Крылья бури. Отверженные маги

      Плохая, грязная, мерзкая. Как не думать об этом, когда…       Ая всхлипнула.       — Тише.       Обычно он не запрещал ей издавать звуки, другие звуки. Не запрещал говорить, соглашаться, отказываться, хотя она этого и не делала. Не запрещал стонать. Но последнее неизбежно приводило к тому, что он запрещал: Левину не нравилось, когда Ая плакала.       — Посмотри на меня.       Сложно повиноваться, повернуть голову, когда он так близко. Когда тело податливо, когда спины касается его грудь, а голова почти лежит на его плече. Когда заставляют трепыхаться в открытой клетке. Сложно сдержаться и не убежать.       Пальцы стиснули покрывало, Ая снова всхлипнула и поежилась, уклоняясь бедрами, потому что ласки нарастали. Это вызывало чудовищные чувства: холод, жар, желание рваться и кричать…              «Отойди…».       Душно. Спертый воздух, такой зловонный, не вдохнуть. И тело, тяжелое, упертое…              — Смотри на меня.       В первый раз Ая не поняла, сбитая столку, но теперь… что-то внутри рвалось на куски, этот запах…              «Сдохни… Сдохни!».       Нечем дышать. Больше нечем. Совсем.              Перед глазами полоснула вспышка.       Ая дернулась, пискнула. Порвалась вперед, но лишь верхняя часть тела. Вся разбалансирована, ноги не слушались.       — Смотри. На меня.       Какая-то часть сознания уловила: смотреть. Левин велел смотреть, и Ая подняла глаза, встречаясь с его зрачками: черные точки. Страшные, пугающие, такие близкие. Что она делала?..       Ничего, ты кукла.       — Вот так. Не отводи глаз и… дыши.       Это не поможет! Так она точно не успокоится! Краем сознания Ая понимала, что Левин хотел именно последнего. Конечно, ему не нравилось, что девушка, которую привел в свой номер, скулила и тряслась, будто мучили, держали насильно. Должно быть, это отвратительно. Но как бы нелепо ни выглядели ее конвульсии, ничего такого не было, она пришла, она хотела! В который раз.       Одержимая.       Страшно. Зрачки царапали и кололи. Видели насквозь, легко могли разрубить — просто два инструмента. Но Левин так настаивал, просил, звал… просил в них смотреть.       Страшно. Ая смотрела и дальше, дальше…       Точки не двигались, не мерцали, не издавали звуков, но гипнотизировали. Тянули. Утаскивали за собой, и Ая проваливалась: кажется, она видела уже что-то похожее, два колодца в окружении снежных просторов, только сейчас было иначе. Стенки вокруг охватывал лед, настоящий лед, Ая скользила вниз по ледяному туннелю. Кожу покалывало, воздух морозил, будто вдруг наступила зима, и было так… спокойно?       Холод. Приятный, убаюкивающий. Ая покачивалась где-то среди айсбергов в абсолютной тишине, безопасности. Лед не кусал, только заставлял расслабиться, каждую ее клеточку. Щеку будто гладила невидимая рука, и под ее лаской мышцы теряли напряжение, Аю затягивала бархатная пелена, нарастала тяжесть… и не только на лице, там, внизу, тоже. Приятная тяжесть, такая прият…       Волна удовольствия прокатилась по телу, но Ая лишь коротко вздрогнула, прикрыв веки. Будто действительно вылеплена из снега.       Точки пошевелились. Левин смотрел на нее по-другому, теперь изучал, молча, вопросительно.       — Все?       Ая кивнула.       Настоящая рука прошлась по макушке, провела по виску, пока мужчина оглядывал ее лицо так близко, будто хотел поцеловать.       — Больше не плачешь, — тихо заметил он.       Ая снова кивнула.       — Хорошо. Я рад.       Почудилось, или правда… стало теплее? Но Левин уже убрал руку, хотел отодвинуться.       Не отпускай.       — Могу я… что-то для тебя сделать? — выдохнула Ая в полубреде.       Левин застыл, помедлил, но не смутился такого бестактного обращения. Хоть за последнее время Ая и привыкла, что морион был так близко физически, все еще считала его своим боссом, да и он не давал поводов думать иначе. Всегда вел себя одинаково, играл голосом, шутил, приближался и в то же время оставался далек, бесконечно далек, будто существовал где-то в другой вселенной. Его руки или губы, скользящие по ее, нисколько этого не меняли. Он обратился к ней взором, выныривая из своего мира в ее, и теперь выглядел еще серьезнее:       — Не предлагай помощь тем, кто сильнее тебя.       — Что?.. — Ая плохо соображала.       — Тебя используют. Сильные не чувствуют меры, то, что для тебя «очень», для них пустяк. — Морион взял ее подбородок, приблизился и прижал свои губы чуть выше ее. — Тебе не понравится угождать мне. Просто бери, что даю.       Новый поцелуй, столь же легкий, кольнул, обжог отвержением. Ая неровно дышала, когда босс отстранился. Почему его глаза и тон так снисходительны? Разве она сделала что-то не так? Ведь смотрела, не плакала — все, как он хотел!       Левин направился приводить себя в порядок, каждый раз делал так, можно подумать, в нем что-то менялось, но фактически во время встреч билась в горячке лишь Ая. Левин не выглядел, как человек, которому нравится. Все то, что он делал, то, зачем она приходила — не доставляло ему ни малейшего удовольствия. Холодные глаза, не дрогнувшее лицо, теперь это снисхождение…       Кто-то бы сказал, что босс играл, развлекался, водил в номер доверчивую девушку. Только это не то, Ае это было кристально ясно. Так же ясно, как то, что люди любили подобное обсуждать, смаковать с ехидной улыбкой, но лишь когда это все касалось не их, а было где-то там, за стенкой, за экраном коммуникатора. Фантазии. Стоило заговорить о «живом», как слова превращались в ложь, блажь, выдумки глупой, неблагодарной девчонки. О казни всегда приятно болтать, даже смотреть, только если издалека. Не стоять рядом, не чувствовать запах крови и смерти. Глупые, мерзкие люди.       Захотелось снова нырнуть в лед, опуститься в него с головой. В распоряжении был лишь матрас, так что Ая гипнотизировала потолок.       Капнуть глубже, и ясно: Левин просто тратил свое время. На нее, на эти странные встречи. Ая не могла выполнить даже одну его просьбу, а уже лезла за следующими. Будто могла что-то дать! Глупая, глупая, глупая… И на что надеялась? Понравиться?..       Капризный ребенок.       Шорох. Пока Ая металась по кровати, Левин вышел из ванной и жестом направил ее туда же.       — Освежись. Жарко.       Ая поджала губы и зависла на краю кровати. Ей было не жарко. Не здесь. И уж точно не хотелось идти туда, где будет. Зависнуть в номере навсегда — звучало прекрасно.       Пока недовольно ковыряла ступню, поставленный рядом бумажный пакет заставил вздрогнуть. Ая вопросительно подняла глаза, но Левин отвернул, не дав никаких ответов. Пришлось заглянуть в пакет: какие-то вещи...       Ая держала перед собой длинную спортивную кофту. Пахло чем-то нетронутым, дорогим, новым. На до неприличия белой ткани блестели брендовые знаки. Одежда прямиком из магазина и явно девчачья, хоть и довольно свободная. Тонкая, приятная — это для Аи?.. Для кого же еще, никого рядом! Если только из шкафа не должна была выпрыгнуть еще какая-нибудь эсперка… получше, посговорчивее. Та, кому Левин поведает, что ему нравится.       — Зачем? — буркнула Ая, опустив находку на колени, и стиснула. Какая мягкая…       — Мне неловко снимать с тебя вещи Джея, знаешь ли, — Левин коротко глянул и снова отвернулся. — И потом, это за дискомфорт, мой человек напугал тебя, Жан не всегда соблюдает границы.       Босс еще помнил? Прошло сколько, пара недель? Если подумать, Ая и оказалась в номере после той дуэли…       — И ты работаешь на меня, — голос мориона стал суше. — Это плата.       — Я не называла такой цены...       — Ты не называла никакой. Поэтому я решил за тебя.       — Я просила тренировку… — пробормотала Ая, ковыряясь в пакете дальше. Спортивные штаны, шорты, футболки, довольно просторные, на пару размеров больше, как ей нравилось. Только вот цвет: все такое светлое, будто нашли самый едкий отбеливатель…       — Джею я тоже оплачиваю бытовые расходы, не переживай.       Рука наткнулась на шуршавший пакетик, в котором лежало что-то маленькое, гладкое, совсем тонкое… белье. Ая зажмурилась и стала напихивать шмотки обратно в пакет, поплотнее.       — А Гадюке! — вырвалось. Ноги сами собой подскочили. — Тоже оплачиваете?       