Кассиопея

Пыльное помещение, тяжелый воздух, было похоже на заброшенный кабинет. Грейнджер. Она рухнула на колени, чувствуя, как все внутри сжимается, а глаза наполняются слезами. Грейнджер. — Драко… — истерично начала она и стала бегать взглядом по его лицу в надежде получить ответы, но была прервана коротким поцелуем в губы. Его были ледяные. — Послушай, я клянусь, тебя никто не тронет, я убью каждого, кто посмеет, — заверил он её и отчаянно будто в последний раз прижался бледными губами к её лбу, зажмурив глаза. Гермиона крепко сжимала его плечи тонкими пальцами и бегала глазами судорожно, пытаясь запомнить каждую черту его лица. Прошу тебя, пожалуйста, не надо. Не надо. Прошу. Прошу тебя. Ты такая красивая. Грейнджер. Грейнджер. Назови моё имя. Крик, глубокий вдох. Гермиона подорвалась с постели, принимая сидячее положение и прижимая руку к колотящемуся сердцу. Сон, просто сон. Она еще раз глубоко вздохнула и осмотрелась по сторонам, девочки спят, а в спальне кромешная темнота, взгляд метнулся к часам стоящим на прикроватной тумбе. Без четверти семь. Девушка глубоко вздохнула, ощущая тяжесть на душе и легкую тошноту. Приложила руки к лицу в надежде придти в себя, но ненужные воспоминания вызвала аккуратно повешенная на вешалке слизеринская мантия. Гриффиндорку, как током ударило и она еще раз глубоко вздохнула, прогоняя образы и эмоции, которые внезапно стали разрывать грудь. Вчера она поцеловала Драко Малфоя. Или он её. Не важно. Гермиона совершенно точно была не против, а еще вчера она пришла к выводу, что она испытывает что-то вроде влюбленности. Наверное так и бывает, когда постоянно проводишь время и целуешься с красавчиком школы, о Годрик, она так никогда не говорила и не считала. Такое прозвище всегда вызывало в ней отторжение, как и сейчас, но на данный момент по совершенно другой причине. Потому что он не просто красавчик школы, а особенный, с невероятными глазами. Как мало нужно, да, Гермиона? Это еще хуже, но некогда она прочитала в книге по психологии, что нежелательные чувства нужно принять как есть, а не отрицать, чтобы они быстрее пропали, но как это сделать она не прочитала, потому что не посчитала нужным. Да когда такое случится? Действительно. Самое ужасное, что это видел Гарри и ничего не сказал. Все выбивается из привычного и мешает жить, лучше бы он отвратился. Но Грейнджер поняла и то, что не только она меняется, Гарри стал старше и стал более терпим и менее категоричен. Но скорее всего он посчитал, что Гермиона достаточно разумна, чтобы это все прекратить, но он еще никогда так не был близок к провалу. Грейнджер совершенно не знала, как это остановить, что нужно делать и далее, далее, далее. Вчерашнее не вызывает ни капельки отвращения или сожаления. Она бы не поступила по другому и она это знала. Сейчас она решила, что её главная задача, чтобы Малфой ни за что в жизни об этом не узнал. Он же её морально уничтожит. Мерзкое желание доказать, что она не просто заучка, а красивая девушка подкралось незаметно. Раньше ей в общем то было плевать на то как она выглядит, особенно последние пол года, но сейчас…Это чувство сложно описать, хотелось тоже быть особенной. Грейнджер правда не знала, что делала, это было максимально глупо. Гриффиндорка тихо отправилась в ванную. Взгляд приковали различные тюбики, стоящие на бортах душа и она взяла один в руку. «От прыщей.» Существует же много чар красоты, зачем это? Надо же, думаешь, как настоящая волшебница. Надо будет спросить у Джинни. Гермиона знала множество чар красоты, пытаясь привести свое лицо в здоровый вид, чем и заняла последующие пол часа. Вот с волосами тяжелее. Минуло еще пол часа и Гермиона отправилась обратно в спальню. Голова полнилась мыслями о том, как скоро проснутся её друзья и как вообще отреагируют на трезвую голову. Джинни