BDream

      Старшее поколение не может не признать, что они скучали по своим силам… Дикие сумели уговорить родителей вставить их камни в обелиски на поляне. Разрушить эту связь было невозможно, однако можно было заглушить, забирая камни из места связи. То есть, когда Скеппи и Эрет уходили, они просто достали свои камни из алтаря в подвале, где те хранились у всех культистов. А сейчас они заново обратились к своим стихиям, прося прощения за отречение, но уже через верхний алтарь, что был в первую очередь связан именно со стихиями, а не с артефактом-книгой…       Скеппи был Алмазом и представлял Игривость, поклоняясь Солнцу или вернее в принципе Свету. А Эрет, как и его сын, молился Воде, представляя Умиротворение. Ему достался редкий и достаточно плотный по энергетике Голубой Жемчуг… Бэд же мог теперь беспрепятственно обращаться в свою истинную форму, ведь камень Скеппи полностью скрывал эманации его силы, что могли заинтересовать служителей «Света»…       Конечно же не обошлось без проклятий, ведь книга всё ещё могла связываться с верхним кругом… Со временем им наверняка удастся найти способ разрушить эту связь, но пока они даже не знают с чего начать…       Дрим медленно, но верно восстанавливался. Его кровь всё же пришла в равновесие, хотя вернуть человеческие глаза и избавиться от серых веснушек на щеках, плечах и пояснице так и не удалось… Однако это мало кого волновало, ведь ничего не изменилось. Блондину просто придётся продолжать носить маски и боди, скрывая особенности своей внешности. А уж двух древних магов, возвращённых к нормальной жизни, это точно не волнует. Им даже нравятся особенности их любимой жертвы…       Наступает восьмое число и на этот раз в лес идут уже не четыре, а восемь человек. Мария вызывается помочь с готовкой, а Эрет и Скеппи с Бэдом просто хотят извиниться за прошлое и поблагодарить за освобождение от оков. Они даже не предполагали, что после полного исчезновения меток достаточно просто оставить камни в обелисках верхнего круга вместо нижнего алтаря, и этого будет достаточно, чтобы избавиться от оков культа. К тому же люди всё же искренне любили свои стихии и отречение тяготило их, в то время как Бэд страдал, вынужденный постоянно подавлять свою силу, что была достаточно нестабильна без чёткого якоря в виде Алмаза его призывателя…       Мирный день длится и длится, и никому не хочется его заканчивать… Спокойные разговоры… Довольные рассказы младших, что наконец могут посвятить в свои приключения родных… Немного неловкое общение с грубияном-Шлаттом и вечно довольным Сутом…       Когда все расходятся, Дрим и сам не замечает как оказывается на своей кровати. Тело всё ещё слабовато и восстанавливать былую форму придётся долго, однако теперь он совершенно точно не один… Теперь ему больше не нужно скрывать что-либо от друзей… Теперь одиночество его мрачного дома более не ощущается, ведь он более не единственный жилец…       Тёплые руки скользят по мягким изгибам, ласково проникая меж бёдрами и начиная потирать податливый вход…       – Мхм… – смущённо фырчит Дрим в подушку и сам подаётся навстречу ласкам, предвкушая очередную наполненную страстью ночь…       – Хм-м? – тут же мягко усмехается Вилбур. – Боже, малыш, я никогда не устану удивляться тому, насколько ты податлив в наших руках…       – Я верю вам… Вы ведь не причините мне вреда, – мягко улыбается Дрим, слабо морщась от неприятных ощущений от вторжения уже трёх пальцев, что действуют осторожно, но всё ещё достаточно жёстко.       – Разве? В первый раз мы фактически порвали тебя. Во второй, то же. А потом ещё более месяца ты вынужден был провести в забытье, постоянно отдаваясь нам. И это ты называешь не причинением вреда?       – Я вовсе не против… Разве важно сколько боли придётся вытерпеть, если мне это нравится?       – Дрим, ты просто шлюха, – грубо констатирует Шлатт, вызывая возмущённое бульканье Вилбура, что однако не может отрицать, что блондин и правда так выглядит…       Просто ситуация действительно так себе. Фактически Дрим спит с теми, кого совсем не знает. Поддаётся, сколько бы боли они ему не причиняли. И вновь и вновь стремится оказаться заполненным ими. При этом в первый раз он был уверен, что любит другого, но всё равно не попытался им помешать. Он едва ли не одержим сексом с ними…       – Я… – стыдливо замирает Дрим, не зная что ответить… На глаза наворачиваются слёзы, возвращая его в то самое разбитое состояние мямли, как и после первого раза. Разница лишь в том, что тогда он был отвратителен сам себе из-за того, что считал их нереальными, а теперь потому, что он действительно вёл себя как шлюха в самом отвратительном значении этого слова… Благо хоть лез только к двум магам и ни к кому более… – М-мне правда нравится… Я не знаю почему, но я всегда хочу почувствовать вас в себе… Я просто не знаю почему это происходит… – блондин протягивает руку назад, слабо придерживая ладонь Вилбура, что уже хотела покинуть его нутро. Нефритовые глаза не могут передать его чувств, однако печальный молящий изгиб бровей достаточно красноречив… – М-мне кажется, что я влюблён в вас? – нерешительно бормочет парень, когда старший, как он узнал мужчина всё же отстраняется от него…       Наверное он сейчас выглядит просто отвратительно. Плачущий. Жалкий. Раскрытый в самом бесстыдном смысле этого слова… Но ему вновь хочется их…       – Не неси чуши, ты нас совсем не знаешь, – грубо обрывает тишину Шлатт, резко подтягивая парня к себе и тут же насаживая на член, отчего Дрим не может сдержать восторженного довольного стона. – Ты наш хороший мальчик, но ты всё ещё бесстыдная шлюха, жаждущая лишь члена в своей заднице.       – Я не… Неправда… Я просто… – со слезами на глазах бормочет Дрим, постоянно прерываясь на стоны. В конце концов брови довольно изгибаются, на губах поселяется довольная улыбка, а стоны становятся ещё слаще и пошлее…       – Прости, малыш, но это правда. Боюсь, твоя жажда секса может довести тебя до дурного… – заботливо бормочет Вилбур.       – Я не хочу… с другими… только вы… – пытается сказать блондин, но звук заглушается простынёй, куда он утыкается после того, как Шлатт подтягивает его задницу выше, глубже вбиваясь в податливое горячее подростковое тело…       Вилбур ласково проводит пальцами по спине, сильнее вдавливая парня лицом в покрывало и немного придушивая, однако Дрим просто в восторге от этого, ведь ощущения обостряются в несколько раз…       – Маленькая похотливая шлюшка… – почти ласково тянет Джей. – Не бойся, мы запрём тебя здесь и никому не отдадим. Ты будешь только нашей милой шлюшкой, верно? Только нас ты будешь умолять тебя трахнуть…       – Да… – придушенно стонет Дрим, соглашаясь и на такое. Главное, чтобы они были рядом… Сейчас он совсем не похож на Свободу… Однако кто сказал, что добровольное подчинение не является этой самой Свободой? Он ведь сам выбирает кому подчиняться. Сам позволяет заковать себя в цепи чувств, хотя в любой момент может их оборвать…       Движения становятся агрессивнее, и боль на какое-то время даже перебивает удовольствие, заставляя блондина плаксиво скулить и пытаться отстраниться… Впрочем крепкая хватка на бёдрах этого не позволяет, становясь лишь крепче от попыток сбежать.       – Что такое, маленькая шлюшка? Не нравится, когда берут слишком жёстко? Но разве это не то, чего ты так хочешь? – противно сюсюкает Шлатт ненадолго замедляясь и грубо отрывая голову парня от покрывала, крепко удерживая недлинные мягкие кудри. – Отвечай!       – Хочу… Очень хочу… – стыдливо признаёт Дрим, срываясь на сладкий громкий стон, когда очередной толчок проходится точно в простату, вызывая перед глазами хоровод искр… – Джей, Вил, пожалуйста, – едва слышно бормочет блондин, когда голос отказывается ему подчиниться, выдавая лишь стоны и краткие вскрики.       – Подними-ка его, – просит Вилбур, и парень ощущает как его тянут наверх, приводя в вертикальное положение… Спереди прижимается ещё одно тёплое обнажённое тело, а затем достаточно милосердные руки подхватывают бёдра, что тут же оплетают чужую фигуру, не желая отпускать своих партнёров хоть на миллиметр дальше…       В колечко мышц, уже растянутое одним членом, кратко врываются несколько пальцев, небрежно разминая всё ещё достаточно свободную дырочку, а затем входит ещё одно естество, вновь срывая с губ парня болезненный стон от очередной огненной волны, проходящейся по позвоночнику…       Они вновь в нём. Оба. И это всё также прекрасно, как и всегда. Дрим старается удержать обоих, сжимая одного ногами за талию, а второго обнимая руками за шею. Однако кто он такой, чтобы что-то требовать от них? Он может лишь подчиняться и стонать от поначалу неровных грубых толчков, вновь приходящих к тому самому темпу, что просто сводит его с ума… Член трётся зажатый меж двумя телами, и этого просто слишком много для него…       Сперма тугой струёй вырывается наружу, пачкая животы парня и мужчины перед ним, однако толчки внутри становятся лишь грубее, а со стороны обоих магов слышатся обидные понимающие смешки. Он не хочет быть шлюхой, но не может себя сдержать, желая всё больше и больше… Новый комок собирается внизу живота, но в этот раз каждое движение кажется ещё мощнее для перевозбуждённого блондина, что более не способен удерживать даже самого себя, полностью опираясь на чужие руки… Джей грубо сдавливает и оттягивает его соски, иногда обхватывая горло и придушивая. А Вилбур поддерживает Дрима, неожиданно-болезненно впиваясь тонкими пальцами в мягкую задницу и сильнее разводя и без того раскрытые половинки…       Шею покрывают мягкие поцелуи Сута, а плечи болезненно ноют от зубов Шлатта, кусающих едва ли не до крови…       Всего этого так много…       И становится ещё больше, когда мужчины ускоряются, подходя к финалу, и почти одновременно завершают, наполняя его живот своей спермой, которой настолько много, что она начинает давить на внутренние органы. Из горла Дрима вырывается скулящий стон, а член парня вновь дёргается, почти достигая вершины…       – Ах, наш похотливый милый мальчик, – довольно тянет Вилбур, игриво щёлкая по возбуждённому естеству подростка, что тут же вздрагивает и вскрикивает от ощущений. Старший лениво пару раз толкается в тугой влажной глубине, однако член уже ослабевает и не приносит тех же ощущений, что и ранее, а на ещё один раунд человеческих тел не хватает… – Как жаль, что мы не можем больше втрахивать тебя в постель ночь напролёт, – печально тянет мужчина, выходя и выпуская мутную белую жидкость, что крупными каплями падает на их ноги, стекая вниз и впитываясь в простыни.       Шлатт также выходит, недовольно бурча на слабость и не совершенство человеческих тел, ведь в призрачном обличии они могли бесконечно кончать внутрь их милого мальчика, наполняя того пускай и не спермой, но Тьмой. Последняя не была полностью материальна и не оказывала никакого давления, оставаясь внутри. Лишь чуть охлаждала и сильно замедляла любые процессы в организме парня. Однако когда Вилбур надавил на живот блондина, предварительно уложив того на простыни, было приятно наблюдать за результатами их трудов, выходящих из растраханного отверстия их любимой жертвы…       ***       Медленно, но верно маги учат Дрима своему искусству. И, надо сказать, что магия – не стихии, а именно нейтральная магия – даётся ему очень даже неплохо, если не сказать больше. Он будто знает о чём идёт речь, схватывая всё на лету. Осень только начинается, а блондин уже способен весьма неплохо разбираться в теории, хотя до сих пор ни разу не доходил до практики.       