Ая спрыгнула с кровати и уже шла к мориону. Вынырнула из-за его бездушной спины — мужчина в этот момент разглядывал ногти на согнутых пальцах, будто что-то важное: ровные ли, хорошо ли блестят? Да, очень ухоженные, закругленные, гладкие! Не то что у Аи… это не повод на нее не смотреть!       — Сара может сама заработать, — подал Левин голос. Он шагнул к зеркалу, небрежным жестом убрал прядь из ворота рубашки. — У нее есть образование, профессия и лицензия, которую не сможет получить маг. Я частично виновник этого. Конечно, от такого расклада не стану оплачивать счета всех эсперов, но могу обеспечить хотя бы моим людям нужное, чтобы не выглядели как бродяги или… — взгляд мужчины скользнул по растянутой футболке в зеркале, лицо поморщилось, — как десятый ребенок в семье.       Из ноздрей Аи гневно вырвался воздух. Не знала, почему вдруг так осмелела, но ступила ближе и готова была бы пялиться в зрачки мориона бесконечно, сколько потребуется! Только б удалось их поймать…       — Переживаешь? — спросил он все так же равнодушно. — Я никогда не даю больше, чем мне повредит. Никому.       Аю беспокоило не это.       — И плачу только по факту. Никаких долгов.       Левин повернулся к ней и расслабленно откинулся к комоду, рука заскользила по темному дереву. В номере было не так ярко, но солнце все же проникало сквозь полоску тюля, и кольца на пальцах блеснули. Граненые камни, красивые, идеальные — все три украшения. Три…       — Их может быть больше? — Ая с вызовом подняла глаза на лицо босса. — Перстней.       Ухмылка. Наконец-то на его лице появилось хоть что-то.       — О чем ты спрашиваешь?       — Колец столько же, сколько у вас морионов!       Левин безмолвно пошевелил губами, будто считал, и вновь заинтересовался своими пальцами. Вытянул руку, осмотрел, вскидывая брови:       — Действительно…       Ая нисколько не сомневалась, что это игра. Морион изображал эмоции, словно на сцене, но те глубокие льды, в которые она погрузилась, следя за его зрачками, не давали купиться.       — Я думала, ваше — черное, — Ая глянула на самый темный камень. — Остальные два Вадима и Гадюки. Потом увидела Эшли, а колец только три, значит, это буквальное обозначение «перстней»…       — Мое… черное?       От того как Левин спросил это, стало не по себе. Его резкие брови невинно приподнялись, а голос мазнул по ушам лапкой кошки. Ноги чуть согнуты, но крепко стояли, руки опирались о комод позади, линия плеч изогнута. Замер, будто вот-вот оттолкнется.       — Оно, ну… — голос Аи ослаб, смелость пропала, — на среднем пальце, и камень самый большой…       — И черный, — мужчина смотрел пристально, с неясной полуулыбкой. Чуть склонился, пальцы сжали дерево, локоть дрогнул в напряжении, но лицо не менялось, сложно понять, игра это или вызов.       — Морионы тоже черные! — Ая невольно отступила, сама хватаясь за изножье кровати.       Левин улыбнулся шире и мягко отстранился от опоры, напряжения как ни бывало.       — Но это алмазы, — довольно протянул он, картинно взмахивая кистью. Продемонстрировал и ладные пальцы, и украшения. Нашел, перед кем хвастаться!       Ая опустила глаза, застыла, потерялась. Знала, что выглядит глупо, но внутри все трепетало. Пока разглядывала стрелки на брюках мужчины, он приблизился, медленно провел пальцами по ее лбу, убирая волосы.       — Значит, мне подходит этот перстень? — прозвучало ласково. — Нравится?       Ая неровно дышала, не зная, как реагировать.       — Знаешь, что так носят родовые украшения?       — Оно вам досталось по наследству?       Левин погладил Аю у уха, улыбка стала слаще:       — Не совсем.       Показалось, в глазах что-то зажглось.       — Морионы существовали раньше? — вдруг спросила Ая.       — До меня? Нет. Ты же не думаешь, что мы связаны кровью, хотя… — мужчина деланно задумался, маска довольного кота не сходила с лица.       — Так их может быть больше?       Левин наклонил голову, с интересом изучая Аю. Приблизился, и уже думала — поцелует, но он лишь прислонился к ее виску:       — Еще раз: о чем ты спрашиваешь, птичка?       — Вы дали мне одежду. Светлую. Почему не темную, как ваш плащ?       