Крылья бури. Отверженные маги

      Он надел смокинг, простой черный смокинг. Тут обходилось без ухищрений, дресс-код обязывал, хотя все равно находились любители повыпендриваться тканью ли, темным оттенком на вечер или извращенным вариантом бабочки. Конечно, бабочки, куда же без нее, удавка на шею — обязательный атрибут, как только мужчины не отменили это дерьмо? Впрочем, у Кая не было проблем, он умел подбирать, завязывать и носить, это не сложно, нужно быть совсем недоумком, чтобы опозориться с одеждой. Просто это ему не шло, и он в ответ не питал никаких чувств: обязанность, долг, не более. Как необходимость дышать, если очень приперло, или жевать пресное мясо, просто чтобы не сдохнуть.       Выбросив свое тело из салона, Кай обогнул тачку и подал руку спутнице. Мирим послушно сидела внутри, как он и велел.       — Ого... — выронила она, принимая помощь мягкой ладонью.       Если б не опустила глаза, Кай бы решил, что девчонка издевается. И чем только занимался? Джентльмен сраный.       К кремово-белому дворцу устроили шикарный подъезд без лишней шелухи. Поныне крепкое достояние прошлой аристократии располагалось недалеко от главной улицы в Старом городе и обычно служило музеем. В этот же день проходы с прогулочной аллеи с вечно сияющими огоньками перекрыли, чтобы не провоцировать случайных гостей в субботний вечер. Теперь этот старый островок роскоши из камня и фигурно вырезанных кустов — закрытая территория.       Кай вел девушку по ступеням, молясь про себя, чтобы не грохнулась: он ни разу не видел ее на каблуках. К счастью, со своей медлительностью Мирим держалась сносно. И так же к счастью, не была выше него.       Если спутницы, то только миниатюрные. Кай зарубил себе это на носу, когда один раз вывел девчонку со школы, дикую красотку, и парни знатно поугарали: при параде она внезапно переросла его чуть ли не на полголовы. Кай и так не любил весь этот официоз, притворные рожи, так еще и выглядел, как посмешище! Пришлось бегать от нее весь день. Теперь же сердце было спокойно, иногда самое лучшее — незаметное. Почему раньше не додумался?       Платье на Барашке сидело хорошо, как он и представлял, темно-синее, приглушенное, чтобы не отсвечивала и не выглядела белой вороной. Чем меньше разглядывают, тем лучше.       Конечно, Кай послал ей курьера. Вытянул девчонку в высший свет и не мог заставлять тратиться на наряд, да и откуда у нее бабки. К тому же, Кай не доверял ее выбору, еще бы приперлась в цветастом ужасе. А вот он молодец: гладкая юбка на спутнице струилась среди каменных ступеней, а корсет, подчеркивая соблазнительные изгибы, все же прикрывался кружевом: было заметно, что там есть на что посмотреть, но так, чтобы никто не пялился. Легкая прошивка из темных камушков, в тон ее волосам — платье напоминало морское дно, ловящее последние остатки солнечных лучей, перед самым погружением во мрак.       Нелепая обычно, Мирим даже стала изящной, только вот…       — Ты не выпрямила волосы.       — Ты тоже… — она смотрела под ноги, чтобы не запутаться в ткани на ступенях. — Ну, не сделал ничего с головой.       — Я ничего с ней не делаю. И так высший класс.       Ну да, ну да.       Кай послал сомнения к черту, поздно переживать, что не дал более четких указаний. Что-то Барашка да сделала: кудряшки стали глянцевыми и аккуратными, никаких топорщащихся волосков. Может, так даже лучше, своеобразная изюминка. С каждым шагом они мило поскакивали сзади, где платье украшал трогательный круглый вырез, который ей, блин, шел! Захотелось тронуть голую кожу под застежкой, но, наверное, рано. Еще ничего не выпила даже, терять спутницу перед входом было бы опрометчиво.       Кай посмотрел в сторону, прочищая горло, и тут же понял, что не учел одной важной детали: пара охранников уставились на них, и ясно, что из-за Мирим. Ладно, он, сынок недоделанный, но какая-то левая эсперка… К счастью, это проблема только Бруно, не перепроверившего списки, начальник охраны явно не планировал такой расклад. Пусть следят, это их работа. В обществе же маги не бросались в глаза, УКЭ обязывало носить браслеты лишь на службе. Спасибо, хоть клеймо на рожу не ляпнули.       — Знали бы они, какая ты мелкая пакостница…       Кай проглотил фразу и сжал крепче руку спутницы, не давая себе продолжать. Ну хотел же хоть до входа довести, идиот!       — Ты о чем?       Мирим не поняла или сделала вид. Кай и сам не понял, к чему это вспоминать?       Лучше бы эта дура всем память стерла, совсем. Нет, лучше бы просто не соглашалась. Без ее дара никто бы не рискнул сунуться к Василиску, даже Блад, а если бы и рискнул — хрен с ним.       — Так, умного из себя строю.       Взгляд Кая блуждал среди огоньков вдали. В них сумрачная аллея сияла, напоминая волшебный сад, но чуть дальше, глубже дороги, кроны бросали длинные густые тени, доходившие до самого дворца, и, если стать снова маленьким, совсем-совсем маленьким, он бы побоялся и на миллиметр ступить в полог наступающей ночи.       