Крылья бури. Отверженные маги

      Наконец-то город стал тихим. Никаких грузовиков и суеты, на обходной сладко пусто, проглядываемые улицы перекрыты. Но Ае и не нужно было туда, всего лишь обогнуть разрушенные участки и под взором немых вывесок сойти с тропы. Нырнуть в ухоженный ряд деревьев и миновать полосу парка, что скрывала основную часть жителей от привилегированных. Тех, кто питался общественными соками.       Ограда возвышалась за фигурными кустами, Ая и не надеялась перелезть, хотя в ином случае стала бы, но уже знала, чем кончается район с розами: из него виден лес, настоящий лес, так что в конце концов и прошмыгнула туда. Пролезать сквозь заросли пришлось недолго.       Свет падал мягкими пятнами, на окраине роскошной жизни выросла идеально гладкая дорога и кованный заборчик. Ая вела на ходу пальцами по острым штырькам, что выполняли скорее декоративную функцию, пока не наткнулась на калитку. Не запертую, вот так оставленную. Вряд ли ждали гостей, просто все тут такое спокойное, но и радушный прием не исключен: в стиле босса.       В этот раз калитка лишь тихо квакнула: ее тронул не крупный метаморф. Любопытный зверь, что почуял дыхание сладостей. Игнорируя каменную дорожку, Ая ступала по мягкому газону, клевер беззлобно ластился к лодыжкам. Дом ощущался тихим. И темным, но Ая различила слабый свет в глубине: кто-то там да был, сомневалась, что спал. Как зайти в незнакомое место, где тебе то ли оставили ужин, то ли выставили копье? В окно Ая лезть не собиралась, нашла задний вход. Так казалось надежнее.       Потянула — дверь открылась, медленно, тихо. Петли как специально смазали. Пахло паркетом и сырыми вещами. Шерстью. На вешалках пальто не по сезону. Пол чуть скрипел, но этот звук казался таким убаюкивающим, мягким. Ая шла на свет, но в глубине дома тоже не оказалось никого, только переносная лампа на чем-то типа скамейки с бирюзовой обивкой, а на полу — дощатый квадратик. Ход в подвал.       Люк без усилий поднялся. Механизм щелкнул, створка застыла в вертикальном положении. Внизу лестница, свет и ровные каменные стены. Никакого мрака, просторно, полки, в которых, должно быть, когда-то хранились вина и заготовки, теперь же лежали книги и пара банок с персиками. А в глубине помещения стол, за которым Ая обнаружила чтеца.       Ласковое в чертах лицо немного уставшее, опиралось на ладонь. Рядом пустая чашка, у него, другая — у Миши, нетронутая. Иван поднял глаза, рассеянно-сонные, но по-прежнему яркие в этой чистой зеленой синеве, и тело Аи сжалось. Как больно. Будто и не виделись вовсе, а теперь вдруг вернулась, перенеслась на много лет назад и застыла, спрашивая у учителя по дороге к станции: «Я... виновата?».       Ая не знала, что делать, просто стояла у лестницы и смотрела на него, а он — на нее. Этим своим добрым взглядом. Улыбнулся. Мягко, так мягко, как умел. Сердце таяло, захотелось прикоснуться к руке на столе, нет, чтобы он прикоснулся! Все затрепетало в нетерпении: как давно это тепло не разливалось по телу, как давно Иван на нее не влиял! Предвкушение. Но в этом мягком свете совсем не мрачного подвала, с рыжим деревом и бахромистыми подушками, Ая вдруг осеклась: она здесь не для этого. Она заверяла, что ей не нужен чтец. Никакой. Она была уверена, четко, ясно. Это лишь минутная слабость.       — Левин сказал забрать девочку, — соврала Ая.       Иван прикрыл глаза:       — Понимаю.       Звук его голоса пронзил, Ая почти всхлипнула, будто физически притягивало. Он совсем не выглядел как стражник, никакого сопротивления, хоть, очевидно, и оказывал мориону услугу. Ни на что не годный офицер.       — Это вы лечили Вадима?       — Угу.       Ае совсем не хотелось односложных ответов. Чертова Миша могла подождать!       — Вы знали про ту девочку, да? — Ая мотнула головой, как ей казалось, в сторону роскошного дома с розами.       — Да, Ая.       — Вы были там накануне.       — Да.       — Она умерла.       — Да… — голос совсем пропал, Иван опустил глаза. Из-под мягкого свитера цвета темной пшеницы, как и его волосы, топорщилась рубашка. Крупная вязка составляла колоски, мужчина, словно сам был сплетен из них, как те куклы на окнах, такой же застывший и беззащитный. В подвале прохладно, сколько тут просидели?       — Вы знали, что так будет, что она умрет?       Иван вздохнул, мышцы на лице дрогнули, но тут же расслабились.       — Знал. Я смотрел ее, пытался помочь, но она была близка… к концу.       — И вы просто ушли?       Чтец поднял взгляд, и из его глаз пропали краски. Ая уже видела это, обвиняла Ивана в бездействии — снова ранила? Никогда бы не подумала, что способна на это, что его так легко задеть. Ведь Ая всегда считала себя рядом с офицером бесполезной, никчемной, пустой, хотела доказать обратное, вырасти, стать сильнее. Хоть он ее всегда и хвалил, но… он был так… слаб сам…       — Вы могли позвать его! — повысила голос Ая. — У него есть Грин! Заморозка! Что угодно! Знаете, что Наина может?       — Я предлагал девочку госпитализировать, говорил, что нужно, скоро конец… они не стали слушать.       — Но Левин! Левин бы уговорил!       Лицо Ивана не выдержало и скривилось.       — Вы его ненавидите! Почему! Зачем тогда помогаете???       — Я там, где могу помочь, Ая, — голос мужчины едва заметно дрожал. — Не важно, как я отношусь к человеку, разделяю его взгляды или нет, если могу помочь…       — А Орион! Первый курсант среди магов! Ориону вы тоже помогли?       Иван свел брови, вроде бы удивленно, но и умоляюще. Просил закончить. Прекратить его мучить.       — Я видела его на арене, — безжалостно выдала Ая. — В закрытом клубе, клубе, где маги бьются, как животные!       — Ты там была?       Плечи мужчины опустились. Ая не знала почему, но слышала укор, хотя укорять собиралась она.       — Вы продали его! Продали Германо!       — «Продал», — на лице офицера отразился ужас. — Ая, это так не работает…       — Какая разница, какое слово! Продать есть продать!       Иван молчал, сжал кулаки и молчал. Ая тоже, прошлась по комнате, нужно было перевести дух, слишком много эмоций. Там, где не надо.       — Ты же не дралась?..       — Нет.       Иван кивнул, непонятно чему, но кивнул.       — Не знаю, Ая, если смотреть так, — он обратился к дну пустой кружки, — Орион этого хотел, я не мог удержать. К сожалению. И сейчас хочет, его цель...       — Вы привели его на арену! Так сказал… Андрей.       Брови Ивана поднялись еще выше, а взгляд стал более блеклым. И Ае вдруг захотелось рассказать ему все. Как морион ее трогал, как доверял, не боялся. Как ее трахал. Сразу после того, как избили. Сразу после того, как кучка охранников на потребу канцлеру раздевала и бог знает что… Как ей с Левиным было хорошо, как ловила каждый его стон, одновременно желая вывернуться наружу. Она это и сделала, он вывернул ее! Вывернул, и это было — прекрасно.       Вместо того чтобы сказать, Ая молчала, прикрыла глаза, чувствуя, что теряет контроль. Нужно снова забыться, затонуть в айсбергах…       — Я думала, вы спасаете людей, — выдала вопреки желанию.       — Не всегда люди хотят, чтобы их спасали, Ая. И не каждое спасение понятно, для кого-то этим может быть ужасное, чуждое…       Звон падающей кружки.       Это Ая ударила по столу, и все подскочило. Иван посмотрел вопросительно, беззубо, мягко, как, черт его, всегда! Ничего не менялось!       — Я задала ему один вопрос, теперь хочу спросить и вас, — ровный голос, несмотря на пульсирующую ладонь. Кровь была ледянее, чем вьюжный ветер. — Вы за кого? Вы не с морионами, но помогаете. Только и Германо помогаете. Полиции помогаете, УКЭ помогаете. А ее — прячете. Так на чьей вы стороне?       — Ая, я ни за кого…       Какой знакомый ответ, только вот…       Новый удар заставил чтеца вздрогнуть.       — Да! Вы играете за всех!       Только не за тебя.       Взгляд выцепил неровности в побелке, Ая отвернулась, снова пересекла комнату.       — Когда вы меня нашли?       — Ты же знаешь.       — Нет, не так. Когда вы в первый раз меня увидели? Как вы так легко меня нашли?       Вибрации… не могло быть так просто. Иван лишь чтец, он следовал за глазами, не за нитями, но так легко узнал, где найдется опасный маг.       — Вы же не просто проходили мимо? — голос Аи стал жестче. — Не случайно оказались на месте происшествия, ведь так?       Иван смотрел в стол.       — Вы меня знали. Знали до того, что у меня дар.       — Не такой… — выдохнул он.       — Вы знали, что у меня дар, — повторила Ая, немея. — И ничего не сделали?..       — Я не знал, что он из таких, это не… это не идентифицируется, у него нет формы. Я видел склонность к магии, сильную, я приглядывал за тобой, хотел поговорить, но твой отец…       — Он мне не отец!!! — Ая крикнула так резко, что прорезало горло, прямо сквозь спазм. — Вы знаете это!!!       — Да, Ая, конечно… — в голосе Ивана волнение, попытка успокоить. Он поднял было к ней руку. — Твой о…       Ая отшатнулась:       — Он мне никто!!!       — Да-да, конечно, все так! Я пытался поговорить, просто нужен удачный момент! В первый раз он меня выставил, велел не показываться. Он ударил, я растерялся… прости…       В виске кольнуло, будто воткнули стальной прут. Ая схватилась за голову и за стол, пошатнувшись.       — Когда это было? Как давно до того, как я разворотила свой дом?..       — Ая…       — Как давно!       — Месяц…       Хотелось выть, стонать, спрятаться подальше! Но Ая стояла. Беспомощно, подавлено. В отличие от того, во что верила. То бесформенной тушей лежало в углу.       — Ая, я хотел с тобой поговорить…       Пальцев коснулось тепло, яркий свет, и Ая закричала, как раненая волчица. В тело словно ткнули горящим факелом, она откинула вставшего, попытавшегося взять ее за руку Ивана:       — Не трогай меня!!!       Чтец вскинул руки:       — Прости, прости…       — Вы ушли от Левина, да? — Ая терла висок. — Ушли в полицию, ради этого… ради того, чтобы смотреть, как дети без шанса умирают… убивают!       — Ая!       — Вас купили. Купили с потрохами за место и безопасность!       — Это не так! Я не хотел вредить! Я хотел делать людям лучше!       — И что, с Левиным не лучше?       Теперь Иван сам отступил.       — Что он сделал? Почему вы, такой всепрощающий, решили уйти?       — Ая, он... ничего, ничего такого, с чем я ни пытался бы согласиться. В чем бы ни участвовал, для чего эсперов ни искал… — В глазах офицера блеснула зелень, и губы сжались, как и пальцы. — Каждый раз это давалось с трудом, понимание, зачем это все, делаем ли мы мир лучше, толкая жизнь по своей колее… Это было неправильно, нельзя навязывать волю силой — чем бы человек ни руководствовался!       — Правильно, лучше ждать, пока это сделают другие, да? Возьмут, силой.       — Люди ошибаются! Это не повод толкать их на большие ошибки — люди со временем найдут выход!       Губы снова дрожали, но только немного:       — Лучше бы вы были злодеем…       Ая хотела оттолкнуться от стола, но прямо рядом со скребущими дерево пальцами заметила листок. Пустой. Один единственный, больше не было. Рука Миши сжимала ручку. За все это время ни единого штриха, девочка не шевелилась, смотрела четко перед собой. По острию нагретого до предела пера медленно сочились чернила, капая на ее темное платье.       Ая встретилась взглядом с Иваном, и в его волнении прочитала все. Схватила девочку, дернула со стула — та еле стояла. Все же конечности кое-как двигались, куколка была легкой, не пришлось прилагать много усилий, чтобы потащить к выходу.       — Я забираю ее, — повторила Ая, решительно ступая на лестницу.       Она думала, какой-то частью сознания надеялась, что Иван еще будет сопротивляться или пойдет с ней — сделает хоть что-то! Но лишь беспомощно упал обратно. Сел и смотрел, как они поднимались. В мягком скрипе ступеней растворился его голос. Кажется, это было: «Удачи». Или совсем ничего, и он молча глядел, как случается жизнь, как и всегда.       Он все знал.       Знал, с каким чудовищем ты жила.       Пересекли дом, сад. У калитки раздалось шуршание, и Ая чуть не выпустила влажную руку. Миша вцепилась в кустарник, беспокоя мелкие ягоды, всем весом клонилась туда с пугающе безразличным выражением. Часть ее понимала, что происходит. Вместо того чтобы разжимать пальцы девочки, Ая дернула сильнее — хруст веток стих, черные бусины покатились по дорожке. Калитка бурно скрипела.       Вышли в лес. Миша цеплялась за все возможные ветки, колючки, но это уже было не важно. Ая держала, Ая вела. Вспомнила, как так же тащила Микка, только живого, вновь обретенного. Миша — пока лишь кокон. Удастся ли ему выполнить предназначение или потерпит крах?       Финальная стадия — смерть.       Порой человеку кажется, что его кто-то спас. Так Микк думал о своем ангеле, но он просто выжил. Банально выжил. Он видел Аю в утреннем бреде, в больнице, накачанный лекарствами, а она его — во сне. Но она ничего не сделала, оказалась рядом, вот и все. Сознание чего только не подгонит под детские мечты. Жизнь просто текла, не было никаких спасителей. Это случайные встречи, случайные люди, в руки которых кто-то отдавал свое сердце в надежде, что они снова спасут, но это все вранье, ничего из этого не существовало.       Более того, если бы Ая была решительней, то сразу бы сообщила о найденном в порту, и тогда, может быть, среди кукол, что вскрывали спехом, еще кто-то бы выжил. Но Ая растеклась в луже сомнений, преследовала только свои цели, решая, как ей жить, потому что обидели, потому что не хотелось возвращаться. Ни в полицию, ни в академию, ни к Ивану. Он тоже обидел, даже не пришел попрощаться, когда ее закрыли, отдал Левину, ценности которого не разделял. Ая бы никогда не отдала любимого человека!       Иван ничего не сделал. Ни тогда, ни до. Оставил девочку с даром в руках монстра, наблюдал, а потом просто оказался рядом. Он бросил ее. Бросил еще до того, как Ая узнала о его существовании. Конечно, он никогда бы ее не полюбил, все их отношения начались со лжи. Нет, он не врал, она сама себе это придумала: этот образ, чтеца, доброго мага из сказки, волшебным образом спасшего ее. Сказки-сказки, кругом сказки… Левин был прав.       Чертова кукла снова упала, запнувшись о корень, и Ая подхватила девчонку на руки. Вовремя, потому что впереди шумел ручей. Ногам оказалось холодно и влажно, брызги лизали локти, но Ая не собиралась выпускать еще теплую добычу. Каждый шаг упирался в камень.       Жизнь двигалась, порою незримо, но двигалась. Спираль с каждым новым витком проходила все те же точки в одном измерении, но в другом — менялась, двигаясь вперед. Если человек готов сделать выбор. Ае нужно было только захотеть.       Хватит. Кажется, хватит.       На очередном спуске она остановилась.       Подошвы чавкали о сухую траву, кругом лапы деревьев, щерились кусты, а в небе остатки рваных облаков. Ая держала Мишу за руку, опустилась на колено, приложила свой лоб к ее. Слушала. Ток-ток-ток. Это было не сердце, это было не здесь, не в реальности — где-то еще.       Чего ты хочешь?       Тело девочки напряглось, будто что-то пугало. Она реагировала, она была тут, или вовсе не она…       Хочешь выйти?       О ком это? Кого Ая спрашивала? Она сходила с ума. Нет, этот стук, ток-ток-ток. Это она, оно или…       Хочешь жить?       Все же человек.       — Ты хочешь, твою мать, жить?! — закричала Ая вслух.       