя, её ноздри то и дело раздувались. Вся эта ситуация начинала изрядно напрягать, Гермиона постоянно видела его, а самое главное чувствовала. Всем своим естеством она ощущала его присутствие, его всего. В полумраке его платиновые волосы мерцали, а острое лицо инородно выделялось так, будто его прилепили. — Ты можешь пойти нахрен со своими оскорблениями, Малфой, моё терпение на исходе, — Грейнджер выставила палочку, когда Малфой медленно приблизился к ней. Он навис над ней огромной фигурой, но не вгонял в страх даже его животный оскал и отсутсвие людей вокруг. Девушка приподняла подбородок, а взгляд опустила на венистые руки, в глаза бросилась метка пожирателя. Он приблизился ещё, палочка уткнулась в его торс. Гермиона сглотнула и посмотрела вверх, на лицо Малфоя, выражение которого она не смогла разгадать. Внезапно ее окатил запах алкоголя и она попыталась отшатнуться от него, но ноги будто приросли к полу, а палочка рухнула вниз, с глухим звуком покатившись по полу. Теперь Малфой был непозволительно близко и Грейнджер обдало жаром, стало трудно дышать и она приоткрыла рот жадно хватая ртом воздух. — Малфой, что ты делаешь? — хрипло и тихо, не повинующимися губами. В нос ударил запах сандала и глаза прикрылись, уши ловили каждый звук. — Не знаю, — близко, над ухом, так, что волна мурашек окатила Гермиону. Она закусила губу и Малфой глухо зарычал. Гермиона смотрела на него из под длинных ресниц и тяжело дышала, вперив взгляд в тонкие губы Малфоя, мимоходом заметив, что в полумраке коридора его глаза были почти чёрные, но горящие. Он коснулся горячей ладонью её затылка, путаясь длинными пальцами в кудрях и слегка сжал, приближая к своему лицу, так близко, так близко, что Гермиона чувствовала губами каждый его выдох, ловила вместе с ним. Грейнджер не сопротивлялась, не чувствовала отторжения, не ощущала страха, неприязни.  Будто все было правильно. Но это было не так. В голове орала сирена, голос здравого разума пробирался сквозь пучины тумана, патоки неизвестно чего. Это было странно, неправильно, непонятно. Пять секунд назад она была готова запустить в него Ступефаем, а сейчас она натянулась как пружина и стояла в миллиметре от него, борясь с желанием коснуться. А он горел. Горел от желания, плавился, коснулся ее так бережно насколько мог, боролся с желанием впиться в ее губы, намотать волосы на кулак и трахнуть прямо здесь. На полу.  Что. Происходит. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Хватит. Прошу. Нет.  Да. Да. Да. Да. Да. Да. Запах груши обжег его нос и он судорожно вздохнул глядя ей в глаза, большие, обрамлённые густыми ресницами, почти чёрные. Послышались шаги. Гермиона вздрогнула и легко оттолкнула Малфоя в грудь, тот отшатнулся и уставился невидящим взглядом в стену. Чёрт. В сердце прорастал леденящий душу цветок страха. Что он блять сделал? — Драко, господи, вот ты где, — запыхавшийся голос Пенси где-то сзади. — Уже отбой, я боялась, что ты пьяный где-то уснёшь. Грейнджер уже не было, она смылась в ту же секунду, оставив после себя мимолетный аромат груши и кажется яблок, этот запах чувствовался в каждом ее выдохе. — Со мной всё в порядке, Пенс, — голос кажется потерянный, но ему было всё равно. — Пойдём. Драко почувствовал как холодные пальцы Паркинсон обхватили два пальца на его руке и не стал противиться. Он не имеет права причинить ей боль, даже если ему самому плохо. Хотя нет, ему хуево. Чертовски хуево, но пока его подруга чувствует себя хорошо он будет делать всё что для этого нужно. Хотя скорее все что сможет. Бёдра ритмично покачивались в такт каблукам, а ровное каре до плечей слегка подпрыгивало. Она была красива, умна, слегка навязчива, а главное чиста кровью. Идеальная. Но совсем не та.

