Крылья бури. Отверженные маги

      Был такой сюжет в кинематографе, когда герой оказывался в том же месте, в тех же шмотках, в том же состоянии, что и вчера. Если накануне окатил грязью тупой водила, дебил наступил на ногу, девчонка бросила — это происходило снова. Сначала герой думал, что это сбой в мозге, просто глюк, обман сознания: себе-то верить нужно в последнюю очередь. Но повторений накапливалось чересчур много, и герой начинал что-то подозревать. А потом снова просыпался, в том же дерьме. День так и не проходил. Дежавю. Чертово дежавю.       Кай знал это чувство.       Перед глазами золотились узоры. Росли, тянулись вверх, как цветы на фоне белого неба. Должно быть, так выглядели райские кущи — невыносимо вычурно. Эти завитушки так блестели, что слепило глаза, но все же недешево. И позолоченный подсвечник с тонкой ножкой походил на настоящий. А вокруг Кая белели простыни, настолько гладкие, что аж тошно.       Он фыркнул в них и тут же почуял: в великолепие вокруг вносила диссонанс вонь. Дикая. Разило как от помойки, как будто под кроватью зарыли жирную крысу с недельку так. Но дело в куске дерьма, что лежал сверху. И это был сам Кай.       Челюсть еле двигалась, ребра ныли, голова болела и, кажется, не только от выпивки. Кай закрыл глаза, пряча нос в подушку:       — Рэй…       Наверное, Надж ему позвонил, ублюдок. Но Кай хотя бы лежал в чистой кровати, а не потрошился на органы или начинку для пирогов в укромных подвалах Циты. И на том спасибо. Друг все же позаботился.       — Рэй?       Что за фигня, Кай слышал его дыхание! Брат рядом. Опять своей бабе угождает? Когда уже возьмет член в руку и станет себе хозяином.       — Рэй, блядь! — Кай сделал волевое усилие, чтобы повернуться. — Хули ты…       Органы Кая, остававшиеся все же при нем, теперь намотали на кулак и дернули. Вытащили одним рывком, не позаботившись, как он будет дальше дышать, есть, спать, трахаться. Все всмятку. Оставалось только стекать обратно на подушку без единого вдоха.       — Доброе утро, Кай.       Голос отца в кресле был ровным, тихим. Это не сулило ничего хорошего. Руки на подлокотниках кресла, ноги стояли ровно. Твердый, как изваяние, старший Германо сидел у кровати, ждал с этим бесстрастным лицом — явно что-то не в порядке. Все. У Кая.       Худший из вариантов временных петель.       Глаза неопределенного цвета несколько мучительных мгновений прорезали нутро, затем спустились по лицу, шее, груди. Кай машинально поправил рубашку, точнее, попытался: пуговиц у горла не обнаружил, и она была влажной, а местами задубела. Грудь вздымалась до боли в ребрах, будто вот-вот порвет ткань. И деться некуда. Блядство.       Вздох. Отца.       — Чем ты занимаешься?       Лежал в гребаной кровати. Как Кай должен был ответить?       Голова затекла, он держал ее на весу, чтобы не валяться пластом, как больной. Приподнялся, хрипя, огляделся ошалело: унылый райский интерьерчик, даже выгнутые ножки мебели с осуждением косились на неудачника.       — Я задал вопрос.       — Я не знаю…       — Не знаешь?       Отец, до этого откинувшийся на спинку, выпрямился, а Кай, наоборот, сжался, отодвигаясь.       — Я спал…       — «Спал», — повторил отец, смакуя. — Долго?       — Не знаю, сколько времени сейч…       Кай замолк, потому что отец резко потянулся к нему. Треск у шеи — это напряглись швы рубашки, когда рука дернула за нее, поднимая Кая, будто он чертово перышко.       — В подворотне спал?!       Нос обдавало горячим дыханием отца с примесью виски. От усов разило табаком. Кай съежился, пытаясь отползти немного:       — Нет…       Он отвел глаза. Не знал, где спал, не помнил, как оказался тут. Видимо, знатно накосячил, попал не в то время, не в то место. Помнил только, как начал орать на улице на какую-то шпану. Снова все как в тумане.       — Нет! — повторил возмущенно отец. — Нет? А что ты тогда там делал! В кровище, в мусоре — ты так мне мстишь, паскудина? Так хочешь в окопы давиться грязью, подтирать жопу отбросам, сдохнуть где-нибудь нелепо от шального прилета? Когда у нас, наконец, все границы стоят! Да? Нет? Ну?!       — Нет…       Показалось, кущи на узорчатой стене ожили. Трава внезапно вымахала из земли, как в приключенческих боевиках, оплетала по голову самонадеянных героев, хватала, тащила под землю. Кай наступил на ловушку, сработала какая-то система. Как обычно не смотрел под ноги, дурак.       Отец отпустил, точнее, как… оттолкнул. Приземление на подушку было бы мягким, но матрас упруго спружинил, заставив позвонки тесаться друг о друга. Это походило на то, как бьют полотенцем: вроде синяка нет, но как неприятно.       — Вставай!       Это все весьма отрезвляло. Кай собрал непослушное тело по кусочкам и, пошатываясь, вскочил. В штанах, в полурасстегнутой рубашке, но без ботинок. Вонючий, весь в каких-то пятнах, кровяные подтеки на руках, разбитые костяшки. Зашибись…       Отец сделал круг по комнате и, вернувшись, остановился, глядя в его лицо сверху вниз:       — Я с тобой даже разговаривать в таком виде не хочу.       Кай посмотрел на натертые полосы паркета. А, да, это же гостевая в их доме. Помнил этот узор, похожий был в маминой спальне.       — Ну! — потребовал отец.       Кай пропустил вопрос. Хотя отец в любом случае бы злился…       — Я виноват, — пробормотал Кай.       Он не знал, в чем, но это неважно. Он слишком хреновый, это и так известно: был бы Кай, а, за что отчитать, найдется.       — Так ты знал, что у них дурь?       — Что?..       Отец снова схватил его за воротник. Зачем? Кай и так все слышал. Почти, но то, видимо, было важно.       — Говнюки, с которыми тебя нашли! Что ты там делал!       — Ничего… гулял.       — Гулял?! Пешком из центра в загашник Западного ножками дошел? Виды посмотреть???       — Я был в гост… — Кай осекся, что за бред нес. — Так получилось.       — Я уже понял, что у тебя член в штанах не держится, лишь бы в каких шлюх сунуть. Дальше что, какого хера патрульные находят тебя в обнимку с толкачами? Как ты покупаешь без движения по счету? Даже налички не снимал. Или ты сам приторговываешь, скотина такая?!       Отец резко тряхнул.       — Я… — Кай опешил, язык еле шевелился. — Ничего т-такого, просто гулял…       — Тебе мало было, — голос отца вдруг стал тихим, но прорезающим тонкой проволокой. — Забыл?       — Нет…       — Семимильными шагами туда идешь. Даже мое участие не требуется.       — Я не… не иду туда, прос…       — А куда? Куда ты идешь, Кай!       — Никуда…       Отец оттолкнул, и Кай пошатнулся, чуть не рухнул обратно на матрас. Хорошо, что у кровати ворсистый коврик, дал сцепление. Только голень проехалась по фигурной раме с железным плетением.       — Регулярно в бессознательном состоянии забирают с улицы, участвуешь в драках...       — К-хм, нет....       — Что «нет»!       — Я не дрался... в прошлый раз.       Кай бы запомнил.       — У тебя пять штрафов, и это только первый месяц.       — Три...       — Даже не знаешь, сколько!       Голос отца вновь скакнул вверх. Каю лучше было не высовываться, если не хотел оказаться снова в горизонтальном положении. На ковер надеяться нельзя.       — Устроил погром в офисе!       — Да там дверца просто не откр...       — Я видел запись! Держишь за идиота?       — Нет, сэр…       — Смотрю, как милый, блядь, сынок долбит все, как ебаный псих! Как я должен на это реагировать, по-твоему?       Кай не знал.       — Ну, что? Какого черта вытворяешь!       Отец резко отбросил кресло, на котором еще недавно сидел, и то с глухим грохотом бездарно рухнуло. Вытянуло безвольно свои резные ножки, будто прося пощады.       В дверь постучали, и комнату озарил своей улыбкой Рэй.       — Выйди!       Рэй исчез.       — Я не трогал тебя, — сказал отец, выдыхая. Голос стал спокойнее. — Ты сказал, что не нуждаешься во мне? Что ж, закончил обучение, пошел своей дорогой. Хорошо. — С каждым словом отец отстукивал кулаком по комоду, будто судья своим молотком. Повернулся с гневными глазами: — И что? Месяца не прошло, как мне приносят это дерьмо! Вдобавок кража инвентаря…       — Я не… — Кай вдруг замолчал, забегал глазами.       — Да? Что ты там собирался выдать?       Сигил. Кай так и не сдал его, хернюшка валялась где-то в комнате, хотел найти, но забил. Думал об эсперке, Левине, Грызли — всем этом бреде. Решил, что поищет потом, но как-то из головы вылетело.       — Я верну, просто забыл. Я ничего не…       — «Забыл»!       Да какого черта Каю нужна была эта гребаная пищалка! Какая разница, вернет или нет, их там туча…       — Я вижу, что ты забыл, Кай. Очень многое.       Глаза отца потемнели, а у Кая вновь свело внутренности. Ничего он не забыл. Все прекрасно помнил.       — «Отлично» пожил, Кай. Отлично! Если бы не я, если бы говнюки не звонили мне, не спрашивали за тебя, уже бы поселился там, на помойке! Просил бы у своих шлюх место на ночлег. Только что бы они тебе дали, Кай, с пустым карманом-то? Кто должен твои долги выплачивать?       — Я не… — Кай кашлянул. — Это не шлюхи.       Не знал, зачем вообще открыл рот, это не имело значения.       — Так надрался, что не помнишь, что обещал? Или просто берешь все подряд, не собираясь платить! Есть же кому позаботиться, да? Всегда было! — рука отца замерла, пройдя по дуге к затылку Кая, но так и не дотронувшись.       Кай выдохнул, отвел глаза к белой стене. Он не помнил всех деталей вечера, заливал в себя все подряд в клубе. Но он бы ни за что не пообещал никому никаких денег, даже в отключке. И потом, эта девчонка сама прилипла, он даже рта не успел раскрыть. Надж сказал им только, что они из законников. Да и не похожа была на шлюху… Слишком обычная, просто студентка. Хотя Кай едва мог представить лицо мадмуазели, только завитки у лица, да пышную жопу за цветастой тряпкой…       Осознание ударило под дых: Надж показывал их профили в системе. Девчонка могла увидеть фамилию. А студентка-то не тупая… Это Кай снова оказался идиотом. Он опустил лицо, почему-то глаза защипало, что за дерьмо. Она ведь назвала его «милым»… Захотелось себе врезать, какое-то говно душило изнутри.       — Знаешь, — сказал отец. Хотел было навернуть очередной круг, но замер. — Я ведь обещал Ариане, что не буду тебя бить.       Опять. Он это повторял сотни раз, особенно, когда Кай косячил, особенно, когда отец сам был нетрезв после очередного мероприятия, где строил из себя важную шишку. Сейчас он не в домашнем, хоть и утро — при полном параде. И запах алкоголя красноречиво намекал на ранние встречи.       — Я никогда твоей матери не запрещал ничего с тобой делать, — продолжил отец. — Но. Она тебя испортила.       Круг продолжился, тяжелые шаги старшего Германо бахали по блестящему паркету. Он подошел к окну и раздраженно дернул штору, заставив гардину греметь. Будто тряпка, и так откинутая, мешала. Цвета молочного шоколада, в тон смятому покрывалу, льющаяся ткань взволнованно струилась, а отец смотрел в окно. Просто прямо, никуда конкретно.       — Это я виноват, — сказал он, сжимая кулак. — Но я все же любил ее. Да, представляешь? Я не какой-то там монстр. И ее не бил, как бы не бесила, это дело принципа. Чести.       Кая перекосило. Еще бы отец ударил больную женщину… Стала бы она терпеть? Кай никогда не вникал в подробности их отношений, но мать всегда была одна в комнате, сама по себе. Только она и Кай.       — Поэтому позволил ей нянькаться с тобой, как с комнатной собачкой, хоть и знал, что выйдет дерьмо. Так и вышло, — отец повернулся к Каю, морщась. — Посмотри на себя — недоразумение! Слишком долго она с тобой игралась. А потом ушла, кинув это дерьмо на меня. Как по-детски, как безответственно!       — Она не ушла, — прошипел Кай сквозь зубы. Глаза были влажные, хотелось броситься на что-нибудь. Только вот ноги прижаты к земле прочными путами.       — Что?       Отец подошел.       — Что ты там блеешь?       — Она не ушла, — повторил Кай тихо, но голос предательски дрожал. — Она… умерла.       Короткий смешок у уха.       — Будто я не знаю. Это ничего не меняет, она знала, что умрет, и помыкала этим, чтобы я тебя не трогал. Побыть с сыном еще немного! Немного! Вот и побыла, — он покачал головой. — Дурь из тебя так и не выбил. Если б мог!       Он еще раз занес руку, губы скривились. Вместо удара обхватил голову Кая пальцами, вжимаясь в череп. Задержался на секунду и грубо трепанул. Указал на поваленное кресло:       — Сядь.       Кай потянулся, чтобы поднять его, но отец оттолкнул, сделал сам. Когда мебель требовательно топнула ножками, Кай повиновался.       Отец снова заходил перед ним. Остановился, руки на поясе:       — Собираешься в УКЭ, значит?       Кай сжал кулаки: Ретриво — трепло вонючее. Вот тебе и расплата за завтрак.       — С чего взял, что получится? Тебя вырубила негодная эсперка.       — Она не негодная…       — Заткнись. Ответишь, когда спрошу, — ботинок носком припечатал приказ, размазал медленно по полу. — Эта шваль теперь у Левина, как и прочий мусор. Могла быть у нас, если б ты с ней справился. Ты всегда плелся в конце, это бесполезно, ни на занятиях, ни на практике, на реальной, мать его практике, ничего не можешь!       Кай кусал губу.       — Если так хочешь бороться с ними, почему такой хуевый? — отец, улыбаясь, опустил лицо, завертел головой, будто споря с чем-то. — Это очередная блажь…       — Нет.       — Что «нет»?!       Кай снова смотрел в пол.       — Ладно, иди в УКЭ, там есть канцелярия.       — Я не буду работать в офисе…       — А что это? Что за капризный тон! Мне за тебя просить, значит? Так ты хочешь.       — Не надо, я сам…       — «Сам»! Сам ты себя в яму загоняешь, Кай. В чертову вонючую яму! Вот прямо туда, — отец подошел и постучал пальцем по голове Кая, словно вдалбливая гвоздь. — В офис не хочешь, в патруле истеришь…       — Я не истерю, я работаю…       Отец потер вески, вздыхая:       — Как я от тебя устал, долбоеба… Ничего не работает.       Но они не виделись несколько недель.       — Если ты так хочешь к этим своим… эсперам.       Нет. Кай не то чтобы хотел, просто не было выбора. В патруле на подсосе — отстой, бумажной работой заниматься или языком чесать, мордой светить — увольте, лучше сразу в канаву. И отец перестал кричать, значит, был шанс.       — Хочу, — как можно тверже сказал Кай, выглянув из-под челки.       Старший Германо вздохнул:       — Ладно. Можешь попробовать. «Сам», как ты говоришь. Получится — иди, не получится… договорюсь, чтобы тебя перевели в канцелярию.       — Я не хо…       — Ты не в том положении, чтобы выбирать, Кай. Или так, или на улицу к своим шлюхам. Айди той барышни скинуть или не нужно?       — Не нужно…       — Иди, Кай. В чем проблема?       — Не нужно, — сказал он резче. — Я пройду тест.       — Мне без разницы, я от тебя уже ничего не жду. Но может, хоть в этот раз покажешь что-нибудь достойное. Хоть на что-то ты способен с этим своим… как его там, даром? Дерьмом своим, — отец снова замотал головой. — Это все кара мне. Нельзя пацана прятать под юбкой, нельзя!       Отец глянул на навороченные часы:       — У тебя через полтора часа встреча с отделом по борьбе с наркотиками. Тоже в центральном, заедешь.       — Что???       — Расскажешь, что «гулял», был у шлюх, они это подтвердят. Не про шлюх, конечно. Про парней этих ничего не знаешь: никакой наркоты, шел, напали, и все. Расскажешь, что им там нужно, без глупостей, я договорился. Там все было глухо, подходящий «райончик». Молись, чтобы кто это говно не снял! Выбрал же место, где гулять, тварь…       Отец критично оглядел Кая, сжав губы.       — В порядок себя приведешь, машина будет ждать. Не позорь меня.       Он почти ушел, но остановился:       — Про Вечер из дырявой башки не вылетело?       — Нет, — выдавил Кай.       — Найти пару или «сам»?       — Я приду… с парой.       — Надеюсь, в гадюшнике ты не ее искал, идиотина.       Отец открыл дверь и, вздохнув, вышел.       Кай хотел тоже, но вместо этого зачем-то вернулся к кровати. Лег поперек, погружаясь в мягкие складки покрывала. Не хотелось двигаться, что-то доказывать, кого-то из себя строить. Это все не для него, кого только обманывал? Он идиот…       Глаза упирались в потолок, а там — гладь бежевого озера, словно сгущенное молоко. В нем застыли очертания паркета, кресла, столика, мутное пятно кровати. И в центре темной кляксой — Кай. Такой никчемный тут, в плане ни к чему. Вот не подходил к этим светлым нарядным стенам, подранный, побитый, как какая-то шутка. Недоразумение проникло в дом, вломилось, хотело совершить что противоправное с этой своей рожей. Обычно если таких видят, вызывают полицию: как удачно, а Кай уже тут.       Видение было живым, в картинке появилось еще отражение, будто рыбка вплыла полакомиться кормом. Стала извиваться, красоваться золотистым хвостом: ты меня не поймаешь, уебок, слишком тормоз. Светлая макушка брата в аккуратном костюме приблизилась к коричневому пятну кровати, засунув руки в карманы.       — Кай…       — Чего тебе.       — Ты же собираешься в участок?       — Куда я денусь, — Кай следил за тем, как отражение брата село у изножья кровати. — Ты что, его шавка? Бдишь за выполнением приказа?       — Я волнуюсь. Он тоже, кстати.       — Идите вы оба…       Но Рэй не шел, оставался на месте, только плечи медленно вздымались. От этого было еще хреновее: брат сидел и смотрел, какое убожество лежит тут, а могло бы делать что-то стоящее… Кольнуло внутри. Какая-то мысль, воспоминание. Почему-то в голове скулеж и сплошные коробки.       — Помнишь, отец заставил выкинуть щенка?       Кай смотрел в точки своих собственных глаз, и они казались чужими. Далекие и тусклые в этом бледном глянце. Будто паренька поместили в чашку и стали наполнять глазурью, слой за слоем, пока не застынет. И он застыл, так и смотрел умоляюще. Жалкое убожество.       — Щенка? Ты о чем?       Точно, Рэй же уехал. Кай закрыл глаза.       — Забей, я еще пьяный.       Он отвернулся, не хотелось тонуть в глазури.       — Когда у тебя был щенок?       — Не было.       — Ты же сказал, что не любишь собак.       Не любил. Слюнявые, вертлявые, лезут, куда не нужно, все ломают и, главное, к ним привязываешься. Зачем вообще Кай тогда его взял? Очередная глупость. Но все же…       — Рэй… скажи, я мог бы взять?.. Щенка.       — Тебе купить пса?       — Я не про то… Взять с улицы, из коробки. Знаешь, их оставляют на помойке…       — М-да, отходняк жесткий у тебя.       Рэй потянулся, чтобы тронуть лоб. Издевался, конечно. Кай уклонился от руки, поднялся. Нужно было принять душ, смыть все это дерьмо.       — Я просто шучу, идиот. Помнишь, говорил, собака сбежала? Взял по приколу, типа карму очистить… Вот думаю, зря. Херня это все.       — По приколу?       Рэй выжидающе смотрел, прилип почему-то глазами, будто хотел продолжения. Будто ему интересно. С лица не стиралась эта его улыбка, весь такой чистенький в кремовом пиджачке, с бледно-розовым платком. Стильная мразь.       — По приколу, — Кай раздраженно дернул головой. — Как ты со своей пассией.       Нужно было подняться к себе, наверх. Дотуда, наверное, вчера не доперли…       — Умная, раз сбежала, — бросил брат в спину. — Ты бы ее угробил.       ***       Обмотанный полотенцем, Кай ступал босыми ногами по кафелю, выбираясь из своей ванной. Хотя все тут было по факту, конечно, не его. В личной спальне, в отличие от гостевой, интерьерчик попроще, без вычурных завитушек, ровный, матовый, в темных тонах. Кай бы убился жить в этой позолоте.       — Черт…       Даже тут не оставляли в покое: на кровати лежал костюм. Принесли, пока плескался. Клетчатый пиджак, белые брючки. Челюсть свело, когда Кай увидел гребанный блестящий платок. Он прошел в гардеробную и стал копаться в аккуратно расставленных горничной стопках одежды. Натянул черный худак и свободные штаны, зауженные книзу, и мысленно послал всех к черту.       Водитель не довез до штаба, Кай попросил остановить раньше. Вышел, проследил за уезжающей тачкой и заглянул в супермаркет. Продавщица удивилась, пробивая в середине дня вискарь. Кай улыбнулся, но девчушка потупила взгляд и торопливо сунула бутылку в пакет. На выходе глянул в свое отражение: даже очки не скрывали синяк на пол лица, а ссадину на подбородке получалось закрыть лишь капюшоном. И все равно Кай выглядел как гребаный мудак. Прекрасно. Почему-то вспомнил, как ехал так же в автобусе с Крыловой. Накутанный, как идиот. И вот теперь сам прятался, чтобы кто не засек. Почему?       Он прошел к центральному каналу, поднялся по пустынному мосту. Пахло бензином и асфальтом, но тут с моря дул свежий ветерок, забираясь под капюшон, поглаживал шею, уши. Мутная вода едва заметно шевелилась вдалеке, о чем-то там своем толкуя с серым небом. Бурлила потихоньку.       Кай отвинтил бывалым движением крышку и бросил в воду, плеснул в себя немного дряни. Было противно. И желудок обожгло. Посмотрел на подбитую руку с бутылкой в пакете: что он делал? Ехал же в штаб, были планы… Снова вел себя как идиот, когда надо бы поднапрячься. Дерьмо.       Сунул в уши систему, включил погромче музло. Двинул к офису полиции, по ходу прицеливаясь в стенку канала. Брошенная бутылка разлетелась на маленькие кусочки без звука, мозг долбило битами. Бетонную поверхность под блестящими окнами высоток омрачило смачное пятно, потянулось вниз подтеками. Это выглядело… удовлетворительно.       ***       В участке, конечно, шумно, но Кай нихрена не слышал. Люди, как обычно, сновали туда-сюда, а в ушах ритмичная читка, злые слова и рычание — это придавало всему сносный вид. В приемной пока не так людно, Кай примостился среди рядов скамеек, закрыл глаза. У него где-то полчаса, вызовут, поболтают для галочки. Отец уже все устроил. Так себе, но удобно.       Кай даже не помнил толком, с кем вчера там столкнулся. Перебирал в мыслях, как будет рассказывать, зачем откатил так далеко от центра, чем ему не понравились их рожи или лучше — им его, достовернее. И вдруг почувствовал чье-то присутствие.       Сложно было бы объяснить, что-то живое будто шевельнулось у ног. Кай открыл глаза: напротив сидел какой-то чел и смотрел прямо на него. На башке дебильная красная шапочка с торчащими из-под нее светлыми волосами. Дурацкие огроменные наушники на шее, а руки, нехилые такие, в футболке без рукавов с какими-то надписями, пятнами, будто себя балончиком обрызгал. Снизу рваные до усрачки джинсы, тоже весь в цепочках. Не на таких ли Кай вчера полез?       Парень мотнул головой, глядя на него, будто чего хотел. Кай огляделся: никого рядом, че ему надо? Нехотя, медленно вытащил систему из ушей, а музыка все равно слышалась, переборщил с громкостью. Посмотрел недовольно на чела. Тот откинулся назад:       — Грешников любишь?       