Маги впечатлены его успехами, а друзья только смеются, окончательно махая руками на попытки его догнать. Впрочем теперь их прикрывают ещё и Фаунды с Хало… Теперь даже проблем со временем больше нет. Им не нужно оправдываться за долгие походы, ведь родители Джорджа и Сапнапа всегда могут успокоить обеспокоенную маму Карла или грубоватого строгого отца Квакити. За оставшиеся пару недель лета они успевают немного попутешествовать находя и исследуя пустынный храм и несколько затопленных кораблей, которые пускай и тяжело, но крайне интересно изучать. И возвращаются они с неплохими запасами, что наверняка пригодятся им в новых путешествиях… Однако это будет уже следующим летом, ведь Квакити и Сапнап всё ещё должны посещать школу, Карл учится книгопечатанию у своей матери, а Джордж всё ещё планирует стать картографом, хотя пока лишь подрабатывает в таверне, в основном следя за лошадьми и другими ездовыми животными… Иногда путешественники выбирают весьма странные варианты транспорта…       Дрим продолжает каждый вечер ласкаться к жадным рукам магов, каждый раз получая свой жёсткий желанный секс… Хотя в последнее время Вилбур и Джей всё больше начинают сомневаться в его выдержке, ведь он возбуждается практически от всего, от любых мелочей. И просто так возбуждение не уходит… Он знает, как это выглядит, но ничего не может поделать… Они даже ни разу не говорили, что любят его или что он им вообще нужен… Однако и сам блондин не смеет произнести заветные слова, продолжая эти странные отношения, где они даже парнями друг друга назвать не могут… Просто спят вместе. Просто имеют младшего. Преимущественно вдвоём и в основном одновременно. Просто продолжают иногда называть его шлюхой, пока сам парень даже возразить не может, понимая, что действительно похож…       Шею почти не покидают красные пятна засосов, а бёдра практически всегда покрыты синяками от пальцев… Даже хорошо, что у его боди высокий ворот, а за талию они редко его держат… Снаружи всё выглядит достаточно прилично… Если не задумываться насколько он разбит внутри… Он ведь даже не понимает, почему так желает этого… Такого никогда не было, но, стоило им взять его в первый раз, как будто сорвало какие-то стопора, что удерживали его в рамках…       Он идёт по деревне, рассеянно перелистывая страницы своего конспекта, где были собраны все бытовые заклинания, что его возлюбленные только смогли вспомнить и объяснить… Он обещал показать их миссис Марии… Да и мистеру Эрету они могли бы пригодиться… Возможно, мистер Хало тоже заинтересуется… Который Бэд…       Внезапно в голове взрывается боль, и Дрим покачивается, опускаясь на колени. Он опирается о землю, и с ужасом ощущает чьи-то незнакомые руки, что точно мешок с картошкой закидывают его на лошадь, вызывая тошноту… Сознание медленно уплывает, однако он пытается сдержаться и зовёт ближайших к себе людей на помощь… Вот только деревенские просто игнорируют его, злорадно усмехаясь вслед конной процессии… Свобода против! Одно дело, когда он сам позволяет закрыть себя в золотой клетке, и совсем другое, когда его вот так нагло увозят куда-то в неизвестность… Однако боль сильнее, и он отключается, уплывая в темноту…       ***       Просыпается он всё ещё на коне, но в этот раз руки и ноги связаны, и он совершенно точно не может сбежать не использую свои силы… А он клялся не делать этого при незнакомцах…       – Могу я узнать хотя бы, кто вы? – негромко, но весьма ядовито вопрошает Дрим, однако получает лишь весьма неслабый удар по спине, что сильнее вбивает его животом в седло, болезненно впивающееся в плоть… Отчего-то ему категорически не хочется ранить живот и потому парень затыкается, хотя про себя всё же отмечает, обещая подпортить кому-то жизнь…       Поездка длится несколько дней, и всё это время никто с ним не разговаривает. Даже еды ему не дают… Интересно, они планируют заморить его голодом? Если да, то их ждёт разочарование, ведь после успокоения крови его физические потребности сильно ослабли. Так что он вполне мог не есть до декады без особых последствий или не спать три дня подряд, хотя сейчас дополнительный сон наоборот немного помогал восстанавливать силы…       На шестой они наконец достигают своей цели, которой оказывается… Столица? Нет, когда он понял, что его похитители носят знаки храма «Света», он предполагал подобное… Однако всё ещё оставался вопрос, нахрена он им вообще сдался?! Он же по идее простой деревенский житель. Немного странный из-за маски, но в это время не мало чудаков, что выбирают себе и куда более эксцентричные образы. Так почему именно он?       Конечно же путь лежит прямо в храм, и, надо сказать, что весьма неприятно путешествовать в подобном положении. Впрочем он хотя бы не вынужден был плестись вслед за конями… А ведь с ним и вполне могли так поступить… К тому же, редкие из-за раннего часа люди на улицах реагировали на него весьма негативно, хоть и с лёгким любопытством…       Ворота храма… Грубые руки, что почти срывают его с коня… Его тащат в здание, кидая прямо перед алтарём посреди зала, где как раз закончилась служба… Кто-то что-то говорит, но тихо, и потому Дрим, скрывающий свои способности, даже не пытается подслушать, просто плывя по течению и скептично усмехаясь под маской…       Люди в зале шепчутся, указывая на него, однако опять же он не может различить слов…       Священники начинают какой-то обряд на языке, который он не знает… Под его ногами загорается приятным золотистым светом какой-то знак, а затем один из священников патетично вскидывает руки к статуе и выкрикивает:       – Изгони нечистого, о Великий Свет!       Круг потухает…       Священники молчат…       Рыцари, что привезли его молчат…       Люди в зале молчат…       Дрим молчит…       Ан нет…       – Какого чёрта, позвольте узнать?! – возмущённо вскидывается парень, когда осознаёт, что его приняли за демона. Нет, он ничего не имел против Бэда, но он-то тут каким боком? – Вы совсем уже что ли крышей поехали со своим «Светом»?! Какой нахрен демон? Сначала вырубили прямо посреди деревни. Потом увезли за тридевять земель. А теперь пытаетесь изгнать, называя нечистым?! Что с вами не так? Дайте простым людям жить спокойно!       