Держи меня крепче

      В Зале Собраний затеряться получается очень легко — слишком много представителей собралось на Совет в этот раз. Ибо успевает заметить парочку низшей нечисти, пока пробирается с Бай Лу к нужной точке — поближе к круглому столу, за которым обычно располагаются главы народностей.       — Надеюсь, что я не выгляжу так же, — ворчливо замечает идущий рядом Сынен, когда они проходят мимо цзяочуна, спорящего с цзянши. Цзяочун размахивает руками, две его головы начинают спорить друг с другом, перекрикивая, кажется, всех находящихся в Зале.       — Не переживай, — успокаивает его Бай Лу самым серьезным тоном. Ван Ибо едва удается сохранить равнодушное лицо, когда при следующих словах Охотницы у Сынена сереет кожа. — Я скажу, если пчел станет слишком много.       — Не смешно, — бурчит в ответ друг. — Пчелы самые мерзкие существа, ненавижу их.       — А я думала, что рейды низшего ранга возглавляют этот список.       — На ступень пониже, первое место все же забирают пчелы.       По крайней мере, у тебя нет хвоста, думает Ибо, вспоминая свою личину. Впрочем, ничего такого, наверное, не стоит ему привередничать — две головы куда хуже, чем уши и хвост, то и дело вызывающий неконтролируемое желание его потрогать. И не только у него — Сяо Чжань, стоит ему увидеть, каким стал Ибо после принятого зелья, изменяющего облик, темнеет взглядом и тянется к хвосту, который совсем не прочь, чтобы его потрогали.       — Как большая кошка, — в глазах и голосе Сяо Чжаня самое настоящее восхищение. Ибо давит в себе порыв тут же замурчать от удовольствия — приятно, когда Сяо Чжань гладит весь хвост, лаская от кончика до самого основания. — И почему я не подумал об этом раньше?       О чем именно тот не подумал, Ван Ибо не спрашивает: едва удается сохранить разум чистым и своим, потому что какое-то незнакомое чувство внутри настойчиво требует подставить под руку Сяо Чжаня и голову, чтобы тот провел своими пальцами по ушам, может быть, даже почесал, пуская по телу искры приятного тепла.       Небеса святые, мысленно стонет Ибо, ощущая, как тело охватывает знакомая истома, едва воспоминания о том, как Сяо Чжань прикасался к его хвосту, вспыхивают яркими картинами перед глазами. Кажется, ему нравится подобное.       (Без кажется)       — По крайней мере, ты можешь сам ходить и тебя не раздавят по неосторожности, — голос Бай Лу звучит спасением от этого наваждения, и Ибо хватается за него, возвращаясь в реальность. — Так что не жалуйся.       Сидящий на ее плече маньмань раздраженно хлестает толстым, как рукоять стеле, хвостом и шипит. Бай Лу успокаивающе поглаживает его маленькую голову, что-то приговаривая, склонив голову, и через несколько шагов останавливается.       Орешек, уже привыкшая сидеть за пазухой, издает короткий мявк, но он тут же теряется в стоящем гуле, отчего Ибо с облегчением выдыхает — не хватало, чтобы их раскрыли раньше времени. Он поудобнее перехватывает кошку, прижимая ее к себе ближе, чувствуя небольшое давление ее лапок под сердцем.       Пока Совет не начался, Ван Ибо осматривается. Зал Собраний поделен на несколько зон: так называемые трибуны, используемые только для публичных слушаний, на которых сейчас кучкуются представители Нижнего мира; общий стол, расположенный прямо по центру Зала, где обычно заседают Главы и Старейшины, и небольшая свободная зона — там обычно стоят те, кому выносят приговор.       Там-то Ван Ибо и видит свою мать. Всегда строгое на официальных мероприятиях родное лицо матери, Судьи, сейчас омрачено, дымка тревоги поселилась в глазах, губы плотно сжаты, в пальцах она вертит стеле, и этой привычки он никогда за ней не замечал. Они стоят достаточно близко, чтобы Ван Ибо были видны все эти незначительные для окружающих, но не для близких, изменения.       Сердце сжимается от тоски и боли. Больше от боли — что делать со знанием, что именно она пытала Сяо Чжаня, показывая ему только Небесам известные картины и ужасы, он понятия не имеет. Холод сковывает кончики пальцев, когда Ибо начинает думать об этом, и он знает, что если не прекратить, тело парализует как от яда яогуаев среднего ранга.       Они с Сяо Чжанем не трогают эту тему, предпочитая делать вид, что это было не с ними. С фальшивками или живущими в другой, параллельной, реальности. Словно так легче и проще. Единственное, что ему говорит Сяо Чжань, когда Ибо замирает перед выходом из дома Бай Лу, это:       — Ты можешь остаться, — и в его голосе нежность. — Я знаю, что ты со мной и рядом, Ибо, и того, что ты уже сделал, достаточно, так что я пойму, если ты не захочешь участвовать дальше.       — Мы должны торопиться, — категорично отвечает он, игнорируя услышанное. — Ни к чему сейчас обсуждать скучные темы.       Если Сяо Чжань и хотел тогда что-то добавить, Ван Ибо так и не узнает — после своих слов он уходит сразу же, присоединяясь к своей группе.       Гул голосов становится тише, с другого входа, с которого обычно Главы присоединяются к Совету, начинают выходить первые представители. Ибо видит холодное лицо Мастера цзянши, Чжан Исина, яркую шевелюру вожака хули-цзинов Ван Цзяэра, идущего рядом, но все равно чуть впереди, и из-за этого невольно они напоминают ему самого себя, когда рядом находится Сяо Чжань — Ибо следует за своим колдуном точно так же, желая встретить опасность первым и успеть защитить.       Судья — Ибо не привык называть свою мать иначе, когда она примеряет на себя мантию правосудия, — садится рядом с ними. Чжан Исин, скользнув коротким взглядом по окружающим, склоняется к ней, и они о чем-то тихо и недолго переговариваются, пока напротив не усаживается колдунья Ян.       — Господа, — после коротких приветствий звучит громкий голос их Главы, и в Зале Собраний тут же воцаряется абсолютная тишина, — начнем.       — Спасибо, Глава Чу, — Судья берет слово. Она поднимается и оглядывает всех присутствующих долгим взглядом. Когда он останавливается на Ибо, тот невольно думает: узнала. Но по ее лицу больше ничего не прочесть, даже глаза закрыты холодным отчуждением.       Ван Ибо опять охватывает противное чувство чего-то неизбежного, причем очень и очень дурного. И лишь только тепло Орешек, спокойно прижимающейся к нему всем своим крохотным тельцем, не дает ему поселиться в сердце Ибо и заполонить каждый уголок в его голове.       — Прежде чем мы начнем, — перебивает ее Ян Ми, — я хотела бы кое-что спросить у Главы Чу.       Вот и началось, мелькает в голове. Ибо напряженно выдыхает, Бай Лу замирает рядом, как и Сынен, успевший положить руку ему на плечо.       Глава Чу не выглядит радостным просьбой колдуньи Ян. Его красивое лицо озаряет мрачная тень, губы кривятся — ему не нравится, что кто-то посмел, во-первых, прервать Судью, а во-вторых, обратиться к нему самому.       — Я думаю, что вы можете обсудить свои предложения по сотрудничеству с Сумеречными Охотниками в другой раз, госпожа Ян, — Судья снисходительно улыбается. — Сейчас у нас совсем другая цель, и я не думаю, что мне нужно напоминать вам об этом.       — Напротив, Судья, — тон Ян Ми даже не меняется, оставаясь все таким же ровным и спокойным. — Мой вопрос напрямую касается сегодняшней темы.       — Расследование уже закончено, — не отступает Глава Чу. — Если вы хотели что-то спросить, нужно было это делать раньше. Например, когда вы посещали нас на прошлой неделе.       Эта безобидная шпилька, брошенная все таким же снисходительным тоном, не достигает цели. Потому что в следующую секунду колдунья Ян говорит:       — Тогда я была уверена, что преступник, которого вы задержали, находится под стражей.       — Сейчас вы сомневаетесь? — спрашивает у нее Судья.       — Иначе бы я не стала нарушать правила и проявлять к вам неуважение.        Судью такой ответ вполне устраивает.       — Хорошо, — говорит она. — Что заставило вас думать, что колдун Сяо Чжань находится не под стражей?       — Я получила информацию, госпожа Судья, что его камера пуста. Он сбежал.       — Колдунья Ян, вы просто тянете время.       — Если я не права, почему вы нервничаете, Глава Чу? — Ян Ми поворачивается к нему. — Если все в порядке, я бы хотела получить доказательства своей неправоты. В противном случае, вы только все усугубляете.       Ее вежливый и спокойный тон проносится по притихшему Залу вспышками фантомных молний — со стрекотом, имея сокрушительную силу. И без того не особо доверяющие детям Небесного царства представители Нижнего мира поднимают этот вопрос на всеобщее обсуждение, слышен поспешный шепот, постепенно перерастающий в самый настоящий шторм.       — Или вы забываете, что мы имеем точно такое же право участвовать в расследовании, как и вы? — добавляет колдунья Ян.       Глава Чу молчит, поджимает губы, на его лице уже откровенное презрение. Но Ян Ми даже не обращает на это никакого внимания, сережки в ее ушах, когда она склоняет голову к плечу в ожидании ответа, знакомо звенят, и короткие молнии ласкают качающуюся нить.       