Резкий поток воздуха прошелся по уху:       — Так и знал, что тебе понравилась моя форма. С первого взгляда — захотела.       Снова. Издевался!       Под самодовольные смешки Ая выскользнула из рук мориона и направилась в ванную. Заперлась, хотя была уверена, что он не войдет. Зачем? Ая не интересна Левину, чтобы следовать за ней по пятам, наоборот, это она плелась хвостом, донимала, висла. Это она должна была вламываться к нему в душ! Он бы тогда смутился? Разозлился? Или позвал одним жестом к себе?.. От возникших в голове образов Аю повело — что еще за фантазии такие?..       Она злобно бросила одежду в угол — освежиться и смыть с себя все. Странное, расслабляющее и волнующее одновременно. И думать, думать, думать… быть полезной, не гребаной куклой!       Дело не в форме, не только в форме. Раньше Ая спала и видела себя в обмундировании законницы, еще с тринадцати лет, как узнала, что будут набирать эсперов в академию. Тогда ее и коротнуло, новость звучала как надежда, зов судьбы, шанс! Сразу все решила, окончательно, бесповоротно.       Не так уж и бесповоротно, получается?       Потому что все неправильно, как и она сама!       Ая осела на пол в душевой, по стенкам стекала привычно холодная вода. Левин ушел? Хоть бы ушел, не ждал. Хотя, конечно, не ждал, у него свои дела, а Ая самостоятельная, ей никто не нужен. Совсем никто. Зачем приходила сюда?..       Утром она ждала его внизу, в холле, вместо того чтобы работать. Забралась с ногами на диванчик и мониторила выход с лестницы. Девушка на стойке регистрации не беспокоила, и Ая решила, что маскировка под раскидистой пальмой работает. Знала, что Левин ночует в отеле, и нагло слиняла, вошла через внутренний двор и устроила караул в полумраке. Босс, спустившись, слегка удивился, но не стал ругать — развернулся и кивком позвал в номер… будто так надо, будто Ая на прием пришла! Ужас.       Но Левин же подготовил одежду, значит, хотел вручить, позвал бы, рано или поздно, просто Ая опередила, почувствовала нутром. Шла к рукам, как хорошая эсперка…       Разозлившись сама на себя, Ая звонко шлепнула по уже собравшийся в кабинке воде. Он ей не нужен, никто не нужен!       Шальная мысль заставила положить руку ниже живота, скользнуть дальше, лишь немного… Ая вздрогнула. Нет, так не получится. Это работало, только если делал он, только так удавалось заглушить омерзение. Теперь же Аю колотило, гнусные образы снова давили, сжимали грудь, дыхание участилось — так можно сойти с ума. Не стоило рисковать, некому успокаивать…       Холодная вода приняла Аю, губы и плечи дрожали.       Что, если бы это были другие руки? Такие теплые, нежные, с встающими дыбом светлыми волосками, если не притронуться, и не заметишь… Ая почти знала, какие на вкус губы их обладателя, была уверена, что знает. Слишком часто представляла, что они, подобно запаху, сладкие, колкие, как цитрус или как статическое электричество от прикосновения к его шерстяной кофте, и такие же аккуратные… Что бы Иван сказал, попроси Ая ее потрогать?..       Ты ему не нужна.       Волосы скрыли лицо под потоком воды. Ая медленно поднялась, нужно было выбираться, не мокнуть, как жалкая девчонка. Хоть и успела привыкнуть к температуре, трясучка раздражала. К Ае относились, как к ребенку, и справедливо. Она еще ничего не сделала, но уже многого требовала. Слишком многого.       Нужно быть терпеливой, послушной.       Это не поможет его вернуть.       Ну и пусть.       Были ли он вообще? Никогда между Иваном и Аей ничего не было. Никогда. Он мог приобнять, взъерошить легонько, использовать дар. Ничего такого, особенного. Просто они знакомы с детства, с детства Аи, иначе она могла бы… Могла бы что?..       Хотелось, чтобы Левин остался, ждал. Чтобы вломился в ванную. Чтобы взял все под свой контроль. Сделал, что угодно, что хотел.       Почему так больно? Почему ноги несли сюда?..       ***       Солнце жарило, но тело пробирал озноб — удачно, учитывая, что Ая укрыла капюшоном подсыхавшую голову и теперь вся была закрыта. Новую кофту натянула сразу же, другой чистой одежды не было.       