Кай не сразу понял. Невольно глянул, что у него зудело в мозгу на повторе: разукрашенный угадал группу. Музыка все же была откровенно громкой.       — Знаешь хоть, о чем слушаешь? — не дожидаясь ответа продолжил парень. Закинул ногу на ногу, ухмыляясь: — Песня о том, как живешь никем, стараешься подняться из нищеты, вкалываешь на трех работах. Как попутно мечтаешь о всяком, ночи без сна, только творчество, беготня от законников, синяки… и все равно с дырой в кармане. Вертишься, крутишься, каждый гребаный день, стараешься не сорваться по кривой, когда сосед по лестничной клетке уже загремел, а друг детства сдуру поехал в ад и пропал где-то там.       Кай скривился, он не просил об уроке поэзии. Разукрашенный презрительно оглядывал его шмотки, остановился на груди, прямо там, где громоздилось лого худака.       — Что ты можешь об этом знать? — парень усмехнулся без улыбки. — Просто мода на жанр.       Зубы Кая сжались.       — Для таких, как вы, это только музыка, способ показаться крутым, потому что там есть громкие слова. Вам они нравятся, но вы нихрена не смыслите. Что для тебя значит «дно»? Что ты можешь знать о несправедливости, борьбе, боли? Настоящей.       Кай повел головой, этот разговор осточертел. Да это был даже не разговор, гребаный монолог! Чел будто решил зачитать. Решил, что может вот так наезжать на то, что Кай в брендовой шмотке? И что Кай должен был вообще говорить? Он знал, про что эта музыка. Знал, но пропускал мимо ушей смысл, нравилось просто звучание, эмоции, напор. Эта музыка тех, кого все задолбало, а Кая — задолбало. Это не значит, что он тупой или слепой. И, самое обидное, он знал, знал, что такое «дно». Видел воочию.       Сказать этому недоумку что-то? Почему Кай вообще думал об этом? И будто внутри клевала какая-то вина… Что он, блядь, сделал не так?!       — Марк! — прочирикал голосок сбоку.       Разукрашенный встал, и откуда-то, звеня серьгами, подскочила девчонка с распушенными волосами. Вся в розовом. Цвет бросился в глаза, смутно знакомый.       — Спасибо, что приехал! Отмахалась уже!       Девчонка душила парня в объятиях, повисла, болтая загорелыми ножками. А Кай пялился на это, как идиот. Ярко размалеванные глаза открылись и остановились на нем, губы вытянулись в ровное «о»:       — Ты! Это же ты!       Она оттолкнула друга и бросилась к скамейке, резким движением стянула с Кая капюшон, подняла очки. Что. За. Хуйня.       — Ты! Точно ты, вау! — проверещала девчонка и накинулась. Обвила Кая, прижалась грудью к шее, навалилась. — Спасибо, спасибо огромное!       Его заволокло свежим запахом цветов, чего-то типа ландышей или какого-то такого дерьма. Чуть не повалился набок, но, ошарашенный, завис.       Девчонка вдруг резко отстранилась и стала вертеть лицо Кая, обхватив наманикюренными пальчиками подбородок:       — Бли-ин, сильно досталось? Зубы хоть целы? А ребра? Ты сам приехал? В больнице был? Тебя же полиция увезла! Может, подкинем его, Марк?.. Марк! Ты же не против?       — Думаю, его подкинут без нас, — сдавленно проговорил разукрашенный, все так же поглядывая на Кая с недоверием.       — Это же он, ты понял? Мой спаситель!       Кай уже смутно осознавал, что происходит, но только после этой фразы наконец смог совместить в дырявом мозгу две картинки: этот кричащий розовый и такой же вчера в подворотне. Теперь на девчонке был еще блестящий пиджак сверху, а под ним — все тот же комбинезон, и какой в нем был откровенный вырез… В этом-то виде дура шастала по закоулкам Западного??? Что вообще там забыла! Хотя… Каю лучше не знать.       — Как тебя зовут? — улыбнулась она.       — Это Кай Германо.       — А вы уже познакомились типа? — девчонка явно не въехала.       Пока смотрела на своего Марка, Кай отстранил ее.       — Я никого не спасал, просто шел мимо. Не обольщайся.       — Это было сразу ясно, — фыркнул разукрашенный.       — Ну хватит! Что за детский сад! — девчонка встала. — Вы бы одни не справились! Он в одиночку полез!       — Никуда я не лез, просто гулял.       — Так, ты молчи! Я разберусь!       С чем вообще? Больная. Кай сдернул очки обратно на нос.       — Небось тоже хотел закупиться, уже накачанный. Или словил белку. Я сразу сказал.       — И что! Мне это помогло!       Марк закатил глаза, а девчонка снова плюхнулась к Каю:       — А как ты их раскидал? Я думала, все, тебе кранты, капец! Эти уроды меня не слушали… За своими побежала. Потом тебя полиция забрала, я думала, а что не скорая? Наверное, все нормально, да? Обошлось? Ты же не в розыске или типа того?       — Типа того, — буркнул Кай.       — Отцепись от него уже. Сантана! — Разукрашенный дернул деваху за плечо. — Поехали.       — Эй, а у тебя не будет проблем из-за этого? — не унималась она, подбираясь вновь к Каю. — Может, мы подождем? Потом заскочим куда, в пиццерию, я угощу.       Марк заржал, а потом наклонился и тихо произнес:       — У тебя денег им заплатить вчера не было, откуда уже взялись?       Сантана цыкнула и быстро оглянулась кругом. Гневно уставилась на приятеля.       — Тебе говорили: доиграешься, — скривился Марк. — А этому-то подачки точно не нужны, он тебе сам заплатит. Повиси еще, может, и к тебе тоже поболтать приедут на дорогой тачке.       — Ты придурок?       Марк выпрямился:       — Какой есть.       Упрямо дернул головой к выходу. Сантана же снова повернулась к Каю:       — Так что, лохматик, поедешь с нами? Отпразднуем! Эй, ты еще отходишь, что ли? Может, по голове прилетело…       Кая перекосило:       — Уже сказал, я тебя не спасал! Вали нахрен вместе со своим фриком! У меня все заебись было, пока вы не пристали. И пока тебя в помойке этой не увидел! Чао.       