Стоящий позади Главы Чу Охотник подходит ближе на несколько шагов и что-то ему говорит. И пока Глава Чу внимательно слушает его, шторм вокруг не утихает.       — Как думаешь, он согласится? — шепотом интересуется Сынен, и только тогда Ибо позволяет себе моргнуть, поняв, в каком напряжении находился все это время.       — Да, — точно так же отвечает Ибо. — Если мы правильно угадали, он согласится.       — Но тогда и правда, это похоже на то, что колдунья Ян тянет время.       Честно говоря, им это и нужно. Немного времени не помешает, пока Сяо Чжань будет подготавливать следующий шаг их «грандиозного» плана, которого в общем-то и нет. Ибо только знает, что, если Глава Чу отдаст им нужный приказ, ловушка захлопнется.       Так и происходит: когда Глава Чу с удовлетворенной улыбкой и явным превосходством во взгляде коротко бросает: «Приведите», Ван Ибо кусает губы, сдерживая радостный вскрик. Он ловит взгляд колдуньи Ян, после чего аккуратно дергает маньманя за его толстый хвост, и тот ловко спрыгивает вниз, тут же скрываясь в лабиринте чужих ног.       Им пора начинать.       — Вы же понимаете, что сейчас ставите свой народ под удар, колдунья Ян? — медленно и растягивая слова, будто наслаждаясь происходящим, спрашивает у нее Глава Чу.       — Не больше, чем вы — свой, — парирует она в ответ. Откинувшись на спинку стула, колдунья Ян тихо вздыхает, будто бы ей скучно, прикрывает глаза. Маленькая, лукавая улыбка появляется на ее губах. — И очень хорошо, что сейчас вы это продемонстрируете.       На скулах Главы Чу играют желваки — он явно хочет ей возразить, но ловит предостерегающий взгляд Судьи.       Ван Ибо только сейчас в полной мере осознает, насколько тот отвратителен. Почему раньше он не обращал на это внимания? Почему позволял себе обманываться, считая, что тот отличный лидер и Сумеречный Охотник? Все эти бесчисленные и такие беспомощные, глупые «почему» — удержаться бы и не оказаться погребенным под их неподъемной тяжестью.       (Вера слепа, мальчик мой, иногда мы ошибаемся там, где меньше всего хотели бы. И когда это случится с тобой, просто будь сильным и помни: важно то, что в сердце, тот — кто рядом)       Как хорошо, сейчас он прозрел.       Они недолго ждут, Глава Чу будто готовился, и уже через пару минут напряженного ожидания в Зале Собраний появляется Сяо Чжань.       — Он приведет двойника, — вспоминает Ибо чужие слова. — Вот тогда-то мы и разоблачим его.       — Каким образом?       — Сечжи. Они не только указывают на невинных и невиновных, но в их присутствии невозможно лгать.       — Думаешь, они принесут его с собой?       — Будем надеяться, что да, — Сяо Чжань улыбается. — Но у меня есть еще пара идей, как можно выкрутиться.       И сейчас, оглядывая Зал Собраний куда более внимательным взглядом (точнее, зону, в которой располагался Альянс), Ибо отчаянно надеется увидеть знакомую клетку. Пара вдохов тревожного ожидания, и он чувствует облегчение — чуть в стороне, ближе к Судье, стоит клетка, в которой спокойно посапывает так нужное им сейчас существо.       Спасибо, мама, что ты не изменяешь своим привычкам, мысленно благодарит Ибо, переводя свой взгляд на двойника.       К которому, к слову, сейчас и приковано все внимание присутствующих. Ван Ибо замечает серость лица, мешки под глазами, костюм — не тот, в котором Сяо Чжаня задержали изначально, — помят и местами порван, запястья связаны блокирующими магию оковами, взгляд — потухший и стеклянный.       Точно такой же, как и у Сынена в тот день. Теперь-то Ибо знает, что на самом деле он означает.       — Итак, колдунья Ян, — подает голос Глава Чу, — вы удовлетворены?       — Конечно, — не прекращая улыбаться, мягко отвечает Ян Ми и поднимается. — Это то, чего я и хотела, Глава Чу, благодарю вас за выполнение моей просьбы.       Медленным, совсем ленивым шагом колдунья Ян обходит стол, оказывается рядом со стоящим лже Сяо Чжанем. Затем, когда она совершает несколько кругов вокруг стоящего колдуна, поворачивает голову в сторону, и в ее голосе слышны веселые нотки:       — Тебе нравится, Чжань-Чжань?       Ван Ибо сглатывает. Они с Бай Лу переговариваются и начинают пробираться ближе. Сынен от них не отстает.       — Я впечатлен, дорогая, — в звенящей тишине звучит голос Верховного колдуна. — Теперь я сомневаюсь, настоящий ли я.       Когда они оказываются прямо напротив Альянса, рядом со своим двойником появляется Сяо Чжань. Сюй Кай, избавившийся от своей личины, стоит за его спиной.