Моменты галактической жизни

— Я не буду это есть, — Рей упрямо отодвигает от себя корзинку. Бен озадаченно переводит взгляд на заказанный сет экзотических сладостей. Точнее, на роскошный букет мерканских палочек-косичек. Восторга, который Соло ожидал увидеть от девчонки, выросшей на пресных рационах, не то что нет — на лице Рей очевидная брезгливость. — Почему? — спрятав все, кроме непонимающей улыбки, спрашивает Бен. — Тут черное. — Тебе не нравится черный цвет? — Чёрное — значит несвежее. Или горелое. Сильно, — она поддевает косичку ногтем мизинца. — И пахнет странно. Ты уверен, что этот набор стоил пятидесяти кредитов? — Они просто так окрашены, — поясняет он. — Попробуй красную или, — Соло перебирает разноцветные палочки в корзинке, — розовую? Должно быть, сладкая. За окном маленького кафе вечно что-то происходит, и Рей, подперев подбородок ладонью, сосредотачивает внимание на кипящей вечерней жизни. Бен чувствует, как неутихающий гомон улиц пульсирует в ней беспокойством. К нему добавляется и собственное раздражение, потому что посещать с Рей кондитерские лавки, кантины и киоски с едой — настоящее наказание. Ей всё слишком соленое, слишком острое, слишком приторное, слишком мягкое, слишком черствое, слишком, слишком, слишком… Бен выдыхает и вытаскивает из корзинки одну для себя. — Знаешь, — он жуёт черную палочку, и во рту разливается знакомый травянисто-горький вкус. Вкус, который стирает любые проблемы, эмоции и всю вселенную. — Для меня они больше, чем десерт. Рей заинтересованно оборачивается. Ей по-настоящему любопытно, и Сила не нужна, чтобы понять. — Мне было пять или шесть, — объясняет Бен. — Отец появлялся редко, мать занята собственными делами. Наставники, опекуны, учителя — все менялись так быстро, что я не успевал запомнить их имена. И как-то на Меркане я сбежал от невнимательной няньки, выведшей меня в город, и заблудился. Целую вечность ходил по шумному рынку, размазывая слезы. Решил, что меня уже не найдут. Становилось темно, сил плакать не осталось, и я обреченно брел в поредевшей толпе, когда меня вдруг схватили за руку. С искренним волнением Рей приоткрывает рот, и Бен невольно смеется. — Это была Лея. Я думал, всыпет мне так, что с Мерканы придется стоя лететь, но она даже не разозлилась. Попросила больше не убегать, а потом мы зашли в работающую допоздна кондитерскую и пили горячий шоколад с этими косичками, прямо как настоящая семья. Такой яркий момент, что я забыл, почему вообще сбежал в тот день. Лицо Бена остаётся спокойным, но Рей часто-часто моргает, пытаясь смахнуть влагу с ресниц. Его ощущения, его воспоминания опять слишком сильные для неё, и лишь усилием воли Бен возвращается в безмятежное, так похожее на «когда-то давно» сегодня, чтобы её не тревожить. — Ни за что, — жестко отрезает Рей и хватает злосчастную черную палочку. Морщится и жмурится, откусывая половину, однако героически (пусть и чудовищно быстро) проглатывает её. — Ни за что не позволим детям чувствовать себя ненужными и одинокими. Правда? — Правда, — коротким кивком соглашается Бен.