Кай отмахнулся и в подтверждение своих слов засунул в уши систему. Откинулся назад, скрестив руки, но музыка, сука, молчала.       — Все равно спасибо, — прошептала Сантана на ухо. А потом горячие губы коснулись щеки. — Спасибо, лохматик…       Девчонка уходила, чирикая, вместе с другом, а Кая трясло. Лохматик. Лохматик, блин!       ***       Офицеры устроили спектакль, будто не знали Кая. Старательно подводили под нужные ответы, безумно утомляли, хоть делать ничего и не нужно. Скучные законники, скучные вопросы… Расправившись с этим, Кай направился в офис УКЭ. Зал для тренировок был занят на это время, но не так, что его кто-то зарезервировал: окошко просто было черным. А это значило, что занимался специальный отряд. Место априори отдано им.       Кай уставился в стеклянные двери, исполосованные антимагической защитой. Внутри практиковалась пара эсперов, еще кучка устроилась смотреть на полу. Никто же не будет против, если Кай войдет? Ну, пусть возразят.       Он молча прошел по периметру зала, будто так и надо. Дуэлянты были заняты друг другом, а вот остальные в бело-синей форме уставились на ворвавшегося засранца. Кай усмехнулся и встал, прислонившись к противоположной стене, ровно посередине зала. Так магия заметнее с двух направлений.       Девчонка и парень пускали друг в друга заряды. А эсперка-то знакомая, светлый прилизанный хвост и глаза как у куклы, не то чтобы прям красивые… ровно нарисованные и разбрызгивающие перед собой пустоту — Орлова. Тут-то хоть не командирша? Против нее как раз местная звезда. Орион пыжился, пытаясь ударить и одновременно прикрыться защитой. Смазливое личико напряжено: все же мисс идеальность заставляла попотеть этого «полубога».       Кай не особо слышал, о чем переговаривались сидящие ребята напротив. Разобрал только «что за хер».       — Эй! — позвал он и показал на свои уши.       Подал в коммуникаторе запрос в их канал, отобразившийся тут же, стоило зайти. Ничего не последовало, но эсперы заткнулись. Кай посмеивался, оставаясь в очках, хоть и дохрена темно в них в чертовом зале.       — Стоп! — скомандовала Оля, подняв руку. — Ты победил, я больше не буду тратить.       Орион на противоположном конце разметки улыбнулся:       — Я почти готов был сдаваться.       Губы Кая раздраженно скривились.       — Расслабьтесь, это тоже эспер, — сказала Оля, подходя к кучке. Конечно, уже заметила Кая, ее маскировкой не обманешь. — Он свой.       Кто ж еще мог проникнуть в здание УКЭ, да еще и в зал для тренировок? Дебилы. В ушах раздался характерный звук: Кая пустили на канал, теперь он слышал все прекрасно. И слишком громко.       — Он патрульный…       — Погоди, эспер первого уровня?       — Что забыл?       — Повышаю навыки, — спокойно сказал Кай. — На улице, между прочим, жизнью рискую, пока вы тут хуйней маетесь… Здорово, умник.       — Кай, — отозвался холодно Вео. Сидел с краешку.       — Меня послали повысить квалу, так-то я на вашем уровне, сплоховал на тесте чутка.       — На нашем?       — Ну да, все так говорите…       — Серьезно, я не из ментальных. Показать?       — Покажи, — Орион стоял, скрестив руки, все еще на своей части разметки. Отвратительно воодушевляющий.       Смуглый парниша поднялся. Черный хвостище свисал с затылка метелкой.       — Не нужно, Сайф, — Орион вытянул руку. — Я поработаю, отдыхай.       А говорил, что почти кончился. Ну да, ну да. Кай покрутил головой, выпрямил плечи и пошел молча к разметке.       — Тебе удобно в очках? — улыбнулся противник.       — Зашибенно.       — Кому-то солнышко везде светит… — пробормотал недовольно хвостатый Сайф.       Можно было подумать, что придурок с глубокого Юга, но походил больше на иммигранта из-за нижнего моря, учитывая шипящий акцент. Кай его не знал, значит, не из приличных, подобрали. И это-то в особом отряде! А вот девка рядом точно южанка с густыми черными волосами, только плечи громадные и смотрела волком. Нихрена не симпатичная.       — Я начну? — поинтересовался Орион.       Любезно. Вместо ответа Кай сам выпустил заряд. Тут же внутри пустота засосала тревогой, похоже, вчера нехило потратился. Смутно помнил, как орудовал магией, но что-то такое было. Впрочем, он и не собирался тут красоваться.       Сбоку прилетело. Плечо тряхнуло, но Кай не подал виду. Даже не засек атаку на подлете: выпендрежник быстро среагировал или запустил заряд раньше. Или… Кай просто совсем не чувствовал.       — Нормально все, Кай?       — Не переживай, я крепкий.       Несколько волн направились в оппонента, но атаки Ориона вынуждали встать в защиту. И не всегда понятно, откуда прилетало. Гадство. Кай ненавидел, когда его загоняли в угол.       Заряды плотные, отдавались в теле, будто хлестали чем-то. А пустота внутри упрямилась, жопилась отдавать себя, связь с ней стала еще более рваной… Тут бы отбиться, хрен атакуешь! Если бы давала нормально взять, Кай бы показал этому ублюдку… но он только отбивался.       Дыхалка уже работала наизлет. Кай хрипел, как поломанная тачка.       — Стоп! — поднял руку Орион. — Вот теперь я закончился, прости.       У Кая тяжело вздымалась грудь, и под кофтой все было мокрым. Смотрел злобно на парня, чего никто, конечно, не мог видеть. Закончился, как же! Это заканчивался Кай.       — Ты попал по мне, — Орион засмеялся. — Неприятно. Не ментальный, это точно. Да ведь?       Он обратился к кучке, но энтузиазма у эсперов не прибавилось.       — Конечно, — согласился милый голос.       Кай медленно двигался, стараясь не показывать, что едва управляет собственными ногами.       — Че те? — буркнул он Вео.       Умник следил за тем, как Кай привалился ладонью к стене.       — Я немного пьяный… Семейный праздник, — изо рта вырвался какой-то гортанный смех. — Отмечал возвращение брата. Можно понять, у всех же есть семья, да?       Кай скользнул взглядом по хвостатому, рожа которого заметно перекосилась: ну давай, встань, вызови на дуэль! Что, без разрешения звездного не пукнешь?       — Позволишь? — снова этот милый голос.       Рядом уже стояла девчонка и протягивала руку. Тоже светленькая, только, в отличие от Оли, живая. Ясные чуть раскосые глаза так и лучились. Губы аккуратненькие, а сама небольшая такая, но прямая и ладная. Подходящая живность для райских кущ.       — Мне не нужна помощь, — отрезал Кай.       Она чуть улыбнулась:       — Если не хочешь, просто посмотрю. Влиять не буду, обещаю.       Кай раздраженно выбросил руку, и кожи коснулись чужие пальцы. Тонко, даже, можно сказать, нежно. Он фыркнул: какая аккуратная, будто страждущему на койке медиков собиралась промокнуть платочком предсмертный пот.       — Я немного помятый, как видишь, ночка была жаркой, — Кай состроил дебильную рожу.       — Вижу.       — Поджаривали-то тебя, — бросил Сайф, тыкая локтем сидящего рядом парня.       Улыбка Кая исчезла, он провел пальцами около ссадины на лице. Почему не пес, чтобы все заживало четко? Шерсть бы тоже пригодилась… Хотя она у Кая и так была.       — Ты действительно много тренируешься, — примирительно сообщила девчонка и убрала ладонь. — Может, все-таки помогу?       По ее плечам раскидано множество косичек — необычно, но Кай смотрел мимо них. Белый китель с двойным синим кантом расстегнут, а там на груди покоилась неровная бусина, и какая, собака, крупная! Мутно-белая, охваченная платиновым креплением. Прям в тон ценности на погонах.       — Ты из Лейне?       Девчонка улыбнулась, опустив глаза.       — Не знал, что у вас в роду есть чтецы.       И это нисколько не мешало исключительному праву семьи на добычу жемчуга в Восточной провинции.       — Дар не такой уж сильный… — эсперка не поднимала глаз.       Смутилась или увиливала? Или заигрывала? Может, Каю все же стоило попросить повлиять на него? Не при этих придурках и не тут. Где-нибудь на официальном мероприятии, где она сможет надеть больше жемчуга поверх тонкого шелкового платья. Нежно-розовый очень бы пошел к ее коже, и под форму глянуть было бы интересно… Хоть и не особо фигуристая, все же довольно милая, покатит.       Рука Ориона возникла на плече девушки.       — Фрея — лучшая, не верь, — он подвинул ее и спрятал за своей тушей. Жадный гандон. — Так тебе не нужна помощь?       Кай усмехнулся:       — Я и пришел ради помощи. Не такой. Так, посмотреть, как лучшие выступают. Поучиться. Вы же такие? Лучшие эсперы в стране как никак, надежда Астрисы. Не против? Или боитесь конкуренции?       — Не против, тем более будет добор. Хорошо придумал.       — Я вообще очень умный.       — Буду рад, если пройдешь, Кай, — Орион протянул руку.       Остальные молчали. Сайф, еще один парень и южная девка вцепились взглядом в жест лидера, будто зверушки на стреме. Оля встала рядом с полубожком с видом бывалого генерала:       — Согласна. Рада тебя видеть, Кай.       Вео было все равно.       Кай протянул руку и позволил Ориону пожать ее.       ***       Сначала Кай стоял, потом сидел, потом… откинулся в очках, делая вид, что не спит. Это почти было правдой. Тело наливалось свинцом, ныла каждая клетка, а голова постоянно намеревалась отключиться. Но Кай смотрел, как гребаные эсперы перебрасывались зарядами, старался уловить каждое движение, каждый жест… Они шутили, расслабились. Хоть и поглядывали недоверчиво, проходя мимо.       А хрип в груди все не уходил, раздражало. И Олин наставительный тон фонил. Когда уже заткнется…       Кай вернулся назад во времени. Опять. Академия, он чему-то учился, в чем нихрена не смыслил. Только вот отсидеться не получится, нужно смотреть, соображать. Хотя бы пытаться. Но в голове нихрена не складывалось… Что, как, зачем? Что использовать? Кай все равно не чувствовал. Выйдет против него Орион на тесте, и все. Что, сжалится, поднимет руку и скажет «стоп»?       А еще заносчивая рожа пресекла все попытки поболтать с Фреей. Орион отвечал за нее, будто гребаный опекун. Нет, этого придурка еще с собой Кай тащить не собирался… И бегать за кем-то тоже.       День заканчивался, а Кай оставался неудачником. Ничего не менялось. Прямо как у ребят из фильмов с петлей времени. Был ли смысл пытаться? Бежать, рыпаться, рваться за чем-то… Выплюнулся из академии, а теперь старался втиснуть себя в спецотряд. Чтобы вот так тусить с ними каждый день? А что еще? Не по вонючим улицам с Грызли раскатывать же…       Да, эти фильмы всегда шли одинаково. Один и тот же сюжет. Герой сначала сопротивлялся, отрицал, уходил в запой, а потом вдруг начинал делать что-то по-новому. Кай ненавидел их, но каждый раз прилипал к экрану и смотрел. Просто так, по приколу. Ради того момента, когда герой вдруг брал все в свои руки и показывал миру кузькину мать. Каждый раз одинаково, но эффектно. Мог ли в жизни Кая случиться такой момент? Или он просто снова должен был провалить тест… и послушать отца. Как всегда.       В общаге Кай хотел грохнуться спать, но всплыла и занозой засела мысль: ты воришка, воришка! Да не нужна была ему та пищалка! Он покидал все в комнате, разворошил покрывало, простынь, даже поднял матрас — сосед злобно косился, продрав глаза от шума. Каю было плевать. Нигде не находил этой дряни. Чертов сигил, почему он такой мелкий! И, конечно, гандон спящий не видел. Кай будил его два раза, в конце сорвал одеяло и не собирался отпускать, пока тот не поклянется, что не брал. Без толку.       