No Rest for the Wicked

Йорвет устало потёр свой единственный глаз — привычку тереть оба, он оставил в прошлом уже очень давно. Эльф не спал уже несколько дней, вряд ли, те час-полтора, что он провёл фактически в забытье можно назвать сном. За окном старого, перекошенного деревенского дома бушевала вот уже несколько дней сильная снежная буря. Такая на равнинах Темерии — большая редкость (а вот в Махакаме — нет). Ветер дул сильно. Слишком сильно. И как только Йорвет решал, что он заделал в доме все щели и дыры, сквозняк, вот подлец, напоминал — что нет, нет предела совершенству. И эльф так и скакал от щелей к кровати. Кровать, кстати, была полное говно, но другой не было. И она была занята. Чертов Рош умудрился провалиться под лёд, когда они шли через речку — к месту общей ночёвки. «Кто ж знал-то?» — Йорвет снова устало трёт глаз. Вернон казался отвратительно крепким мужиком, который и с моста спрыгнет, чтобы отвесить всем пизды, и через проклятое поле боя пройдёт один — на встречу. Но вот вода… От Киарана, который так же таскался в темерский лагерь (и Йорвет знал зачем), эльф знал, что по какой-то нелепой случайности, Вернон Рош, без малого надежда Темерии, простывал всегда очень легко и просто, стоило ему только изрядно промокнуть или переохладиться. Киаранов источник предполагал, что когда-то в детстве, Вернон недолечил лёгкие и те теперь при каждом удобном случае давали о себе знать. «Чудесная теория, — чертыхнулся Йорвет, ощущая как по спине опять прошёлся чертов сквозняк. — У меня тут практика!». Рош тяжело дышал, но не хрипел, и был горячий, слишком горячий. Выйти куда-то в такую пургу — было смерти подобно. След заметало за несколько минут. Кто-то бы впал в отчаянье и панику, а Йорвет — не смог. У него с собой был небольшой запас трав и некоторых лекарств. Старая армейская привычка таскать при себе всё подряд наконец-то себя оправдала. На болотах Ангрена просто нечего было делать без походного запаса. При доме оказалась поленница, так что какой-то запас дров, хоть и крайне дерьмового качества — у них был, а в доме была кой-какая утварь, так что некоторый — про запас — тоже был. — Хренова.я встр.еча, — иногда Рош открывал глаза и пытался общаться. Иногда, видимо проваливаясь в муторное марево болезненных снов, тихо звал мать. Йорвет сам себе пообещал, что никогда не будет использовать услышанное в каких-либо своих интересах — это было бы подло даже для него. — С тобой других — не бывает, — мрачно отшутился эльф, плюхая на человеческий лоб прохладную тряпку, в которую превратился его и так видавший лучшую жизнь (лет так шестьдесят назад) кушак. Воды вокруг них — в виде снега — было просто завались. — А… ты… до.рый, — Вернон очевидно попытался улыбнуться. И от этой попытки у Йорвета ёкнуло сердце. — Единственной добрый в своём роде эльф, — подтвердил он, стараясь унять своё глупое сердце. — В следующий раз, когда я говорю, что не нужно идти куда-то — просто не ходи. — Ты… асто… гвришь…это, — даже в таком состоянии темерец был способен на сарказм. — Если это не касается природы — можешь меня не слушать. А если касается, будь любезен, постой и послушай, ладно? — Йорвет склонился над Верноном. — Иначе простреленным коленом — не отделаешься. — А гврил… чо… спас… мня…тгда. — Спас, конечно, — важно кивнул Йорвет, склоняясь ещё ниже. — Я же обещал, что убью тебя сам. Смех человека был чудовищно смешан с кашлем: неприятный, влажный, булькающий, — но не свистящий и не хрипящий. — Что? — скоя’таэль недоумённо уставился на Роша. — Лечишь… В ответ Йорвет только закатил глаза. — Хочу лечу — хочу убиваю. Мой человек, что хочу, то и делаю.