Лучше бы не соглашался сам Кай. Но он и не соглашался, просто пошел. Прямо как в этот дворец.       Вестибюль встретил прохладой, будто мир вокруг и вправду стал нереальным. Каменные стены, отрезав от шумного города, погрузили в застывшее царство, эхо шагов торжественно отскакивало в высоких сводах. Время вращалось назад, погружая гостей в древнюю сказку, но Кай ни во что такое не верил, просто плыл вместе со своей дамой.       В зале тысячи маленьких кристаллов спадали с раздутых роскошью люстр, и пространство наполняли их бледные отблески, словно едва зримо осыпали брильянтами. Наверное, если приглушить свет, показалось бы, что это россыпь снега. Но тогда в диссонанс бы вводили гладкие листья экзотических кустов, кучно расставленных у стен.       У высоких столиков, подхваченных белыми юбками, собирались небольшие кружки важных шишек. Кто с суженными под руку, а кто — со спутницами под стать возрасту, то есть с подтянутыми моделями. С чистыми неброскими лицами эти девушки, конечно, ни в чем дурном не могли засветиться, иначе бы их не звали. А вокруг робели, но пытались выделиться помощники: те, что без морщин, конечно, на подсосе, в ожидании, что перепадет немного ответственности или бабла.       Те щепетильные ребята отличались от других, молодых в парадной форме, развязно обменивающихся колкостями в вестибюле — это дети военных чинушей. Большинство из них просиживали жопу на фронте, точнее, его приграничной части, условно, ведь им не нужно было ничего делать. Не своими руками. И все же они хотя бы не зависли в этой скуке, никто не капал бесконечно на мозги. Кай мог бы быть среди них, хотя бы номинально, но только кивнул им на входе, друзья брата… Рэй и сам где-то тут. Похер.       Кай не ждал, что удастся избавиться от навязчивых приветствий, его рожа слишком известна в светских кругах. Но это не настоящий интерес, гости просто желали отметиться, и это не были важные шишки, так, всплывший планктон. Идиоты не понимали, что Кай никакого влияния на отца не имел и водить с ним дружбу — все равно что утолять жажду в пепельнице. Но Кай все равно блаженно улыбался, когда очередной дурачок подходил.       — Видишь, какой я популярный.       — Эм… — Мирим крутила бокал с белым, из которого так и не глотнула.       — У тебя какие-то проблемы, не пьешь алкоголь?       — Нет, просто…       — Не стоит надираться, ты тут не за этим. Смотри, вон та женщина, заместитель руководителя таможни. Поздороваешься.       — Я не знаю, Кай, это как-то…       — Че?       — Не очень прилично.       Лицо Барашки будто недовольное и тон какой-то… Кай усмехнулся, глянул вокруг: Рэя нигде не было.       — Да не бойся, я же рядом, — Кай подхватил спутницу.       Снова чувствовал себя идиотом, хоть и держал приличную мину. Перед Барашкой почему-то было совсем не в кайф выделываться, да и окружение бесило, он чувствовал себя самозванцем. Будто влез в чужую шкуру и появился, не ожидая ничего, а вот все как раз от него чего-то хотели. Но не Мирим, нет. Зачем тогда пришла? Ее еще и к успеху толкать? Фин, наоборот, надо было тормозить, хватать за руки, чтобы не творила ерунды, нихрена на слушала. И платье бы все равно выбрала сама.       Кай представил свою спутницу в кругу и ненароком завел разговор о службе. Припомнил, какие слухи, бывает, ходят о его отце и как они все несправедливы, ведь каждый желает нажиться на известном имени.       — Иногда непорядочные граждане хотят подставить честного человека…       Мирим смотрела в бокал — Кай делал все за нее! Он не настолько филантроп, чтобы проталкивать ее отца, на участке которого работнички провозили людей в грузах. Кай тронул барашку за талию, обращая к ней разговор, и медленно выскользнул, пока она растерянно вспоминала, что существует. Эта тетка с таможни была болтливой, можно надеяться, что девчонка разберется, а если нет — ей же хуже.       Рядом как раз был стол с десертами, и Кай направился к нему. Жрать не хотелось, но какое-то неудовлетворение глодало с обеда. Взгляд упал на мягкий чизкейк. Белая податливая масса с корочкой и красной шапочкой из клубники — что-то зачесалось, и Кай заглотил ее сразу. Почти несладкая, невесомая, сбрызнутая шоколадом для баланса…       — Кай! Видимся все чаще, — унылый, но пытающийся казаться бодрым голос.       Кай удержался, чтобы не закатить глаза, сунул еще одну порцию в рот:       — Думаю, ты привыкнешь, — сказал он, жуя, совсем забывая о приличиях.       Конечно, Орион не один, держал под руку Фрею. Малышка улыбнулась:       — Говорят, команде стоит как можно больше проводить времени вместе.       Да? Что-то Кай дружков их рядом не видел.       — Так вот почему в охране нет магов, — он состроил приличное выраженьице, маскируя сарказм, но знал, что получился пиздец. — Тут же лучший эспер и его спутница!       