Крылья бури. Отверженные маги

      Листья ласкали стекло фургона. Небо светло-серое, густое, но все же дневное, голубоватое, и довольно жарко снаружи. А внутри пробирали мурашки: кондиционер бил в лицо всю дорогу, холодя воздух, ехали в своей собственной атмосфере.       Левин молчал за рулем, но вот, почему-то улыбнулся, когда свернули. За Аей в салоне сидели Вадим и Жан, она не знала, почему морозится на переднем сиденье — в буквальном смысле, ее руки и лодыжки задрогли, приходилось прижимать к себе, скрывая кисти за плечами.       Медленно пульсировала музыка, ненавязчиво, так, кралась постепенно, скользила по коже, будто ей ничего не нужно, и оседала в голове, расслабляя мышцы. Ая почти купилась, тело съехало, и висок норовил прижаться к спинке сиденья, но поглядывала на мориона: на движения рук у руля, рта, глаз. Это мешало пропасть, утонуть в дреме. В других обстоятельствах так бы и произошло, потому что уже которую ночь Ая ворочалась как на иголках. Но в других обстоятельствах она бы и не страдала бессонницей. В каких-то совсем других, понятных и далеких.       Левин был занят своими мыслями и дорогой, но то и дело встречался с Аей взглядом, будто случайно, и чуть улыбался: что, снова на меня смотришь? У нее тогда дрожало что-то в районе живота и груди, и она вновь отворачивалась к обочине, сливающейся в одну сплошную линию. Серо-коричневую. А вокруг какая-то пустота: поля, земля, пыльные кустарники и приземистые деревья.       Они уже уехали далеко от Циты, прошло больше часа, были где-то на южной трассе, а потом свернули к одному из небольших городков, что находились между мирами. Далеко не столица, но и не провинциальный центр. Так, окраина. Не стали въезжать в сам город, обогнули издалека невысокие здания, ярмарку, средней паршивости торговый центр из прошлого века. А потом нырнули на кривую дорожку, даже без асфальта. Будто какой-то тайный проход, о котором знал только морион.       Деревья клонились низко, образуя туннель, машина петляла, спускаясь в тени все ниже и ниже. На одном из поворотов в просвете между листьями мелькнули водяные блики. И вот, наконец, остановились, выехав из шелестящих веток.       Взгляд упирался в темно-зеленую гладь воды за густой травяной порослью, рядом каменный дом на отшибе. Вилась песчаная дорога, а вдалеке на холме справа еще какие-то домишки. Деревня, но какая-то замшелая, нереальная. Выглядело так, будто кто-то натыкал дома по своему желанию, беспорядочно, просто упражнялся, почему нет?       Левин выбрался из машины и позвал Аю взглядом. У нее не было выбора. Точнее, был, она сама его сделала и готова была подчиняться. Смирилась с этим, настраивала себя каждую ночь: наконец-то морион говорит, наконец-то что-то просит! Ая слушалась, потому что иначе — смерть. Иначе бы совсем не знала, что делать.       Вадим и Жан не спешили, и Ая шла в удивлении за боссом мимо цветущего озера. Почему-то волнительно было оставаться с морионом наедине, хоть столько и проехали рядом.       Он открыл дверь, будто это его место, его дом, и исчез внутри, глянув красноречиво: не тормози. Бесило, что ничего не объяснял.       Ая аккуратно шагнула внутрь. Все такое странное: узоры на стенах, разбросаны коврики и пахло чем-то терпким, деревянным, лекарственным и одновременно островатым. Ая повела носом и поморщилась: слишком много всего, будто какой шатер для гаданий. Обычно сторонилась таких мест.       Левин уже прошел в комнату, а Ая замерла в коридоре. В просторном помещении, напоминающем гостиную, тоже много пушистых покрытий, на креслах темные покрывала, свечи на столиках и полках, потертые корешки книг, сухоцветы топорщились в вазочках, а местами просто висели на белых стенах. У окон легонько подрагивали полупрозрачные пологи.       Здесь тоже было прохладно, совсем не как снаружи, по коже пробегали мурашки, захотелось погладить руки. Особенно когда взгляд уперся в обитательницу этих мест: такую же темную с этой россыпью кос, покрывающих колени, как и накидка на диване. И такую правильную в своем этом безразличном умиротворении, упоенно чиркающую что-то карандашом — Мишу. Ая сразу узнала ее, хотя девочка будто даже немного вытянулась руками, голенями. В голове мазнуло какое-то неявное, волнующее воспоминание, тело напряглось еще больше.       — Очень плохо, — чей-то тихий голос.       Видимо, это обращалось к Левину, потому что тот остановился у девочки.       Ноги противились, но Ая вошла. Сбоку, оказывается, стоял парень, замер, как предмет мебели или, скорее, часть стены, сливался с ней. Жутко белобрысый, буквально, волосы как изрезанная мелко шредером бумага, тонкий и в очках. Он скрестил руки и, не отводил глаз от Миши.       