Крылья бури. Отверженные маги

      Во рту привкус металла, Кай скользнул языком по заживающей щеке.       Он сжимал кулаки у стены тренировочного зала, а глаза сосредоточились на движениях долговязого эспера в центре. Не на слабо читаемой энергии, которую тот отпускал, нет, внимание привлекали непропорционально длинные ручищи с огромными ладонями. Парень двигал ими невпопад, раз-два-три — локоть сгибался, эспер чуть трогал плечо, будто стряхивал муравьев из-под форменной рубашки. Кай мог бы считать про себя и угадывать каждый раз, как Лэнс дернется.       Это специально? Он сильнее Кая? Последнее решающе важно. Именно этот эспер будет его мишенью на тесте.       Надо бы следить за энергией, но Кай постоянно сбивался. Бесился, но ничего не мог поделать, чувак отвлекал: да стой ты спокойно!       Кольнуло в мозге, магия пронеслась по центру зала. Мощный заряд девчонки не задел противника.       Да уж, вместо скучных наблюдений Кай мог бы поискать слабости этого Лэнса, разнюхать, что его интересует? Девочки? Поигрывает, долг висит? Нет, балуется запрещенкой, что-нибудь грязное… Этот бы мог, с такими лопатами и нелепо выровненным кучерявым газоном на башке. Легко было представить парня с липкими лапами где-нибудь в душной коморке Южного, с кучкой нелегальных файлов с изнанки сети.       Но найти его болевую точку — все равно что не сдать. Нельзя надеяться на людей: если парня легко купить или запугать, то так же легко он сдаст секрет Кая кому-нибудь еще. А Кай не какой-то там псих-мафиозник, не стал бы ходить за ним с пушкой, мочить по углам, просыпаться в холодном поту… Нет, нужно победить так, чтобы никто не понял.       Если бы Надж был в отряде, с ним было бы проще договориться. И он точно пройдет, может, в следующий раз… Кай представил, как мог бы выглядеть этот разговор, и стало дурно. У него не было времени! Отец позволил сдать один раз, и если возьмется, испортит Каю жизнь, никакие уловки не помогут. А только на них Кай и мог надеяться. Слепо шарил по углам, пытаясь решить задачку, находил предметы, но то оказывались игрушечные кубики, пластиковые, лопающиеся от ботинок. По ним не поднимешься, отшибешь задницу после первого же шага, так еще и выглядеть будешь нелепо. А Кай все же Германо. Очень жалкий Германо.       Надж собственной персоной как раз сидел неподалеку: это все он виноват, нарисовался на тренировке! И не только он. Взгляд перехватила Фин, нагло втиснувшаяся между ними, и от этой близости свело губы.       Кай никому не говорил, чем занимается, но это было и не нужно. Безэмоциональная рожа Орловой, как будто не рада подруге, но слова до тренировки были другими, она ее пригласила, да еще и Элина теперь терлась рядом. Им тут намазано??? Своим появлением Кай словно открыл портал в ад, точнее, в гнездышко спецотряда, и подозревал, что элитные эсперы совсем не рады такой компании. А Олю, видимо, все устраивало. Может, лицемерное личико не хотело, чтобы именно Кай прошел, а все слова были ложью?       — Белл, хватит, — скомандовал Орион.       Полубожок приосанился, но в голосе отсутствовала пара струн, былую браваду убавили, как и лицо — на полтона бледнее. Хоть на человека стал похож.       Черноволосая девчонка отбила атаку и тут же помотала головой, недовольно глядя на Ориона. Тоже чуяла слабость? Забавно, что не смотрела на капитана, ведь парень им не был.       — Я могу еще! — упрямилась Белла.       — Тут потенциальные новички, не будем показывать, как тренироваться в ноль. Пойдем, как обычно, по кругу.       К руке Ориона прильнули пальцы Фреи, буквально на секунду, но Кай заметил. Снова. В рот словно впрыснули что-то кислое: милашка сегодня буквально прилипла к полубожку.       Плечо Кая что-то задело — это Фин ни с чего решила потянуться, выпячивая грудь и протяжно вздыхая. И зачем пришла, формами светить?       — А эти! — гаркнула Белла. Она дернула головой в сторону припершихся патрульных. — Им тут цирк? Пусть покажут класс!       — Если время останется, я еще не выходил, — спокойно ответил Орион, едва скрывая хрипотцу в голосе.       Белла сжала кулаки, а Фрея снова коснулась парня, аккуратно обвила косточки на запястье. Полубожок понуро повернулся к чтице — она смотрела на него, поджав милые губки. Между звездой отряда и хорошенькой, но такой тихой капитаншей шел молчаливый диалог. Орион открыл было рот, но вместо него снова зарычала Белла:       — Так вот, я в цирке не выступаю! Все будет честно! — девчонка выбросила руку. — Давай, ты же хотел учиться!       Кай раздраженно выдохнул: она показывала на него. Серьезно решила, что вытянет Германо указательным пальцем, как какую-нибудь челядь? Какая невоспитанная южанка, еще и с грубо обтесанными ногтями… И как же это не в тему! Против Лэнса выходить совсем не хотелось: если пробовать удары, эспер сможет потом точнее парировать, лучше уж ему быть в неведении, чем Каю.       — А меня не смущает внимание, — сладко-едкий голосок сбоку. — Даже заводит!       Белла ощетинилась на поднявшуюся Фин, но противиться не стала, когда та, подмигнув Каю, уверенно прошествовала на разметку. Она крутанулась на точке, картинно вильнув бедрами, и Надж подтолкнул Кая: эй, чел, зацени. Как же они задолбали…       Орион кивнул Лэнсу, одобряя расклад, и Фрея наконец отпустила — эти двое тоже бесили. Тем временем Фин поправила густой хвост, и улыбка из похабной стала грозной. У Кая даже немного екнуло. В штанах.       Яркий скоп искр — Фин начала.       Надж присвистнул, но Лэнса атака нисколько не испугала. Запаса у парня хватало, он повторял блоки снова и снова, пока Фин выделывала финты. Но тут зараза могла прийтись кстати: умотает и вскроет что-то интересное. Она не сбавляла темпа атаки, и Каю даже не приходилось особо утруждаться, заряды сами приковывали внимание. Было в ее магии что-то такое, знакомое, как потоки реки, в которую не раз входил. И мышцы чертовски сводило.       — Точно, цирк! Нахрена устраивать шоу? — выдавила Белла, но сразу втянула голову, поглядывая на Ориона. Тот в очередной раз поморщился, запрещая векам смыкаться — выраженьице так себе.       — А нашей малышке тоже есть, что показать!       — Эта малышка и за тебя возьмется, — Фин прекрасно слышала Наджа по связи и ехидно улыбалась.       Показался упругий язычок, высунутый словно бы от усердия. Кай моргнул и заставил глаза сосредоточиться на энергии: хватит бесящих раздражителей, только рассекающие пространство заряды! Если настроиться как следует, даже покажется, что воздух вибрирует… Фин уже убрала его? Нет, розовый засранец на месте, проводил по губам. И китель стащила! Лежал рядом, еще теплый — как вообще оказался у Кая???       — Бедняга, сейчас вспотеет, — подначивал Надж, но он всего лишь о Лэнсе.       — Не вспотеет, — в уши грязными ластами ступил шепоток Сайфа. — Тут отбить ничего не стоит.       — Но красиво, согласись, братан. И магия, и обладательница!       — С тобой, бычок, я вкусы обсуждать не буду.       Надж хохотнул, игнорируя явное презрение хвостатого, а Кай ухмыльнулся: и так ясны вкусы, все они тут «отсасывали» Ориону, а тот — чтице… Или все же она ему?       Магия! Кай снова забыл об этой херне!       Лэнс в очередной раз прочертил блок, не давая противнице и шанса. Понятно, почему Кай отвлекся: исход ясен. Атаки Фин действительно было просто угадать — кому-то вроде Лэнса или Сайфа. И на что Кай надеялся?       Следи за энергией, придурок!       Фин уже не выдавала такие залпы. Стала что-то понимать? Лэнс дернул рукой, опять этот бзик. А в глазах противницы блеснула злость, прямо как когда сражалась с Василиском, этот парень так же бесил?       «Твоя подружка бьет всегда одинаково».       Внутри засосала зловонная пустота. Захотелось ей врезать, стянуть в мешок, отнести на свалку, чтобы не пикала! Кай тупо пялился, как атаки Фин разбивались, а энергия продолжала зудеть. Может, стоило самому выйти?       