***
Прошло несколько дней, может, почти неделя и казалось бы всё встало на свои места, Гарри с Роном все таки уговорили Гермиону дать списать, однако сдали они на «Слабо» ибо даже Грейнджер получила «Ниже ожидаемого». Гермиона злилась на Макгонагалл потому что, когда Грейнджер увидела свою оценку и спросила о ней Минерва пронзила ее таким укоризненным взглядом, что Гермиона задохнулась в возмущении. Не она ли устроила это всё? А что, вполне логично. Грейнджер сидела в библиотеке до посинения, штудируя Трансфигурацию, писала конспекты на кучу страниц и заучивала каждое слово, тренировалась писать эссе и, кажется, настрочила уже штук десять. Если за следующее Минерва поставит ей ниже «Превосходно» Грейнджер кинет в неё Авадой. В этом году ЖАБА и Гермиона просто обязана сдать все идеально. — Библиотека закрывается. Грейнджер выдохнула и уронила голову на руки, кажется она не спала уже сутки. Медленно, лениво Гермиона собрала свои вещи, оправила приподнявшийся подол клетчатого сарафана и отправилась прочь. Может хотя бы сегодня Джинни не будет критиковать её внешний вид. Прохлада коридоров, едва светящие факелы и ритмичная музыка в наушниках. Ничего не напоминает? Нет, черт возьми, не напоминает. Гермиона сосредоточилась на словах, качала в такт головой и одними губами подпевала. Распущенные курчавые волосы подпрыгивали. Замелькали образы: зеркало, кровь, вода. Разряд. Из-за угла вынырнул, словно кошка Малфой. Лёгок на помине. Волосы растрепаны, губы изогнула усмешка, а рука снова засунута в карман. Он шагал словно король этого гребаного Хогвартса. Грейнджер скривилась. Ей до ужаса претила его надменность. Грейнджер нахмурилась и прошла мимо, стараясь сконцентрироваться на музыке, но, он присутствовал, как можно игнорировать того, кого ощущаешь всем своим естеством? Мелодия в первую секунду его появления обратилась белым шумом, но гриффиндорка упрямо шагала вперёд, стараясь изобразить спокойствие. Конечно он ее заметил. — Гре-е-ейнжер, — протянул он и Гермиона против воли остановилась, а ее сердце словно покрылось тонкой коркой льда. Она закатила глаза, чувствуя как накатывает возбуждение с раздражением, смешиваясь в адский коктейль. Гермиона нехотя обернулась и сложила руки на груди, музыка по прежнему громыхала в ушах, но она слышала его. Мысль о том, что он взбесится, когда она не будет его слышать растеклась по венам приятным волнением. — Что? — только и спросила она вперив взгляд в расслабленную фигуру. — Бродишь по ночам? Я думал ты хорошая девочка, неужели кавалер появился, — она могла прочесть это по губам, но слышала его низкий голос, переполненный насмешкой до краев и поежилась. — Что? — ещё раз спросила она притворно. Признаться, актриса из неё была никакая. — Я тебя не слышу, можешь говорить по громче? А он как она и ожидала взбесился, в глазах горел огонь и он рванул к ней, одним резким движением плеер с наушниками оказались на полу. — Какой же ты ублюдок, Малфой, — она задыхалась в возмущении и толкнула его в грудь. — Не смей ко мне подходить, ясно? Я тебя уничтожу, придурок, — обращение она будто выплюнула ему в лицо. Грейнджер не отрывала взгляда от его лица на котором ходили желваки. Что в твоих глазах, Малфой? Неужели… Ледяные глаза были рассредоточены и подернуты дымкой, но не отрываясь следили за движением ее взгляда. Гермиона нехотя оторвалась от рассматривания его лица, чувствуя злость на себя, сделала шаг назад и подняла наушники с плеером, капельки судорожным движением были засунуты в уши, а нажатие кнопки было слишком нервным. Нужно бежать. Грейнджер с прямой, как игла спиной развернулась и упрямо зашагала прочь. Он не даст ей уйти. Одним