Schlatt, Wilbur and Co. meeting the horrors of the World

Под плакучей ивой, под тонкими ветками сосен простиралось Озеро, цветом напоминающее старое столовое серебро. Мелкие волны, похожие на чешую, перерождались на его глади. Шлатт и Вилбур пошли купаться туда ночью, потому что никто не ходит на Озеро купаться. Но ещё — потому что есть вещи, которые нужно сделать в жизни хотя бы один раз. Купаться на озере ночью, без одежды — одна из них. Вилбур скинул полотенце с плеча на мелкий песок, больше похожий на пыль, крепкий и недвижимый из-за корней, глубоко впившихся в плоть берега. Он начал стаскивать с себя кеды, и Шлатт сглотнул. Страшно. Он сам согласился, но ему всё равно было страшно. Шлатт просил его не смотреть, и Вилбур согласился — так же легко, как прежде. На секунду Шлатт подумал, что на самом деле ничего не изменилось, что он закроет глаза — и вновь окажется в октябре прошлого года. В глубине души Шлатту казалось, что, возможно, он был проклят в разные моменты своей жизни раз за разом мыслями возвращаться в тот осенний вечер у костра, когда он впервые почувствовал себя влюблённым. Он отвернулся, когда боковым зрением увидел блеск его светлой кожи, и Вилбур засмеялся — но по-доброму; или, по крайней мере, Шлатту бы хотелось так думать. Он слушал его шаги — твёрдое тук-тук-тук, похожее на стук сердца, когда он сбегал к воде, потом плеск воды, и несдержанное «Брр, холодно», а затем, тут же: «Лезь сюда! Тут совсем не холодно, если привыкнуть». Вилбур стоял в озере по живот и махал ему руками. — Я закрыл глаза! — кричит он, — Видишь? Раздевайся уже! Шлатт складывал руки. Шлатт держался за свои майку и шорты, как за щит. — Откуда ты знаешь, что я ещё не разделся, если не видишь? — поддел он, но его голос вздрогнул. Вилбур только фыркнул: — Ты бы не успел. Тело Шлатта не было похоже на тела, которые он видел в фильмах. Не было оно похоже на тела в рекламе, или на плакате с рекламой духов в магазине косметики. Не было оно похоже и на тело Вилбура — тонкое, натянутое, ломкое, как замутненное стекло. Шлатт не любил раздеваться, даже чтобы принять душ; а когда раздевался, старался не смотреть в зеркало. После физкультуры в школе он всегда забивался в угол и отворачивался, и старался не думать о том, что на него смотрят. Особенно когда дело касалось Вилбура — он очень не хотел бы его подвести. — Ты бы тоже не успел привыкнуть к воде. — ответил он, всё-таки сдирая с себя шорты, как деревянную кору. Он доверял Вилбуру, — А вдруг тут холодно? — Вовсе не холодно! — Вилбур улыбался. Шлатт улыбался тоже. Он стоял в одних трусах, от волнения комкая одежду в руках, и немного ёжился от ночного ветра. — Если не холодно, тогда зайди глубже! — провоцировал он. — Брр! — тут же возмутился Вилбур, обхватывая себя руками, — Ещё чего! Он хотел забежать в воду, обнять Вилбура руками и толкнуть его на глубину. Он мог бы так сделать, пока Вилбур не видит. Окрылённый этой мыслью, Шлатт переступил через трусы, швырнул одежду на землю и сбежал по склону вниз, к озеру. Но не добегая до Вилбура каких-то пару шагов, он затормозил, расплескивая вокруг себя воду. Невысказанный смех рвался из его груди, холод воды жёг ему ноги. Отсюда, совсем близко, можно было увидеть, как Вилбур дышал. Глаза у него в самом деле были закрыты. — Уже можно смотреть? — капризно и шутливо спросил он. Шлатт кивнул. — Да, да, можно. — вспомнил он, и тихо рассмеялся. Открывая глаза, Вилбур присоединился к его смеху, не зная, что так развеселило его лучшего друга. — У тебя волосы на груди. — заметил он. Вилбур всегда замечал что-то новое. — А, да. — признался Шлатт так, как будто это что-то плохое, — Ничего особенного. — там и в самом деле не было ничего особенного. Даже жалкие какие-то, он бы сказал, волосы. — Я слышал, что волосы на груди в подростковом