Моменты

      Капитан Джек Обри слыл человеком не просто храбрым, а отчаянным. Во многом именно это качество делало его тем, кем он был. Оно же помогло ему пробиться вверх по карьерной лестнице, что усложнялось весьма одиозной и скандальной славой его отца. Словом, от этой черты его личности порой случались и приобретения.       Однако доктор Мэтьюрин имел на это свой взгляд, как казалось Обри. В основном потому, что устранять последствия, настигшие бравого капитана, приходилось ему. А всё остальное — другим членам команды. Чего стоила одна только погоня за Ахероном! В Бразилии, когда эта история закончилась, команда бросилась в рейд по местным кабакам и притонам, что обычно заканчивалось либо поножовщиной, либо срамными болезнями, либо и тем, и другим. А разгребать приходилось Стивену.       Обри же не отставал от своих матросов — разве что кабаки и шлюхи были намного приличнее. Стивен же старался держаться в рамках приличий, хотя в первый же вечер накачался до отключки, при том, что выпил меньше Обри. А тот в отличие от доктора на утро сиял почище тропического солнца и вообще — жив, цел, орёл!       — Не хочу торчать в Англии, — доверительно поведал Обри за утренним кофе, когда Киллик, ворчащий похлеще любой бабульки, наконец ушёл. — Я там сдохну. Нет, я соскучился по Софи и вообще…        — И чем ты намерен заняться? Если нового задания не дадут.       — Вот именно, что «если»... Да хрен его знает. Был бы корабль, команда — а остальное приложится.       — Думаешь, с этим будут проблемы?  — подозрительно покосился на него Стивен.       — Могут быть. А то ты не знаешь, как это делается, — фыркнул Джек.       — Ну, если не побрезгуешь служить не королю, то не думаю, что будут проблемы, — сказал Стивен после недолгой паузы.       — Только если будет что-то достойное. Опускаться до капера я не планирую.       В Англии, не успел Обри сойти на берег, всё пошло по худшему сценарию. Его сразу вызвали в Адмиралтейство, где, фигурально выражаясь, погладили по головке за «Ахерон», из-за чего Обри почувствовал себя котом, который первый раз правильно сходил в туалет. А после сообщили, что ввиду поведения его отца, устроившего за время отсутствия Джека пару крупных скандалов, они больше не могут держать Джека на службе Его Величества.       Ему выдали жалование за все эти месяцы и непомерно большую премию. Откупиться пытаются за то, что выбросили его на улицу, как щенка? Но лучше так, чем без премии. Но теперь надо сказать команде, что у них будет новый капитан. А главное — сказать Софи, что отныне её муж не офицер флота Его Величества, а безработный капитан, которому дорога в торгаши — а как ещё назвать перспективу стать капитаном торгового судна?       Поднимать их на бой, в котором — все это понимали — многие будут убиты или ранены, было проще. Тогда они выполняли свой долг, каждый из них, и Джек тоже. Он знал, что никто из них не посчитает это предательством, но хуже всего, что он сам не мог счесть это ничем иным. Он стиснул зубы, надел извечную треуголку и вышел из Адмиралтейства.       Вся команда стояла за воротами и оживилась, когда Джек приблизился. Он раздал жалование, поблагодарил всех знакомых службу и замолк.       — На «Внезапном» будет новый капитан, — наконец сказал он, вытянувшись.       — Как — новый капитан? — сказал кто-то справа.       — Надеюсь, он будет достойным человеком.       Обри тронул край треуголки и, поймав кэб, поехал домой. Теперь предстоял разговор с Софи, а потом со Стивеном. Хотя последний, возможно, не будет слишком расстроен: ему явно надоело заниматься одним и тем же — его душа жаждала интересных случаев, а не вечных стреляных ран и приступов боевого поноса.       Джек не заметил, как подъехал к дому. И, едва открыл дверь, как навстречу выбежала Софи и бросилась ему на шею. Он крепко прижал её к себе, почувствовав себя дома. Потом он принял ванну, переоделся, сел пообедать…       — Что случилось, Джек? — спросила она строго.       Вот оно — его главное, самое страшное сражение. Чёрт, каким ничтожеством он себя чувствовал! Меньше всего он хотел быть для неё неудачником. И здесь нужна была смелость даже не для того, чтобы сказать ей, а чтобы сказать это себе. Признать это.       — Меня уволили со службы. Я больше не являюсь капитаном флота Его Величества.       — Господи!.. И… что теперь? — с тревогой спросила она, и он вновь стиснул зубы — в который раз за этот день?..       — Ничего. Побуду немного дома и наймусь куда-нибудь.       Она только сжала его руку и прикрыла на несколько мгновений глаза. Что ж, это сражение с… собой?.. он, похоже, выиграл.