резким движением он развернул Гермиону к себе и жадно впился в ее губы. Сумка с глухим стуком рухнула на пол. «Проходит минута и мне не хватает ее.» Сминая до крови. «Проходит час и я холоден как камень.» Выдыхая, открывая рот, обдавая жаром. «Когда она уходит становится всё труднее и труднее жить.» Сжимая лицо. А она к своему ужасу не сопротивлялась, будто так и было нужно. Послушно открыла рот, подчинялась, двигалась на встречу, вцепилась в его волосы на затылке. Малфой был стихийным бедствием, непогодой, заставлял ее, может, и не желая того, чувствовать то, чего она отчаянно не хотела. Гермиона, слышишь? Гермиона, беги отсюда. И, конечно, она бежала. Однако в противоположную сторону, послушно льнула к его рукам, выдыхала. Наушники выпали из ушей, когда он одним рывком притянул ее ближе и она чувствовала его жёсткую грудь своей, терлась об него, ощущая лишь как полыхает внизу живота. Его руки до боли сжимали ее талию, блуждали по спине, прогибая. Вдруг он со сдавленным стоном резко оттолкнул ее. — Небольшой эксперимент, — задыхаясь и вытирая рот. Ага, как же, от него несёт алкоголем на весь этаж. Грейнджер покорно и слишком нервно кивнула. На глаза навернулись слёзы. Будто она предала себя. Она чувствовала вину, что корчилась в ней, извивалась словно змея. Глупое тело, идиотская хрень сталкивающая их снова и снова. А самое отвратительное было то, что она не хотела этого и никогда в своей жизни себе этого не простит. Это было разумно. Хотя нет, пожалуй, действительно самое отвратительное заключалось в том, что в глубине души она хотела чтобы это не заканчивалось. Но она подумает об этом потом. Чтобы это ни было, чтобы не заставляло ее отчаянно желать его, оно наполняло Гермиону эмоциями. Пусть потом накрывал стыд, но спасительную апатию, призрачное спокойствие, что давал кулон нельзя было назвать спасением. Американские горки, неправильное и инородное наполняло ее жизнью. Нет, Малфой, это не она тебя поцеловала прямо сейчас. Какой к чертям собачьим эксперимент? Какого черта тебя вообще это волнует? Так мерзко, что хочешь грязнокровку? Пусть мучается поганец. Но, когда Грейнджер успела разозлиться ее ноги унесли уже далеко от места преступления. Именно, преступления. То что они сделали так и называлось. Вот бы повторить. Грейнджер юркнула в возникшую дверь и оказалась в комнате в миг обратившейся в то что ей было нужно. Большая, светлая, с белым роялем посредине и полыхающим камином. На полу лежал пушистый ковёр и Гермиона со сдавленным всхлипом опустилась на него, сжала длинный ворс пальцами и медленно опустилась лбом. Она раскачивалась, как сумасшедшая и не могла начать плакать, так сильно давило в груди. Что бы сказал Фред? Девушка невыносимо по нему скучала, больше чем могла себе позволить. Наверное он бы посмеялся над ней. Ей было страшно, до безумия. Нельзя испытывать такое к Пожирателю Смерти. Однако острый укол вины за подобные мысли быстро отрезвил ее. Они больше не были двумя противоположными сторонами, Гермиона боролась за победу, боролась за свободу от предрассудков и так далее. Сейчас не было смысла сокрушаться над своими чувствами, Малфой был просто человеком, и, признаться честно Грейнджер много над этим думала. Он такой же как они, он чувствует, любит, ненавидит. Сейчас нужно думать над тем, как перестать ощущать физическое влечение к нему ведь Гермиона чувствовала, что оно было навязанное. Однако эмоции не были чужими, внутри что-то переворачивалось, а сердце теплилось чем то… Гермиона судорожно вздохнула и поднялась, направляясь к роялю. В Выручай комнату она заходила, когда было совсем плохо, перебирала клавиши и вспоминала о маме. Вдруг в кармане сарафана что-то тяжело потянуло и она запихнула туда руку. Горсть ирисок вызвала улыбку у Гермионы. Ирис сладко тянулся во рту, а пальцы наигрывали какую-то старую, полную тоски мелодию.***