Точнее, наоборот. Кай готов был спорить на что угодно: именно Орион тут был «плюс один».       — Где есть нужда в магах, там и служат, — Фрея беззлобно прижалась к парню.       — Уже всех тут обтрогала?       Неудачная шутка, очень. Чтица сделала вид, что не поняла, лицо Ориона нехорошо дернулось. Кай копал себе могилу, а что-то внутри подмывало еще что-нибудь ляпнуть, так бесили уложенные волнами вихры парня: отмылся, надушился, но все такой же жалкий. Даже со своей полубоговской мордой и ростом, Орион не заслуживал малышку Лейне, не по статусу.       Кай как в воду смотрел: бледно-розовый атлас шел к зеленоватому отливу в ее глазах, чистому, незамутненному. Светлая кожа казалась такой мягкой у лифа в виде сердечка с жемчужным декором, а драпированная ткань, ниспадая, приоткрывала ножку, кокетливо сияли туфли с тонкими ремешками…       — Хороший десерт? — поинтересовался Орион, рьяно подхватывая квадратик чизкейка.       — Тебе не понравится.       — Да? Почему?       — Думаю, ты предпочтешь что-то послаще.       Эспер набивал рот, а Фрея ступила к нему, жемчужные сережки покачнулись, косички, уложенные в улитку на правый бок, открывали ушки. Девушка мило улыбнулась, чуть поглаживая спутника по спине, и весь налет спеси в плечах того моментально схлынул.       Мог бы Кай выглядеть презентабельно рядом с ней? Мужчина должен уступать даме в блеске, Кай и не претендовал, но гребаному Ориону к роже шло, походу, буквально все, даже с такой кислой миной!       И все же кое-что между ними было кардинально разным. Старшие Лейне тоже здесь, так что жемчужной куколке вход обеспечен, а вот Орион не лучше смазливых моделей, просто жигало, прихваченная, как трофей, игрушка. Ясно, кто кому тут отсасывал, Кай был прав: звездный эспер всего лишь тащился за капитаншей, а она питала к нему странный интерес.       Держись за сильного мага, крошка, когда-нибудь он тебя защитит и уж наверняка будет слушать…       Кай подавился чизкейком.       Он захватил с подноса официанта бокал белого и смочил горло. Оно оказалось сухим, чуть не прыснул. Идиот носил это у стола сладостей? Да какая Каю разница, не он это организовывал!       Кругом аккуратно сновали ухоженные люди, приглушенные разговоры тут и там, вежливый смех. Потоки текли своим чередом: военные в парадной форме с военными, бизнесмены пристраивались к парламентариям, навязывая свои представления о том, как честно устроить дела.       Пилястры с позолотой обхватывали зал, словно удерживая его, готового воспарить, как облако, в этом иллюзорном мире, а лепные кронштейны охраняли, щерились изощренными пастями. И под ними горный пик в парадном мундире: старшего Германо сложно было не заметить, высокий, не утративший былой стати, он выделялся на фоне других госслужащих. Если бы не отполированная, возведенная в культ лысина, сложно было бы понять, что прожил полвека. Отец закончил разговор с одним из советников, сам в увенчанной аксельбантами и эполетами форме Совета национальной безопасности, и грозно уставился на Кая — это значило одно.       — Ты опоздал, — укорил старший Германо, когда Кай подошел.       — Я работал сегодня…       — Что же ты не со своей девушкой? Не познакомишь?       Кай поджал губы.       — И правильно. Надеюсь, у вас несерьезно или я разочаруюсь. Ты мне очередную поберушку привел?       — Никого я не приводил…       — Ладно, не важно, — отец снисходительно похлопал Кая, со стороны можно решить — родительское приветствие. — Главное, не устраивайте сцен, никто от тебя уже ничего не ждет.       Необязательно было об этом напоминать.       — Рожа у тебя, конечно… подранок. Может, Бруно не того взял? Оставил моего сына в притоне, а ты просто хитрая личина. Или моего никогда и не было, ты с самого начала…       Отец не закончил. Усы пошевелились, теперь взгляд из-под тяжелых бровей он обратил на вход в зал. Появился канцлер, и отец убрал руку, напоследок стиснув плечо:       — Свободен.       Кай дал себя оттолкнуть, и проследил за тем, как затылок многоуважаемого Адлара Германо направился ублажать гостя, место которого тот сам мечтал бы занять. Тошнотворное лицемерие.       Люди вокруг зашевелились, почувствовав запах власти. Несколько мужчин отошли, и у окна Кай заметил девушку. Густые прямые волосы, темные глаза — стояла скромно у стеночки и тоже наблюдала за важным гостем, поправляя ободок. Кожа, как у спутницы Кая, прикрыта кружевом, только черным, и она вся была окружена им, по горло, сливаясь с мужчинами, но тем больше напоминала коршуна, слетевшего поклевать добычу. Ведь она здесь не подходила ни к чему, точнее, не к одному единственному лейтенанту: нахрена Рэй притащил свою пассию и бросил???       