возрасте значат, что у тебя будет огромный… ну, ты понимаешь. — доверительно прошептал Вилбур. Шлатт почувствовал, как стыдливый румянец подобрался к его лицу. — Прекрати говорить об этом! Пошляк! — Просто слышал! Вилбур засмеялся, но он казался сам смущённым своими словами. Шлатт поневоле загляделся на него. Смущённый Вилбур — такое нечасто увидишь. — Поплыли? — предложил Шлатт. Озеро неглубокое. Оно ровно спускается от берегов к центру — есть, где поплавать, и есть, где встать, если устал. Вилбур плавал по-собачьи, Шлатт пытался плыть кролем — он видел это по телевизору. Он наглотался воды, и пока он отплёвывался, Вилбур ржал, держась на поверхности воды на одном месте, вертикально, как медуза. — Если будешь брызгаться, я тебя утоплю. — предупредил Шлатт. Вилбур не засмеялся в ответ: что-то задумчивое светилось в его глазах. Он перевернулся на спину и лениво погрёб в сторону берега. Его глаза были устремлены на луну. — Знаешь. — он перевернулся. Теперь его глаза были устремлены прямо на Шлатта. Они казались тёмными и большими, — Я могу помочь тебе закончить всё это. — Закончить? — спросил Шлатт, обезоруженный, — Как? — Я могу держать твою голову под водой, пока ты не задохнёшься. — сказал Вилбур ясно и просто. Его взгляд, устремлённый на Шлатта, был серьёзен: Вилбур не шутил. Он изучал его лицо в поиске сомнений, пока не добавил: — Не бойся, я не отпущу. Я не из слабых. Даже смотреть на Вилбура не требовалось, чтобы понять — не отпустит. Но Шлатт покачал головой. — Нет, спасибо. — получилось как-то настолько официозно, что он фыркнул. — А как же твои фантазии о смерти? — попробовал убедить его Вилбур, — Ты не хочешь воплотить их? Вот теперь Шлатт смотрел прямо на него. — У меня нет фантазий о смерти. — сказал он, — С чего ты взял? У тебя…? Вилбур моргнул. Ещё раз. А потом улыбнулся, и эта улыбка казалась Шлатту одновременно такой искренней, и такой болезненной, что тяжелело в груди. — Ну и ладно. — сказал Вилбур, встряхивая волосами, точно отгоняя от себя дурные мысли, — Это даже хорошо. Ты всё равно нравишься мне живым. Дыхание Шлатта застряло в горе, точно пойманное в сачок. — Нравлюсь… — выдал он, — Как? Вилбур нащупал ногами песчаное дно и встал прямо. Задняя часть его волос была мокрая и приплюснутая от воды, но чёлка было сухая и пушилась; он выглядел трогательно и смешно. Маленькая улыбка трепетала на его губах, как огонёк от спички, когда он раскрыл к нему руки. — Иди сюда. — предложил он. Шлатт последовал его просьбе. Двигаясь как во сне, он встал на дно и сделал к Вилбуру скованный водой шаг. Расстояние между их лицами сократилось от десяти сантиметров до пяти, до двух, до нескольких мгновений, пока Шлатт, не сдержавшись, не втянул его в поцелуй. Вилбур, вельветовый и мокрый, поцеловал его в ответ. И всё было так, как он ожидал — и звёзды в глазах, и колючие искры под рёбрами, и прикосновение, распаляющее и жгучее, как пожар, — и он утопал в этом поцелуе, в их поцелуе, закрыв глаза, пока земля не ушла у него из-под ног. В следующее мгновение он оказался под водой. Вокруг него были толщи песчано-жёлтой воды; она вся светилась, несмотря на то, что там, где он нырнул, была глубокая ночь. Лучи прорезали поверхность, тонкие и прямые, со всех сторон, и он в панике вертел головой, как сова, пытаясь понять, где низ, а где верх. Вода давила на него, сплющивала его; голова его начинала гудеть. Он грёб туда, откуда светило, — в конце концов, не должно же быть так глубоко, правда? — потом грёб ещё сильнее. Свет не приближался. Свет был неизменен. Всё было жёлтое. Его грудь от недостатка воздуха начала гореть. Он был уверен, что вот-вот задохнётся. Он был уверен в этом две секунды, три секунды, пять, семь, десять. Мысленно он просил прощения за всё, что он сделал и не сделал, и он грёб, и грёб, и грёб, не жалея