***

Гермиона с неподдельным ужасом неслась обратно к себе в гостиную и сжимала кулон до побелевших пальцев. То что произошло было странно и необъяснимо. Хотя что произошло, Грейнджер? Ничего не произошло, вот и всё. Коридоры проносились мимо нее непонятным пятном, а палочка, которую она затравленным голосом призвала, убегая от того что случилось сейчас дрожала так, что люмос был бесполезен. Гермиона сжала зубы. Она петляла меж лестниц и замысловатых коридоров и наконец оказалась около гостиной. — Мимбулус Мимблетония, — голос дрожал так будто Грейнджер простояла на холоде несколько часов и Полная Дама озадаченно хмыкнув отворила проход. Грейнджер влетела, как торпеда в гостиную, в которой осталось ещё пара учеников и кажется… — Гермиона где ты была? — хмуро спросил Гарри. Надо же, в этот раз дождались. Грейнджер сжимаясь внутри всем телом обернулась на друга и натянула улыбку на лицо, хотя это больше походило на гримасу. — Я была… — В библиотеке, — хором отозвались Рон с Гарри. — Только в этот раз от отбоя прошло прилично, — с подозрением произнёс Поттер, щуря зелёные глаза так, что они полоснули по сердцу Гермионы виной. — Знаете, нашла такую интересную книгу, — с воодушевлением начала она, судорожно вспоминая как отреагировала бы пару лет назад. — Вам правда интересно? — она невинно похлопала глазами и не дождавшись ответа продолжила. — Похоже ее запихнули в «дальний ящик», хотя странно почему, конечно руны сложные, однако перевести у меня не составило труда… Гарри выставил руки, останавливая тираду девушки, когда Рон скорчил гримасу ужаса. — Ладно, ладно, — хохотнув сказал Поттер. Гермиона нахмурилась и сложила руки на груди. — Вам бы тоже не помешало начать учиться, — пробурчала она, но вдруг почувствовала, как сильные, горячие руки стиснули её в объятиях, а руки Гермионы безвольно упали вниз. — Я так рад, что тебе лучше, — прошептал Гарри с горечью и глаза Гермионы защипало. Они попрощались и Грейнджер с неожиданной для неё прытью уже рухнула на кровать в спальне. Она ожидала яростной пульсации в голове, но нет, яростная пульсация была внизу живота, его сладко потягивало и Гермиона задрожала, возрождая картинки сегодняшнего вечера. Ничего не произошло. Ничего не было. Гермиона судорожно сглотнула и сжала кулон, но спасительного успокоения не нашлось и Грейнджер бросив все попытки попыталась уснуть. Они не увенчались успехом, руки в панике трясло. Может в них кинули заклятьем похоти или подлили что-то? Она могла хоть как то объяснить свои чувства, организм восстанавливается, она набрала около четырёх или пяти килограммов, щеки налились румянцем, сон стал спокойным и соответственно либидо возвращалось в норму. Но Малфой. Его тело было в порядке, а вот рассудок определенно нет. Перед глазами мелькали образы, его алебастровая кожа мерцала в темноте, а сам он, вечно холодный Малфой, был таким горячим. Будто само пламя околачивалось около Гермионы, кружило вокруг неё и едва весомо касалось, обжигая и тут же зализывая ожоги. От ощущения его руки на затылке внизу живота сладко заныло и девушка еле удержалась чтобы в страдании не застонать. Было уже около четырёх утра, а сегодня поход в Хогсмид. Потрясающе. Погода выдалась холодной, будто уже наступил декабрь, но без снега, голые деревья выглядели не особо привлекательно и медленно провожая их взглядом Гермиона поморщилась, кутаясь в красно-золотой шарф. Мимо прошла шайка слизеринцев и Грейнджер окатило ещё большим холодом, когда она покосившись увидела лицо Малфоя.  