Моменты

      (хронологически после драббла "Человек")       На следующий же день после возвращения в Милтон Джон отправился за разрешением на брак. А ещё через месяц состоялось венчание. В меру пышное, соответствующее положению Джона в местном обществе. К удивлению Маргарет, Ханна позволила будущим супругам самим заниматься подготовкой. Но Маргарет всё же обращалась к ней за помощью: в конце концов она всю жизнь устраивала приёмы и делала это здесь, у неё были полезные навыки и знакомства, чем Маргарет не могла похвастаться.       Возможно, именно это и нежные отношения между влюблёнными подтопили её сердце. Да и Маргарет всё ещё помнила — наверное, до смерти не забудет, — в каком состоянии была Ханна, когда увидела её на фабрике. Этот непробиваемый кокон вокруг её души на поверку оказался вполне пробиваемым: реакция Ханны на простой жест поддержки это продемонстрировал как нельзя лучше.       Словом, ко дню свадьбы они подошли в состоянии мира и взаимоуважения. Окончательно всё наладилось, когда Джон вложил деньги Маргарет в фабрику и снова стал пропадать в конторе. Ханна, как и Маргарет, просила его поберечься, поскольку через пару недель он был до жути бледным, а под глазами залегли чёрные круги. И всё же Маргарет видела, что Ханна счастлива. Джон снова стал занятым, в нём бурлила жажда деятельности, и это несомненно радовало всех.       Маргарет не стремилась вмешиваться в его дела, справедливо полагая, что ничего в этом не смыслит. Но это не мешало ей заниматься тем, чем она хотела — благотворительностью. Джон и Ханна не пришли в восторг, когда она сообщила за ужином, что теперь она намерена расширить свою помощь, а не ограничивать её одной корзинкой в неделю.       — И что ты намерена делать? — Джон пристально посмотрел на неё, но Маргарет не отвела взгляд.       — Я подумала о столовой, где каждый хотя бы раз в день сможет получить порцию пищи. И, возможно, оплачивать доктора и лекарства.       — Все мы живём на своём месте, — отрезала Ханна и с вызовом взглянула на Маргарет. — Не пытайтесь изменить миропорядок. Каждый имеет то, что заслуживает.       — Младенцы заслуживают умирать от голода? Или от болезни, потому что семье не хватает денег на лекарства? Меня учили помогать тем, кто живёт хуже, чем я. И я продолжу этим заниматься, — Маргарет повернулась к Джону и продолжила твёрдым голосом: — с твоей помощью или нет.       — Это принесёт больше вреда, чем пользы, — покачал головой Джон. — Ты моргнуть не успеешь, как они сядут тебе на шею. И будут требовать от тебя того, что ты делала по своему желанию.       — Я не заметила ни намёка на подобное за всё время, что живу в Милтоне, — ответила Маргарет и после недолгого молчания сухо добавила: — Благодарю за ужин, но у меня разболелась голова. Я, пожалуй, прилягу.       — Маргарет, — вполголоса прорычал Джон.       — Доброй ночи, — она коротко кивнула и ушла в спальню.       Как они могут быть такими… такими… Разве можно всерьёз так считать? И Джон! Он же знает о Баучере, знает, что его довела нищета, знает, что из-за голода его дети остались сиротами! И всё равно говорит эти ужасные вещи! Маргарет ходила по комнате, не в силах успокоиться. О сне и речи не шло: она вся горела от возмущения. Но всё же усталость срубила её, и Маргарет, быстро переодевшись, забралась в постель. Но картины рабочих кварталов и слов Джона не шли из головы.       Глухо хлопнула дверь, вырывая Маргарет из размышлений. Она, затаив дыхание, слушала, как Джон переодевается, ложится в кровать и замирает, глубоко дыша. Он коснулся её плеча, и она инстинктивно дёрнулась.       — Ты же был там, верно? — спросила Маргарет. — Хоть раз. Ты видел, как живут твои рабочие? Если это можно так назвать.       — Да.       — И ты всё равно думаешь, что это правильно? Что так и должно быть? Ты правда считаешь, что они должны так жить?       — Маргарет, не я придумал всё это, — раздражённо ответил Джон. — Не я создал этот мир, чтобы менять его устройство.       — Зачем тогда нам дан разум? Чтобы рассуждать о том, что кому-то предназначено жить в голоде и холоде? — возмутилась она. И после долгого молчания сказала: — Надеюсь, ты бы думал так же, если бы речь шла обо мне и нашем ребёнке.       — Маргарет? — взволнованно спросил Джон.       — Нет. Ещё нет. Спокойной ночи.       Следующие несколько дней Джон стал вновь работать от рассвета до заката, так что Маргарет его совсем не видела. Днём она так же ходила в рабочий квартал, благо, что Хиггинсам и сиротам, которых Николас усыновил, помогать больше не нужно: Мэри работала в доме Торнтонов, а Николас — по-прежнему на фабрике, так что дети не голодали. Но остальным не так повезло. И это не давало Маргарет покоя.       Прошло больше недели, а Джон продолжал исчезать, и Маргарет не видела, как он ложится и встаёт. Но в эту ночь она не могла уснуть: голову так и лезут мысли про их брак, взгляды, про всех этих бедных людей, существующих в нищете… А Джона всё не было. Хотя стрелка приближалась к отметке «12». Неужели он теперь и вовсе не хочет с ней видеться даже по ночам? Маргарет зажмурилась. Нет, что за глупости. Он любит её. Может… может,  что-то случилось? Она вылезла из кровати, набросила халат и вышла на улицу.       В кабинете горел тусклый свет. Маргарет тихо вошла и увидела Джона, спящего прямо на столе. Его щека и руки были в пятнах чернил. Она приблизилась к нему. Но в темноте задела стол, и что-то с глухим стуком упало на пол. Маргарет взяла свечу и присела: перед ней лежала открытая записная книжка Джона, а рядом… засушенная жёлтая роза. Маргарет, моргнув, почувствовала, как по щеке медленно покатилась слеза. Она положила розу обратно в книжечку и легко поцеловала Джона в щёку.