Малфой тогда напился до потери пульса. Мать Блейза заботливо отправила сына вместе с огневиски в Хогвартс и Драко только в этом, последнее время находил спасение. Сначала пропустил три стакана, полежал, подумал. Грейнджер все навязчивее маячила под веками и вышел «проветриться», а сам сидел где-то на лестнице, вдыхал запах подземелий и думал было успокоился. Тот разговор был, хм, не из самых продуктивных в его жизни, но он самым честным образом старался быть не слишком вежливым и достаточно на вид недовольным. Надеялся, что послушает хотя бы, они оба подумают как это можно решить и в глубине души, все таки, радовался. Ведь это отсрочило прекращение их встреч. В конце концов он был просто человеком, неистово желающим хотя бы немного чаще видеть её. Даже в мыслях он не мог назвать Гермиону возлюбленной. Видеть огонь пляшущий в плавящемся шоколаде ее глаз, маленький нос, что сморщивался от недовольства и прямую как иглу спину. А ее волосы. Он довольно часто говорил ей, что ее гнездо на голове делает ее еще более отвратительной и неряшливой. Мрачно усмехался своим мыслям. Он умирал без них, просто напросто подыхал. От желания погладить непослушную гриву волос и бережно намотать на палец подпрыгивающую словно пружину кудряшку. Но он не мог, они не могли. Гермиона была до боли, до мучения прекрасна для него, но он знал, что с ним случится через пару лет и не мог обрекать Грейнджер на это. Как бы ему не хотелось, он не был так эгоистичен. И даже с его самоуверенностью - Грейнджер была не такая как все. Это бесило и восхищало. Драко не мог простить себе то, что случилось, когда он петляя между лестниц вышел на этаж выше и встретил ее. То было вспышкой, проблеском слабости. Драко не знал что происходит, но время ещё было, значит можно… Нет, нельзя блять. Она не хотела, он видел, как слёзы заблестели в ее глазах и был готов проткнуть себе горло палочкой. Он не имел права нарушать ее и так хрупкое душевное равновесие. Может тело и отзывалось, может то непонятное и вызывало это все, но он видел ее смятение, борьбу с собой. Надо же, Грейнджер, варимся в одном котле, однако пытаемся сбежать по совершенно разным причинам. Нельзя было думать об этом, но он то и дело вспоминал каждый ее горячий выдох ему в рот, то как она откидывала голову, подчинялась, бежала с разбега на встречу в бездну. Это было невыносимо больно, даже на физическом уровне - сопротивляться ее судорожным вздохам и горячему тугому рту. Но так было правильно. Это был первый и последний раз. Больше это не повторится. Отправился в гостиную такой разъяренный, выпил даже не помнит сколько не желая вспоминать. Однако гриффиндорка все же посетила его беспокойный сон. Вот так, пусть снится, но не более. Так будет лучше. Для неё.***
Гермиона быстро оправилась, провела не более часа за роялем и отправилась в гостиную. Малфоя не было в Хогвартсе неделю и все было спокойно, тишина в библиотеке, завтраки-обеды-ужины. Без. Переглядок. Таких привычных, ничего не значащих. С ужасом Гермиона осознала, что скучает по его наглому поведению и постоянно вспоминает поцелуй, касаясь пальцами губ. Джинни странно смотрела на неё последние дни, особенно, когда Гермиона то и дело бросала взгляд на слизеринский стол, но все чаще отвлекалась на Гарри. Кажется их начали связывать романтические отношения, но грандиозного объявления, как ожидала Гермиона не было, да и никто кажется не догадывался. Уизли переодически сжимала пальцы Поттера и украдкой