durex ultra-safe для души, пожалуйста

— Не стоит, не стоит. Не останавливайтесь. Санитар лениво отворачивает голову, продолжая без особой амплитуды двигать бёдрами. Кроули не поворачивается — если надо, его всё равно за волосы повернут в нужную сторону. Фелл в этом уверен. Ему даже на руку, что Кроули может отслеживать его только по голосу. — Не смог убежать, да? — Не то чтобы особо пытался. Кроули вытягивает руки и прячет личико между локтей. Весь в бинтах и притворном стыде. Он такой липкий, что не получится использовать как смазку. Только окунать пальцы и заставлять вылизывать. Фелл садится чуть левее спины санитара, чтобы видеть дергающиеся узковатые плечи. За неделю и пару дней нельзя оправиться от полостной операции. За дней девять только-только затягиваются мягкие ткани. Эластичные биополимеры, рассасывающиеся в швах. Санитар трахает его слишком медленно — Азирафаэль бы предпочёл слышать, как Кроули снова плачет. Как тогда, на полу архива. Размазывая кровь по пыли. Азирафаэлю понравилось больше, если бы санитар, слишком серый для имени, давил на бинты и выворачивал ему руки. Слишком много осторожности для падали. Как будто санитара вовсе не возбуждает болезненная беспомощность, у которой он в утренний обход забирал мочу на анализ азотистых шлаков и которой впихивал в рот анальгетики. Обязательно проверяя, чтобы тот их не спрятал под языком — или как хорошо в эту глотку поместился бы его член. — Не боишься что-то подцепить? — У него в карте всё чисто. — Я бы на твоём месте не считал это показателем. Койка скрипит, а тела липнут друг к другу, пока слишком широкие для Кроули штаны трутся о его колени. Наверное, его телу пошёл бы кто-то шире и выше этого санитара. Без сутулости и недобора веса. Чтобы прижимать было легче и драть до сипящих звуков. Санитар спускает в молчаливое безучастное тело и стягивает с члена потяжелевший ультрапрочный презерватив. Лениво осматривает бинт, даже не переворачивая на спину, и не прощается, плотно прикрывая за собой дверь. — Достаточно, чтобы развлечь тебя? Кроули валится на бок и смотрит на Фелла поверх локтей. Слишком большой на больничной койке, слишком грязный и безвольный. — Возможно. Но, если честно, из тебя так себе актёр. Ни стонов, ни попыток умолять. — Найми себе шлюху для визгов. Он отворачивается от Азирафаэля и тянет колени ближе к груди. Осторожно, медленно — даже если его движения стали активнее и резче, до первого своего суда он вряд ли полностью восстановится. — У меня уже есть одна. Феллу хватает пару шагов — или три-четыре удара бёдрами, если бы санитар не спускал каждое утро в сортире, — чтобы за волосы поднять лицо Кроули. Он улыбается, прямоугольно и желтовато. Бактерии жрут его ротовую полость, пока в палатах для заключённых неделями не появляется паста. — Я уже думал, что ты меня тут бросил. Ни разу не заглянул за целую неделю. — А ты уже и нашёл мне замену. Ни дня без члена не можешь, да? — Ты даже не трахал меня, мистер озабоченный коп. Азирафаэль вытряхивает волосы из своих рук — чуть чище, чем в прошлый раз. — Завтра ты возвращаешься в участок. — Позовёшь всех своих дружков-ублюдков, чтобы отпраздновать? Голос Кроули глухо толкается обратно, в зубы, пока тот не поднимает голову от простыни. Ради этого стоило разгрести завал в участке и добиться посещений задержанного. Гавриил, большой нестареющий ублюдок, понял его сразу, но хотел знать, насколько Фелл вжился в новую должностную роль. — Обязательно. Кроули усмехается в белые простыни.