проснулась, когда Грейнджер уже застегнула юбку. — Жуть, как голова раскалывается, — проблеяла Джиневра, прикладывая руки ко лбу, затем нахмурилась и оглядела Гермиону. — Мне интересно, зачем ты надела форму в каникулы? Гриффиндорка удивленно вскинула брови, не зная как реагировать, потому что она совершенно забыла, что сегодня начались каникулы. — Я всегда ношу форму. Грейнджер нахмурила брови и достала из тумбы бутылек с зельем и протянула Джинни, та благодарно приняла и залпом выпила. — Наверное в огневиски много калорий, — издалека начала Уизли. — Значит тебе уже лучше? — Да, — понуро ответила Гермиона. Джинни не обязательно знать, что калорийность алкоголя рассчитывается по углеводам, а в огневиски их достаточно мало. Расстройство неистово начало возвращаться и тут дело даже не в Малфое и проклятье. Одна зависимость пробуждает другую. Тем более в последнее время она нервничает больше обычного и как итог рецидив. Она сама не знала, как анорексия и булимия появились в её жизни и что стало рычагом начала неотвратимого. Знала только то, что потери сказались на ней больше чем должны были и есть, как нормальный человек вызывает панические ощущения. Подсчет калорий странная вещь, но ставшая стабильностью в её жизни и так было легче. Легче контролировать. Если она не может контролировать смерть, проклятия, нападения, чувства, то то, что она кладет в рот точно сможет. Эти мысли слишком резали по сердцу и Грейнджер встряхнула головой, отгоняя их. — Прости, что испортила вечер. В последнее время настроение тяжелее контролировать чем обычно, я постараюсь исправиться. Поздравляю вас с Гарри, — выдавила улыбку Гермиона и облегченно выдохнула, когда Джинни ответила тем же. — Да ничего, просто мне хотелось чтобы тебе было весело, да и я в последнее время тоже на нервах, вот и разозлилась…Прости… — Что случилось? Расскажи. Сейчас на душе становилось легче, Джинни не была обижена и Гермиона наконец проявила хотя бы часть заботы, которую ей дает Уизли. — Ну, я честно не была готова к предложению… — пробормотала Джинни опуская голову вниз, но тут же резко развернулась и облокотилась спиной о стену. — Это случилось неделю назад и меня до сих пор переполняют эмоции. — Ты рада? Если нет я ни в коем случае не стану осуждать, мне важны твои чувства. — Гермиона, — обомлела Уизли. — Говоришь, как мозгоправ, — она хохотнула и почесала рыжую голову. — Я рада, просто я думала это случится позже, мы же не женимся еще. Мы это обсуждали, просто…Я не знаю, мне страшно. Грейнджер сползла на пол, чувствуя переполняющую нежность в груди и села на колени возле кровати подруги, она взяла теплые ладони Джинни в свои и бережно сжала. Какой бы сильной Джинни себя не показывала, но она тоже человек и Гермионе было бесконечно приятно, что она наконец поделилась переживаниями. Это было ей будто эгоистично нужно и одновременно она хотела отдать все лишь бы подруга была счастлива. Начинало светлеть и Гермиона наконец увидела растерянное выражение лица Уизли, которая чуть подалась вперед в ожидании, что скажет Грейнджер. — Я конечно не много знаю об отношениях, но я очень хорошо знаю Гарри. Он ни за что не устроит истерику если ты предложишь повременить или пока не рассказывать родителям. Он тебя очень любит и примет любое твое решение, как и я, — Гермиона впервые за долгое время раскрыла душу, говоря без вранья все что думает. И эта правда ей нравилась, она была правильной, она была нужной и хорошей. В глазах рыжей блеснули слёзы и она широко улыбнувшись обняла Гермиону. Но прошептала на ухо… — Я отлично помню, как ты вчера целовалась у всех на виду с Малфоем, не заговаривай мне зубы. Грейнджер удивленно и возмущенно отпрянула, с горечью посмотрела глаза Джиневре. — Мои отношения с Малфоем не имеют отношения к нашему разговору, я просто хотела тебя поддержать, — пробормотала