Толкнула девочку, но подхватила, продолжала прижиматься к безмолвному лбу, чувствуя, как каждый атом прогоняет, но все же затягивает. Шепот лесной гущи сменил волнительный хлест листвы, скрип стволов, буйный шорох в траве, но Ая схватила Мишу покрепче. Прогоняла или тянула? Нет, это сама Ая тянулась к ней, нырнув в глубокую тишину, упершись ногами в незримую стену, а Миша вжимала ее в ответ в эту твердь. Ребра в груди хрустнули, как же тяжело, душно! Ая могла бы испугаться, что ее расплющит, что умрет прямо здесь и сейчас — только вот ее уже не было. Это не она между этих стен, не ее руки, не ее энергия пульсировала и давилась, терзая сама себя в заполняющей пространство тьме. Эта мощь не причиняла гостье вреда, Ая лишь фантом.       Стены будто каменные, ладони вжимались без шанса пошевелиться, но она вела по скорлупе мысленный взор, рисуя линии, пытаясь нащупать грани, отчего в черепушке мучительно щекотало — это собственная магия атаковала снаружи? Глупо. Оболочка миновала все, не было никаких трещин, уязвимостей… Пульсации продолжались, ток-ток-ток, энергии чуть больше, еще больше, идеальная защита вот-вот должна была дать сбой — банку разнесет. Но морион велел Ае это сделать, ребята ставили на результат, и куколки — выживали, должно быть что-то…       Пульсации прибивали к скалам, будь Ая в настоящем, давно бы задохнулась, но в мутной вязкой тьме обнаружила пузырьки воздуха. Едва уловимые, совсем крошечные — недостаточно чтобы дышать, но они же давали сигналы об ином мире. Ая скользнула во тьму, путаясь, варясь вместе с естеством девочки, толкнулась в сторону этих пузырьков, ища источник, как свет… Руки! Где-то в реальности Ая схватила пальцы девочки, чуть не вылетев наружу от ощущения шершавых корок. Держаться. Правильно, это место отравлено, уже ослабло, через него энергия пыталась познать этот мир…       Хочешь выйти.       Ая больше не спрашивала. Не знала, констатация факта это или приказ. Она так решила, энергия выйдет, выйдет на свет, чего бы это Ае не стоило. И не будет стоить, она знала, что выйдет. Знала это так четко, как математическую формулу, не могло быть другого результата: числа складывались, образуя сумму, слишком много положительных чисел, они множились, но Ае нужно было просто вычесть. Она идеально подходила для этого, подливая в огонь льда, направляя поток. Четкое, резкое движение, энергия, как влитая, пронзила естество скальпелем, и рука столкнулась с кипящим маслом. Только оно не могло задеть. Оно слушало. Прожигало кожу, проникало под мышцы, бурлило, добираясь до костей. Это должно быть больно, но боли не было. Ничего не было. Только свет впереди, на который Ая шла. Не знала, где, просто слушала, энергия направляла ее.       Ток-ток… ток… Пульс замедлился, и по телу будто реально потекло. Не думать об этом, не думать!.. Рука схватилась и что-то рванула. Все закружилось, тьма обвила Аю, настоящую, впилась в горло. Захотелось откинуть голову, закрыть глаза, забыть вдох. Умереть.       Держись.       Щупальца обволокли горло, коснулись подбородка.       Ая видела над собой плащ и звезду на погоне, и что-то прижимало к кровати, давило на грудь. Сладкий, горячий шепот. Желание отдаться, забыться, позволить войти…       Держись.       В пылающее дыхание вклинился холодный ветерок.       Ая держала что-то, а это что-то обвивало ее. Гадкое и… чужое. Захотелось крикнуть, разорвать путы в мгновение ока, распылить эту тьму! Но Ая держала, держала не просто так. Это было нутро Миши.       Не отпускай!       Ты хочешь жить?       Ае было не важно, о чем молчала тьма, оплетающая ее. Она спрашивала себя.       Хочешь жить?       Хочу!       Тогда не отпускай.       Черные кляксы застилали сознание, залепляли все вокруг липким ужасом. Он обволакивал Аю, стирал, расплетал части ее существа… что-то шло не так. Чужое, постороннее, оно действовало по-своему, будто по своей…       Уйди!       