Не составило труда узнать его: один из мафиозников, словивших Аю с Каем. Осознание этого заставило напрячься, будто прямо сейчас туша с острыми плечами бросится, начнет связывать. Но Ая помнила, что он помог Левину, теперь же просто смотрел вполоборота на девочку. Тон и выражение лица говорили, что ему плевать на слова, но и Миша никак не отреагировала.       Охватила ностальгия, Ая на секунду оказалась не здесь — где-то там, в Ците, среди трущоб, в сером асфальте, карканье ворон и звуках автомобилей с улицы. А рядом теплые руки, которые так манили…       — Введешь ее в курс дела, — сказал Левин.       Что? Ая очнулась, оказываясь снова среди ковров. В ноздри навязчиво ударило благовониями.       Грин, кажется, так звали этого парня, раздражено посмотрел на Аю, как на букашку, залетевшую в окно.       — Глухая? — сухо спросил он.       Еще не отлепился от стены, а Ая уже его ненавидела.       — Это куколка, — указал Грин на Мишу.       Его не смущало, что девочка сидела прямо там?!       — Спасибо, я знаю, — процедила Ая.       — Вскроешь ее.       Ая остолбенела. Смотрела на белобрысого как на идиота, а он — ноль эмоций. Не обращал внимания, как будто все очевидно, просто тут направлял людей: туда — в столовую, туда — в прачечную, до свидания и не забудьте оставить на чай.       Левин уже исчез в коридоре, Ая не успела даже что-то прочитать в его лице. Бросилась следом.       Коридорчик вел в кухню, где сидел еще один мужчина, и… он был странным, Ая будто знала его. Суховатый, благородные морщины, но лицо чистое, никакого шрама. Это был почти Рук: такие же длинные волосы, забранные в хвост, но глаза сияли.       — Я не сказал остаться там? — произнес Левин, хотя стоял спиной, копался в каком-то ящике.       — Нет, — выдавила Ая, все еще пялясь на второго.       Лицо того прорезала озорная улыбка, внимание вовсе не смущало.       — Подопечная твоего брата.       — Бывшая, конечно, — оживленная и подвижная копия инструктора из академии склонила голову.       — Простите… — Ая попятилась в коридор, но наткнулась на что-то большое и отскочила.       — Что случилось, бедовая? Они тебе еще не налили? — это подошел Вадим. — Настоички, для храбрости.       Левин устало выдохнул и глянул на подручного, как на врага Астрисы.       — У вас медочек есть свежий? — Вадим прошел как ни в чем не бывало.       Ая переводила взгляд с одного мужчины на другого.       — Я же сказал Грише… — Левин обратился к Ае с каким-то раздражением, но замолчал, брови смягчились. — Ладно. Устала?       Босс кивнул Вадиму. Тот улыбнулся:       — Ромашку добавлю, пойдет? С медом домашним шикарно будет.       Ая быстро дышала, не понимая, куда ей деться. Левин привел ее сюда, в комнате — странный Грин, который сказал какую-то чушь, тут улыбчивая копия Рука, да и сам босс, а вокруг — непонятный район. Жан снаружи. Ая сглотнула.       — Что я… что мне делать? — спросила она, вжимаясь в косяк.       Левин поджал уголок губ:       — Иди в гостиную обратно, пожалуйста.       Ая выскочила, прошла по узкому коридору, свернула, а там — снова Грин пялился на Мишу. Ноги застыли. Но входная дверь открылась, и в нее завалился, пригибаясь, Жан. Тогда Ая резко бросилась в гостиную, закидывая себя с разбегу на свободное кресло.       Грин медленно повернул голову, заметив ее, а потом молча и так же неспеша пересек комнату. Сел напротив с усталым выражением, поглядывал краем глаза на Мишу:       — Так, куколка — это…       Шевелюра Грина ожила — это на нее легла сверху тяжелая лапа Жана и стала трепать.       — Белосне-ежка, — улыбнулся бешенный пес, показывая зубы.       Он пригнулся и облокотился на кресло сзади, выставляя вперед мощные плечи с впившейся навсегда чернильной проволокой. Лицо белобрысого же оставалось невозмутимым, только слегка дернулся рот, когда по его голове в очередной раз прошлись чужие пальцы.       — Иди на улицу, там у Выхи осталось что полакать, — выдавил он, натягивая мрачное выражение.       — Все еще в завязке? — старший-псих сохранял улыбку, и она стала даже еще более непривычной, какой-то нежной?.. И голос тоже. Жан склонился к уху Грина: — Не передумал?       Белобрысый картинно выдохнул, приподнял ладонь и манерно указал пальцем в сторону.       Ая с замиранием смотрела на эту сцену, ожидая, что Жан сейчас выкинет что-то, но он лишь ухмыльнулся и плюхнулся на диван рядом с Мишей, заставив ту по инерции покачнуться. Девочка не повела и бровью.       — Так, на чем я остановился… — помотал головой Грин.       