смотрела на него. Грейнджер понимающе улыбнулась, когда Джинни увидела, что Гермиона заметила их сплетенные под столом пальцы. Взгляд полной благодарности Грейнджер никогда не забудет. Чем продиктованы тайные, нет, скорее безмолвные отношения Грейнджер не знала ибо Джинни любила праздники, помпезность, но молчала, в конце концов ее дело. После уроков Гермиона направилась в библиотеку. Настроение было меланхоличным и слегка приподнятым. Гарри все время проводил с Джинни, а Рон обижался на него. Джинни и Гарри были тихой гаванью друг друга и это заставляло сердце Гермионы трепетать от нежности. Привычное место в конце библиотеки, стол, два стула, том по Трансфигурации. Но Грейнджер не могла сосредоточиться, она понимала, анализировала прошедший месяц. Чем чаще они проводили с Малфоем время вместе тем меньше отчаянно желали друг друга. Или она желала. Книга, которую она нашла была совсем не тем, что было нужно, но она упорно продолжала читать. Амортенция? Пф, бред. Они бы уже давно признались друг другу в любви и тысячу раз переспали. Грейнджер тут же вспыхнула и ощутила жар внизу живота. Приятная нега растекалась по венам девушки, перемешиваясь с кровью, доводя ее до кипения, казалось можно увидеть как на проступающих синих венах пузырится жидкость. Она закусила губу и нахмурившись конспектировала признаки. Она знала все об Амортенции, но может что-то упустила. Как же Малфой с Ноттом ухмылялись тогда. Однако Грейнджер действительно понимала о чем говорил Слизнорт. Что люди во имя любви только не совершали. Малфой. Малфой. Малфой. Как назойливая муха залетевшая в палатку в жаркий зной среди ночи летала рядом с ухом, и жужжала, и жужжала, и жужжала, и жужжала. Раздражение исказило лицо гриффиндорки в гримасе. — Амортенция, Грейнджер? Думаешь я тебя опоил? Где-то сбоку, раздражая, но заставляя сердце биться чаще. — Нет, Малфой, — просипела она и закрыла книгу. — Садись, поделюсь наблюдениям. Устало. Он беспрекословно сел рядом и разложил ноги на столе, на что Грейнджер закатила глаза. — Не будь таким высокомерным, — она смерила его тяжелым взглядом, но увы, не подействовало, Драко лишь выжидающе глядел на неё. На нем сегодня рубашка. О, пресвятой Мерлин, заткнись, Гермиона. — Чем чаще мы встречаемся, тем…меньше совершаем глупостей. Драко приподнял брови и поджал губы. — Весьма наблюдательно, но недостаточно для того чтобы решить…хм, проблему, — он растягивал каждое слово как ирис во рту. Провёл языком по внутренней стороне щеки, оттягивая кожу и Гермиона судорожно выдохнула проследив за этим движением. — Я думаю, что совместными усилиями мы сможем все решить и не вспоминать друг о друге, — чопорно, с поднятым подбородком, тоном Макгонагалл. Малфой приподнял брови и улыбнулся, потом вовсе расхохотался, а Грейнджер раскрыла рот в немом удивлении. — Извини, Грейнджер, просто когда ты так делаешь… — он взорвался новым приступом хохота и щеки неожиданно покраснели. Спокойствие разрасталось в груди и Гермиона облегченно выдохнула. Она была готова к едким замечаниям, оскорблениям или к приставаниям, но все оказалось гораздо лучше чем она себе представляла. Если честно, то она была готова уже сама после его приезда подойти к нему и договориться о встрече, но все сложилось как никогда лучше. — Думаю тебе не особо нравится проводить со мной время ровно как и мне, но можно проводить около часа вместе, посмотрим будет ли достаточно этого времени. Тогда не будет необдуманных поступков…Я сейчас чувствую себя нормально, а ты…? — спросив последнее Гермиона выжидающе взглянула на него и склонила голову в правую сторону, она нервно мяла подол сарафана, что милостиво одобрила Уизли. Драко