Руки не слушались, в вены проникал яд, Ая больше не могла сдерживаться.       Уйди!!!       Она терялась. Сознание ускользало, кто-то забирал ее разум, и она кружилась винтом, падая в пустоту. Но там было дно, и оно могло ее расплющить… Так же, как монстр, зажимавший в углу, так же, как удары, смех, издевки и страх — этот мир такой тяжелый, она лишь жертва, корм для чего-то большего. Важного. Кусочек, песчинка…       Не… отпускай…       Нет, Ая пришла не за этим! Она пришла навязать свою волю, а не подчиняться чужой! Она лишь песчинка, но могла сделать это, она верила, верила, как в себя, так и в волю того, кто ее послал. Его воля была больше всего.       Ая сжала пальцы, рванула снова, встряхивая налипшую тьму.       Уходи! Я тебе не по зубам!       В ответ выла тишина, но Ая чувствовала… жажду. Дикую жажду.       Жить! Ты хочешь жить?       Бери ее! Она не хотела жить, но будет! Тебе же нужно тело, да???       Девочка обмякла, лежала на Ае где-то в реальности, разбросала волосы, и Ая путалась в них, физически все еще в лесной гуще. Безопасной, тихой, грязной. Где не было ничего такого. Страшного.       Она будет жить!       Повторила Ая.       «Я не договариваюсь с такими созданиями…».       Мурашки дрожащей волной пробежали по коже. Вздох застыл в горле, но пальцы сильнее стиснули клокочущую тьму.       Мне плевать, пока я тебя держу!       «Думаешь, у тебя есть контроль…»       Дыхание тьмы обжигало, могло пройти через поры, впиться в вены и мозг, Ая уже слышала ее голос… Выключить все, выключить разум, сомнения! Они не нужны, они только мешали. Воля, чистая, сияющая, направляющая — вот что нужно.       Ты будешь жить. В ней.       Ая представила равнодушный взгляд Левина, его стальной голос.       «Ты не знаешь, о чем просишь…»       Плевать.       «Нужно договариваться с ней, а не с тобой…»       Либо так, либо разлетишься к чертям собачьим.       «Она не подходит, слишком твердая, но…»       Жар овевал кожу, ласкал, бурление тьмы замедлилось, подстраиваясь под пульс Аи.       «…ты подходишь».       Нет. Нет! Нет!!!       Не понимая, что делает, Ая нырнула обратно и стала бить. Ломать ту стену, о которую недавно боялась расплющиться. Руки разбивались, стесывались о камни. Бесполезно. Слишком прочная. Можно взять ту тьму, вдарить ей, но так можно все нахрен сломать! Это неправильно, Ая чувствовала, нужно что-то еще.       Она стала срывать с себя эту тьму, тянуть, как черную горькую карамель, расщеплять на жгучие капли и бросать, поливать ту стену дождем и откалывать. Черепичку за черепичкой.       Вживляйся.       Тишина. Мягкая, вязкая.       Шипение и хруст стен.       Вживляйся!       Все бурлило, вибрировало, возмущенно и яростно, но вот тишину разорвал шелест. Будто вода окатывала камни. И еще что-то, уносимое ветром, скулило там, в глубине. Более не темное, светлое, оно завопило, и Ае показалось, что слышит отчаянное «нет!». Нет? Но почему?..       Неважно.       Аю это не волновало. Разобраться можно потом, теперь — только вперед. Прямо в пучину, следом за отчаяньем. Она отпустила и прыгнула. Полетела в бездонную пустоту, голову накрыло, уши заволокло. Она падала, падала… но не долго.       Вынырнула.       Вздох.       Открыла глаза.       Ая лежала на земле все там же, в лесной чаще, и изо рта в лунном свете вырвался пар. Когда так успело похолодать? Трава инеем щекотала плечи, колючки впивались в шею. Было тихо, необычайно тихо, словно весь воздух замер, даже насекомые скрылись. В прорезях крон остатки светло-серых облаков, и среди них мелькнула черная туча. Гонимая ветром, спешила куда-то и быстро скрылась в гуще листвы. Теперь Ая смотрела в пустое небо. Блестели звезды.       Миши рядом не было.