В этот момент Жан запрокинул руки и макушку с черным ежиком на спинку дивана, потянулся к своему носу. Ая поспешила отвернуться.       — Куколка — это плотное скопление энергии, — продолжил Грин. — Прямо там, внутри нее, видишь?.. Нет, не видишь… но вдруг?       Ая переводила взгляд с него на девчонку.       — В общем, ясно, не видишь.       — Подожди-подожди, — подняла Ая руки. — Зачем ты мне это объясняешь? Я знаю.       — Да? Ну тогда все просто. Тебе нужно только заставить эту энергию вытечь наружу.       Жан уставился на Аю, палец завис в ноздре. Миша продолжала рисовать. Ая впилась в обивку кресла, вжимаясь в него сильнее, но по факту готова была вот-вот выпрыгнуть.       Звякнула посуда: на стол легла тарелка с тонкой светлой чашкой на блюдечке.       — Кхем-кхем, — Вадим оставил ее на столике рядом с Аей. — Согрей горло, красотка, он тебя совсем заморозил, наверное. Я-то люблю попрохладнее, но посмотри на меня…       Вадим с готовой сорваться улыбкой глянул на Грина, будто ждал, что тот подхватит. Ноль эмоций. Перевел взгляд на Жана и снова на Аю.       — …кровь горячая, сердце буйное, — невозмутимо подытожил мужчина. — Зимой в майчонке и кедах шлялся, мамка ругала. Дед такой же сорви-голова был, весь в него!       Почему-то Ая сомневалась, что дело в родстве, а не в том, что крылось где-то там, под смуглой кожей метаморфа… Но рядом с ним стало спокойнее. Руки машинально потянулись к посуде, потом Ая одернула себя: зачем ей это? Или что она вообще здесь делала?! Но пальцы уже лежали на горячей чашке, а нос ласкал терпкий аромат.       Только мешали расслабиться глаза Грина, настойчиво наблюдающие из-под белых ресниц:       — Никогда не видел в деле это, будет интересно.       Резко расхотелось пить, чашка зависла у губ.       — Я не понимаю, о чем ты, — голос Аи дрожал.       Послышался смешок Жана. Он отклонился и резко вскочил. Повел головой и звонко покрутил цепью, зажатой в пальцах, достал откуда-то из штанов.       — Слабачка не может ничего, я же говорил. Белоснежка, пойдем?       — Я занят, — Грин раздраженно прикрыл глаза. — Ты тут вообще не нужен, покинь нас. Навсегда.       Жан показал зубы, удивительно целые для такого буйного психа. Облизнул их и некоторое время смотрел на Грина, склонив голову, а тот — в ответ, прямо и так же молча.       Кажется, запах этой игрушки псу нравился. Жан улыбнулся еще шире, но, помахивая цепью, все же направился наружу. Ая проводила его взглядом, пальцы при этом до боли вцепились в фарфоровое ушко.       — Не понимаю, ты тупая? — глаза Грина, зеленые, как листья снаружи, если бы упали в озеро и по нему пошла рябь. Столь же ненадежными казались. — Ты же пользовалась этим.       Ая вздохнула, подтягивая ноги на кресло. Этот слабый на вид парень… Она помнила чувства после того, как он сделал с ней что-то. Как коротило в ушах, когда очнулась от снотворного, но дело не в препарате, проблема — в этих переливающихся малахитом полосатых радужках, в идеально ровном поле кожи.       Ая с Грином таращились друг на друга некоторое время, будто в упор, расстояния не существовало, только чашка.       — Зачем ты тогда сюда пришла?       Ая не знала, она просто делала. Делала то, что он скажет. Сильнее сжала чашку: руки почему-то тряслись. А Вадим уже отошел к Мише, заглянул к ней в листок, что-то одобрительно мурлыча.       То, что сказал Грин, в этой девочке, в ней… «Видишь?» Энергия там, много. Ее безразличное лицо. То чувство, когда учитель прикоснулся, как обдало жаром: что-то нереальное, нестерпимое.       Вскрыть?       Ая встала.       Ведь ты хотела ее украсть.       Не за этим… она пришла не за этим!       Чашка брякнулась о тарелку, когда Ая в спешке попыталась ее поставить. Напиток плеснулся наружу, потек по столу, а Ая бросилась в коридор. Шла на свет, запах улицы из приоткрытой двери, которую оставил Жан.       Выпорхнула наружу.       В этот момент что-то схватило за запястье. Сзади Левин, и он держал, крепко.       Вышел полностью и прикрыл дверь. Обогнул Аю, поднимая ее руку. Плащ покоился на плечах, но волосы выбились из-за ушей, будто гнался. А лицо спокойно, светлые глаза изучали:       — Чего ты боишься?       Ая смотрела, как он держит ее за запястье, это тоже что-то напоминало: от нее чего-то хотели, требовали. И опять из-за Миши, так было с учителем в его кабинете. Снова злились, хватали. Что с этой девчонкой не так, почему постоянно попадало из-за нее?!       Но отчего-то хватка Левина не смущала. Это было не жестко, просто твердо. Не больно. Даже странно успокаивало, и рука перестала сопротивляться, как и голова — поникла.       Ая боялась. Боялась, что облажается, снова облажается, все разрушит, сломает.       — Я поврежу ей…       — В этом и смысл, — голос Левина пробирался по коже вибрацией. — В любом случае повредишь. Не ты, так ее энергия это сделает.       — Но почему это должна быть я?       Морион все еще держал, но ослабил хватку.       — А ты не хочешь? Хочешь, чтобы кто-то другой?       Камера, далекая, непробиваемая, как ракушка в темной глубине под прицелом сотрудников УКЭ. Завод с множеством тел... мертвых, израсходованных. Просто использованных. Отдать ее кому-то?       Что, если Ая станет такой же? Тем, кто скажет: они все равно умрут. Тем, кто пойдет на запах крови. Равнодушно достанет дергающуюся рыбешку и нарежет на куски…       Но Левин действовал иначе.       — Нет, — выдохнула Ая.       Он отпустил, а она подняла глаза:       — Не хочу, чтобы другой.       — Тогда не сомневайся.       — Но я не знаю, как…       — Это уже другой вопрос.       Они вернулись. Показалось, в комнате даже стало теплее. Ая снова залезла в кресло.       Грин злился, что она расплескала чай. Тот стекал по столу, на светлом дощатом полу собралась уродливая лужица.       — Кто это за тобой будет убирать?       — Простите, я сейч...       Левин надавил на плечо:       — Сядь.       — Может, все-таки настоичку? — ухмыльнулся Вадим.       — Или виски, — это уже была очаровательная улыбка копии Рука.       Он вынырнул из-за Левина, припал на колено и стал промакивать недоразумение полотенцем.       — Кто вы? — не удержалась Ая.       — Я? Можешь звать меня Эшли.       Мужчина протянул руку, но Ая только отстранилась.       — Но кто…       — Доверенное лицо, тебе-то что? — рука Левина все еще находилась на плече.       Эшли вытер столешницу и взял чашку. Ая успела разглядеть пушистые бакенбарды с едва заметной проседью и легкую щетину, волосы чуть вились у висков. У инструктора было так же, но это никогда не придавало ему милый вид. Тем более он так не улыбался.       — Выйдите все, — сказал Левин.       Конечно, это не касалось Аи, ладонь на которой стала чуть жестче. И Грина: сидел так же неподвижно, поглядывал удавом. Почему-то в этом спокойствии чудилось что-то ужасающее. И осталась Миша, вообще не подающая признаков жизни, если бы не легкие движения карандаша. Напоминала мебель даже больше этого парня.       Мужчины скрылись, и Левин указал на пол у дивана. Ая переползла на мягкий ковер, села напротив девочки. Все внутри колотилось, сжала пальцы на ступнях и сцепила дрожащие ладони.       Грин тоже подобрался и уже сидел рядом, отчего захотелось подмять под себя ноги. А Левин стоял за Аей. Она оказалась в ловушке.       Только в этот момент зрачки девочки дрогнули, будто что-то почувствовала. Рука с карандашом замерла, и Миша повернула голову. Глаза темные как ночь и такие же далекие, но в этот момент колко смотрели — на Аю. Казалось, говорили только одно: уйди, уйди отсюда.       Ая невольно подалась назад и замотала головой:       — Я не могу…       — Ты не одна, он поможет, если что, — Левин кивнул на Грина. — Гриша деактивирует магию.       — Как?..       — Ты сейчас хочешь об этом поговорить?       Ая быстро дышала:       — Я не знаю, чего вы от меня хотите? Не знаю, не знаю…       Вскрыть? Что это значило, что Ая должна была сделать, что увидеть? Что сломать? Ее оболочку? Но это значило… Думать об этом было страшно. Если бы Ае дали в руки нож и сказали вонзить в тело, она бы даже больше поняла.       Левин присел на корточки перед Мишей.       — Дорогая, мы возьмем твою руку?       Девочка сжала губки, но протянула ее мориону. А Левин кивнул Ае: возьми.       Ая замотала головой, но мужчина был непреклонен. Тогда она протянула свою, но… увидела болячки на коже девочки, пальцы были словно проедены чем-то, или на них поселилась иная жизнь, все скрутило внутри. Ая поползла назад:       — Не могу!!!       Закусила собственную руку у локтя, закрывая лицо. Сжалась, спина уперлась во что-то твердое: каменная кладка камина. И пахло сажей. Ая забилась еще дальше, вжимаясь в кирпич и быстро дышала.       — Нянькой я не нанимался, — послышался голос Грина. — Даже эта адекватнее.       Левин вздохнул.       — Вставай.       Ая с недоверием глянула на него: все такой же спокойный.       — Вставай-вставай. Выйдем отсюда, хорошо?       Ая кивнула, проглатывая всхлип. Поднялась и последовала за морионом. Грин осуждающе смотрел. Ая поняла, что выглядит как полнейшая неудачница, хотелось сигануть в этот камин или еще в какую дыру, если бы знала куда!       На улице овеяло влажным воздухом, и Ая невольно глянула на темную гладь озера, покрытую мелкой зеленоватой дрянью: может, туда? Насколько противное дно, сложно отстирывать ил? Нет, так еще позорнее, не стоило дергаться.       — Это не плохо, — сказал морион.       Ая шла следом по песчаной дороге.       — То, что не хочешь. Это нормально, очень даже.       Он не понимал, о чем говорит.       — Немногие люди хотят брать на себя ответственность. А те, кто берут… часто не ведают, что творят. Делают это просто от глупости.       — А я, значит, не хочу?       — Случалось уже брать ответственность за чужую жизнь?       Ая отвела взгляд, но заметила. То, как он на нее посмотрел. Жестко. Он… знал? Ая шла молча дальше, засунув руки в карманы широких пацанских шорт, которые ей даже не принадлежали.       — Тебе нравится Мишель?       Так, значит, ее звали?       — Нет.       — Хотела бы ей зла?       — Нет…       — А добра?       Ая молча помотала головой.       — Забавно, ведь ты ее спасла.       — Вы знаете, что это не так. Это сделала не я.       — Ты хотела.       — Вы не знаете, чего я хотела…       — Да? Что ж. Проще, если тебя не волнуют «высокие» цели.       — О чем вы…       — Она этого не хочет, — Левин помедлил, склоняя как-то голову. — Помощи. Ни одна куколка не хочет. Так что это в любом случае насилие.       — Вы же говорите, спасение…       — Слова всему придают смысл, правда? — снова появилась улыбка, а потом голос стал скучающим. — Тетя просила ее спасти.       — А Миша?       — Ты не чувствуешь? Сама ее природа против. Такие души не хотят спасения.       — Природа…       — Закрываются, плотно, вероятно, они сильно страдали. Так, что само возвращение в этот мир невыносимо.       — Это ужасно.       — Да, но мы тут. Ты и я. И она тоже. Что же нам делать? — Левин почти картинно развел руками. — Смотреть? Ждать? Может, продать ее?       В голосе появилась какая-то издевка.       — Не несите бред...       — Я просто перечисляю варианты. Не делай вид, что их нет.       Ая сжала ладони в карманах:       — Куда денется эта энергия? Если я…?       — Никуда, будет повсюду.       — Разве это не опасно?       — Опасно.       — Но вы хотели прямо там… прямо в доме…       — Я знал, что ты не сделаешь.       Ая остановилась, что-то встало поперек горла.       — Но зачем тогда вы привели меня…       — Всем надо с чего-то начинать. И потом, если ты не сможешь сделать этого безопасно, какой тогда смысл? Порвать оболочку можно было бы так, в условиях завода.       — Как они делали это? Грин сказал, что не видел этого.       — Гриша видел, просто не то. Оболочка… хрупкая вещь. У многих людей, — Левин обернулся с мрачным лицом. — Иногда хватает небольшой пытки.       Сердце замерло.       — Иногда… пытка должна быть достаточно… болезненной.       — Прекратите…       — Что? Неприятно слушать?       — Вы этим занимались…       — Я — нет.       — Вы… они… вы поставляли им кукол или что? Или вы просто смотрели? Почему Грин был с ними?       — Он позволял куколкам не умереть. Ну и покупателям, конечно, тоже. Побочный эффект.       Покупателям… Кто-то хотел коснуться этого тела своими руками? Не только маленького, беззащитного, но и того… того, что не видно, того, что где-то есть, в котором бьется жизнь. Настоящая, живая, пульсирующая. То, что Ая считала своим смыслом, то неуловимое, едва заметное. Прямо сейчас Ая почувствовала, как она разливается кругом, ее магия. Ласкала, будто волны, касалась и уходила, но снова возвращалась.       Стало больно. Очень. Ая снова стояла, переживая что-то. Все внутри стянулось в комок, показалось, сейчас упадет, но не на землю, пропадет где-то в другой вселенной. Схлопнется, как черная дыра.       Было жарко. Слишком. Солнце грело, облака разошлись, позволяя ему сиять.       — Мне плохо, — только и сказала Ая.       — Вижу.       Левин кивнул идти за собой, и Ая последовала. Что ей оставалось? В низине было душно, нестерпимо душно. Шла за ним, сгорбившись, держась за живот, казалось, вот-вот стошнит. Мелькала трава, вроде молодая, но уже такая пожухлая. Даже не качалась, ни дуновения в этом застоялом воздухе. А во рту — будто тина. Так гадко, хотелось сплюнуть, но Ая держала в себе.       Они поднялись и уже шли мимо нелепых домов. Все разные, какие-то хибары, сделанные из чего под руку попадется. Никакого дизайна, стиля?.. Некоторые довольно старые, совсем как на картинках прошлого, другие сколоченные недавно, свежий срез дерева, но все выглядело как-то неловко.       Показались люди, вполне обычные. Смотрели на них даже приветливо. Молодая женщина прошла мимо с пустым ведром, совсем близко, доброжелательно кивнула Левину, хотя он был в своем плаще. Они тут законников не отличали, что ли? Или сбивал с толку цвет?..       