Мои колени всегда к твоим услугам

      Обычный день. Суббота. День, когда можно отдохнуть, провести его с пользой или банально тупить, давая шестерёнкам в мозгу возможность остыть, расслабленно выпустить накопленный пар.       Только не у Арсения. Привычно вскочив с первыми лучами, он умчался, оставив нагретую постель на попечение спящего коллеги, перед этим тщательно пошумев на кухне. «Скорее всего, ушёл на пробежку», — ворчливо подумал Дима. Через время вновь раздался шум, гневный топот, постукивания дверцы шкафчика и выдвижных полок.       — Блядь, Арс… Что-то забыл?       — Уже ничего.       Бесится, да что ж такое. Дима почти смог оторвать себя от постели, как входная дверь хлопнула вновь, оповестив, что буря вернулась на улицу. Приятный сон был просто отвратительно испорчен.       Действуя на опережение, Дима направился на кухню, безостановочно зевая. Последствия бури виднелись и там. И чего Арсений так спешил? Зная, что Дима не любит беспорядок, да и сам будучи чистоплотным, спасибо воспитанию родителей, он никогда не оставлял после себя бардак. В крайних случаях очень сильной спешки, и то, жутко раздражаясь от этого.       — Ничего не ел, — недовольно поджал губы Дима. Яйца лежали на столе, ехидно покачиваясь; сковорода, кажется, с нагретым маслом, жестоко брошена в раковину. Кофе так вообще рассыпан по полу. Ну, хоть понятно, почему дом разносил, — не с той ноги встал.       К возвращению после обеда Арсения ждала чистота и целая гора отбивных. Да, Дима решил покушаться на его фигуру, над которой тот так старательно работал и переживал за каждую калорию. Мясо они любили оба, только Арсений был настоящим фанатом. Забудь накормить его чем-нибудь мясным и всё — тигру мяса не докладывают, теперь он съест всех вас вместе с костями. Так что, лучше задобрить, а то мало ли.       К еде никто не притронулся. Арсений уселся за ноутбук и обложил бумагами весь диван, что-то хмуро печатая, щёлкая, снова печатая и непрерывно шелестя дрожащими, в чём-то безумно виноватыми, листочками.       Вопросов Дима благоразумно не задавал. Только подошёл невзначай и заглянул в бумаги. Кажется, в сценарии, что Арсений безостановочно учил уже несколько дней, произошли какие-то изменения. В ушах буквально звучало навязчивое пиканье, бомба под названием «Арсений Попов» грозила взорваться в любую минуту.       Дима сел в кресло, так, чтобы посматривать на дымящегося от гнева мужчину на диване и беспечно листать ленту. Пару раз на него хмуро зыркнули из-за громких звуков в видео, но больше внимания не обращали.       А потом рвануло. Арсений вскочил, чуть ли не выбрасывая ноутбук на диван, сжал пальцами листы так, что они помялись, и разбросал по полу. Красивое лицо было до безобразия напряжено, глаза зажмурены, а кулаки сжаты. Ему б сейчас поорать хорошенько, выпустить пар, только выглядел совсем уж истощённым. Дима позвал его, когда тот начал дышать, пытаясь вновь взять себя в руки. Потом позвал ещё раз. И, увидев более-менее осмысленный взгляд, поманил к себе. Чувствовать себя пустым местом порядком надоело.       — Арс, — требовательно похлопал по бедру Дима. — Давай-давай.       Несколько нервно Арсений плюхнулся прямо туда, куда указывала ладонь. Да, резко. Да, наплевав на весь свой вес, заставив Диму недовольно скривиться, но в ответ его лишь обхватили за талию, прижимая к себе ближе.       — Арсюш, мальчик мой. Что случилось?       Как же это «мальчик мой» раздражало. Арсений искренне не понимал, как кому-то могло прийти в голову называть его «мальчиком», его, почти сорокалетнего мужика. Как специально тыкать в больную мозоль. Он никому не разрешал так о себе говорить. Никому, кроме Димы. У него эта фраза принимала такой оттенок, что сразу верилось. Вот кто был настоящим актёром. Несмотря на двухлетнюю разницу возрасте, Дима мгновенно сбрасывал с себя шутливое настроение, становясь главным, властным. Сразу хотелось забраться к нему на колени, уткнуться носом в шею и жаловаться на жизнь, пока ласково поглаживают по спине.       Сегодня Арсений не смог так просто сдаться, он скрестил недовольно руки на груди, погрязнув в своих размышлениях.       — Арсюш, — ласково позвал Дима, разминая его шею свободной рукой. — Устал?       По тяжелому вздоху и последовавшей тишине — безумно. Если уж самому Арсению сказать нечего — ни возмущений, ни ругательств — код красный, получается.       — И не ел ничего весь день?       