Но расклад поменялся: Лэнс перешел в наступление. Удар слева, справа, центр, снова слева, справа… повтор комбинаций. Кай зажмурился: в глазах рябило, мозг не справлялся с перегрузкой. Но надо смотреть! Голова пухла от магии, почему нельзя просто встать, пройти десяток метров и врезать, так гораздо проще!       Заряд вправо, влево… Атака от Фин — парень снова тронул плечо — да сколько можно??? Право, лево, центр. Фин тряхнуло, и все повторилось, а она упрямо атаковала. Право, лево… Опять тронул, да хватит!       — Стоп, Лэнс! — скомандовал Орион.       Впервые Кай был ему благодарен. Эти повторения задрали, да и Фин тоже шипела на позиции:       — Я бы тебя достала…       Это ей досталось, дуре.       — А что такое? — фыркнула вторая брюнетка. — Пусть продолжает…       — Мы тренируемся, Белл.       — Эй, на меня теперь посмотришь, — Надж улыбнулся, расправив свои долбанные холмы плеч.       Белла отвернулась:       — Думаешь, справишься, бычок?       — Если справлюсь, с тебя ужин. Плачу я.       — Пфф…       Девчонка отошла и встала рядом с Орионом. Ну гребаный гарем какой-то!       Фин не хотела освобождать место, а Кай мечтал вернуться в общагу, увалиться в кровать. В голове все путалось от напряжения, Лэнс уходил с позиции. Куда! Каю нужно было за ним смотреть, чертов неудачник… Он сдулся? Нет, Орион приказал сдвинуться, этот недокапитан никому не давал тренироваться в полную силу.       Взамен вышла Оля, и Кай почувствовал жжение. Кажется, уже наелся гребаной магии. Надж против статуи — чего Кай тут не видел? Хватит, лицезреть эсперов можно лишь порционно. Глаза слезились от попыток представить магию, красные стены и потолок подвала давили.       Дверь раскрылась после сигнала, и бесящий зал остался позади. Чат в ушах отключился, прерывая выпендривающегося Наджа и снова что-то шипящее, совсем Каю не интересное. Он глянул на время: нужно еще зайти на проверку для места в отряде, получить галочку, что нормальный. Потом, может, вернется к этим неудачникам, а пока…       Кай вдохнул жаркого уличного воздуха.       Снаружи все плавилось, солнце в зените заставляло жмуриться. Он отстегнул заклепки на воротнике, откинул голову и закрыл глаза, позволяя лучам ласкать лицо. Больше никакой магии, все заволокло одеяло из света.       Кай мог представить, что не здесь, не среди разогретого бетона и шума машин. Где-то один, в пустыне или типа того, там, где нет людей и вообще ничего. Но ладно, пусть еще вода, а то без нее можно сдохнуть. Тихий такой ручеек, чтобы промыть глаза, прильнуть к влаге жаждущими губами. Может, какие кустики зелени? Чтобы не совсем уныло, выделяли бы кислород. Но никакой живности. Только если не шумящей, полностью автономной, копошащейся где-то…       Руку что-то сжало, и Кай устало открыл глаза. Перед ним разъедаемый ядерным днем железно-стеклянный город, а на руке ловкие загорелые пальцы и непристойно торчащая из расстегнутой рубашки грудь.       — Устал?       Пальцы Фин переместились на шею — надо бы эту дуру оттолкнуть.       — Не. Надоело, скучно.       Тело не слушало разум, Кай просто стоял, лениво скользя взглядом по ровным зигзагам плитки, а девичьи пальчики поглаживали под затылком: вверх-вниз, вверх-вниз. Мягкость подушечек контрастировала с коготками, и с каждым касанием в кожу проникали волнующие импульсы. В воздухе пахло карамелью, от чего желудок скрутился, недалеко по улице кондитерская, наверное, нужно было просто пожрать.       Вверх-вниз, вверх-вниз. Эти же пальцы еще недавно делали так же, но в другом месте, абсолютно полно Каю принадлежащие. Но лишь на время, это была просто уловка. А еще эта девчонка могла шмалять искрами, как какая-то фурия.       Сиськи мягко обволокли плечо:       — Ты занят сегодня?       Очень занят, и точно — для нее.       — Хочешь, погуляем? Или что-то более приятное? Я тебя расслаблю… Или у тебя уже есть планы на вечер?       Она тупая? Зачем спрашивает, если и так знает, где жопа Германо будет сегодня вечером.       — У меня вот нет, — продолжала Фин, ничуть не смущаясь тишины. — Но если бы были, я бы изменила планы ради тебя. Даже если бы с кем-то уже договорилась, знаешь? Это же несерьезно… Я бы все равно выбрала тебя.       Фин легла на плечо, а Кай продолжал стоять. Голова медленно соображала, а карамель, похоже, у них там подгорела. Он поморщился: криворукие бездари.       Девчонка на Кае зашевелилась, и снизу всплыли большие кофейные глаза. Уставились из-под густых черных ресниц, зачерпывая его всего. Влажные, они напоминали два пустых стеклянных шарика, в которых отражалось небо. Но это иллюзия, внутри таился яд:       — Ты же знаешь, что можешь меня позвать?       — Тебе не нужно тренироваться? — бросил Кай, отворачиваясь. — Приперлась же в УКЭ, давай, вперед. Мои дела тебя не касаются.       — А я уже, — теперь на шее были не только пальцы, прикосновение мягких губ заставило тело проснуться. — Оля говорила, что нужно следить не только за собой, но и заботиться о членах команды. А я очень заботливая, знаю, где нужно участие… Переживаю, не хочу, чтобы тебя кто-то опозорил.       Ладонь Фин легла на скулу, засранка поманила пальцами, и Кай повернулся к ней:       — Я в полном порядке, и я не твоя коман…       — Приветик!       Бесячий голос резанул по ушам, будто где-то там довольная ухмылка. Знакомо так резанул. И тон тошнотворно деланный. Кай увидел россыпь веснушек и надменную морду. Ну, конечно.       — А ты постоянный в своих вкусах, Германо, — на дорожке щерился Блад. — Не знал, что однолюб, но понимаю: как она работает языком…       Кулак Кая зачесался, захотелось дернуться, достигнуть челюсти урода в пару движений, но что-то сдержало. На его плече тяжесть, совершенно ненужная сеть. И Кай сам заплыл туда, рыжая гнида просто напомнила об этом.       Сеть качнулась — это Кай оттолкнул, отплывая:       — Чего тут забыл, Йолберг? Ты ж не годен.       — Очень как годен, дружище. Пока не проходил тест, но слышал, тут подготовка идет полным ходом. Меня как раз допустили к попытке, — Блад улыбнулся. — Дельфиния, лапушка, как жизнь?       Кай вскинул руку, чтобы шлюха, дернувшаяся было обратно, не подходила, и Фин, скуксившись, попятилась к живой изгороди. А чего не к своему суженному? Наверное, с этим шакалом было так весело!       Блад тем временем делал вид, что кого-то потерял:       — Где же Василиск, вы больше не дружите? — спросил он, жалобно сложив бровки домиком.       — А что, хочешь, чтобы тебя снова дефективным назвали?       — Ох, просто вспомнил, каким послушным ты вдруг стал. Интересно смотреть, как Германо прогибается, я знал, что у богачей особые вкусы, но чтобы так! Ты же тогда стоял в сторонке, да, Фин? А я-то думал брезгует, еще останавливал, а у него фантазии, оказывается, вон какие…       — Тебе же лучше, идиотина, что остановил! Сейчас бы тух за решеткой, а не шатался тут отстраненный.       — Да ну! А ты? Будто не вламывался, Каюша, не смотрел? Я знаю, где были твои глазки, походу, так возбудился, что решил в одиночку оприходовать…       — Хватит, Блад! — голос Фин дрогнул. — Не пори чушь!       Девушка взволнованно уставилась на Кая, и ему захотелось прыснуть: такой обиженный вид. Только вот желчь подкатила к горлу:       — Вы тут разбирайтесь, кто кого оприходует, а у меня дела.       Думал, голос будет ровным, но он рычал.       — До встречи на тесте, друг, — пропел Блад. — Надеюсь, в этот раз пройдешь, наш талантище.       Гортань урода мерзко выпирала в расстегнутой полосатой рубашке, так и хотелось вставить что-нибудь поперек горла.       — Кто не пройдет, так это ты, — выплюнул Кай. — Без пропуска в здание государственных структур. Извини, не могу тебя пустить, не злоупотребляю полномочиями.       — Конечно, Германо — синоним честности. Это всем известно!       Фин нервно сжимала пальцы в сторонке. Кай кивнул на нее, просияв лыбой:       — Может, она тебя пустит. Она всех пускает.       — Малыш… — пискнула шлюха.       Лицо Кая дрожало, скулы свело нахрен. Ну хватит, он скажет это первым:       — Прости, натянул твою девушку, Йолберг. Не успел разобраться, что между вами. Просто захотелось, упс.       Блад покачнулся на пятках:       — Ничего. Мы квиты, дружок.       Диафрагма задрожала, из Кая вырвался смех:       — У меня нет девушки, придурок, просто ебу всякую шваль. Такое у нас, «богачей», развлечение. Так что подбирай и наслаждайся — все, как тебе нравится. У тебя любимое место какое, второе? Фин, кажется, ты хотела компанию на вечер! Я со шлюхами в приличных местах не появляюсь, так что обслужишь старого друга? Ради меня.       У дуры дергались губы, обиженная или злая? Как хорошо, что Каю насрать. Уходя, он подбил рыжего плечом, кому какое дело, что тот выше:       — За мой счет, Йолберг. Не благодари.       Дельфиния пискнула сзади, но Кай лишь махнул пальцами:       — Чао!       ***       В холле было душно, а жара снаружи уже надоела. Кай не знал, куда себя деть, и вышел на лестницу. Надо было разделаться со всем поскорее, но потом-то опять возвращаться к придуркам… Бежать было некуда: Кай стоял в магазине и подбирал себе клетку. Пошире, повыше, получше, с золотыми прутьями, хоть для Германо пошли бы алмазные. Последнее в его случае вряд ли, хотя чтица Лейне как-то заслужила ценность, может, и он, слепой маг, смог бы?       Ладно, для начала раздобыть золотые, хватит уступать Бладу. Этот придурок тоже будет в отряде, и он хорош, хоть и гнида. Зоопарк вокруг выбирал тоже Кай, и, пусть шакалы со шлюхами и не лучшие друзья, он это делал сам. Пока что сам.       Дверца щелкнула.       — Что тут торчишь, пошли! — из холла, морщась, выглянула Ева и встряхнула роскошной светлой гривой. — От тебя яростью за версту тянет! Тут ей все провоняло.       Сама она чуть не рычала, несмотря на ангельскую внешность. Кай закатил глаза: чертова эмпатка.       Поперся следом в кабинет офицерши УКЭ.       — Не мое, конечно, дело, но это бесит, — она нервно поправляла изящные статуэтки на столе. — Меня — буквально. Зачем ты тут, если так ненавидишь это место! Может, не мучить себя? Оно того стоит?       Кай ухмыльнулся, крутанув спинку стула «пациента» напротив:       — А что, есть варик не ставить мне «ОК»?       — Не настолько.       — Тогда делайте свою работу, а не лезьте в душу.       Пальцы эсперки наконец утихомирились, она подняла голову и, посмотрев исподлобья, проговорила ледяным тоном:       — Моя работа — лезть в душу.       Кай вздохнул и плюхнулся на кресло.       — Ну, и че вам рассказать.       Ни про какую душу речи, конечно, не шло.       Стандартная процедура. Ева говорила с Каем об управлении, системе, полиции, законах. Проверяла, как он реагирует, склонен ли к нарушению субординации, обману, предательству, как объяснила в прошлый раз. Это и вся прочая надежность, верность, подчиненность, что и так застыла у Кая в жилах. Впиталась, только не с молоком матери, а с бесконечными одергиваниями отца.       Старший Германо гонял сына по кругу, давал дебильные указания, вроде пересчитать все гребаные лампочки в особняке, стоять по стойке смирно, пока разбирает документы. Скучал по службе, очевидно. Один раз велел составить базу данных цветов и марок машин, которыми пользуются чиновники и их семьи. Даже любовницы! Забавно, что после этого в Совет подняли законопроект, запрещающий белую и пурпурную краску для тачек не высокоуровневых госслужащих. Разъезжать в цветах флага — привилегия…       Кай это умел. Слушать, делать, даже если бесит. Проще согласиться, выполнить, хотя бы сделать вид, иначе огребешь втрое больше. Не хотелось сопротивляться.       Вопросы Евы усыпляли, и мысли Кая постепенно путались, мешались в супе. Чтобы не улетать, приходилось искать предметы поинтересней: на стенах картины с цветами и бледными девами, вроде бы масляные, гипсовые фигурки на столе — бюсты, тела в длинных тряпках… В какой-то момент Кай стал пялиться в вырез блузки, на что эмпатка, медленно оторвав глаза от планшета, заметила, что с либидо у него все в порядке.       — Шуточки шутите.       Она что-то пометила у себя:       — А что бы и не шутить: здоровые влечения, значит, депрессии у тебя нет. Зачем нам депрессивный эспер?       Кая подорвало усмехнуться, почему-то вспомнилось, как Крылова билась головой о защитное стекло. Больная.       Ева вновь прервалась и странно посмотрела, а Кай выдавил-таки лыбу: пусть читает эмоции сколько угодно, бесполезный дар. Ничего она не поймет. Кай сам не понимал.       — Еще вопросы будут?       — Успокаиваться ты тоже умеешь, Германо. Это хорошо.       Каю действительно было спокойно, впервые за долгое время, будто и не бесился вовсе. Все происходящее забавляло. Его кто-то читал, подключился к невидимым проводкам и якобы вдыхал этот яд, что сочился по венам.       И Ева не считала, что Кай не годен.       Нет, он не сомневался, что в отчете в любом случае будет «ОК», будь он даже наглухо отбитым. Никто бы провала не допустил, не из-за такой мелочи: кого волнуют душевные травмы законника, когда есть родословная? Но по глазам офицерши было видно: она не сомневалась. Может, Кай все-таки был нормальным?       Он отклонился на белом кожаном кресле и вернулся к стене. Книги выстроились увядающими рядами на полках, но взгляд зацепился за корешок, резануло слово. Рай. Или… потерянный.       Было так спокойно, что Кай, скрипнув обивкой, встал, глянул на Еву: ей пофиг, для диагностики и затылок подходил. Прекрасно. Лениво провел пальцами по корешку — сухой. Слегонца дернул книгу из ряда, как бы спрашивая: не против? Вытащил резким движением. Та чуть хрустнула, Кай пролистнул страницы: стихи, заумные слова. Скучно. Но в кабинете тоже. Зачем писать стихи? Можно же сказать нормально, но это якобы красиво.       Слова вызвали усмешку: «постыдный мятеж». Как умно назвать то, что Кай устроил: бегал по сменам, не пользуясь деньгами отца. Для чего, дожить до зарплаты? Кому что хотел доказать? И Крылову протащил в систему, думал, будет ничего, весело. Думал, она, правда, будет за него все делать, а он — раздавать команды. А что, Кай бы посмотрел на безумную с поводком в зубах, на четвереньках: эй, неси косточку, детка!       Наметившаяся улыбка на краешке рта погасла. Как только начинаешь на что-то надеяться, во что-то верить, реальность сразу дает под дых. Или шмаляет магией, пробирая до костей…       «Низвергнут с Небес». Точно. У парня из стихов были терки со Всемогущим. Ишь, полез. Разбили, сожгли и теперь тот горевал, сброшенный куда-то. В бездонной погибели.       К горлу подступил ком, сердце начало было стукать резче, но Кай собрал дерьмо аккуратно в кулак и спрятал обратно.       Сраженный герой лежал в цепях и терзался. Имел все, но потерял, потому что гордец, что-то там, в раю, ему не понравилось, выпендрился и теперь скорбел о былом блаженстве. Да уж. Вокруг ни мира, ни покоя, ни надежды. Только тьма. Даже огонь — без света.       «Его внутри глубокое отчаянье терзало…»       — Если хочешь, возьми, — голос Евы вспыхнул, выдирая обратно в реальность.       — Не, спасибо, — книга захлопнулась в руке. — Не интересно.       Кай отложил ее на соседей и развернулся на пятках, чтобы не видеть.       Хотел ли узнать, чем кончатся мучения того парня? Нет, очевидно же, Кай всегда говорил: законы мира неизменны. Каждый глупец, кто бросал им вызов, рано или поздно оказывался там, низверженный на дно. Мучения и унижение — вот что ждало всех бунтарей, Кай это хорошо знал. Даже думать об этом не стоило, особенно если повезло родиться в раю.       Дурак, который смотрит в сторону, дурак, который подходит к краю, дурак, который прыгает в пучину — такие не выживают. Это ошибки в коде, мутации, скверные элементы, которые отсеиваются со временем. Нужно быть очень глупым, очень… Кай не мог быть ошибкой.       Ему не интересно, чем там у них все закончится.