O haka no hana higanbana ga kitto anata ni deaimasu

— На самом деле… я бы хотела узнать кое о чем… Улыбка расцвела на девичьих губах, ответ была готова дать любой ей юная госпожа клана Камисато, однако лишь, что до тех самых пор, пока вопрос услышать не пришлось ей. —… по пути к тебе мы с Паймон встретили девушку, которую ранее в Инадзуме не встречали. Ее одежды и накидка развевались, несмотря на штиль. Она была невероятно грациозна, словно… истинная госпожа. Глубоко задумавшись, Аяка, медленно прикрыв глаза, качала головой. Инадзума разделяется на кланы и комиссии, а манеры и поведение господ укореняются практически с рождения. Информация была довольно общей, этим человеком могла оказаться любая благородная аристократка. Одежды… хм? — Путешественница, можешь подсказать цвет её одежд или, может ты заметила что-то специфическое, например, необычные символы? Золотые волосы качнулись вбок от мимолетного движения, дева перебирала всю картину, от выражения лица, походки и манер, вплоть до тканей одежды, макияжа, зонта, веера… — Одежды белоснежного цвета, без единого пятнышка, красные узоры и белый веер с рисунком голубого и синего цвета. Зонт светлого оттенка, на нем были изображены розовые лепестки и цветы сакуры. В раздумьи, юная госпожа клана Камисато коснулась неловко щеки кончиком одним лишь веера. Вздохнула с тяжестью она и сообщила златовласой деве: — Хмм, путешественница, прошу прощения, но я сейчас не очень уверена в своём ответе. Могу лишь сказать, что розовые лепестки могут быть связаны со Священной сакурой на Великом Храме Наруками, расположенной на вершине горы Ёго. Лепестки — отличительный символ жречества, поэтому советую попробовать поспрашивать там. Госпожа раскрыла медленно, но аккуратно веер, после чего сложила его вновь жестом полным грации, изящества и красоты. Элегантно качнула рукой, одновременно с этим взглянув на Тому с мягкой улыбкой, словно облако на небе или ею приготовленные моти*. Тот понял госпожу без лишних слов, кивнул и быстро удалился. — А сейчас, не хотите ли выпить чаю? Златоволосая дева и спутник её верный переглянулись было лишь на миг, после чего с довольными улыбками кивнули, тем самым на её слова, дав незамысловатый и простой ответ.

***

От невыносимой боли до слепой неукротимой ярости, от бушующего пламени печали до беспросветного отчаяния пронзила деву непокорная ей дрожь, глаза застила пелена тумана, что видеть четко даже руку собственную не давала. Безудержная ненависть, нескрываемое презрение, жгучая боль, несдерживаемая и щемящая тоска, неконтролируемый гнев, бесконечное страдание — чувств было много, даже слишком, и все их описать бы дева не смогла, они накрыли с головой волною бурной, словно возжелав её в пучину погрузить. Возненавидела внезапно дева часть себя: Ту часть, что доверяла искренне — тем, кто не заслуживал ни веры, ни доверия; Ту часть, что бескорыстно предана была — тем, кто не заслуживал подобной верности, доброты её и честности; Ту часть, что принимала их как часть своего клана и всей Инадзумы — те, кто не заслуживал подобного отношения, те, кто желал разрушить и клан, и Инадзуму. Те, кто… Не издала ни звука дева и в лице не изменилась, была то маска, хоть внутри наоборот, бурлили чувства, не давая сделать даже лёгкий вдох. Крупной волной эмоции накрыли деву, она однако же, казалось ничего не ощущала, не интересовало её словно ничего вокруг. Лишь веер белый ладонью дева вплоть до хруста сжала. Катану медленно вознес мужчина и улыбнулся, предвкушая с нескрываемым наслаждением бесславную кончину той девы долгожданную узреть, и кровью одеяние белее снега обагрить и пропитать насквозь.