оглядел Гермиону оценивающим взглядом и усмехнулся остановившись на разбушевавшихся кудрях, что Гермиона сегодня не уложила. Смущение внезапно охватило девушку и она быстро пресекла это чувство. — Я в полной норме, Грейнджер, не переживай. Она закусила губу и скользнула взглядом за движением его рук, которые небрежно взяли книгу и резким движением раскрыли ее. Драко пробежался взглядом и стал перелистывать страницы. Чуть позже он закрыл ее, покачав головой. — Никуда не годится, совсем не то. — Я только начала, — гриффиндорка нахмурилась и вперила взгляд в подол сарафана. Малфой голодно скользнул взглядом по тонким ногам. — Этот сарафан гораздо лучше чем те ужасные джинсы, — между прочим заметил он. — Уизлетта дала? — Отстаньте вы все от моих джинс, — она всплеснула руками. — Ну-ну, Грейнджер, не злись, — снисходительно протянул он и сложил руки на груди. — Тебе идёт. Гермиона задохнулась в возмущении. — О, пресвятой Мерлин, заткнись. Они молчали оставшийся час и каждый изучал свое. Малфой что-то бросил про привезённые книги из Мэнора и Гермиона вздрогнула. Все прошло спокойно, как и следующие несколько разов, что они встречались. Иногда он задерживал на ней взгляд дольше чем нужно и отчаянно краснея Гермиона отворачивалась.***
Они снова столкнулись, снова блять столкнулись. Они шли на завтрак, Малфой специально встал раньше, но снова, они шли из разных сторон и увидев друг друга измученно застонали. Правда, напрягает. Драко не понимал уже чёртову кучу времени почему его ноги несут в определённое место в определённое время, чтобы блять, встретиться именно с ней, они же виделись так часто, как только могли. Пусть пару дней не получалось, но какого черта? Сначала он так старательно ее избегал, показывал безразличие, отвращение, казалось попал в самую точку, Грейнджер погрязла в пучине ненависти, в гребаной правильной ненависти, как вдруг, его старания пошли прахом, судьба сталкивала их. Судьба? Предназначение? Они встречались достаточно часто, но в последнее время совсем не выходило и все пошло по одному месту. Они встречались так часто, что казалось если он выйдет из спальни, то Грейнджер будет его ждать у входа. Драко отчаянно желал её, иметь право сидеть за одним столиком в «Трёх Мётлах», покупать ей ирис и целовать, целовать, целовать. Голос разума, отчаянно напоминавший отцовский уже почти не тревожил Малфоя, он смирился со своей участью уже очень давно. Быть пленником гриффиндорской заучки с потрясающими, блестящими глазами. Сейчас он остановился и закатил глаза. Они снова были в метре друг от друга и столкнулись взглядами, сквозило напряжение. Малфой мазнул взглядом по ровному, слегка курносому носу с едва заметными веснушками на кончике. Он усмехнулся. — Мне кажется, или ты меня преследуешь? — передразнил он недавнюю фразу девушки и та как спичка резко вспыхнула. Он с наслаждением смотрел, как бурлил тёмный шоколад в радужке ее глаз, руки сжались в кулаки и она в гневе повела подбородком в сторону. Правильно, Грейнджер. — С какой стати мне преследовать мерзкого Пожирателя Смерти, — прошипела с чувством девушка, вкладывая весь свой яд и в миг ощутила, как скрутило желудок. Боль мелькнувшая в его глазах, ударила рикошетом по Грейнджер и она едва удержалась чтобы не согнуться. Она выдохнула. Было только гудение в ушах и он застывший перед ней. Она замерла в ожидании и судорожно попыталась найти палочку в одном из карманов, но натыкалась лишь на злополучные фантики. А он угрожающе согнулся над ней, останавливаясь в миллиметре от ее лица, безумные серые глаза смотрели в испуганные карие, смешиваясь, превращаясь в кашу. Почему она боится? — Не