Глаза мадамы обратились к Каю, но она не была удивлена и явно узнала его, будто давно смотрела. Стало дурно, Кай сам не понял почему, а пассия поспешила опустить глаза и как-то стыдливо глотнула вермута, к которому не притрагивалась. Видела его с отцом? Конечно. С ее-то «благодетелем» старший Германо не так общался? Гораздо милее, правда?       Ну и пусть.       Во рту снова промелькнул вкус крови, челюсть сжата. Кай не хотел признавать, но черный чертовски шел этой самозванке. И черный нравился ему больше.       А где, собственно, его девушка?       Все там же. Мирим обступили в другом конце зала и она, как примерная девочка-потеряшка, ждала на месте, а вокруг наросла стая ос. Что им нужно? Дура ничего из себя не представляла. Но она пришла с сыном Германо — конечно, нашли развлечение, сейчас она там наболтает… Ничего сама не может!       Кай пересек зал, взял спутницу за локоть, и ее кудряшки взволнованно покачнулись. Он был резче, чем требовалось, и значительно — чем позволяли приличия, но, к счастью, все были увлечены активным обсуждением. Никому ни до кого дела не было, Кай ошибся, все эти манеры — пустые маски для пустого трепа… Он никому не был интересен.       — А вот и наш герой!       Что? Кай уставился на пожилую даму, с непонятной улыбкой взирающую на него в ожидании приветствия. Видимо, старческий маразм вместе с алкоголем родили столь нелепое выражение. Кай чуть склонил голову:       — Госпожа Бурбур. Я служу в полиции, но не герой, лишь делаю свою работу.       — Кай… — шепнула слишком заметно Мирим.       Какая же она бесполезная! Уведет он ее, уведет, пусть не переживает! Но Барашка будто не хотела двигаться, скосила взгляд на коммуникатор в руках другой дамы и снова посмотрела на Кая, закусив губу. Все они что-то изучали.       — Позволите?       Объемное изображение разворачивать не стали, сохраняя приличия. Кай наклонился, глянул в коммуникатор. И увидел там свою рожу.       Серьезно???       — С такими навыками, господин Германо, далеко пойдете!       Идиот на экране крутился, дрался с какими-то мудаками. Вот он отлетел, получая в ебало, но другой чувак — тоже, непонятно от чего. Еще один сжался, ощупывая себя, третий пытался вмазать, а Кай резанул того по рукам осколком, взял морщащегося за загривок, врезал в живот, кинул в четвертого, а сам закачался, нестройный, будто блевал. Поскользнулся, блядь, в луже…       Шум зала вокруг стал каким-то громким, а свет — ярким. Кай ощерился, губы тянулись вверх, а с другой стороны сжимал их зубами. Провел рукой по подбородку, приводя себя в чувства. Ничего такого. Ничего…       «Молись, чтобы кто это говно не снял!»       Кай труп. Окончательный, бесповоротный.       От пальцев отлила кровь, он завис.       — Ну-ну, мой мальчик, вы же наверняка сделали это не просто так. Это были плохие люди?       Кай искал взглядом отца во вдруг погустевшей толпе.       — Я знала вашу мать, она всегда говорила, что вы…       — Вы не знали ее, — вырвалось на автомате.       — Ох, мы с бывшей госпожой Лучиано дружили, хоть она и так редко выбиралась в свет…       — Не знали.       — Господин Германо?       Отец на другом конце зала говорил с канцлером и скоро должен был выступать с речью.       — Ари часто гостила у нас, пока была в здравии. После брака мы ее почти не видели, но это…       Кай засмеялся, будто старая кошелка пошутила. Отец тоже в этот момент блестел улыбкой, сделанными зубами. Еще не знал, какой сюрприз ожидает, но у входа уже мелькнуло озабоченное лицо начальника охраны. Бруно шел сообщить Адлару Германо лично, что его сынок теперь не только эспер, но и герой сети. Странно, что у них для этого не было специального сигнала: код коричневый, сынок опять налажал!       Кажется, женщина пыталась Кая успокоить, хотя он и так был спокоен: к чему это? Мирим глазела тупой барашкой.       Все улыбались — им смешно?       — Вы ошибаетесь, госпожа Бурбур, я приемный, — прохладный воздух скользил по оголенным зубам. — Отец подобрал меня… — слова нашлись просто, — …в притоне. Отобрал у шлюхи, улетевшей от передоза. Такой вот советник Астрисы благотворитель, представьте.       Кажется, Каю удалось заставить их забыть о видео. Мирим пялилась на него, и как же бесили эти ебаные кудряшки! Сложно было убрать???       — А вы, кстати, разговариваете с госпожой эсперкой, — продолжил он, рожа все кривилась. — И как охрана умудрилась пустить? Пожалуйста, будьте аккуратней, она может весьма попортить вашу головку, а лучше на пару метров отойдите.       Даже сквозь зал Кай ощутил этот уничтожающий взгляд — Бруно уже говорил с отцом — осколок громады норовил упасть и расплющить тупую голову сына.       Было бы забавно, будь такой отпрыск липой.       Кай часто это представлял, что он лишний, чужой ребенок. Это бы все объясняло. Но Кай точно знал, что уж мать — его. Слишком любила, и они были слишком похожи. Будто перенесла в него все, без остатка, ничего не отдав Рэю. Каю хотелось так думать. Хотелось, чтобы хотя бы это было полностью его. Может быть, мама умерла, потому что слишком сильно его любила? Законы вселенной не выдержали: как можно любить такого уебка. Только почему-то на Рэя и папочку эти законы не распространялись.       