Соль, рядом море:
Смотреть на закат больно
Он хочет плакать.
На возвышении стоит парень, не дать не взять, а выглядит прелестно. Стоя на утёсе он медленно переводит взгляд с одной волны на другую. Пена бьётся о скалы и при каждом ударе юноша вздрагивает. Война, прошедшая на этих землях была кровопролитной и опасной. Доспехи лежат чуть поодаль, но не это важно. Юноша уж и не знает, что важно теперь. День подходит к концу и буря на море не стихает. Над головой серые облака. Кажется, скоро на землю обрушится невидимый до этого ураган, которому суждено стереть всю жизнь. От чего-то мысли Нила пусты и лишь пустая и не нужная задумка о том, что он ни разу не пересекал океан, пугает его. Серая оборванная рубашка висит на нём и по ногам стекают розоватые струи не до конца смытой крови. Ниже торса перевязанная рана и можно понять одно – ему осталось не много. Ненависти в его сердце и мыслях нет. Он не ненавидит короля и это бессмысленное кровавое побоище. Помнит лишь академию, в которой он проходил подготовку, лишь непослушные коричневые волосы парня. Имя? Тодд. Его имя Тодд. И его улыбка была самой светлой, которую только мог представить Нил. Их мечи были тяжёлыми, но Тодд прекрасно управлялся с этой ношей и движения его были изящными и бесшумными. В отличие от Нуванды, который являлся очень агрессивным в бою, и часто просто шёл напролом без плана и стратегии. Микс – рыжий парень в очках наоборот, полностью полагался на знания и технику в бою, и в его представлении не было ничего важней, чем теория и то, как правильно держать рукоять. Были и ещё несколько парней, с которыми эти четверо хорошо сдружились и постепенно они разделились на небольшие группки по двое. Нил ненавидит боевые искусства, ему противно держать меч в руках и чувствовать, как кровь врагов брызжет ем у в лицо, марая доспехи, сделанные из меди. Медь. Как же это лицемерно и не изящно, этот металл не похож ни на одни стиль боя в академии. А ещё она не защищает от ударов. Они маленькие дети и нет смысла утверждать обратного, но их отправляют на войну. Смотря на то, как их руки трясутся от страха, и как на лбу выступает пот. Тодд говорил, что война не страшнее одиночества, что не страшнее презрения в его семье, не страшнее его брата, ставшего предводителем отряда и героически погибшим на поле боя, защищая товарища. Их доспехи предназначены именно для таких молодых и разгорячённых тел. Когда их отряд окружил противника ни одному юноше в голову не пришёл и фантом мысли о том, что стоит уносить ноги. Колени к тому времени уже не дрожали, и голова перестала кружиться. Их отрядом командировал мистер Киттинг, и в его планах не было потери хоть одного подопечного. Джон был странным, с кучей бессмысленных хобби и целым ящиком с исписанными тетрадями. Он говорил, что пишет стихи, что для парней было на грани сумасшествия. Чарли спрашивал Киттинга о том, зачем и для чего, на что Киттинг говорил, что когда война закончится не будет смысла махать мечом и нужно будет уметь отвлечь мысли от побоищ, что до конца их жизни будут преследовать их молодые умы. Он говорил, что стихи намного красивее техники боя Тодда, что они могут быть более неистовыми, чем ближний бой Нуванды, могут быть умнее всей теории, что Микс Стив заучил наизусть и что могут быть прекраснее девушки, в которую влюблён Нокс. Он научил их не только следить и изучать противника, он приучил им животное чутьё на действия противника, учил их распознавать любые мелкие движения и привычки соперника. Киттинг не был опасным на вид, слишком злобным или равнодушным к молодым умам, которые впитывали малейшие его советы, как губка впитывает всю влагу. Он был собой, немного неуклюжим и честным, был прямолинейным, хотя и люблил говорить стихами, путая юношей. Учил молодых следовать инстинктам и распознавать обстановку лишь раз взглянув на представленный их взору пейзаж. Но не только боевому искусству он учил это небольшое общество парнишек, которые так до безумия хотели жить обычной жизнью. Учил он их письму и основам физики, латыни и тригонометрии, которую из Общества понимали только Стив и Джерард. И лишь после трёх месяцев обучения у Киттинга юноши начали замечать изменения, произошедшие в их умах. Чарли теперь сражался не просто махая мечом, Микс теперь полагался на инстинкты и смекалку, Нокс стал делать настолько поэтичные и красивые удары, что его стиль прозвали «Балетом». Тодд же стал намного увереннее, и удары делал теперь не с надеждой, а полной уверенностью и ступал на почву он теперь твёрдо. Каждый из их небольшой группы научился драться, не полагаясь на удачу, а являясь полностью уверенными и подготовленными к любому виду атак. Их помошниками в разведке стали замолкающие птицы и листья, по которым можно было понять: ступала ли здесь кольчуга их противников. Их снаряжение теперь было лишь бессмысленной защитой, но Киттинг не разрешал им снимать его. В этот раз вылазка оказалась не напрасной, заметив большой отряд и вернувшись на место их штаба, Стив и Джерард доложили о близком местоположении их противников. Они напали ночью. Не было видно ничего, кроме медных кольчуг своих и серебряных кольчуг противника, а когда под утро Общество, наконец смогло вздохнуть с облегчением от их отряда не осталось и половины. Камерон сбежал, оставив отряд. Никто его не винил, лишь Киттинг грустно заметил его осутствие. Чарли отрубили мизинец и порезали грудь: похоже на то, что их обмундирование не спасало. Никто не был удивлён. Киттинг зашил ему рану и говорил, что до свадьбы у него отрастёт новым палец. Чарли смеялся. Нокс был тяжело ранен, когда он, задыхаясь от крови, вытекающей из его глотки, произносил адрес девушки, в которую влюблён Джон держал его на руках, говоря, что напишет его девушке самое лучшее письмо от его имени. Микс с Джерардом были проткнуты одним мечом, но не произнесли ничего кроме благодарности за то, что их маленькое Общество подарило им столько радости и знаний. Они умерли почти одновременно, и когда их сердца перестали биться, Киттинг ударил по дереву кулаком. И его раны потекла кровь тогда. Тодд. Его глаза улыбались, даже когда Нил радостно обнимал его, не желая замечать торчащего из ребра кинжала. Тодд улыбался и говорил что-то о том, что рядом о скалы бьются солёные пенистые волны. Он был прав. Волны и правда были прекрасивы. Нил был ранен, никто не мог сказать умрёт он сегодня вечером или лет через тридцать. Нила не стало вечером. Он спрыгнул со скалы в солёные воды океана, имени которого он так и не вспомнил.