Серьёзное, с пронзающим, ледяным взглядом куда-то вперёд. Высокий, нет, очень высокий, широкоплечий, в чёрной, определённо дорогой мантии. Вальяжно вышагивающий, обнимающий Паркинсон. Не вспоминай, не вспоминай. Рон потащил Гермиону с Гарри в «Сладкое королевство» и Грейнджер с наслаждением зашла в тёплое помещение, вдыхая тёплый аромат сладостей. — Гарри, Гермиона! — позвал Уизли своих друзей, тряся коробкой «Берти-Боттс» на что Гермиона скорчила рожицу. —  Рональд, — шикнула она. — не ори. Тот закатил глаза и дразня покачал головой. — Гермиона, ну пожалуйста, на втором курсе было так весело их есть. — Правда? Особенно, когда тебя стошнило было весело, — она сжала губы и свела темные брови к переносице. — Меня чуть вместе с тобой не вырвало. Гарри приобнял Гермиону за плечи. Она подняла на него взгляд. Такой взрослый, линия челюсти четко очерчена, появилась щетина, и боже, как он вырос, почти на голову выше Гермионы. Грейнджер с тоской выдохнула. — Гермиона, давай, в этом году так скучно в Хогвартсе, — он подмигнул гриффиндорке и когда она нахмурилась заливисто засмеялся. И слава Мерлину скучно. — Ладно, ладно, — с улыбкой сдалась Гермиона и отправилась к бочонку с «Берти-Боттс». Было спокойно и уютно, как раньше. Послышался звон колокольчика и в магазин  влетела рыжая фурия, она влепила подзатыльник Рону и обратила взгляд на Гермиону. — Отлично выглядишь, — заметила Джинни и Гермиона зарделась. Тогда Уизли ее сжала в объятиях и в нос Грейнджер ударил запах выпечки. А она в отличие Гермионы зацвела, щеки румяные, глаза блестящие, огненные локоны подпрыгивали в высоком хвосте. Хотя благодаря загадочному кулону Грейнджер стало гораздо лучше, синяки под глазами почти пропали, фигура по прежнему угловатая и худощавая, но нежность кожи и некоторые формы вернулись. Однако до Джинни ей было далеко, она стала настоящей красавицей. Вдруг младшая Уизли нахмурившись оглядела Гермиону. — Хотя твои вещи никуда не годятся, — как бы между прочим бросила Джинни и Гермиона оглядела свой синий свитер крупной вязки и плотные джинсы. — Когда-нибудь ты не отвертишься и я одену тебя в свои вещи. Тогда Грейнджер оглядела наряд Джинни, которая отчитывала Рона и Гермиона слегка покраснела в приливе стыда. Уизли была одета в темную мантию, а под ней бежевая водолазка с вырезом на груди, заправленная в светлые джинсы. Глубоко вздохнув Гермиона поискала помощи в персоне Поттера, но взгляд его зелёных глаз был прикован к младшей Уизли. Это была нежность и безусловная любовь. Грейнджер сглотнула и побрела к бочонку с ирисками, что находился в конце зала, надеясь, что ей хватит хотя бы на мешочек. Мама писала письмо, говорила, что пока папа не устроится на новую работу денег можно не ждать, но сегодня он идет на собеседование. Гермиона запустила руку в бочонок и у неё почти потекли слюни. Она так любила ириски и кажется целую вечность их не ела. Внезапно ее будто ударили в спину и она выронила несколько конфет на пол. Весь уют «Сладкого Королевства» в миг улетучился, не стало запаха ириса, не стало теплоты мягко наполнявшей помещение. Все внимание сконцентрировалось в эпицентре справа от неё, он склонился над конфетами излучая жар и напряжение. Ещё чуть-чуть и взорвется. Тело Гермионы напряглось. Она было спохватилась уйти уже без этих чертовых ирисок и выпрямилась, но Малфой уже склонился над ней и девушка в ужасе представляла, как на них смотрят Гарри, Джинни и Рон позади Драко. Что он делает? Она не может уйти. Он излучал всем своим видом опасность, чего стоил его звериный оскал, но страха перед ним Гермиона не чувствовала, лишь ощущала древесный аромат, что щекотал нос и как сердце бешеным ритмом разгоняет кровь по венам. Хотелось прижаться, ощутить, коснуться. Но внезапно он наклонился, поднял упавшие конфеты и распрямившись раскрыл ладонь и протянул Гермионе. Губы тронула легкая улыбка и Грейнджер опешила. Она дрожащей рукой схватила конфеты и смотрела вслед удаляющейся фигуре. Просто прекрасно. Рон, Гарри и Джинни уже купили все что им было нужно, и кажется не обратили внимание, а Гермиона ушла в себя и как в тумане расплачивалась за злополучные ириски. Теперь они держали путь в «Три метлы» и Гермиона точно была уверена, что снова встретит гребаного Малфоя и что она не знает, как себя, Мерлин, вести. Потому что физическое влечение, что она испытывала создавало огромную проблему. Просто громадную.