Точно, они же Германо. А Кай… просто приемный. Приемный ублюдок.       — Прошу прощения, могу я украсть моего брата?       Нарисовался. Кай хотел бы что-то сказать, но слова выбило вместе с разумом.       Недоразумение вывели из зала.       — Здарова, вояки! — по-идиотски выплюнул неудавшийся сын.       — Германо! Уже надрался?       Если бы.       Рэй кивнул друзьям, но двинулся с Каем дальше. Не хотел новых сцен. Резонно.       Они брели по коридору в пустынную часть дворца, остановились под каким-то экспонатом. Никого.       — Ну, — поторопил Кай. Хотел, чтобы Рэй уже высказал ему все, врезал или хоть дал пощечину. — Я оскорбил нашу мать. Будешь это терпеть?       Кай не поднимал взгляд, но не чувствовал напряжения рядом. Братец просто стоял. Слишком достойный, слишком правильный.       — Помнишь, что она сказала?       Что-то внутри шевельнулось. Рэй смотрел так, будто Кай обязан знать, о чем это, будто вот только что обсуждали. Его глаза в приглушенной подсветке картин показались необычайно зелеными. Мерцали, что-то из холста под стеклом касалось эфемерным сиянием. То, что к Каю не прилипало.       — Помнишь ведь?       На плечо легла рука, и тело мгновенно отозвалось: брат. Тепло проникло сквозь ткань, и Кай задрожал от контраста. Он замерз? Сквозняк в этих чертовых каменных стенах даже летом… Но вместе с тем дыхание стало ровнее, что-то двинулось внутри. Весь мерзкий осадок будто стал подниматься, всплывать на поверхность. Гнилое, черное, грязное — сколько там этого дерьма?..       Рэй стал ближе, провел по спине, накрывая волной, и Кай вспомнил, что брат обнимал его так, когда мама умерла. Кажется, прошла целая вечность с тех пор, как сидели на полу в большой белой спальне, где совсем недавно лежало ее тело, где она лежала почти всегда, пока была жива. Все закончилось, а Кай уперто не хотел выходить, все время проводил там. Знал, что она не появится, но оставался. А Рэй, уже солидный пацан, мог тусить с друзьями по клубам, кататься на этих гребаных лошадях, лезть девчонкам под теннисные юбки, но вместо этого… сидел с Каем. Прижимал к себе и вот так же гладил по спине. Будто Кай в нем нуждался, будто в ком-то нуждался. Кроме нее.       В глазах защипало, и Кай, сглотнув душащие слезы, позволил телу качнутся. Вперед, к брату. Просто устал, ноги не слушались, перебрал, хоть во рту и побывал всего бокал.       — Хорош, кончай… — проговорил Кай в белый китель лейтенанта.       — Так помнишь, что говорила Ариана?       Кай отстранился, вернулся в положение человека, который мог себя уважать:       — Называй ее нормально.       Вечно эти штучки Рэя, будто больше ценил маму, называя ее по имени.       Брат выжидающе поднял брови, но было в этом больше сочувствия, чем желания умалить. Его ладонь осталась на плече и грела, и Кай позволил себе вернуться в те светлые стены, к чуть подсохшим розам из сада, накрахмаленным простыням. Вспомнил рюши на рукавах и те руки, что всегда его ждали.              — Будьте хорошими мальчиками, — говорит она ласково.       Кажется, мама улыбается, хоть глаза на бледном лице так печальны, что Каю хочется выть. Он молчит, ему стыдно, потому что Рэй спокоен: взрослый, настоящий парень, мужчина. Не то что Кай. Он опускает голову, смотрит на воздушные оборки, даже не смятые, мама всегда в чистом и пахнет кремом, она недостижима для запаха лекарств, что приносят с собой врачи.        — Рэймонд, помогай Каю. Кай…       Мама сжимает его пальцы, вцепившиеся в пододеяльник.       — Я буду приглядывать за тобой, не бойся… Я буду рядом, слышишь?       Она притягивает Кая к себе, проведя по волосам, и ему хочется потеряться в ее платье. Спрятаться, уснуть и никогда больше не просыпаться.       — Даже когда не смогу, я буду с тобой. Я защищу тебя, мой добрый, нежный мальчик. Пожалуйста, оставайся таким… — Она почти шепчет, и висок становится мокрым. — Что бы ни случилось, люди заслуживают прощения, всегда заслуживают, какие бы ошибки не совершали…              — Не понимаю, о чем ты, — проговорил Кай, покачиваясь, будто убаюкивая себя.       Рэй улыбнулся, взлохматил его макушку:       — Что бы она сказала, увидев ту сцену?       — Я идиот.       — Она бы сказала, что ты ошибся, но все равно бы любила тебя, даже таким.       Нет.       Нужно было срочно сменить тему.       — Видел видео? Он убьет меня.       — Я с ним поговорю… А ты не плохо раскидал там, крутой!       — Да уж, куда тебе до меня.       — А эта девчонка с тобой, это она? — на лице Рэя появилось деланное самодовольство, будто знал что-то. — Та самая «сука»?       — Что, блядь?       — Собака, о который ты бредил.       