Ая морщилась, потому что внутри все еще сжимало и терзало что-то. Будто чужие руки — но об этом не стоило думать. Не стоило, чтобы не стошнило.       Она оперлась о столб. Голова кружилась, а по лбу стекали капельки пота.       Коленки коснулось что-то влажное, и Ая в ужасе дернулась в сторону, почва ушла из-под ног. Кожу кололо, а в глаза ударил яркий свет. Чертово солнце! Провалилась в какой-то куст, и кто-то кричал. Звонко так, громко, что аж раздражало.       Ногу что-то… лизало?       — Отстань… — прошипела Ая, смутно отпинываясь.       — Ну же, дайте девушке подышать, — голос Левина.       Ая потянулась к нему, как к спасению. Не понимала, где она, но хоть что-то знакомое, что-то… твердое. Не как все окружающее, плавилось под лучами.       Он поднял ее за руку.       — Почему на тебе так много надето?..       Коснулся пуговиц у горла, но Ая забилась: нет!       — Хорошо.       Ее вели, придерживая за плечи. Что-то скакало кругом, лишнее, раздражающее, шумное. И пушистое. Терлось о ноги, Ая чуть не упала.       — Тихо! Уведи Выху.       — Что такое, маленькая мышка перестаралась?       Самодовольный голос Жана где-то неподалеку. Нет, Ая не должна быть слабой!       Но все же была.       Стало темнее, и наконец-то воздух прохладнее. Ая дышала. Появилось что-то мягкое под ней, и она позволила спине упасть, но потом вся вздрогнула, подтянула ноги к себе. Живот сдавливало.       — Ужасно девочка выглядит, — незнакомый чуть надтреснутый голос.       — Дай ей обезболивающее.       Ая потихоньку приходила в себя. В глубине комнаты блеснули желтые глаза, неестественные, как видение. И исчезли. Гадюка?.. Она лежала на постели. И какая-то женщина подходила, старая на вид, сморщенная, будто финик, завяленный на солнце, но волосы длинные и черные, как смоль. Сунула таблетки.       — Мне… нормально… — Ая пыталась отвернуться.       — Выпей, милая. Наверное, тепловой удар схватила, вся мокрая… Сколько у тебя кофт там…       — Не трогайте!!!! — запротестовала Ая и закинула в себя лекарство, чтобы скорее отстали.       — Оставь ее. Придет в себя, нужно просто место в тени.       — Ох, доиграешься, Андрюша, — строгий голос незнакомки.       — Н-да? А ты хорошо играешь, смотрю?       — Я не за этим.       — Так и я не за этим.       Женщина помотала головой и ушла.       А Ая сжимала на лбу мокрое полотенце, только поняла это, ручейки стекали вниз, пропитывая рубашку. Тело уже холодило.       — Простите, я не знаю, что со мной…       — Это «бесы» выходят.       — Андрей!       — Ты не веришь, но я-то знаю. Будто ты не видишь.       Хозяйка угрожающе глянула на мориона, неся черпак с чаном, чуть ли не замахнулась. Левин лишь улыбнулся.       — Нет у нее ничего, она чистая, — буркнула она.       — Слепы видящие…       — Выйди вон, нечего нависать тут! Пригнал сумраку!       Морион хмыкнул и отворил дверь, лицо лишь успело осветиться белым днем. И ушел. Левин ушел!       Ая поднялась на лежанке.       — Что вас к нему тянет-то как! Черти что! Погоди, никуда он не денется. Ляжь.       Ая послушалась, Левин вроде бы тоже слушался эту женщину, хоть и не явно. Но как минимум доверял.       Она держала Аю за запястье, прощупывала пульс. Губы шевелились, считала, но потом перестала и все еще касалась кожи, это длилось слишком долго. Глаза прикрыты, женщина вздыхала, недовольно мыча.       — Вы чтец? — догадалась Ая, хоть и не чувствовала, что на нее как-то влияли.       Хозяйка приоткрыла глаза:       — А? Да… так вы это называете.       Взгляд скользнул по животу Аи, почти у бедер, положила туда руку, и Ая вздрогнула.       — Болит?       Да, но дело не в этом, просто хотела убежать.       — Что ж ты так, милая. В такие дни лучше поберечь себя.       В такие дни?.. Ая вдруг осенило, она вскочила и сжалась. Какая же дура!       — Я-то думала, меня накрыло от… не важно. Где тут можно… — Ая с недоверием посмотрела на широкие одежды незнакомки с обилием свисающих тряпичных косичек, на позвякивающие подвески и бусы из цветных камней, на деревянный черпак и безнадежно вздохнула. — Привести себя в порядок…       Чтица цокнула:       — Ты что думаешь, мы тут звери дикие? Все есть, девчонки ко мне бегают, если прихватило. До города-то еще идти! Там ванная, — смотрела, как Ая ломанулась туда, а потом громче добавила: — Тебе сменное принести?       — Ничего не надо!       Она чувствовала себя полнейшей идиоткой. В панике вывернула корзину в комнатке и нашла все для гигиенических процедур. Вода из крана, к счастью, лилась, хоть и слабо. Закончив, Ая припала на холодный каменный пол, стараясь отдать ему нахлынувшее стеснение. Щеки пылали, делая ее еще краснее клетчатой рубашки Джея.       