В очередной раз кашлянула. Это все пыль, гребаная дорожная пыль: Ая свернула от отеля на объездной путь и уже глотнула сполна. Мимо проезжали грузовики со съестным, в последнее время их все больше, наводнили город с изнанки, хотя он не рос и ничего особенного из себя не представлял.       Центральную улицу с административными зданиями и небольшими ресторанчиками прерывал парк с ровным газоном и площадью у ратуши с мраморной лестницей и множеством колонн, но вокруг разрастались всего лишь жилые кварталы, чем дальше, тем хуже. Относительная роскошь сменялась бледностью, улицы серели, чем ближе к лесу, обступавшему город полумесяцем. Мелкие магазинчики, лавки, мастерские, булочные… иногда просто пустые дворы. Ая уже обошла здесь все и не нашла ничего интересного. Самые красивые виды в отделенном высоким забором и стройным рядом посадок районе с коттеджами, где обнаружили девочку. Там и дорожки из ровно вытесанного камня, и вычурные изгороди с блестящими за воротами дорогими машинами. И, хоть было тихо, Ае там не нравилось. Как чувствовала мерзкий, облепляющий ноздри аромат роз, живот сразу скручивало.       Миновать город Ае нравилось рядом с трассой, где никто не обращал внимания. Обычно. Сегодня нет-нет да чувствовала взгляды, будто новая одежда сияла. Вот еще один водитель повернул голову, проезжая: слишком красиво, слишком дорого для этой дыры. Белая ткань поблескивала, такая чистая, нетронутая… и попробуй Ая замараться в пылище! Что тогда скажет Левин!       Поэтому не любила, когда что-то покупали: будто навязывали правила игры. Хотя босс ничего не наказывал, только дал все это. Плата. Смешно. Если Грин увидит пакет с вещами, то наверняка будет язвить весь день, так что основную часть вещей Ая оставила в номере: еще заберет, будет повод прийти. Стыдный, но повод.       Кашель окончательно доконал, и Ая свернула в город, подальше от грузовиков. Там больше глаз, но зато дома защищали от порывов ветра.       У главной улицы привычно замелькали полицейские. Левин был прав, законников с каждым днем становилось все больше, и они своей кучностью и шумом напоминали туристов. Вот кучка облюбовала летнюю террасу ресторана у перекрестка и громко смеялась. Официантка щурилась от выпускаемого офицерами дыма и неловко кивала, один из мужчин притянул ее за локоть…       Бац!       Ая внутренне дернулась, но тело продолжило спокойно двигаться, когда впереди по дороге приземлилась опустошенная банка. Кто-то выбросил с края этой самой террасы прямо над ее головой.       — Ошалел? Я тебя арестую!       — Сам себя арестуй. Дуем в зал, жарища сраная…       Пара офицеров скрылась за высаженными в широкие горшки кустами.       Ая поправила капюшон и пнула злосчастную банку, заставляя катиться вниз по улице, в сторону парка, мимо которого собиралась пройти. Вид на него уже открывался с перекрестка, большая арка у входа… внутри кольнуло. Ая резко отвернулась, закутываясь еще сильнее.       Теперь заметнее стали густо наставленные авто у обочин. Это не те малышки, что стояли у местного офиса полиции, а широкие, укрепленные звери со снаряжением для работы патруля в сложных районах, стекла привычно затемненные, машины явно из столицы.       С соседней улицы донеслись возбужденные крики, и Ая невольно глянула: всего лишь дети. Но все же скользнула туда, за бочком здания как раз мелькнул задник фургона — именно он привлек местную ребятню.       Ая сделала вид, что и шла в эту сторону, стала выглядывать вывески, которых, как назло, стало меньше: скрылась красота, сплошные ржавые подъезды кирпичных домов. Старые литые лестницы, даже с ноткой изящества, если б не покореженные перилла, в клумбах местами высажены пестрые цветочки, но в перерывах — земля, сухая земля.       Держась в тени, Ая посматривала через дорогу. Между стен промелькнула закрытая стоянка в заднике большого офиса: вот он, край массивной машины пыльного цвета, укрепленный бампер, прочная обшивка. Это уже не просто законники: что здесь делали военные?       Из-за угла, косо глянув на нее, вышел охранник в мундире, и Ая поспешила скрыться во двор.