Кай прыснул:       — Не. С чего вообще решил, что это о девушке.       — Из-за собак так не переживают, брат.       — Я не ты, чтобы по девушкам убиваться. Кстати, где суетишься весь вечер?       — Да так… дела.       — А это уже из-за твоей суки, да? — Кай смотрел в нисколько не смутившиеся, но чуть потеплевшие глаза брата. — Давай, скажи, что ты с ней, потому что она из хорошей семьи!       Рэй слабо улыбнулся. Да уж, ему все позволено, не становился разочарованием отца, с кем бы ни приперся. Ведь это Рэй. Высокий, способный, приличный, не тормоз.       — Пошли, — идеальный сын мотнул головой. — Покажем, что мы… не полные ебланы.       — Говори за себя, братец.       Рэй засмеялся.       — Иди, я тут пару минут… — Кай смотрел перед собой. — Полюбуюсь искусством.       — Придурок, не теряйся. А то охрану вышлю, они и так переполошились.       — Ага.       Рэй ушел, а перед Каем во мраке светилась нежными красками картина. В безмятежных утренних лучах развивались одежды, ангельское создание с распростертыми крыльями поднимало руку в обряде, а в пальцах — белый цветок.       Когда брат говорил «покажем», он ведь имел в виду… покажем ей?       ***       В коридоре стоял какой-то гул. Снова гогот мундиров. Пара ласковых уже вертелась на языке, когда Кай увидел, с кем они болтают.       На кудряшки, кажется, прекращала действовать магия укладки, расползались в разные стороны, будто ветром обдувало или подключили электричество. Что за невезуха: вроде еще нет полночи, и Кай не в ебаной сказке!       Девчонка перебирала маленькую сумочку и тупо улыбалась, а идиоты что-то задвигали.       — И ты типа ведьма?       — А что, похожа!       Ржач.       — Я вот только не пойму, а мы должны защищать от нее или типа — ее?       — Кого скажут, того и будешь, — врезался в разговор Кай. Он дернул Мирим к себе. — Отвалите от моей девушки, солдафоны.       — Германо, протрезвел уже?       — Это тебе трезветь пора.       — Отойди от ведьмы, мы тебя защитим!       — Да он сам себя защитит…       Снова смех. Кто-то кашлянул, один из мундиров толкнул болтуна, они переглянулись и в глазах дурачка промелькнуло понимание. Вспомнили, что Кай тоже из этих. «Ведьм». Формы законника не было, но плечо будто загорелось на месте нашивки гарпии.       — Тебя там потеряли, Германо.       — Уже нашли, — Кай дернул свою ведьму и повел обратно в тьму пустого крыла.       Было прохладно, звучные шаги в тишине. Кай быстро вел Мирим, но не туда, где был с братом, к черту картины. Завернул, и они нырнули в свежесть ночи на один из балконов. Кай отпустил девушку, прошелся, оперся на балюстраду. Посмотрел на маленькие огоньки вдалеке.       Чары дворца тут не действовали, кругом чернели силуэты деревьев, но все равно до ушей доносился шум города, окружившего выпавший из реальности кусок земли. С северного крыла можно было бы видеть огни высоток, но тут — только верхушки старинных особняков за парком, прибрежные постройки и черную морскую бездну на горизонте.       Ветер сегодня словно выключили, кожи касался теплый летний воздух.       — Ну что, чувствуешь себя принцессой? — спросил Кай притихшую спутницу.       Ее словно не было, стояла у стены, но голос-таки подала:       — Если честно, не особо.       Кай фыркнул:       — Чего это нет?       Мирим молчала. Не существовала — тень, просто тень, и Кай сходил с ума один… Конечно, молчала, ведь он идиот.       Идиот вздохнул.       — Это правда… — робкий голос девушки даже не перекрывал пение сверчков. — Про твою маму?       — А что, собираешься сплетничать? — Кай наконец отвернулся от моря и стал рассматривать эту всклокоченную бледную зверушку. — Так интересуешься моей родословной? Я думал ты не из этих, не охотница.       — Я не… — Мирим, ступившая было из тьмы, шагнула обратно. — Просто хотела сказать, что тебе не стоит стыдится, в этом нет ничего такого. Родители разные бывают…       Кай закатил глаза.       — Да ну расслабься, я же вылитый Германо! Не видно? Я это придумал, шуточки, с чувством юмора проблемы. Если бы у Германо был левый сын, думаешь, об этом бы не трубили? Видео, смотри, как разнесли, как интересно! Уж поинтереснее, чем сборы средств этой шелухе или чем там батяня занимается… Лишь бы какое дерьмо обсудить.       — Про сплетни ты прав, но…       — Что «но»?       Мирим помяла сумочку.       — Не стоит говорить так, «шелуха». Это неправильно. Знаешь, люди ведь не виноваты, что родились ни с чем. У всех свои обстоятельства…       Вот это праведность! Овечка поучала пастуха.       — Ты что, мне перечить будешь? — спросил Кай, ухмыляясь.       — Эм…       — Твое слово против слова Германо?       Девчонка пялилась, а Кай приблизился, нависая над ней. Дрожащий кустик.       — Я же сказал, расслабься… — выдохнул Кай, получилось почти нежно. — Так меня боишься.       Будто он похож на него. Но это не так! Вот Рэй — да, Рэй похож, а Кай — нелепое недоразумение.       — Извини, что сказал про эсперку. Психанул.       — Зато честно…       — Че вышла, тебя же не выгнали там?       Мирим мотнула головой.       — А что, кого искала?.. Удалось поболтать с той теткой?       — Э-м… ну мы разное обсуждали.       — Но не твоего отца.       — Нет…       — Ясно, — Кай улыбнулся, он и не сомневался. — Зачем же ты тогда пришла? Если все это тебе не интересно.       — Ты попросил…       — Я?       Мирим медленно выдохнула, облизнула губы.       — Ты пришла, потому что я попросил?       — Ну… да.       А вот это подходящий момент.       Кай резко приблизился к ней и поцеловал. Подхватил голову, сжал кудряшки, присосался жадно к губам. Но они были мертвы. Девушка не отстранилась, но стиснула их, не реагировала на ласку. Глаза зажмурены, вся застывшая. И спина холодная, совсем не такая, как Кай представлял, кожа дрогнула под пальцами, покрылась мурашками, будто вовсе не летний вечер.       Полог ночи укрывал двоих на балконе, парень уперто прижимал девушку к камню, а та замерла, словно жертва насильника с приставленным к горлу ножом. Мысль об этом обожгла, Кай сдернул руку.       — В чем проблема! — сказал он резче, чем хотелось бы.       На самом деле, прокричал.       Мирим виновато посмотрела и тут же отвела глаза. Выдохнула, приоткрывая губы. Так они все-таки живые, блядь, способные двигаться!       — Ты же сказала, что пришла ради меня!       — Ради тебя…       — Так вот он, я! — Кай ударил себя в грудь.       Словно священная реликвия какая, аж самого затошнило.       — Я имела в виду…       — Что?.. Ну! Что? Ало!       Девчонка теперь даже не смотрела на него:       — Прости, мне просто…       — Ну???       Она выглядела растеряно, жевала губу, а в глазах стояло что-то.       — Мне не нравятся… эм-м…       — Что? Ублюдки? Сыночки чиновников? Эсперы? Парни?       Мирим опустила взгляд — Кая будто тряхнуло. Какой же он идиот!       Перед глазами пронеслись все три года обучения, и он ясно вспомнил, за кем Барашка бегала все это время, кого держалась, словно привязанная, чьи ледяные просьбы выполняла, будто не имела своего мнения, хотя вот оно, вдруг прорезалось, как и благородство!       А он, оказывается, не только в магии слепой.       — Блядь... — Кай отошел на пару шагов, хватаясь за балюстраду.       Как же тупо получилось.       — Я бы с радостью попросил тебя стереть мне память, но я ж потом снова могу... и ты будешь считать меня дважды идиотом.       — Я думала, ты знаешь.       — Я? Я?! С чего это я… а-а… — голос Кая сел. — Фин знает.       Мирим кивнула.       — Ты из-за этого «поработала» с Грызли, да?.. Дура. Беспробудная дура!       Как будто Кая устроило бы, сделай она это ради него.       — Ты же могла ей память стереть, а не херней заниматься!       — Это не так-то просто, если человек готов, и, ну…       — Так зачем пришла?       Кай даже не улыбался, сложно было скрыть разочарование. В себе. Почему он решил, что может кому-то нравиться? Что кто-то может делать что-то ради него, ничего не требуя взамен, просто находясь рядом, наблюдая? Он-то думал, облагодетельствует Барашку вниманием… куда уж.       Во дворце что-то зашумело, публика оживилась. Наверное, отец, как всегда, строил из себя мистера Очарование и пообещал открыть очередную больницу в городе. Где-нибудь в Южном, где наркоши так и ждут филиала рая на земле.       — Почему согласилась быть моей спутницей? — Кай злился. — Думала, я тебе наврежу, если откажешь? Я совсем на психа похож???       — Нет… Ты не псих, прости. Мне просто показалось, тебе нужна помощь, ты выглядел таким отчаянным… даже попросил, ну… меня.       Кай думал, что он был страшным. Но он просто жалок, даже Мирим это видела! Так несчастно прозвучало это «меня». Она, гребаная ведомая неудачница, считала себя самым худшим, последним вариантом и еще утешала! Вот только что просила не стыдиться своей выдуманной матери, еще бы платочек предложила! Кай горько усмехнулся, какая же дура нелогичная…       — Я скажу ей, чтобы тебя не трогала. Фин больше не будет заставлять тебя использовать дар, не посмеет, это перебор. Я позабочусь об этом.       Люди шумели у главного входа с восточной стороны. Не рановато ли для фейерверка? Или отец всех выгнал, что б не смотрели, какой сынок герой помоечный?       Но дворец проснулся ото сна. Хоть он.       — Только пообещай мне.       — А? — Мирим грустно подняла глаза.       — Никогда больше не соглашайся делать то, с чем не согласна. Вся эта хрень с памятью… Ты ж, блин, сама пересралась тогда с Василиском! А когда я полез целоваться, не отстранилась, но ты не хотела — это стремно! Мне было стремно! Я оскорблен. Используй свой дар, голос, кулак, в конце концов! Ты что, игрушка???       — Х-хорошо…       Кай вздохнул:       — Серьезно, Барашка, не будь, блин… барашкой.       Она кивнула.       — Если что, говори мне. Я все улажу.       Перила были чистыми, но Кай упорно пытался стряхнуть с них какую-то пыль. Хотелось смеяться: какой щедрый Германо! Ну точно, как отец, благотворитель чертов. Только это было не для показухи — искренне. Кай даже удивился себе, стоило получить отказ, стал такой добрый, а по классике должен был после поцелуя расщедриться… Если бы он был в чертовом фильме, с нормальным поцелуем, от которого звезды в глазах летают!       Но жанр не тот.       Гвалт у входа дворца нарастал, и внутри чрезмерное оживление. Да что там у них происходит?!       Кай выглянул в коридор, там как раз шла девушка в темном платье с голыми плечами. Сложно было разглядеть лицо в бледном свете окон, ползущем по камню… что она вообще тут делала в темноте и одна? Густые брови и кожа совсем не местной, незнакомка уставилась на Кая, чуть тормозя, но потом сжала полы платья и ускорилась.       Это кто еще такая?       Кай знал бы, будь у кого экзотичная гостья. И в глазах что-то не то. Сумасшедшая или журналистка. Кай пошел наперерез, наплевав на приличия, совсем забываясь, в конце концов, ему хотелось уже кого-нибудь встряхнуть, пусть и левую дуру!       — Кай! — крикнула Мирим.       Поздно. Что-то полыхнуло в боку.       Мышцы стянуло в жгут. Все сжалось, боль невыносимая, нервные окончания вопили! Огромным магическим кулаком Каю дали под дых. А девчонка побежала. Прямо как тогда, кинула в Кая заряд и убегала.       Сука, не в этот раз!       Ноги двигались, хотя тело искажала боль. Точнее, одна нога тащила, Кай выставил щит и бросился. Чужая магия разбивалась о лицо, прямо там, где себя защищал, но он, словно опьяненный, был полон сил.       Тело никогда не подводило. Кай схватил девку за плечо. Она запустила заряд, а он — в нее. Ее глаза расширились, попыталась отшатнуться, но Кай уцепился за корсет. Ногти девки царапнули по лицу, а Кай взял крепче, вгоняя в суку новый заряд, схватил за шею.       — Кай!!!       Магии не было, но Мирим бы просто так не кричала. Кай увидел: вынырнувшая из-за юбки рука незнакомки неслась прямо к его горлу вовсе не с когтями…       Кая дернули назад.       Ноги подкосились, он упал, а нападавшая стояла с лезвием в руке, потеряв осмысленность выражения. И это было знакомо, так же тупо выглядела Крылова — это Мирим заставила гостью потерять момент!       Незнакомка не осмысливала происходящее.       Кай подскочил, чтобы взять оружие, но только сжал пальцы, как ее тряхнуло в сторону. Он отпрыгнул, тело сжалось, реагируя мгновенно. Запоздало понял, что это выстрел. Напугался, будто сейчас подстрелят и его, будто он уже мертв… Но продолжал тупо сжимать чужую руку, а ее обладательница повисла.       Кай позволил девчонке рухнуть, и та заморгала. Она смотрела на него приходящими в себя глазами, снова обретая момент. Кажется, осознала, что ей больно. Должно быть, очень. Но совсем недолго.       — Кай… — жар Мирим у уха, легкий запах цветочков, ладонь на шее.       Барашка обеспокоенно пялилась на его лицо. Там что-то зудело и было мокро. Кай тронул подбородок — на пальцах осталась кровь.       — Кай! Живой? — возбужденный голос Ориона. — Молодец, Германо, нашел ее!       Кай тупо пялился на запыхавшегося эспера. А чуть дальше Бруно с пистолетом, что-то показывал… отцу.       — Ты ее прикончил.       — Бля, чуть не прирезала Кая, чертова эсперка… Снова эта хуйн…       — Господа, мы все же в обществе, — из коридора шагнул в черно-белом мужчина с бородкой.       — Где же ваш морион, господин Канцлер? — отец даже не пытался скрыть издевку в голосе. Но человек, формально держащий власть Астрисы, молчал. — А я скажу, где. Это и был его план, покушение!       Канцлер медленно оглядел тело. Платье девушки растекалось в темноте. Кай сглотнул, понял, что застыл на колене, и Мирим еще рядом.       — Поверьте, Адлар, если бы меня хотел убить Левин… — канцлер уже смотрел на отца, — я был бы мертв.       — Нет, зачем? Всего лишь хотел показать, что о нас думает.       Отец дал знак Бруно, и тот связался с остальной охраной.       — Ему-то закон не писан. По чьей-то милости… — последнее звучало тихо, старший Германо стиснул зубы. — Зря вы прервали моего телохранителя: именно на том самом месте Левин нас и вертел! И продолжает показательно!       — В вашей охране не было магов или хотя бы чтецов. Почему?       Усы отца шевельнулись.       — Но не кстати это здесь обсуждать, — канцлер отвернулся. — Стоит поднять вопрос в Совете. Пригласите меня, если вам будет угодно.       — Не беспокойтесь, Канцлер, вопрос поднимется.       Он удалился, а старший Германо злобно глянул на Ориона — тот потянул застывшую Мирим.       Когда они ушли, отец взял Кая за челюсть, повернул к окну и критично осмотрел. Кожу жгло, а к воротнику что-то липло.       — Свинья… не мог ее живой задержать? — отец сплюнул. — Не способен — не лезь.