себя, не считая, пока вода вдруг не распахнулась, выпуская его. Он глотал воздух, кашляя, и второпях оглядывался, чтобы понять, где он. Вокруг всё ещё была ночь. И Вилбура нигде не было видно. — Вилбур? — крикнул он, и тут же закашлялся, — Вилбур? — его горло было сорвано, его лёгкие болели, но он озирался и кричал, — Вилбур? Вилбур, ты здесь? Поверхность озера была неподвижна, как никогда. Он хотел нырнуть, посмотреть, мог ли он его спасти, но он боялся — одна мысль о том, чтобы нырнуть ещё раз, заставляла его дрожать, как от сильного мороза. Он дрожал и озирался. Прошла секунда. Две. Три. И Вилбур вынырнул из-под воды. На другом конце озера, он кашлял так, словно его вот-вот вырвет, вода текла из его рта и носа, волосы облепили его лицо. Но он был жив. Шлатт ахнул и начал грести к нему, но Вилбур откинул волосы, и увидел это, и его лицо исказил ужас и гнев. — Стой! — крикнул он; и это было совсем не заботливое и нежное «стой», — Не двигайся! Шлатт встал на месте. Стоять он, правда, уже не мог, потому что его ноги не касались дна; его мышцы ныли: от того, что он спас себя, и от этого, последнего рывка. Вилбур погрёб к ближайшему берегу, даже не оглянувшись. Выбрался на берег. Его силуэт, съеженный, закрытый, казался куколкой, сплетённой из гибких верёвочных прутьев. Он казался сейчас так далеко, как будто в совсем другой вселенной. Руки Шлатта отказывались держать его на плаву, отзываясь предупредительной волной сводящей боли, и Шлатт быстро, дёргая ногами, подгрёб туда, где мог стоять. — Так глупо, так глупо, так глупо! — Вилбур чуть не плакал, когда семенил по берегу к их оставленной одежде и полотенцам, — Какой же я дурак! Кому я что пытался доказать! Теперь я проклят, и ты… ты проклят, и мы оба прокляты! Как я мог так поступить. Как ты… Ты! Он повернулся к Шлатту. Его трясло, его глаза горели яростью, мокрые от слёз. — Вылезай из Озера! Не трогай его! Ты… грязный! Не напрашивайся! — Я… не напрашиваюсь. — сказал Шлатт. Его голос звучал глухим, неуверенным и слабым — не чета уверенному Вилбуровскому. Вилбур на берегу обтирался наспех, со скрипом натягивал на мокрое тело льняные штаны и старую майку. Майка всё ещё была велика ему, но может, когда-то он до неё дорастёт. Шлатт всё ещё стоял в озере. — Да не смотрю я на тебя, придурок, вылези, блять, из озера! — выругался Вилбур, даже не глядя на него. Он вытирал волосы полотенцем так яростно, как будто хотел их оторвать. Что-то больно кололо Шлатта в сердце. Его лицо непроизвольно скорчило. Но он подавил импульс всхлипнуть. Вместо этого он медленно, по шажочку, двигаясь, точно во сне, вышел на берег. Он закутал себя в полотенце, но где-то глубоко внутри ему всё равно было холодно. Ему хотелось улечься прямо здесь, на холодную, пыльную землю, меж кустов, закрыть глаза и больше никогда их не открывать. Он почти не помнил, как одевался. Как накидывал полотенце на плечо. Поверхность Озера смотрела на него лениво, с мрачной победной улыбкой. — Иногда мне кажется, что ты беспокоишься о чувствах Озера больше, чем о моих. — сказал Шлатт громко. Чтобы Вилбур не смог притвориться, что не услышал. Вилбур не смотрел на него вот уже как пятнадцать минут. — Ты видишь здесь выбор, которого нет. — сказал он глухо. — Но если бы выбор существовал, — зацепился Шлатт, — кого бы ты выбрал? — Пойдём. — Ответь на вопрос, Вилбур! — повысил голос Шлатт. Вилбур отвернулся от него и ускорил шаг. Вилбур не произнёс ни звука, низко опустив голову, заслоняя волосами глаза. Упорно, Шлатт следовал за ним до его дома, теша себя надеждой того, что может, Вилбур просто обдумывал свои слова, что он ответит ему, если Шлатт пройдёт достаточно долго. Но Вилбур не произнёс ни слова, когда зашёл в дом и закрыл за собой дверь. До своего дома Шлатт шёл в одиночку. Он плакал, когда ложился спать.