смей. Меня. Так. Называть. — сквозь зубы. Сжал ее плечи, но лишь слегка и она судорожно вздохнула, её затрясло в панике. Захотелось извиниться, упасть на пол и просить прощение, такая сильная боль была в груди, а животный страх, что впервые сковывал ее рядом с ним был отнюдь не из-за того, что он причинит ей вред. Но она подумает об этом потом. — Ты меня услышала? — рык. Внезапно чьи-то руки оторвали Малфоя от Гермионы грубым движением и она не почувствовала облегчение, лишь досаду. Об этом она тоже подумает потом, потому что рука Гарри целилась аккурат в челюсть Малфою, но тот увернулся. — Какого хера ты делаешь, Малфой?! И он снова бросился на него, Драко пригнулся и саданул в грудь Гарри, тот захрипел и ударил Малфоя в подбородок. — Хватит! Прекратите! Вокруг уже собиралась толпа студентов и Гермиона одним своим Макгонагалловским взглядом разогнала большую часть учеников поток которых нахлынул в один миг. Будто все этого ждали. А в это время Поттер уже вцепился рукой в воротник Малфоя и яростно потянул на себя, замахиваясь. — Гарри, хватит! Не трогай его, пожалуйста! — взмолилась Гермиона, хвастая друга за руку, которой он собирался ударить. Сердце стучало в ушах как сумасшедшее, а непрошеные слёзы покатились по щекам. Взгляд был прикован к нему, к алой крови стекающей по подбородку и глазам горящим ненавистью. — Гарри, не нужно! Гарри, пожалуйста не трогай его, прошу тебя! Он не сделал ничего плохого! Поттер резко обернулся и отпустил Малфоя, поворачиваясь к нему спиной, весьма опрометчивое решение, но Драко лишь взметнул подбородок вверх и тяжело дышал. — Что это значит, Гермиона? — заорал он, пылая зелёными глазами из под круглых очков. — Ты блять, с ума сошла? Он сделал тебе больно, а ты черт возьми защищаешь его?! Гермиона отступила назад и нахмурилась. — Да, Гарри, он не сделал ничего плохого, это только наши личные отношения в которые тебя никто не просил лезть, он не причинил мне боли. Глаза Поттера округлились. — Личные отношения?! Какие могут быть личные отношения с ним, Гермиона?! У тебя окончательно крыша поехала? — Гарри задыхался и захлебывался словами. — Просто не та формулировка… — Это я помогал тебе есть, это я удерживал Рона от допросов чтобы ты могла побыть одна, это я ждал пока ты придёшь в себя и следил за твоим состоянием и ты, блять, защищаешь гребанного Пожирателя, который стоял и смотрел, как его тетка тебя пытает круциатусом?! Он тяжело дышал, волосы растрепались, а под глазом проявлялся синяк. Каждое слово Гарри вдалбливало Гермиону в землю. Глаза так яростно щипало, губа задрожала. Горячие, горькие слёзы нескончаемым потоком лились и Грейнджер всхлипнула. — Я разочарован. Из груди будто выбили весь воздух и Гермиона почувствовала, как ее охватывает паника. Руки затрясло и затошнило. Всё вокруг начало плыть. — Не ори на неё, ублюдок! — рявкнул Малфой и с горящими праведным гневом глазами саданул Поттеру в челюсть и тот рухнул на пол. Но Малфой не остановился. Он всё бил его и бил. Хруст. В его лице была такая ярость, что Гермиону передернуло. Грейнджер рухнула на колени и схватилась за рубашку Малфоя, оттягивая. Где гребаная палочка? Где Макгонагалл? Орущие зеваки должны были привлечь внимание преподавателей. — Малфой, не надо! Он остановился и косо взглянул на неё из-за плеча, встал и просто напросто ушёл. А Гермиона с дрожащими руками гладила лицо Гарри, рыдая над ним. Она уткнулась лицом в грудь Поттера. Гарри отправили в лазарет, ровно как и Малфоя, который сопротивлялся как мог. Оба получили выговор. Гарри не разговаривал с Гермионой. Малфой тоже. Она осталась совсем одна. «Есть музыка, чей вздох нежнее упадает, Чем лепестки отцветших роз…»