***

В «Трёх мётлах» всё прошло спокойно, за обсуждением квиддича, Малфой помалкивал, а вот Паркинсон сегодня разошлась, но Гермионе было плевать, она всеми силами старалась отвлечься от его присутствия. А он смотрел, так будто Гермиона совершила все грехи на свете, посадила его отца в Азкабан и попутно избила его ногами. Она всем телом чувствовала как он злился. И она тоже злилась, сама на себя. Какой смысл? Что происходит? Зачем? Почему Малфой вдруг появился, почему она чувствует что-то неясное. Единственное разумное объяснение, которое шло в голову это то, что она сошла с ума. Она ущипнула себя, когда поняла, что ей хочется оказаться рядом. Это все было какой-то чередой совпадений и яркой вспышкой. Слишком резкой чтобы не ощутить разницу. Сейчас же она сидела в одиночестве в библиотеке и листала том по зельеварению. Пергамент мягко шуршал и успокаивал. Однако мысли витали где-то далеко и сосредоточиться не получалось. Навязчиво мельтешил образ Малфоя с острыми скулами, четким подбородком и платиновыми волосами. Ей было его безумно жаль, это она поняла неделю назад, когда на улице, на тренировке по Квиддичу о Нарциссе напомнил Гарри. Сказал, что слышал о ее болезни. Вид Малфоя это яростно скрывал, но она чувствовала, как ему было плохо. Заклинания, которые используются при подготовке зелий четко определены… Она нахмурилась, не осознавая смысл прочитанного. Заклинания, которые используются при подготовке зелий… Снова. Заклинания, которые используются… И снова. Заклинания… Чёрт. Грейнджер рухнула головой на стол и измученно застонала. Когда же это все закончится? Перед глазами то и дело всплывал образ Малфоя, то рыдающего над раковиной, то горячего, тяжело дышащего. Электрический разряд, шорох сбоку. Из-за стеллажа с книгами показался ухмыляющийся Малфой, Грейнджер резко подняла голову и провалилась в него взглядом. В серые, глубокие глаза. На нем была чёрная водолазка с горлом и костюм такого же чёрного цвета. Пиджак выгодно выделял его плечи. Контраст на фоне бледной кожи и светлых волос. Такой усталый, но ухмыляющийся, с засунутой рукой в карман, а другой проводящей по волосам. Красив, как чёрт. В животе заклокотало. Сердце заухало, но Гермиона собрала волю в кулак, нахмурилась и сложила руки на груди откидываясь на стул, пытаясь побороть влечение. В груди вспыхнуло что-то похожее на злость или скорее раздражение. Слабые отголоски. Он ничего не сказал сегодня, просто поднял гребаные конфеты. Неправильно, инородно. Лучше бы обозвал ее снова. — Что тебе нужно? — недовольно, со скрытым отчаянием. А он непринужденно рухнул рядом с ней на соседний стул. Грейнджер в миг подумала, что от шока ее глаза выпадут.