O haka no hana higanbana ga kitto anata ni deaimasu

Шагала тропкой проложенной златовласая дева, поступь её была быстра и легка, как и всегда, словно в любой момент готова вступить в бой. Двигалась по карте в направлении Имения одного из величайших кланов Трикомиссии Инадзумы. Вся она сияла в ожидании с друзьями встречи, от юной госпожи из клана Камисато получив письмо. От драгоценной, дорогой и близкой ей подруги. Парила в воздухе напарник девы златовласой, и разговаривала громко обо всем, и ни о чем. Напарник вновь спросила деву о тревоге на сердце её: — Это... Люмин, ты правда в порядке? Выглядишь неважно... Калейдоскоп вновь поменял местами мелкие осколки мыслей, и дева златовласая пришла в себя. Мгновение спустя, легко кивнув в ответ подруге на её вопрос, вновь погрузилась в прежний омут с головой. Узоры алые на белом точно кровь, глаза цвета луны, а волосы струились цвета снега по плечам, лишь часть их темнели на концах. Изящная фигура, зонт и веер, прекрасна и одновременно так страшна. За внешностью чудесной, точно образ с писаной творцом картины, покоился колючий холод, пробирая до костей. Кто же это был? Шепнула лишь легко губами, закрыв глаза, златая дева, и остановилась резко так, что напарник удивлённо и с явным беспокойством её осмотрела бегло вновь. Хоть ничего и не нашла, а дева дальше продолжила идти, напарник все же, ни на миг расслабиться и не задумывалась вовсе. Спустя, казалось бы короткие, хотя на самом деле долгие минуты, пришли они к входу главному в Имение. Уже там ждал товарищ их, их близкий друг и в битвах в сябу-сябу* серьёзный он соперник. Взмах парня враз привлёк обеих девушек внимание, на лицах их ответные улыбки расцвели. Увлек он их обеих в разговор, сопровождая на пути в покои младшей Камисато, где тихо гостей ожидая, с веером украдкою игралась юная госпожа. Распахнуты сёдзи, за ширмой - она, все было как прежде, будет так и всегда. Истинно Богини Вечности священный идеал. — Я ожидала вас! Приветствую, путешественница, Паймон! Походкой мягкою выходит из-за ширмы дева, что являлась юной госпожой. В ответ ей теплое приветствие и путешественницы, и верного напарника ее. В руке японки находился веер, качаясь от движений, опускался нежно на ладонь. Движенье это породило вновь ассоциации. Та дева, олицетворение зимы, спускалась, что пушинка с неба чистого на землю, омраченную тоской. И спрятать та хотела столь неприглядный вид, накрыв ковром снежинок новых сотен, тысяч, миллионов. — Путешественница! — Люмин! Произнесли почти одновременно дева и напарник, обеспокоены вдвоём, не знают, как её дозваться, вытащив из пут. Раза не с первого, но им все же достучаться удалось, вновь слегка качнувшись, златая дева улыбнулась друзьям. — Простите, Аяка, Паймон. На миг задумавшись, задать терзающий её вопрос подруге, решилась дева златовласая. О госпоже, прекрасной словно полная луна, что озарила небосвод своим сиянием, и опалившем щеки холоде, хотя на улице тепло. Заметила терзания подруга златовласой: — Что-то не так, путешественница? — На самом деле... я действительно хотела бы узнать кое о чем...