Note 10: Advice
21 ноября 2022 г. в 10:00
Примечания:
"Совет"
Из них всех Купер совершенно точно был самым странным.
— Давай-ка я дам тебе совет. — начинал он временами, развалившись в своем надсадно скрипящем тканевом кресле, выцветшем и дырявом. Это никогда не заканчивалось так, как они ожидали — в лучшем случае они получали что угодно, но не совет.
Вот и сейчас:
— Не выключай музыку в торговом центре! — он предостерегающе размахивал руками, — Никогда! У них на самом-то деле для этого нет даже кнопки. Есть рычажок, и он за десятью железными дверьми, и его охраняет толстый-претолстый лысый охранник, самый толстый и самый лысый на свете.
— Даже толще и лысее, чем мистер Кларк? — подначивал его Чарли. Мистер Кларк — это их школьный сторож.
Купер почесал подбородок с редкой светлой щетиной.
— Не, не думаю. — наконец откликнулся он. Аудитория загы-гы-гыкала. Истории Купера всегда было весело слушать, потому что он менял их под нужды слушателей. А ещё, потому что перед историями он любезно угощал их травкой, и они накуривались, сидя у него под брезентом, в покое и тепле. В такие моменты любая история казалась волшебной сказкой.
Купера совершенно невозможно было воспринимать всерьёз, но и собирались они здесь не за этим.
— Манекен — это твой двойник, которого ты ещё не встретил. — продолжал Купер, пока Чарли передавал Теду косяк, долго прикасаясь пальцами к его пальцам, — Ты думал, почему у них нет лица? Они формируются. Ждут удобного момента, чтобы ты дал им шанс. Отвернулся не в том месте и не в то время.
После этого Купер обычно откидывался назад и замолкал с улыбкой загадочной и широкой. Тянул, так сказать, паузу. Обычно первой паузу, не выдержав, прерывала Минкс; но если она складывала руки на груди и закатывала глаза, значит, она историю уже слышала. В таком случае первым срывался Вилбур.
Вот как сейчас:
— Но как я мог встретить своего двойника?
— Ты просто встретишь его, вот и всё. — Купер говорил самые ебанутые вещи так легко, словно это было самое обыденное дело в мире, — Ты встретишь его однажды, а потом будешь проклят вечно выискивать в толпе его лицо. У меня есть один такой. — говорил он с хитрецой, почти что хвастаясь, — Что, удивлены? Мы виделись пару раз. Он двигается, когда я сплю.
Шлатт расползся по своему походному креслу, устраиваясь поудобнее. Ему в этот раз досталось почётное кресло с подлокотниками; он впился в стёганную ткань пальцами, и чувствовал себя королём. Он хотел, чтобы ему всегда было так же спокойно и так безопасно, как сейчас, когда Купер рассказывал им свои причудливые страшилки. Он предпочёл бы жить в одной из куперовских страшилок: выдуманных, рассказанных под солнцем, и потому совсем не страшных; чем оставаться здесь. Здесь было темно и страшно, и трудно, и он не знал, что делать. Там всё всегда было просто. Не нажимай на подозрительные рычаги. Не наступай на седьмую ступеньку. Избегай манекенов.
— Иногда мы пересекаемся взглядами. — голос Купера пёк ему ухо, как печёт ухо полуденное июльское солнце, — По две стороны супермаркета, например. — он подскочил на кресле и обвел всех испытующим взглядом, — Ты знал, что если выключить музыку, оживут манекены? Не выключай музыку.
— Земля не в форме шара и не в форме блина, — говорил он, покачивая ногой в ритм песни, доносящейся из одного из вагончиков в посёлке, — она в форме сердца. Но не сердечка, — он предостерегающе поднимал палец, так, словно это было правда важно для него, и Шлатт внимал: они все внимали, — настоящего, бьющегося сердца, переплетённого сосудами и тромбами гор и рек. Иногда я могу слышать, как оно бьётся. Это так громко, что я удивляюсь, как я не слышу его всегда. Гулкое, как гонг. Это примерно так же, как слушать, как растёт трава.
С Купером было весело наблюдать за облаками. Там, где говорили «самолёт» он говорил «распятие», там, где другие видели лицо, он угадывал хвост дракона. Купер был умельцем показать тебе что-то, что ты не сможешь развидеть, без всякого злого умысла.
— Была одна девочка. — говорил Купер, — Ей нужен был зонт, и она пошла по магазинам. Но в магазине был только чёрный зонт, и ей пришлось купить его. Но пока она держалась за этот зонт и несла его из магазина, у неё всё болела рука, но ей казалось, что это от тяжести. Но когда она пришла домой, от её ладони остались только косточки. Из чёрного зонта вылезли много маленьких-маленьких белых червячков-вампиров и обглодали всё её тело до косточки!
Против воли Шлатт затаивал дыхание. Может, это говорила трава в его организме, но ему казалось, что он видел эту девочку, в ужасе взирающую на темноту между спицами своего нового зонта, в неведенье, в парализующем ужасе до того, как быть за секунду убитой, уничтоженной тем, в чьё существование она никогда не верила, так и не осознав этого до конца.
— Поэтому вот вам мой совет, проверенный и объективный. — заканчивал Купер свой рассказ, — Не покупайте чёрных зонтов! Да ничего чёрного не покупайте лучше, честно говоря. Серьёзно, вообще не покупайте что-то чёрное в магазине, потому что оно показалось вам красивым или интересным, или потому что мама попросила. Никогда не заканчивалось ничем хорошим. Зуб даю.
Минкс, известная любительница всего черного, только показала ему средний палец.
Купер дарил им ловцы снов — из бусин и цветных ниток, прекрасно сплетённые. «И откуда ты их берёшь?» — спрашивали у него в шутку. «И сам не знаю!» — отзывался он тоже шутливо, но с Купером никогда нельзя было знать наверняка. «Они появляются у меня под кроватью, и когда их становится слишком много, я их дарю». Шлатт старался не думать о том, что в самом деле никогда не видел у Купера ни бусин, ни веток, ни перьев, ни нитей; зато отлично видел кольца готовых «ловцов», выглядывающих из-под его пледа с щекастым носатым солнцем. Шлатт старался не думать о том, что временами, когда он просыпался посреди ночи и не мог заснуть, переплетения нитей на ловце над его кроватью складывались в насмешливое нечеловеческое лицо.