Зал медленно начинает приходить в себя, шепча и шепча всё больше и громче…       – Замолчи, нечисть. Видно, сильная тварь. Но не бойтесь, дети мои, мы избавим мир от этого адского отродья! – не растерявшись вещает священник, пока его грубо подхватывают, уводя куда-то в подвалы… Разве у храма вообще должны быть подвалы с самой настоящей тюрьмой?!       Дрим разумно молчит, опасаясь тяжёлых рыцарских ударов… Его бросают за решётку, чертя какие-то символы и, судя по ощущениям парня, закрывая любой энергии вход… Однако стихия-то не энергия. Тем более воздух… Поэтому блондин просто старается сесть поудобнее, ожидая продолжения этого спектакля… А ведь так хочется просто оказаться дома… В руках его любимых… С твёрдыми членами в заднице… Так стоп, а то он сейчас ещё возбудиться, а это точно было бы лишним…       Опыт и магия, которую он до сих пор ни разу не пытался применить, недоступны, однако он теперь спокойно может исследовать это место с помощью ветра…       – Вы кого привезли, олухи?! – возмущённо шипит голос, уж больно сильно напоминающий того священника… Ага, ага, знаем мы таких святош… – Крестьянина решили подсунуть? Где демон, которого мы засекли в той деревне?!       А вот это очень и очень плохо… Если они засекли Бэда… Дрим быстро начинает думать о том, что он может сделать в такой ситуации, однако для сообщения необходима магия. Стихия здесь не подойдёт. Он не сможет дотянуться до такого расстояния, сколько ни пытайся… Вернее сможет, но вот как привлечь внимание? Чтобы что-то высечь на земле воздушными потоками, он должен хотя бы примерно представлять необходимый путь для ветра, а он понятия не имеет насколько точно далеко он от родной деревни… К тому же это пока всё ещё слишком сложно для его сознания, а лёгкие порывы ветра в нужную сторону вряд ли будут тем, на что падёт внимание его друзей, явно уже обеспокоенно бегающих по деревне… На сердце от этих мыслей ненадолго теплеет…       – Простите, архиепископ, однако от этого парня как раз и исходила та сила, которую засекли наши сенсоры. Даже амулет засветился, лишь когда он оказался достаточно близко. Не может быть ошибки. Он – носитель Тьмы.       – Однако не демон! Ох, Свет… Мы не можем просто отпустить его. Репутация храма может упасть слишком низко из-за подобного просчёта. Мы обязаны найти что-то, что позволит нам от него избавиться. Делайте что угодно, но он должен «добровольно» сознаться в любом грехе. Нам нужно найти причину для его казни… Мы не сможем убить его просто так… К тому же амулет не мог ошибиться. А это значит, что демон в деревне был. И этот простолюдин должен что-то знать. Не облажайтесь и вытащите из него всё, что только сможете!       Дрим обречённо опускает голову. Ну, вот почему подобные ситуации всегда преследуют именно его?       Воздушное лезвие кратко ударяет по решётке, однако пользы мало. Лишь едва заметная царапинка. Он не сможет сбежать отсюда в ближайшее время. Замок не открыть, без особой магической печати. Здесь не механизм, что можно было бы заставить двигаться…       Остаётся лишь надеяться, что ему удастся выдержать то, что сумеют придумать эти святоши…       – Скажи, дитя, ты знаешь кого-нибудь не по-человечески странного? – задаёт вопрос благообразный старичок, посланный скорее всего на пробу…       Дрим лежит на полу, почти не двигаясь. Так проще экономить остатки энергии, пополнить которую явно удастся нескоро…       – Смотря что вы называете странным, – спокойно пожимает плечами Дрим. – У нас в деревне много необычных людей. Есть очень высокий, есть пара коротышек… Есть какие-то сумасшедшие на окраине и есть слишком уж нормальные на фоне остальных… Что из этого? Что вообще может быть странным, когда наш мир наполнен не идеалами, но всеми формами огрех? – лениво, но в какой-то мере наивно рассуждает блондин, закидывая ноги на стенку. Так отчего-то было приятнее. Быть может он просто слишком устал быть в одном положении?       – А ты обычный?       – Я? Не думаю. Я живу в лесу и охочусь на монстров, защищая нашу деревню куда лучше рыцарей, что только и делают, что гоняют балду целыми днями. Не уверен, что это то, чем я должен заниматься, но тем не менее…       – Что же в тебе необычного, дитя? Разве тебе бы не хотелось просто отдохнуть?       – Ветер слишком беспокоен, чтобы зависать на одном месте. И я такой же. Зачем мне отдых и безделие, когда мир наполнен красками и приключениями, в которые можно влипнуть?       – Тогда почему ты остаёшься в этой маленькой деревушке?       – Потому, что там мой дом. Я был рождён там. Я вырос там. Это то место, куда я всегда смогу вернуться, сколько бы другие жители не бесились от моего присутствия… – мягко усмехается Дрим, намеренно оставляя некоторые оговорки.       Он должен выглядеть максимально безобидно. Если его решат показательно казнить, он вполне вероятно сможет скрыться, даже если это и принесёт с собой проблемы. Но это лишь на крайний случай. К тому же ему стоит потянуть время, но осторожно… Он не знает, станут ли маги искать его, однако надежда умирает последней… К тому же его друзья точно всполошатся, когда услышат об этом. И он был точно уверен, что они по камушкам эту религию разнесут, если его не вернут им в целости и сохранности…       – Отчего же они так тебя не любят?       – Потому что я живу в лесу. Потому что прихожу, когда захочу. Потому что у меня нет родителей или опекунов, рядом с которыми я выглядел бы обычным ребёнком… Много причин. Да и я сам не особенно их понимаю. Они просто всегда меня не любили. Нет чего-то определённого…       – Ох, дитя, ты так страдал… – печально тянет монах, однако Дрим едва сдерживает смех, торопливо подавляя неподходящую эмоцию.       – Что вы, разве это страдания? Меня никто особо не трогал, а я вовсе не против одиночества. Это скорее благо для меня, ведь я просто могу заниматься тем, чем хочу, и ни перед кем ни отчитываться…       – Воля твоя… – покорно соглашается старик, решая не начинать сразу с отрицания…       – Сколько же тебе лет, дитя?       – Уже восемнадцать с половиной, правда здорово? – гордо говорит Дрим, даже поворачивая в сторону человека голову. Он звучит слишком по-детски, но это лишь на благо. Если его посчитают слабым умом или взрослым ребёнком, меньше шансов, что ему станут вредить.       – Совсем взрослый, как я погляжу, – мягко тянет старик, стараясь скрыть торжествующий серый взгляд. Возможно стоило бы соврать, однако лучше от этого точно бы не стало. Лишь прибавило бы вопросов и негатива, когда правда вскрылась бы…       – Ага, теперь мне точно никто не нужен! Быть может я даже смогу пойти попутешествовать… В пустыню или может даже рифы найду… Я слышал, как путешественники в таверне говорили, что на рифах очень красиво. Хотя я не знаю что это… – ну… может капелька лжи всё же не повредит… Хотя он и правда ещё ни разу не бывал в тёплых морях и не находил коралловых рифов…       – Знаешь я всё думал, отчего же ты прячешь своё лицо?       – Не знаю. Мне просто не нравится, когда кто-то на него смотрит. А так все видят только маску и ничего не могут сказать про меня. Они не могут сказать красивый я или нет, – мило хихикает парень, вспоминая умилённые взгляды друзей, когда они впервые увидели его лицо… – А ещё я выгляжу в ней очень круто и загадочно, разве нет? Даже вы ведь так думаете, правда? Если бы я не казался вам столь величественным и загадочным, вы бы не стали меня расспрашивать, верно? К тому же со мной ещё никто так много не говорил, как вы! – Мне ещё никто не вешал на уши столько лапши, как вы…       – Ох, милое дитя, но разве не прекраснее ты бы выглядел без неё? – пытается подлизаться монах. Как будто он не понял посыла…       – Неа. Я никогда не видел и не хочу! Я знаю, что я сильный и умный. Мне не нужно быть ещё и красивым, пускай красивыми будут кто-то вроде Фаундов. Они самые прекрасные во всей деревне! Или Карл, он очень милый. О, или девчонки из цветочной лавки! Они такие красивые! Будто сами как цветы! – Дрим видел тех девушек всего пару раз, однако и правда считал их красивыми. Пятеро сестёр Оту были невероятно миловидны, хотя и не могли считаться канонами красоты по меркам столицы. Они были смугленькими, пухленькими и миленькими с задорными пушистыми кудряшками, заплетаемыми в тугие длинные косы… А ещё девушки были теми ещё хохотушками и добрячками, привечая даже таких отщепенцев, как Дикие. Впрочем он не удивился бы, если бы они делали это лишь ради новых сплетен между собой, ведь сёстры Оту упорно пытались из свести друг с другом, искренне веря в прекрасную мужскую любовь… Не то, чтобы они ошибались, однако их настойчивые расспросы иногда откровенно раздражали, но отчего-то не в плохом смысле слова…       – Прямо как цветы?       – Верно. Такие красивенькие, как одуванчики! Мягкие и большие, а ещё очень добрые! Они даже меня обнимали, когда я к ним приходит с новыми семенами! Они так хвалили меня, когда я приносил что-нибудь красивое из леса! – с каждым мгновением Дрим становится всё более и более наивным и по-детски открытым… Будто теряет всю свою прежнюю серьёзность…       – А ты всегда такой светлый и милый мальчик?       – Почти! Иногда я могу быть вредным или серьёзным, но это редко. Мне не нравится быть таким. Да и я просто не могу. Оно как-то само уходит… Мне куда больше нравится улыбаться. Поэтому на моей маске тоже нарисована улыбка, здорово, правда?       – Очень, – согласно кивает старик. – А ты когда-нибудь слышал о демонах?       – Конечно. Они ведь все такие страшные и рогатые! Я просто не понимаю почему вы решили, что я такой же. Я ведь просто шёл по улице. А когда попытался спросить меня ударили… Это было больно… – обиженно тянет Дрим, отворачиваясь от входа. – Поэтому я разозлился и кажется сказал что-то плохое… А что я сказал? – внезапно растерянно замирает парень. Он чуть ворочается, пытаясь вспомнить и одновременно найти более удобное положение. – Я не помню, но мне кажется, что это было что-то не слишком хорошее… Впрочем, всё равно. Я всё равно никогда не помню такие плохие моменты. Я просто как всегда не буду о них думать!       – Ох, малыш, а что же такие плохие моменты?       – Я ведь уже сказал, что не помню, – капризно тянет Дрим. – Один раз на меня жаловался какой-то мальчик и говорил, что я его побил, но я этого не помнил… А иногда люди злятся на то, что я будто бы их обзываю… Но я ведь этого не помню! Значит ничего не было, правда? Да, мне просто показалось. Я не мог сделать что-то плохое! Нет, точно нет, – сам себя убеждает блондин, растерянно негромко бормоча слова… Однако их всё равно может слышать монах, что делает нужные получеловеку выводы…       Какая хорошая игра у него выходит…       – Ах, бедное дитя. Должно быть ты одержим…       – Что? – растерянно вопрошает Дрим, даже поворачиваясь обратно к монаху. А затем нерешительно тянет: – Нет… Нет-нет-нет. Такого точно не может быть! Матушка природа бы обязательно сказала!       – Кто это?       – Как кто? Земля, вода, небо… Природа. Мы ведь тоже были рождены, как все живые существа. Значит Природа – наша матушка! Даже если она не совсем живая и не может нам ответить, разве делает это её работу хоть чуточку менее удивительной?       – Неужели ты не веришь в «Свет»? У вас в деревне ведь есть церковь?       – Конечно есть. Но зачем она нужна кроме как для свадеб и похорон? Мы – простые люди. Мы молимся земле, что приносит нам урожай. Воде, что напитывает его, и небу, с которого на нас светит солнце. Зачем нам «Свет», о котором вы твердите? Наша единственная проблема – это монстры, а с ними мы и сами можем справиться. Земля кормит нас и даёт всё, что только нужно. Мы не зависимы от денег, их всё равно некуда тратить. Куда проще обменяться и получить сразу то, чего мы хотим. Или договориться о части урожая за помощь в полях. Где здесь может пригодиться ваш «Свет»? Мы живём по совести и решаем проблемы вместе и мирно. Так зачем нам ещё кто-то кто будет говорить, что и как делать? Мы живём на своих землях долгие годы и знаем все их особенности и недостатки. Нам не нужны слова тех, кто приходит из ниоткуда и уходит в никуда. Вы не живёте вместе с нами. Не вам страдать, если у нас не удастся от ваших слов урожай, – хмуро рассуждает Дрим, проявляя самую искреннюю наивность и мягкую уверенность в своих словах. Пускай считают его простым крестьянином. Меньше подозрений в его причастности культу или вернее уже Диким, что тоже в некоторой степени могут считаться культистами, если смотреть с точки зрения храмовников конечно…       – Бедное дитя, ты совсем погряз во Тьме… – с жалостью тянет старик.       – Во тьме? Разве это не просто отсутствие света? Мне нравится прятаться в тенях леса, там уютно и тихо. Но почему вы говорите это так, будто это плохо? Мы ведь все приходим их тьмы.       – Отчего же ты так думаешь, малыш? Разве не свет ведёт нас по жизни?       – Да, но не совсем. Он сопровождает и даёт видение, однако лишь тьма может подсказать правильно оно или нет. Мы все рождаемся из тьмы материнской утробы, и все покидаем этот мир, уходя во тьму мироздания. Так не логичнее ли молиться тьме, что родила и поглотит нас в конце, а не свету, что является лишь инструментом в познании мира? Причём далеко не всегда правдивым…       ***       Дрим не может не признать, что забавляется такими разговорами. Иногда он уступает, однако тут же находит кучу доводов своего видения, быстро возвращаясь к прежним убеждениям. Он кажется доверчивым и наивным, но слишком уж много думающим ребёнком. И это достаточно скоро начинает бесить храмовников, что приходят к нему. Их несколько и каждый знакомится по новому, избирая чуть-чуть иную линию поведения. Они приходят по нескольку раз, совершенно хаотично задавая вопросы и пытаясь поймать его на лжи, однако он до мельчайших деталей помнит каждый разговор, да и не лжёт особо…       Ему всё же развязывают руки и ноги, хоть и сковывают лодыжки кандалами. Однако теперь он может есть ту странную почти безвкусную бурду, что ему дают… Какое благо, что Странники Края – дети Пустоты, но не Тьмы, как многие могут посчитать. Освящённая еда не причиняет ему вреда, всё больше убеждая служителей «Света» в своей бесполезности. Они просто не могут доказать, что он одержим или грешен, ведь людям прекрасно известно про заболевания разума и это лечится. Это ничуть не мистически и к церкви не имеет никакого отношения. И даже более того, мирных сумасшедших строго запрещено отправлять на плаху. Туда могут попасть лишь абсолютные психи, а он не оставляет ни единого повода считать себя таковым… Всё же старые законники в его доме не плохо ему сейчас помогали… И даже если законы уже были отменены, в памяти людей они всё ещё остались, ведь тем было не более двадцати лет, а кардинально вся система просто не могла поменяться…       В один момент кажется, они достигают точки кипения… Рыцари врываются в его одинокую камеру, что вновь начинает давить на сознание, как и когда-то его дом… Они жёстко припечатывают его к стене, срывая с лица, маску…       Дрим тут же испуганно пищит и жмурится, отворачиваясь от людей, что в ошеломлении застывают и почти сразу же в панике выбегают за решётку.       – Святой отец, у него серые метки! – в ужасе кричат люди, а Дрим обиженно хнычет от их грубости, ведь он сильно ударился головой о стену, когда они его бросили…       – Так ты болен?! – почти обвиняюще вопрошает один из стариков, что общался с ним.       – Нет, дяденька монах, это не так. Я всю жизнь живу с этими пятнышками и ничего не происходило ни со мной ни с кем-либо из жителей деревни, – плаксиво тянет блондин, обиженно отворачиваясь от людей. – Я прячу лицо, потому что не хочу никого пугать, ведь все сразу подумают, что я болен, а это не так! Я родился с этими пятнышками! Это я точно знаю. И никто ведь от меня не заразился ни за все эти годы, ни сейчас! Это не Поветрие Теней, мне просто не повезло таким родиться… – обиженно хнычет Дрим, обнимая коленки и сворачиваясь в клубочек от боли и обиды.       Это на само деле неприятно, однако лучше просто играть незнайку… Главное не позволить им увидеть его глаза, ведь те вызовут уж слишком много вопросов…       – Почему вы всегда такие злые и грубые, я ведь не делал ничего плохого! Вы просто украли меня и теперь продолжаете причинять боль! Я жил с этим восемнадцать лет, и ничего не происходило. Всё было хорошо, пока не пришли вы! – искренне плачет Дрим, выдавая всю печаль о своей несчастливой судьбе и тоску по возлюбленным, родным местам и конечно-же драгоценным друзьям… – Это вы и ваш «Свет» плохие! – совершенно по-детски выдаёт парень, и никто не может сказать ничего против, лишь растерянно пытаясь уговорить его поверить в их слова.       Вот только они сами прекрасно понимают, что облажались. Теперь Дрим больше с ни с кем не разговаривает, иногда плача, когда некоторые из его «собеседников» срываются на грубые злые слова. Воздушные лезвия медленно подтачивают неподатливый металл решёток, но он действует очень осторожно, так чтобы работы осталось немного, но случайно сломать решётку было нельзя…       – В деревне поговаривают, что ты спишь с несколькими мужчинами, – как-то раз приходит куда более высокопоставленный священник. Его голос полон отвращения, хотя однополые отношения не слишком порицаются в их мире. Главное завести хотя бы одного ребёнка, а в остальном – спи с кем хочешь…       – А что здесь такого? – изумлённо спрашивает Дрим, отыгрывая наивное дитя, что просто не понимает о чём речь. Он впервые за несколько дней подаёт голос, ведь ответить явно было нужно…       – Покайся, как можно возлежать с мужчиной! Женщины и мужчины предназначены друг для друга, а оттого грех следовать иному! – несколько патетично возмущается мужчина, смотря на симпатичного златовласого парня с отвращением… И интересом, ведь Дрим действительно был красив…       – В чём грех? Ночью ведь теплее рядом? Огня костра не всегда хватает, чтобы согреться. А вернуться в тепло дома до сумерек во время битв с монстрами не всегда удаётся. Нельзя же просто сбежать, приводя их к деревне вслед за собой?       – Нет-нет. Не отрицай. Мы не про путешествия, а про падение твоё говорим! Деревенские все, как один, говорят, что ты отдавался мужчине в постели!       – Хей! Это не правда! Они просто завидуют, что я могу уходить из деревни, а им слишком страшно! – тут же возмущённо отзывается Дрим. Пока он не уверен, о ком речь ему явно стоит быть осторожнее, ведь одно дело Дикие и совсем другое его маги…       – Не отрицай, грешник. Те юноши признали, что вы проводили ночи вместе!       – Проводить ночи и отдаваться кому-то – разные вещи! Мы сражаемся с монстрами и ходим в походы, а потому не редко спим все вместе, чтобы не замёрзнуть. А иногда нам нравится просто подурачиться и поиграть. К тому же спать вместе одним большим клубком в мягкой постели очень приятно! Что в этом такого? Мы же просто дети!       – Вы молодые юноши, а не дети! – возмущённо возражает священник. – Младшим из вас уже есть шестнадцать.       – Будто это что-то меняет! – ворчит Дрим, вновь отворачиваясь, но всё же объясняя: – Кто запретит нам быть детьми просто потому, что мы выросли? Если у вас все мысли только о непотребствах, не думайте, что у всех также! Это надо же додуматься до такого бесстыдства… – тихо заканчивает блондин, хотя его всё же слышат… Он умеет выбирать нужный тон… К тому же маску ему не вернули и потому, он продолжал закрывать глаза, но не навязчиво и скорее обиженно, изредка слабо приоткрывая и сверкая яркой зеленью…       Священник краснеет, бледнеет и просто не знает, что сказать, в то время как рыцари отчаянно подавляют смешки. Нет у них тоже мысли были далеко не невинными, а беспомощный смазливый мальчишка только подогревал похабные фантазии. Однако такой конфуз для «непорочного» служителя «Света»…       – Проверьте его, – зло приказывает мужчина, и рыцари покорно входят в камеру, крепко ухватывая испуганно шарахающегося от них парня.       – Что вы творите? Прекратите! Сколько можно лезть в чужую жизнь из-за собственной прихоти?! Не трогайте меня, – плачет Дрим, пока грубые руки поднимают и утыкают его лицом в стену, крепко удерживая запястья за спиной. Однако под штанами и толстовкой мужчин ждёт сюрприз в виде боди, что провокационно открывает гладкие бока, но не оставляет доступа к самому сокровенному…       Впрочем тонкая дорожка пуговиц на спине также смотрится весьма интересно… А ещё она крайне хрупка для рывка, после которого пуговички с чуть звенящим стуком рассыпаются по полу… Чёрт бы побрал эту анти-магическую камеру…       Ровный изгиб спины. Серые пятнышки на плечах и пояснице. И куча мягких неяркий веснушек на всём остальном теле…       – Не трогайте! – бьётся в чужих руках Дрим, кратко срываясь и проявляя всю свою силу, что заставляет рыцарей изумлённо крякнуть, едва удерживая тонкое тело в том положении, что им нужно…       Руки тянутся вниз, раздвигая напряжённые половинки и священник довольно усмехается:       – Не спал с ними говоришь? – ядовито тянет мужчина, видя перед собой явно не раз растраханную в хлам дырочку…       – Нет. С ними никогда! – продолжает настаивать Дрим, пока рыцари незаметно для чужих глаз сжимают его тело, касаясь обнажённой кожи. – Это был мистер Сут. Я живу в его доме, но оплату в виде драгоценностей или ингредиентов он не берёт, поэтому мы договорились, что я буду иногда спать с ним… – стыдливо тянет блондин, мгновенно переходя на заранее продуманную историю. Да простит его Вилбур, однако тот как-то рассказывал то у него был сын, так что именно этот вариант был лучшим. К тому же, уж кто-кто, а маг точно сразу всё поймёт, если к нему заявятся храмовники… И даже если они до сих пор его не искали, Дрим был уверен, что его… Они не оставят его… Чёрт, он ведь даже не знает кем их назвать… Он не уверен, что они друзья, но и любовники не то слово… Они просто имеют его. А он просто отдаётся им…       – Продавать своё тело ради выгоды, как низко…       – Ради пищи и крова! По-вашему так легко выживать сироте в месте, где почти каждый не постесняется тебя пнуть и погнать подальше от своего дома поганой метлой! Это не такая уж и высокая цена за тёплую крышу и мягкую кровать. Хотя бы не приходится рисковать насмерть замёрзнуть зимними ночами! – Дрим продолжает пытаться вырваться из противных липких чужих рук. Теперь он точно уверен, что не шлюха и не готов лечь под каждого. Ему нужны только Шлатт и Сут. Только эти двое. Только рядом с ними он продолжит быть таким порочным и бесстыдным, подставляясь под каждое движение. – Это не грех!       – Ещё какой…       – Я читал в книге. Там было сказано, что если у одного из мужчин в отношениях есть ребёнок, то они законны, а у мистера Сута есть сын! Просто он уже давно куда-то уехал. Он старше меня, и поэтому я его ни разу не видел…       – То есть ещё и со стариком… – в отвращении тянет священник и уходит прочь, напоследок кивая рыцарям…       – Это не грех! – в отчаянии кричит Дрим, однако его не слушают.       – Отчего же тогда тебе не подставиться под нас? – пошло тянут мужчины, уже откровенно домогаясь до блондина. – Сделай нам приятно и получишь и кровать получше, и еду повкуснее…       – Мне это не надо! Просто верните меня домой. Это похищение и домогательства. Это незаконно! – бьётся в чужих руках Дрим, однако ладони за спиной быстро оказываются связаны, а ноги до сих пор в оковах, что не позволят ему дотянуться до этих ублюдков. Цепь едва позволяет ему чуть их развести. Даже шага нормально не сделать, не то что попасть какому-нибудь гаду в пах…       Поэтому он только и может, что голосить в надежде, что кто-нибудь услышит и остановит этот кошмар…       – Не трепыхайся, всё равно ведь никуда не денешься. Не нужно было рождаться с такой милой мордашкой, – издевательски усмехается какой-то из рыцарей, пока в колечко мышц грубо врываются несколько пальцев, заставляя Дрима пискнуть и дёрнуться от боли. Это совсем не приятно…       Это боль. Унижение от чужих слов, взглядов и касаний. Стыд от того, что не может ничего сделать…       Это отвратительно!       Его вдавливают в стену, устраивая очередь и первый член легко входит в мягко нутро… Лишь лёгкая резь ощущается Дримом, и от этого невероятно противно. Он порадовался, если бы это было для Джея или Вилбура, но сейчас его тело легко поддаётся чужим движениям и даже тепло внизу живота потихоньку начинает нарастать… Он не хочет этого!       Грубые толчки с каждым движением всё сильнее вбивают его в стену. По щекам текут бессильный злые слёзы. Ещё несколько фрикций, и живот наполняется чужой спермой, что тут же вытекает впитываясь в боди, что плотно обхватывало верхнюю часть бедра… Он уверен, что это ненадолго… Это ведь всего лишь ткань, вся магия на которой подавлена стенами вокруг…       Он едва может сдерживать стоны, что сами собой рвутся в горло. Теперь он не может не проклинать свою повышенную чувствительность и жажду секса… Он точно знает, что это из-за крови Края, однако от неё всё равно нельзя избавиться, так что приходится просто смириться…       Второй член входит почти сразу после первого, начиная движения. На этот раз медленные и неровные. Мужчина часто отвлекается, чтобы сказать что-то своим друзьям или чтобы шлёпнуть Дрима по заднице, заставляя дёрнуться и захныкать от унижения… Вновь недолгий ненавистей трах и новая порция семени, что начинает кривыми разводами течь по ногам…       Третий куда больше, и Дрим чувствует себя наколотой на булавку бабочкой. Мужчина огромен и с каждым толчком немного подбрасывает его, елозя юношеским телом по стене… Про ощущения внутри вообще стоит промолчать, ведь блондину кажется, что это даже больнее чем когда Вилбур и Джей заходили вдвоём и почти без подготовки! А самое отвратительное, что каждый раз он задевал простату, так что парень едва мог сдерживать стоны, от прошивающего его тело удовольствия…       Это неправильно! Ему не нравится! Это всего лишь тело… Он не хочет возбуждаться от их действий… Не хочет чувствовать, как тело предаёт его, с каждым разом всё сильнее стремясь к новым движениям… Ему едва удаётся себя сдержать… Как же он жалок…       Спермы ещё больше, и он чувствует целые потоки, что лениво стекают по дрожащим ногам, что просто больше его не держат…       Рыцари конечно же тоже видят всё это, насмехаясь над его чувствительностью… Они заставляют его наклониться, удерживая за талию и давя на затылок… Теперь один входит в откровенно раздолбленный анал, а ещё один толкается в рот… Дрим отворачивается от чужого члена, пытается уйти, но ещё одна рука жёстко сжимает подбородок, надавливая пальцами на чувствительные точки, и заставляет его широко открыть рот, впуская в себя чужое «достоинство»…       Его ни на мгновение не отпускают… Не дают сделать ни вдоха, так что он едва не теряет сознание от недостатка воздуха… Фрикции обоих мужчин ускоряются и вскоре они кончают… На это раз не внутрь, а наружу… Пачкая спину, лицо и волосы…       …       Как хорошо, что их всего пятеро…       …       По крайней мере пока…       …       …       Почему его до сих пор не нашли…       Грязное залитое спермой тело опустошённо лежит на полу камеры, не в силах сдвинуться и скрыть растраханное нутро…       Он не кончил и рад этому, но возбуждение взяло своё, и в последние мгновения он всё же попытался получить оргазмы в себя, подаваясь к чужим членам…       Слёзы бесполезно текут по щекам, не в силах даже смыть липкие разводы…       Он так жалок…       ***       Уже на следующий день мстительный ветерок проникает в кабинеты храмовников, раскидывая все документы, до которых только получается дотянуться… Поднимает острые снежные метели вокруг служителей «Света», что решились выйти ради дел или ради удовольствия… Негодующе шумит в кронах редких в столице деревьев и яростно задувает с любые щели, безжалостно выстуживая все здания, что только может…       Дрим слабо улыбается, когда понимает, что его стихия услышала и приняла его посыл, уже самостоятельно вредя городу и в особенности храму, что посмел тронуть их любимый сосуд…       Люди, что не молились, почти не страдали от яростных ветров, коих в этом городе отродясь не было. А вот особо верующие получали по полной…       Драгоценный взгляд прячется за пушистыми слипшимися ресницами, стоит только очередной твари войти в его камеру, предвкушая приятный вечер…       ***       Ветер печально гудит в кронах деревьев… Нефрит – его любимый сосуд, и его душе сейчас очень больно… Даже камешек чуть тускнеет в обелиске, будто отражая разбитость своего владельца…       Никто не замечает этого в суете поисков… Дикие рыщут по ближайшим селениям, выясняя предполагаемый маршрут похитителей, в то время как жители деревни жестоко молчат, не разговаривая об этом даже друг с другом… Маги изводят себя поисковыми заклинаниями и слабыми почти неощутимыми ссорами, о которых рядом с их любимой жертвой они совсем позабыли…       – Если найдём его, обязательно извинимся… – тоскливо тянет Сут, вспоминая как молчаливо и не очень соглашался, когда они в очередное раз обвиняли Дрима в похотливости… Особенно когда его чувства к ним были очевидны, хоть и не слишком нормальны…       – Когда, – упорно твердит Шлатт, также ощущая вину…       Им обоим следовало больше беречь их маленькое грустное сокровище…