Напихав в карманы женских примочек, Ая поправила одежду и хвост. Вышла, снова в глаза бросилась Гадюка, лежащая на кушетке — Ае не почудилось. Такая обычная, просто женщина, без макияжа, с растрепанной головой. Какая-то даже нежная, безобидная в этих одеялах, будто спала. Но веки дрогнули, стоило двинуться, проследила за Аей, направляющейся к выходу.       — Выпей, милая, — подоспела хозяйка, протянув деревянную плошку.       — Лучше не надо…       — Ага, сейчас выскочишь и снова ко мне!       Ая поднесла ко рту жидкость, в ноздри ударил запах мяты. Какой-то отвар. Вкус неприятно отдался горечью на языке.       — Полежи еще, никто тебя не торопит.       — Не торопит — вы о чем?       — Ты же к Мише приехала?       — Ясно, вы знаете…       — Конечно, знаю, бедная девочка, что вы к ней пристали! Природа сдюжит, она сильная. Сильнее, чем вы все думаете!       — Вы не понимаете… — Ая поморщилась, сглатывая, и поставила посудину. — Вы не видели, как эти дети страдают.       — Страдают? Это от таких как вы, что ли?       — Вы имеете в виду Левина?       — Ох, вижу, что будешь защищать его сейчас. Но головой-то своей тоже нужно думать…       — Я думаю!       — Это хорошо, милая, думай. Природой такое вмешательство не предусмотрено…       — Кесарево тоже.       — Что?       — Разве сложные роды не разрешают хирургически?       — Ох, еще и за науку заговорила. Точно он тебе мозги запудрил!       Ая глянула на Гадюку, которая снова прикрыла глаза и делала вид, что спит. Что думала она? Почему не вступалась за босса?       — Мне никто ничего не пудрил, — холодно сказала Ая и выровнялась. — Я делаю то, что хочу. Я сама видела, как хотят поживиться куколками.       — Вы же спрятали ее специально, не от злых глаз ли?       — Пускать все на самотек — не выход…       — Природа не хочет, чтобы в нее лезли, милая. И, уж поверь, будет сопротивляться.       «Система каждого уникальна», — вспомнила Ая слова Ивана.       — Как?       Лицо женщины помрачнело:       — Так, что отдача ляжет на плечи и будешь еще долго нести.       Гадюка пошевелилась, перевернулась к стене.       — Природа… — Ая сжала зубы, оглядывая очертания полудревнего жилища во мраке. Тут тоже кругом пучки трав на бревенчатых стенах, печка в углу, под потолком выставлены резные фигурки животных и камни. Если бы не таблетки и водопровод, можно подумать, скакнула куда-то в нелепую сказку. — Я пошла.       — Погоди… День дурной сегодня. Держи.       Женщина протянула какой-то мешочек с веревочкой. Ая сжала его: шуршал, что-то сухое внутри, а на ткани черточки, образующие угловатые узоры.       — Повяжи на шею или в кармашек спрячь. Тебе же не трудно?       — Что там?       — Так зверобой всего лишь. Помешает нечистым к тебе прикоснуться.       — Ясно…       Ноги уже вели к выходу.       — Смотри, милая, в следующий раз считай дни лучше.       — Знаю, просто слишком рано, — отрезала Ая.       — Что должно случиться, случится… — пробормотала женщина сзади, задумчиво перебирая бусы.       Эта мысль будто смутила ее, но Ая не стала уточнять. Не хотелось слушать очередной бред. Пока чтица отвернулась, сунула подарок вглубь стола.       Ая вышла и побрела по залитой солнцем тропинке. Жар разошедшегося летнего дня снова бил по голове, и Ая наконец расстегнулась, стянула рубашку, повязала на поясе. От лекарства становилось полегче, но больше от осознания ситуации. И дышалось уже не так тяжко.       — Как тебе Наина? — из тени большого разлапистого дерева шагнул Левин.       — Не знаю…       Морион стоял тут все это время? Ничего или кого интересного поблизости, плащ сложен и висел на руке. Ждал?       — Она против вскрытия, — сказала зачем-то Ая.       — М-м, да… Я тебя не заставляю, если что.       — Я сама хочу.       — Правда?       — Я вам верю.       — Мне? — Левин рассмеялся, пропуская ее, приоткрыл калитку. — При чем тут я?       — Вы ведь хотите этого. Нетрудно понять.       — А один симпатичный офицер хотел бы иначе.       Это было ниже пояса, и Ая отвернулась. Остановилась, скрестив руки, оглядывала кусты ежевики у забора с зелеными пушистыми шишечками. Над головой все еще нависали ветви ивы.       — Он тоже сказал, что не стоит вмешиваться, — Ая щипала внутреннюю сторону плеча.       — Так почему хочешь?       — Потому что… — она стиснула кожу, вжимаясь ногтем, и повернулась к мужчине. — Потому что это хреново! Скрываться за четырьмя стенами, когда что-то внутри хочет пожрать! Ясно?!       Левин улыбнулся:       — Ясно.       — Вы сами сказали, быть куклой в чужих руках… Я не понимаю, но… хочу, чтобы вы мне рассказали больше. Вы ведь расскажете?       — Если ты попросишь, мотылек.       — Почему вы снова меня как-то называете…       — А как тебя называть?       — Не знаю... Почему вы не называете Гадюку Гадюкой?       — Я встретился с ней раньше, чем придумала эту кличку.       — Вы всех называете по имени…       — Тебя тоже нужно, Ая?       От этого обращения пошли мурашки, так это звучало изящно, ласково? Но не только от этого, морион почему-то встал ближе и наклонился:       — Может, тебе нужно особое… отношение?       Особое. Что-то внутри поднялось, сердце забилось, и Ая отстранилась. Ветви ивы скользили по плечам, пока пятилась. Вспомнила о морионке в доме чтицы: так странно было видеть ее в простынях, без макияжа, такую простую. А Левин все это время…       — Почему Гадюка там? Что с ней?       — Разве я вправе раскрывать чужие секреты?       Не вправе, но Ае хотелось узнать. И не только это, а вообще все. Почему он не со своей важной подручной, ему все равно? Они сюда уезжают? А ходит она «в зал» только с Жаном или с ним тоже? Это все нормально?       Левин смотрел так просто, чуть изогнув губы, снова эта маска услужливого консультанта, но в светло-серых глазах что-то свое. Рукава тонкой белой рубашки закатаны, расстегнута у горла, даже слишком глубоко, бесстыдно выставляя ключицы. Чуть дрогнул кадык. Видимо, Ая слишком долго молчала, Левин заинтересованно наклонил голову.       Ая вспыхнула и, развернувшись, отбросила ветви, что так и норовили прилипнуть к лицу. Быстро зашагала по пыльной дороге. Кругом кусты, оградки, подкошенные домики. У одного из порогов играли дети. Ая растерялась: ей куда?       И куда вообще хотела?.. Без него.       Послышался шум колес. Автомобиль причалил к дому на пересекающейся улице. Вышел мужчина, и у Аи перехватило дыхание. Этот пушистый русый затылок и худую шею узнала бы из тысячи.       Ая прильнула невольно к пышному кустарнику поблизости.       Эта связь… всегда в нее верила, и вот Иван обернулся. Сначала на секунду: не поверил. Потом остановился и снова взгляд, теперь точно узнал ее. Озорнов был удивлен, потом будто расстроен. Прищурился, продолжая смотреть, пристально, увлеченно…       Нет.       Сердце Аи, бьющееся так быстро, возмутилось и теперь отстукивало уже другую мелодию. Тяжелую. Пальцы, сжали гладкие листья. Иван смотрел так долго не от удивления и не потому, что соскучился. Он, как всегда, включил рабочий режим, даже не удосужился кивнуть. Растение в руках увлажнилось.       Вдруг Озорнов дернулся, лицо прорезало отвращение, и он рассеянно заморгал. Ая испугалась, но услышала шелест сзади.       — Помяни черта… — весело сказал подплывший незаметно Левин.       Иван поспешно отвернулся, подоспел к задней дверце и стал помогать какой-то женщине выбраться из машины. Подал руку, а она улыбнулась, аккуратная блондинка. Примерно его возраста, может, чуть старше. Но симпатичная.       Ветка тряхнулась. Ая продолжила натягивать ее и тереть пальцы друг о дружку.       — Бузина не виновата в твоей злости, отпусти, — прошептал Левин на ухо.       Словно проснувшись, Ая разжала пальцы, заставив крошечные белые цветочки дрожать. Отерла ладонь от сока листьев. И пожалела, что давно не использовала магию.       Может, тогда бы он обратил на тебя внимание.       За женщиной из машины выскочил ребенок, какая-то девчонка с двумя хвостиками, такая же светленькая. У Ивана тоже волосы не темные…       — Что он здесь делает? Кто это? — прошипела Ая, не отрывая взгляд от незнакомок.       — А ты еще не догадалась?       Нет-нет-нет. Не хотелось верить.       — Он… живет тут?       Левин выглянул сбоку.       — О-о, это что, ревность? — он, наклонившись, смотрел на Аю, губы растянулись.       — Прекратите!       — Он просто помог мне с одним делом.       — Помог?..       — Офицер очень отзывчивый.       — Подождите, это эсперы?       — Ая, — Левин засмеялся. — Да тут все, так или иначе…       Он повел головой, обводя улицу.       Эсперы? Тут жили эсперы? Что-то позабытое вылезло наружу, Ая подобралась и проскользила быстро взглядом по домам, не веря, но уже готовая корить себя в безалаберности: как могла не почуять??? Но не успела даже поймать взглядом кого-то из местных, как заметила фигуру в темном.       Вышагивал, как какой-то солдат, на плече лежало ружье, на лице — улыбка. Эшли бодро двигался посередь дороги.       — Смотри-ка, на охоту выбрался, старый демон.       Левин хитро смотрел на копию рука, остановившуюся у машины. Темно-серый плащ, один в один, как на руке босса. И Ая могла поклясться, что-то поблескивало на погонах. Доверенное лицо.       — Так он тоже морион???