Гермиона, чувствуя, как в груди отвратительная обида сдавливает всё тело. Она поднялась с пола и не зная куда деть себя собралась выйти из спальни, но подруга схватила её за руку. — Совсем дура? Я не об этом. Грейнджер выдохнула отпуская чувство обиды на ветер, чтобы её наполнило ощущение настоящей жути от предстоящего допроса с пристрастием. Её лицо неосознанно скривилось в такую гримасу, что Джинни захохотала. — Да не буду я тебя допрашивать, просто спросить хочу. Ты его любишь? Любишь? Лю би шь? Лю…что? Рот гриффиндорки безвольно открывался и закрывался в надежде издать какой-либо звук помимо мычания. — Ты что… — зашипела Гермиона, подаваясь вперед. — Совсем с ума сошла? Не смей такое думать, я просто была пьяна. Любовь. Нет, это вообще совершенно не то. Это слово точно не подходит под описание их отношений. Она могла точно сказать и даже почувствовать удовлетворение от правды. Нет. Не любит. Отношения Джинни и Гарри были просты в своей правильности у Гермионы же с Малфоем не так. Любовь и влюбленность разные вещи. Он ей был интересен, она его хотела. Это было скорее похоже на всплеск гормонов. Больший вопрос был в том, почему Малфой это позволяет. Гермиона была совершенно точно уверена, что он даже подругой её не считает, нет, даже хорошей знакомой. Он бы с ней не переспал даже с расчетом на один раз. А вот эта мысль ужасно ударила её по самолюбию и она снова скривилась. Грейнджер привыкла быть той самой умной Гермионой Грейнджер на которую не смотрят как на девушку, но она совершенно точно не уродина и вообще это глупо считать её противной только потому что она магглорожденная. О, Годрик, Гермиона, это же Малфой, что за мысли идиотские вообще? Для него это естественно и зачем вообще искать в его точке зрения смысл? Тебе не плевать? Да, блин, не плевать, в этом и проблема. Гермиона перед тем как уйти на завтрак достала бутылек с духами, которые ей подарил отец, кажется из Франции. Она никогда ими не пользовалась потому что они были слишком ценные для неё чтобы использовать по назначению да и не представлялся случай. Отличный случай. Набрызгаться дорогим парфюмом, который подарил отец, которого ты вряд ли увидишь, ради Малфоя, который этого даже не заметит и скорее всего отправится сегодня в Мэнор. Дура. Но счастливая улыбка на лице была сопровождением на завтрак на котором, она уверена, Малфой появится, и, может быть, она столкнется с ним в дверях, как обычно это и происходит.

***

В большом зале было громче чем обычно, несмотря на всеобщее похмелье всем было радостно отправиться на каникулы и ученики наслаждались завтраком, задорно смеялись. Даже слизеринский стол наконец посетило озарение и кажется они даже смеялись громче всех, только вот Малфой был угрюмее обычного. Гермиона старалась не смотреть на него потому что щеки начинали яростно пылать, а сердце все чаще стучать, а сумка лежащая рядом обжигала каждый раз, и когда Грейнджер чувствовала касание едва заметно дергалась потому что в ней лежала его мантия, в кармане которой находилась маггловская пачка сигарет. Грейнджер никогда не замечала, что он курит, да и когда она бы могла это заметить или узнать? Гриффиндорка улыбалась хлопьям и ела даже быстрее обычного. Вела ли она себя глупо? Да. Но ей было так плевать, она была переполнена новыми эмоциями незнакомыми ей ранее, словно ей снова четырнадцать. На гриффиндорским столом общий гомон не прекращался и Грейнджер улыбнулась этому, потому что на заявление одного из гриффиндорцев о вчерашнем перепихе со слизеринкой никто негативно не отреагировал, парочка девочек целовалась с Ноттом и…им было просто немного стыдно? Про Гермиону вообще никто не вспоминал и это не могло не радовать. Минерва сделала заявление, что Рождественский бал пройдёт после каникул и в первый учебный день уроков не будет. Радости