Видимо, вспомнив оставленное на кухне, Арсений поморщился, лишь сильнее скривившись. Задолбавшийся, голодный, истощённый как морально, так и физически. Дима принялся с большим усердием поглаживать затылок, шею, спускался уверенными прикосновениями по плечам, разгоняя кровь по напряжённым мышцам.       Сперва Арсений выдохнул. Тихо, почти неслышно. А потом прикрыл глаза, отдаваясь ощущениям. Он ещё не мог полностью расслабиться, но ясно показывал, что Дима на верном пути.       — М-м… левее…       — Так ты расскажешь, что произошло? — Дима выполнил просьбу, терпеливо ожидая ответа.       — Они выкинули мою сцену, с раскрытием персонажа. Всё потому, да-а, вот там… Потому, что им урезали бюджет. Меня оставят минут на пять, чёрт… Ты просто волшебник… — Арсений уже не сдерживался и натурально кайфовал под умелыми руками партнёра, постепенно расслабляясь, обмякая. Он прижался к макушке Димы щекой, неожиданно вспоминая, что он не один. Что рядом всегда есть тот, на кого можно опереться во всех смыслах этого слова.       — И что ты собираешься делать? — прошептал Дима, водя носом по чужой шее. Жёсткие разминающие движения постепенно сменились неспешными поглаживаниями. Пальцы свободной руки опустились на замёрзшее колено, выглядывающее сквозь драные джинсы, согревая и заставляя Арсения шумно втянуть носом воздух.       Арсений мог сколько угодно говорить про людей, которым нравились его дурацкие штаны, но больше всего кайфовал от них он сам. Особенно, в такие моменты, когда Дима невзначай поглаживал, иногда даже забираясь под ткань пальцами — в зависимости от размера дизайнерского кошмара.       — Я думал… — начал Арсений, но сбился с мысли стоило только ладони плавно двинуться по бедру вверх. — Что ты…       — Продолжай. Что ты там думал? — беспечно продолжил Дима и ухватил Арсения покрепче, когда тот неожиданно решил встать, видимо, вспомнив о том, что по весу не котёнок.       — Будешь потом жаловаться, что отдавил тебе всё, — ворчливо пробурчал Арсений, съезжая слегка на кресло, большое и мягкое, но и тогда его не отпустили со своих колен.       — Обязательно. Я тебе всё выскажу, такую лекцию прочитаю… — строго произнёс Дима, что мурашки по телу побежали от предвкушения. — Но сейчас — слушаю тебя.       Он продолжил поглаживать бедро, требовательно поглядывая в глаза Арсению — и возмущения полились рекой. С самого утра, стоило только проверить почту и увидеть ночное сообщение. Виноваты были все: и режиссеры с продюсерами, и коллеги по съёмкам, и соседка, облившая Арсения чёртовым латте прямо у подъезда.       Дима внимательно слушал, не перебивал, лишь рука его давно сместилась выше, ненавязчиво поглаживая напряжение в штанах. Речь постепенно становилась всё сбивчивей, паузы длиннее, дыхание всё громче.       — И что ты им ответил, Арсюш? — Пуговица ловко выскочила из петли, а звук, с которым расстегнули молнию, буквально прогремел в повисшей тишине. — Что ж ты замолчал?       — Я… Я сказал, что…       — Ну-ну? — медленно и аккуратно, словно издеваясь, достал его член. — Передай, пожалуйста, в верхнем ящике, — когда Арсений растерянно откинулся назад, вытягивая руку к комоду, Дима пробежал пальцами по открывшемуся участку бледного живота, заставив пресс напрячься, а член дёрнуться.       — Не люблю с клубникой, — хрипло пробормотал Арсений, выдавливая на подставленную руку смазку. Желая почувствовать что-нибудь новенькое, он часто покупал интимные вещи, и больше всего дома было смазок: согревающие, покалывающие прохладой, с разной основой, вкусом и запахом. В каждой комнате можно было найти что-то по настроению, только поиски устраивать вовсе не хотелось.       — Так и сказал режиссёру? Про клубнику, — насмешливо пояснил Дима, обхватывая ствол.       — Мгу, — промычал в ответ сквозь закушенную губу Арсений, смотря таким загнанным взглядом, диким, голодным. Отчаянно пытаясь собрать мысли в кучу. — Я высказал. Что. Думаю. — Он выстанывал по слову на каждое скользящее вверх-вниз движение руки, судорожно схватившись за плечи Димы побелевшими от напряжения пальцами.       — Мальчик мой, — обжигал дыханием его шею Дима, — ты устроил скандал и ушёл, хряпнув дверьми?       На это Арсений лишь запрокинул голову, судорожно втягивая носом воздух с этим дурацким запахом клубники. Он был близко, но держался из последних сил, мало что соображая, пока Дима круговыми движениями стимулировал головку.       — Д-да… Нет… Быстрее, пожалуйста…       — Хороший мой, давай, не сдерживайся.       Дима любил давать своему мальчику то, о чём он умел так сладко просить. Так благодарно реагировать. С каждым резким, быстрым движением Арсений всё сильнее жался к нему, верным котом ластясь, мечтая получить всю любовь, которую только смогут дать. Он согнулся, соблазнительно приоткрыв рот, поглядывая то на чужие губы, то в глаза. Ресницы слабо подрагивали, размывая обзор.       Дрожь пробежала по телу и Арсений, выгнувшись особенно сильно, обмяк — если б Дима не продолжил его поддерживать за плечо, так бы и свалился.       — Молодец, хороший мальчик, — вяло продолжая движение, Дима собирал последние капли.       — Да-а, — самодовольное и наглое подтверждение заставило улыбнуться.       Дима губами касался взмокших волос и лба Арсения, ожидая, когда можно будет продолжить разговор. Он редко видел такие вспышки агрессии — обычно это просто недовольство, гневные споры по мелочам, но молчаливый бунт, ещё и такой, случался лишь в вымотанном состоянии, когда бороться сил уже банально не хватало. А они недавно вернулись из тура, успели пробежаться по съёмкам, и сегодня был заслуженный выходной, которого оба так сильно ждали.       — Арс.       — М-м, — уставший, но безумно довольный, Арсений потянулся к лицу Димы и наконец-то поцеловал. Лениво, тягуче.       — Я тебя тоже.       — А знаешь, чего я весь день хотел? — расплывшись в глупой усмешке, Арсений буквально смеялся глазами, игриво водя пальцами по груди Димы.       — Даже не догадываюсь. Но готов выполнить любое желание моего мальчика. В разумных пределах.       — С самого утра, только проснувшись, мне так хотелось, чтобы мы вместе… позавтракали шавермой, — он затрясся от смеха, утыкаясь лицом в плечо Димы, прекрасно зная, что тот тоже улыбается.       — Дурак ты. А я у плиты стоял, тебя ждал. Всё остыло давно.       — Кстати, пахнет очень вкусно. А после того, что ты устроил, — есть хочется ещё больше.       — А кто тебя на кухню не пускал, гусёнок? Сам же уселся за ноутбуком. Хочешь за шаурмой сгоняю?       — Нет, я съем всё, что ты там наготовил.       — Тогда за лавашем? Сами соберём из подручных средств.       — Димка, ты у меня самый лучший.       — Конечно. А ты — лучший актёр и достоин лучших ролей.       — Я подумываю отказаться, — от былого веселья в тоне Арсения не осталось почти ничего.       — Уверен? Просто тебе так нравился персонаж, ты горел этим сценарием, — на всякие случай, Дима запустил чистую ладонь в волосы Арса, массирующими движениями не давая напрячься вновь.       — Его выбросили на помойку. Как сценарий, так и моего персонажа. Не хочу в этом участвовать. Соглашался на одно, а получится как обычно.       Они замолчали, каждый обдумывая что-то своё. Арсений — что не получал никаких нормальных ролей, пятиминутки сплошные. Были пару фильмов, но ни один из них не стал поводом для гордости. Дима — что готов был даже купить роль в какой-нибудь фильме, только это однозначно не оценили бы. Он знал, что его партнёр хочет всего добиться сам, только вот другие так не делают. Сколько бездарности по ТВ.       — Тогда это повод отпраздновать, Арс! — весело заявил Дима, стукнув Арсения по носу и заставив встать с себя. — Я быстренько в магаз. Чёрт, быстренько не получится. Ты мне все ноги отсидел.       — А я предупреждал, — самодовольно усмехнулся Арсений, бросив в Диму упаковку влажных салфеток. — Из-за тебя испачкались мои любимые джинсы.       Что Арсений узнал за время проживания с Димой, так это то, что он невероятный зануда, ворчливый до невозможного, часто ленивый, руки у него из задницы, по дому ничего сделать не может… Но он был той самой крепкой стеной, что ловила его из раза в раз. Ему можно было рассказать всё, поделиться любыми проблемами и знать, что даже если все убеждены в его неправоте, — тебя обязательно поддержит тот человек, чьё мнение единственно важно. Только с ним хотелось провести всю свою жизнь, только ему он мог доверить всего себя без остатка.       Высказав кучу указаний Диме касательно «праздника» и выпроводив его в магазин, Арсений довольно выдохнул и взялся за телефон. Решение принято, и он был готов его озвучить. Никаких сомнений. Он справится, с чем угодно, однозначно. А если же нет, если потеряет баланс на этой шаткой конструкции под названием «жизнь», — его обязательно поймают, пусть не за руку, за шкирку, но вытащат.       У него есть Дима.