Моменты

      После чудесного спасения, которое Эсмеральда тогда не успела осознать, прошло несколько дней, и она постепенно пришла в себя. Делать ей впервые за многие годы, было нечего, гулять по собору не разрешалось — лишь по ночам подниматься на крышу, дабы не смущать днём благочестивых парижан. Таким образом Эсмеральда долгие часы проводила в одиночестве. Редкие визиты Квазимодо не в счёт: она всё ещё его побаивалась, хоть и старалась этого не показывать.       Конечно погружение в размышления стало в некотором смысле неизбежным. Поначалу Эсмеральда занимала себя тем, что вспоминала Феба, их трагическое свидание, его горячие признания, от которых она до сих пор краснела, его поцелуи, его обещания… Он не мог врать. Он любит её. И если он до сих пор не пришёл к ней, то это лишь потому, что его не пускают.       Но время шло, с того мартовского вечера прошло уже несколько недель, а Феб всё не являлся. В голову понемногу закрадывалось подозрение, что не всё, сказанное им, правда. Но Эсмеральда гнала от себя эти мысли, как и сцену на балконе дома на соборной площади, когда он обнимал ту богатую девицу. Как возможно поверить, что Феб, этот её рыцарь из грёз, храбрый защитник в сияющих доспехах, может оказаться недостойным человеком?       Но однажды она увидела, как вечером Феб заходит в этот дом. Наверняка приехал повидать сестру. Эта девушка — его сестра. Так решила Эсмеральда, и тем больнее стало появление Феба и той девушки на балконе. Он держал её за талию, они о чём-то говорили, девушка прикрывала рот, видимо, смеясь… Эсмеральда следила за ними, боясь вздохнуть. А когда Феб наклонился к девушке и поцеловал её, она не воспротивилась. Эсмеральда зажала рот рукой и бросилась к себе.       Уснуть она не смогла. До утра она проплакала, потом пришёл Квазимодо с корзинкой еды и коротко спросил:       — Кто вас обидел, госпожа?        Эсмеральда вытерла щёки и помотала головой.       — Это был хозяин?       — Нет, я давно его не видела, — сказала она.       — Кто вас обидел, госпожа? — настойчивее повторил Квазимодо. — Я найду его и заставлю…       — Нет, не трогай Феба! Умоляю! — воскликнула она и осеклась.       — Это тот красивый господин?       — Да, это он… Всё правильно, он не мог и дальше любить меня, я предала его, я сдалась, я опозорила нас…       Квазимодо поставил корзинку на пол и вышел. А Эсмеральда, вернувшись к окну, пристально следила за тем красивым домом с колоннами. Но ни Феба, ни той белокурой красавицы не видела. Она лишь дважды отвлеклась на бытовые нужды и еду, но старалась обернуться как можно скорее.       С сумерками вернулись и тяжёлые размышления. Она мучительно, по несколько раз вспоминала их встречи до последнего мгновения, сопоставляла то, что знала о Фебе, и всё равно не могла признаться себе, что он — обычный обманщик, желавший провести с ней одну ночь.       — Квазимодо сказал, тебя обидел этот… — громыхнул строгий голос архидьякона, и Эсмеральда вздрогнула. — Меня это удивило. Я давно не видел этого развратника и богохульника под сводами дома Божьего.       — Вы за этим сюда пришли? — вспылила Эсмеральда. — Оскорблять того, кого я люблю больше жизни?       — Ты всё ещё можешь выйти из Собора и умереть за того, кто вчера отмечал скрепление брачного договора, — холодно произнёс священник. Эсмеральда осела на пол и закрыла лицо руками, стараясь не заплакать. — А я считал, что ты умнее и уже поняла, что к чему. Выходит, я ошибался.       — Я дура, по-вашему? — подлетела она к нему. — Я… я так любила его, я…        Внезапно для себя Эсмеральда осознала, что архидьякон прижал её к себе и гладит по голове, как ребёнка. Но бежать не хотелось — она наконец чувствовала себя в безопасности, под защитой, ей наконец было спокойно.       Фролло отпустил её, и она, устыдившись произошедшего, отвернулась.       — Тебе нужно успокоиться. Не уходи отсюда, я скоро вернусь с каплями.       За ним захлопнулась дверь, и Эсмеральда непонимающе воззрилась на неё: что ей теперь думать о священнике?