durex ultra-safe для души, пожалуйста

Суд сразу же получил название «первого» и мучал присяжных дольше трёх часов. Из-за обсуждаемых пятнадцати минут. Адвокаты суетились, вскакивали, чтили судью и растопыривали пальцы, когда говорили о всех обстоятельствах и мотивах. О том, что мистер Кроули с полосатым от прутьев лицом в тот день мог находиться там-то и там-то, заниматься тем-то и тем-то, задуматься о таком-то и таком-то высоком. И никогда бы не стал трогать ребёнка, у которого проблемы на фоне недостатка внимания в семье, вот и привлекает, как может. А ещё у этой молодой мисс в капроне на ляжках была в тот день ссора с отцом, да так, что гипсокартон не выдерживал, а мать никогда не была на ее стороне, а сестра — и подавно. Она ворует у младшей звание любимого ребёнка в семье и блеск для губ с ежевикой, хотя к делу это не имеет никакого отношения. Суды по мерзким делам всегда идут долго. Приговор был вынесен, перекушен и через пару часов отправлен на пересмотр. Там выяснилось что-то настолько новое, что, когда Фелл заходит в его клетку, Кроули не ёрничает и ноги не сводит. — Сколько тебе дадут? — Могут и пожизненное. Азирафаэль вцепляется в отросшие рыжие патлы и оттягивает. Вниз и немного наискосок. Чтобы открыть щеку, бесполезно белую до удара. Он не поверил Хастру, когда тот говорил ему об этом и советовал искать нового подопечного. Желательно, чуть менее костлявого, чтобы можно было хвататься за бедра и насаживать, не порезав пальцы. — Неправильный ответ. Кроули смотрит без удивления, когда почти не может дёрнуть головой. Как будто он только этого от Фелла и ожидал. Ещё тогда, при первой встрече. Возможно, что-то разглядел, стоя на коленях. — Ты насиловал её? Отвечай. — Судья уверен в том, что это так. Азирафаэль тянет сильнее и снова бьет. Ладонь обжигает безвольная кожа, которую хочется красить-красить-красить. Выжирать на фоне шелушащихся стен и пыльных полов с примесью ссыпающегося дерьма. И не расшвыриваться ей до новой причины встать на колени и подставляться. Адвокаты будут ждать прения и разбирать до слогов вопросы для уточнения обстоятельств. — Неправильный ответ, — Азирафаэль перебирает иссушенные пряди в кулаке и сжимает до выпуклых связок на запястье. — Давай, ещё Гоуда мне тут из себя построй. — Ты всё равно ничего этим не изменишь. Сможешь мне только передачки в тюрьму носить. У меня, кстати, аллергия на апельсины. Азирафаэль знает, что тот попадётся снова. Снова окажется здесь, будет нести чушь, заполняя бланки, и звать всех подряд «мистер коп». Это очевидно до тошноты. Он чертов сержант, и его кипы бумаг редко колют в ответ ехидством про неработающий член, спуская курок и попадаясь в ловушку. Которую Фелл специально для него и поставил. А какая необходимость в силках, если птица разлагается, отбрасывая клюв? Фелл бьет наотмашь. Сильно. Жесткой ладонью с зудом. — Неправильный ответ. — Хочешь анти-«Хищника» устроить? — Хочу, чтобы ты перестал киснуть, как подросток после первой кражи. Он перехватывает волосы и смотрит, как хорошо открыто лицом перед ним. Фелл бы хотел видеть сам первые секунды после вскрытия новых обстоятельств. Чтобы медленно отматывать руками назад — ударами, пощёчинами, спуском на колени. Жертва в приспущенных колготках и невырисовывающееся дельце. Нарушение правил, ради которых на многое были закрыты глаза. — Зачем тебе это? Азирафаэль уверен, что, если сейчас отпустит эту рыжину, то Кроули обязательно смешается с пылью на полу и будет вонять, когда из его расслаивающегося тела вырвутся газы и медленно потечёт мерзковатый сок жизнедеятельности. Как плохой анекдот на поминках. — Неправильный ответ. Кроули механически морщится. Его голос уже грязный, невычищенный. От такого избавляются хорошим раствором щёлочи с высокий концентрацией. — Ладно, хорошо, я не насильник, я её не трогал, все обвинения про меня — это ложь. Доволен? О, Фелл готов длинной кривой палкой толкать твердеющую искривлённую плоть в перьях ближе к силкам. Если после будет расцарапан заново отрастающим роговики клювом. — А теперь ещё раз и так, как будто ты себе веришь. Вскрылось кое-что ужасно неприятное, а Фелл с полным кулаком волос слишком ревнив, чтобы позволять этому обстоятельству нацеплять на Кроули наручники с ручным замком. Никто, кроме него, не имеет на это права.