Моменты

      Эрик поднялся вместе с Кристиной и мальчишкой к лестнице, ведущей на улицу Скриб. Он не смел коснуться Кристины, как бы того ни желал. Она же то и дело оборачивалась со страхом — как казалось Эрику. Но они оба сделали свой выбор, и теперь говорить не о чем. Она и виконтик исчезли за углом: Эрик мгновение терпел — и всё же осторожно выглянул на лестницу, провожая Кристину взглядом. Наконец глухо скрипнула решётка,  захлопнулась… Эрик, немного выждав, поднялся и закрыл замок. Кусок рассветного неба, увиденный через прутья, ясно напомнил, кто он такой, — чудовище, которое должно оставаться взаперти, подальше от людей.       Он медленно спустился обратно и привалился спиной к стене. Теперь всё кончено. Кристина осталась с мальчишкой и станет виконтессой, а потом и графиней. Вот это та жизнь, которую она заслуживает. А не существование с живым трупом и убийцей в одном лице.       Эрик вернулся в дом на озере и погрузился в уборку: методичное сжигание черновиков, которые уже никогда не станут полноценными произведениями, и раскладывание вещей по местам успокаивали лучше алкоголя, сигар и опия. Он намеренно растягивал время, выравнивая стопочки бумаг разве что не по линейке, навёл порядок в одежде и на кухне.       Всё это время он не ел и не пил. Живот болел так, что глаза вылезали из орбит, а во рту было так сухо, что он едва ли мог произнести хоть слово.       Кристина с мальчишкой. Сейчас они планировали свадьбу, гуляли вместе, катались в экипаже… Целовались. На несколько мгновений боль от этой мысли заглушила все остальные ощущения. Он ведь сам видел это, он сам настоял на этом! О, как он теперь проклинал себя и чёртового мальчишку! Кристина — не для него, она — для Эрика!       Через несколько дней он почувствовал себя совсем ослабшим. А неизвестность изматывала сильнее голода. Он намеренно мучал себя картинами совместного времяпровождения Кристины и виконтишки, не давая себе уснуть. А когда это происходило, он видел их сидящими рядом за ужином, танцующими на балу, целующимися…        Ему вдруг показалось, что Смерть наконец постучалась в его скрытое от людских глаз жилище. Приободрённый этой новостью, он поспешил, как мог, опираясь на стены, в склеп, с трудом забрался в гроб, прижал к себе законченного «Дон Жуана» и облегчённо выдохнул.       Но Смерть не торопилась. Она ходила вокруг, словно присматривалась, как рынке. А Эрик видел перед собой лишь прекрасное лицо Кристины, её светлые локоны, убранные в высокую причёску, чувствовал её нежные прикосновения к своим рукам… И тут одна мысль пронзила его всего насквозь: Кристина и мальчишка станут мужем и женой не только в церкви, но и в постели. Он вспомнил их поцелуй на его глазах, представил, как виконтишка касается Кристины, раздевает её… Нет, Эрик пережил бы и это. Он твёрдо знал — до сих пор! — что только одно может отвратить его от Кристины — если она предаст музыку, забудет о ней в угоду этим глупым людям.       Но всё это не имеет значения. Он вот-вот умрёт, и больше никогда даже не увидит Кристину. От этого осознания Эрик резко открыл глаза и некоторое время пытался отдышаться. Он не может умереть! Ведь он может и иначе исчезнуть из её жизни! Что угодно, лишь бы и дальше знать, что с ней всё в порядке, — этого будет достаточно.       Свет резко погас. Глаза закрылись сами собой. Эрик продолжал в этой тишине слышать оглушительный треск огня в лампе — и только.