учеников не было предела, только вот Гермиона слегка поникла, видимо ей придется заняться приготовлениями, однако чуть позже воспряла духом, ей будет чем заняться и она не будет тухнуть в одиночестве. Извинилась снова за отмененную игру по Квиддичу и что-то еще… Дальше Грейнджер уже не слушала. — Слушай, ты отлично выглядишь! — послышалось где-то справа и Грейнджер узнала голос Гарри. Девушка покачала головой и показала язык ему, но позже поблагодарила. Настроение было отличным. — Гермиона, ты точно не хочешь поехать с нами? — уже десятый раз спросила Джинни за завтрак на что Грейнджер послала ей укоризненный взгляд. Гермионе было слишком больно находиться в Норе, ей было стыдно перед Молли, но увидев всех за общим столом без Фреда она просто задохнется в горе и самобичевании, а портить настроение всем совершенно не хотелось. Первое послевоенное рождество будет другим, а Гермиона совершенно не хотела это видеть воочию. — У меня много дел, я совершенно точно уверена, что профессор Макгонагалл поручит приготовления бала мне. — Ты же помнишь, что наряжаю тебя на него я. В миг Грейнджер передернуло и она едва не выронила ложку из руки. — Помню. Не понимаю, зачем, правда… — Не прикидывайся, я вижу, что ты начала укладывать волосы и делать макияж, меня обдурить не получится. Гермиона лишь закатила глаза и запустила в рот новую ложку с хлопьями. Внезапно все подняли головы и к каждому в руки приземлилась газета. Гриффиндорка со скучающим видом опустила на неё взгляд и тут же обомлела, выронив Пророк в тарелку. На самой первой странице огромная колдография, где Гермиона возле Трёх Метел… — Что?! — завопил Рон, прерывая тишину. Нет. Нет. Нет… Она не могла так облажаться…Одно дело пьянка с которой мало кто что помнит, но Пророк… Гермиона знала, что чертова Скитер анимаг и так… Спокойно, Грейнджер, дыши. Только вот собраться у неё не получилось, потому что весь Хогвартс сейчас глазел то на неё, то на газету. В гребаном Пророке огромная колдография, где Малфой целует Гермиону и сейчас это видят, блин, все. Гриффиндорка шумно выдохнула и подняла взгляд на Драко. На его скулах ходили желваки, даже с такого расстояния было видно в какой он ярости. Девушка разомкнула губы и едва не виновато смотрела на него, спрашивая, что делать? Однако главная проблема была в том, что Пожиратели интересовались контактом Грейнджер с Малфоем и неизвестно какую статья в Пророке вызовет у них реакцию. По позвонку прошелся холодок и она снова опустила взгляд на газету. «Героиня войны и Пожиратель Смерти. Головокружительный роман.» Гермиона задохнулась в возмущении и в порыве гнева швырнула газету куда-то в сторону, они с Малфоем почти синхронно выбежали с общего зала. Она забыла сумку, но это не имело никакого значения, потому что, какого черта? Долбанная Скитер со своими змеиными поступками. — Гори в аду… — прошипела гриффиндорка бесцельно мечась от стены к стене. Мысли в голове безостановочно сменяли друг друга, варианты действий Пожирателей и как бы этой суке открутить голову. Она не глядя ходила из стороны в сторону, пока не напоролась на слизеринца, который выглядел в разы собраннее Гермионы и она умоляя все свои чувства отскочила от теплого торса и дернула носом, по детски задерживая дыхание, чтобы снова его запах не превратил её в размазню. — Перестань, — холодно выдал он и цыкнул, когда она закатила глаза и снова начала ходить из стороны в сторону. — Я все улажу, можешь попробовать на своих долбаебах обливиэйт. Какой же он урод. — Заткнись! — прошипела она. — Им плевать, нужно подумать, что делать с Пожирателями, если они снова проберутся в Хогвартс мне точно конец. В эту же секунду гнев утих и она встала будто её голову посетила самая светлая идея на планете, но тут же сжала губы. Суицидальные мысли становятся обычным делом, да, Гермиона?