Не придумав ничего лучше, Кай пошел в офис. Не знал, зачем точно, но внутри что-то чесалось, не давало просто отрубиться в койке. Он вошел в кабинет и стал швырять все на столе, заглядывать в ящики.       Мирим покосилась — ее глаза слипались, взгляд затуманенный, дремала, что ли? Офигеть работка…       — Что случилось… — пробормотала она.       — Я ищу это гребаное говно.       — Какое?       — То, что пищит, штука для магов бездарная. Эта хуйня от меня прячется.       — Ты про сигил?       Кай прорычал вместо ответа. Что ей было не понятно вообще?!       — Он лежал на столе…       — Да? И что? Ты его взяла? — он метнулся к девчонке. — Где?       Мирим сжалась, и Кай понял, что снова выглядит как придурок. Захотелось треснуть по столу, но не стал. Все же тот не его. Хотя шкаф тоже был… Да и вообще, было ли в этом мире хоть что-то его?       — Где эта хуйня, просто скажи мне… что ты с ней сделала? Ты специально ее прячешь, потому что я такой мудак, да?       — Я ее вернула.       — Куда…       — На выдачу… Сказала, что ты оставил, отчиталась за тебя. Можешь глянуть в базе, если не веришь…       — Блядь… Блядь!       Теперь Каю точно хотелось что-нибудь ударить, и он ударил. Ручки на столе подскочили. Девчонка тоже. Тогда Каю захотелось ударить себя. Почему он такое ничтожество???       — Прости.       Он сел на корточки, голова кружилась. Все вокруг потемнело. Ребра ныли и в башке стучало. Снял гребаные очки. Все равно перед глазами пятна.       — Я офигеть как перетренировался… — Кай не знал, зачем сказал это. Он что, оправдывался?       — Ты дрался?       Тон у Мирим такой сочувственный, ну что за фигня… Хотелось выть, но на роже снова появилась лыба:       — Так заметно?       — Сложно… ну… — Мирим посмотрела в сторону, отстраняясь, — …не заметить. Прости.       — И что, не спросишь даже, че случилось?       — Это твое дело…       Кай встал, шаркнул смачно по полу.       — Я девчонку спасал, прикинь. Придурки пристали, а я влез.       — Ого.       — Ага… Я даже за это ничего не получу, кроме этой красоты, — Кай показал на свое лицо, снова изображая счастливого идиота. — Даже жалкого поцелуйчика.       Ну, тут он, допустим, слукавил.       — А ты хотел?       — Я? Да нахрен мне это. Думаешь, мне внимания мало? Да его… — Кай щелкнул пальцами. — Бери не хочу.       Мирим молчала, ждала чего-то. Кай почему-то завис, засмотрелся в ее карие глаза, непонятные в полутьме. Свет лампы играл на кудряшках и на краешке кругловатой щеки с разбросанными веснушками, такими темненькими.       — Знаешь, что странно?       Мирим вопросительно смотрела, а Кай отошел, припал к своему столу задом.       — Странно, что ты очки не носишь. Для зрения. Ты прям похожа на ту, кто ходит в очках, а потом их теряет, ползает, шарит по полу: я ничего не ви-ижу, помоги-ите! Такой типаж.       — Я в линзах…       — А-а… — Кай вдруг рассмеялся. Запрокинул голову и рассмеялся. — Классика.       Эсперка первого уровня, полуслепая. Сидела в коморке, никому не нужная, и он тут рядышком. Гандон, который «спер» сигил, а, как «вернул», и не заметил. С этим никчемным даром. Тоже полуслепой, но в магии. Вот умора. Отец бы мог рассказать своим друзьям анекдот на очередном собрании про сыночка, эспера недоделанного.       Жалко, для Кая не было линз…       Он вдруг опомнился, прошелся взглядом по Мирим: она ушла в себя, вертела в руках карандаш, но вроде не обиделась. Не грустила, не плакала. Да уж, с очками была бы совсем… так себе. А так вроде ничего. Кай даже не замечал. Прическа, конечно, как из циркового собрания, но волосы можно выпрямить, они, наверное, сами по себе длиннее. Темные всегда красиво блестят, если не перебарщивать с девчачьими штуками. Фигура у Барашки ничего, бедра полненькие, симпатично. Черт…       — К-хм… — Кай стал рыться в коммуникаторе. Что-то всплыло в памяти, обрывок какой-то болтовни. — А у тебя как родители поживают?       — Э-м.. родители?.. Да ничего…       — Отец вроде в таможне работает?       — Ну… да…       — И что, как успехи?       Статья нашлась прямо в яблочко, батя у Мирим такой низкорослый, чем-то на нее похож, только седой какой-то. Дохрена нервничает, наверно. Особенно когда подсовывают дерьмо.       Кай подошел поближе.       — Не засиделся он на одном месте? Прямо как ты. Только у тебя причина понятная, ты эсперка. У других потривиальнее, например, отсутствие друзей или… слишком плохие друзья. Которые светятся в сомнительных делах, да? Не везет.       — К чему это…       — Знаешь, что мой отец устраивает благотворительный вечер? Ему бы репутацию обелить, он прям ангел-хранитель сирых и убогих.       Кай упер носок в колесико кресла Мирим и надавил, выдвигая ее. Сам оперся о стол.       — Будут интересные люди, интересные «друзья»… — Кай положил руки на подлокотники, нависая над девчонкой. — Может, замолвишь там за своего отца словечко. А я буду так любезен, постою рядом. У меня как раз местечко есть…       Их лица были совсем близко, у Мирим отпала губешка.       — Я?.. Почему?       — Благодарность. Заполняла документы, занималась всем этим дерьмом. Я помню все, что для меня делают, — Кай показал зубы, хотя вовсе не хотел при этом выглядеть страшным. — Как тебе, круто придумал?       — М-м… мне пойти туда с тобой?       — Сечешь.       Кай всколыхнул пушистые пружинки, торчащие в разные стороны.       — Только сделай уже что-то со своими волосами…       Он спрыгнул, отодвигая пораженную девчонку подальше. Он не собирался ее трогать. По крайней мере, не сегодня. Пусть еще помечтает, перебирая свои кудряшки перед сном.       Приятно было возвращаться в общагу с чувством выполненного долга. Наконец-то Кай сделал что-то стоящее. Может, это и был тот момент, где он начал действовать по-другому?