Крылья бури. Отверженные маги

      Жарит ночь. Давит грязным сиянием, прижимает, как и тесно стоящие кирпичные дома, сгрудившиеся вокруг немыми зрителями.       Бруно грубо дергает, но Кай цепляется за ржавый забор. Падает, царапается — его тащат. Светлые брюки грязные, на тыльной стороне ладони кровь, но он даже не замечает. Бруно не останавливается.       — Пожалуйста…       Кай чуть не плачет, вертит головой в поисках. Блестящий важный седан лишний на этой улице, лишний, но такой родной. Глаза отца исчезают за затемненным стеклом, и машина уезжает. Он уезжает.       — Не бери… — бормочет Кай, бессмысленно кинувшись. — Пожалуйста, не бери меня!..       Поздно. Железная дверь хлопает и тут же умирает. Кая втягивают за шкирку в темную каморку, сначала кажется, подвал, но есть окна, трещины заклеены скотчем, а целые куски — запотевшие. В ноздри ударяет запах разлитого вина, канализации и грязных тел. Дребезжание. В соседнем помещении разлетается посуда, и в тот момент, как осколок стукается о кроссовок, Кай замечает грязно-красный подтек на руке. Он прижимает кожу ко рту, глаза округляются, бродят по рваным стенам, ловят каждую тень. Слизывает холодящий ржавый вкус. Думает найти кран, смыть заразу, как бы ни было глупо, но толкают в спину. Бруно указывает сидеть, тыкает толстым пальцем. Серьезно? Он серьезно это сделает?.. От торможения о поеденную древесину кожу ошпаривает, и Кай больше не пытается встать. Пружинящая перина, кругом тела, преющие, посиневшие, но живые. Если можно так говорить о бессмысленных глазах и открытых глотках.       Бруно скрывается, от чего холодок проносится по ногам, унося всякую надежду. Воздух застывает, и кажется, Кай больше не сможет дышать. Так вязко и едко, что щиплет глаза. Из майки привставшего существа-женщины вываливается сиська, и Кай отворачивается. Она бормочет что-то, вроде «чей это симпатичный ребенок», глаза туманные, улыбка бессмысленна. Грязная, она грязная! Кай хочет отстраниться, хватается за драную обивку, ползет, а рука натыкается на голову другой под ворохом простыней. Та без сознания, открыт рот, тянется пена. Теперь Кай не может отвести взгляд, застывает и глотает запах блевотины. Он должен кричать, но не может. Кругом зомби. Восстанут, почувствуют, проснутся. А у него уже идет кровь. Кто-то дергает преследовательницу, и та, забывшись, молит о дозе. Чуть ли не извивается, встает на колени, трогает мужика за ляжку. Блаженный вздох.       Ремни, мусор, шнур, потемневшая от гари посуда. Кай ползет, забивается в угол, натягивает кофту до носа. Кисло, влажно, лекарства и гниль. В стене прожжена дыра, под ногой хрустит шприц. Его жизнь не может закончиться так!..       Он ведь вернется? Вернется???              «Если не хочешь быть Германо, будешь как все».              Кай всего лишь хотел помочь.       У Эллы все валилось из рук, Кай нашел ее в слезах с разбитой формой для запекания и сразу все понял. Она не виновата. Просто день такой. Мамы не было, теперь даже не с кем поговорить… Дома слишком пусто. Пусто и холодно. А с отъездом Рэя — еще хуже. Словно особняк сам провалился на тот свет. И-мамы-там-не-было.       Поэтому, услышав звон, Кай спустился. В кухне сдавленное рыдание, кусочки фарфора и сырой лазаньи. Даже дурак поймет: блюдо испорчено. Наверное, поэтому горничная плакала, хрупкая, милая с вечно розоватыми щеками и мягкими плечами, опустилась на колени, пряча зеленые глаза, напоминающие крыжовник. Мама была ее другом, кроме Эллы никто не работал в доме, не постоянно, будто отец экономил. Или просто не хотел, чтобы у мамы были друзья.       Кай хотел ей помочь с ужином, не знал как, но миновал разбитую посудину и, не придумав ничего лучше, стал мыть овощи. Хоть как-то, хоть с чего-то начать. Если не получилось — сделать новое, может, тогда Элла перестанет плакать.       — Господин Германо, вы не должны…       — Хочу равиоли с грибами, — отрезал Кай.       — Но, господин Германо, это картофель…       На розоватых щеках слезы, но Элла улыбнулась. Крыжовники просияли. Теперь не могла прогнать.       Пока горничная убиралась, Кай нашел нож, доску и забрался на длинный стул, с упоением предвкушая вкус нежного, тающего теста в сливочном соусе. Но больше то, что увидит, как Элла это делала, как готовила с мамой, будто та спустится с небес и сама приготовит. Для него.       — Дрянь!..       Отец ее ударил. Кай никогда не видел, чтобы он кого-то бил, не из людей. Нагрянул, резко и громко, горничная отлетела, стулья со скрипом — тоже. По островку кухни разлетелась мука, у Эллы пошла носом кровь.       На секунду их глаза с Каем встретились, и Элла тут же отвела свои, сжалась, подняла запястье, готовясь к новому удару. Его не последовало.       Отец выхватил нож из руки Кая, бросил в мойку, сдернул со стула. Хотел увести с кухни, но Кай застыл. Не давал это сделать, не давал себя сдвинуть. Не хотел подчиняться.       Не сейчас.       Вспомнил, как это делала мама. Что она говорила, когда отец особенно злил. Тихо, почти без звука, способная остановить одним лишь взглядом, прикасавшегося к локтю отца. Кай лишь видел, как четко очерченные губы выводили: «Я не…».       Кай повторил, только не шепотом. Крикнул.       — Я не Германо!       Крикнул в первый раз в жизни.        — Подонок, ты мой сын!       Кай смотрел на него, как мама. Говорил, как мама. Упирался, как мама. Думал, это поможет. Думал, ему каким-то чудесным образом передалась ее сила, он стал камнем, он победил. Думал, отец уйдет, прекратит командовать, даст подойти к Элле, ей больно…       — Неблагодарная тварь! Кто, как не ты?!       Отец взял под затылок. Кай думал, надавит. Впечатает носом в столешницу, прямо в мрамор, вышибет разум вместе с мозгами.       Вместо этого Кая пинком под зад выбросили с кухни.              «…как все».              Дверца машины захлопывается.       — Тебе повезло родиться Германо.       Плечо болит после хватки Бруно, но больше — гордость, от того, как тот кинул, а отец ничего не сказал. Совсем. А еще больше накрывает презрение. Главным образом к себе, что так радостно вновь оказаться тут, не тошнит, чисто и можно вздохнуть полной грудью. Получается не сразу. Кай делает вдох, аккуратно, неуверенно, легонько, будто из-под сиденья вот-вот вылезет труп. Мертвый при жизни, схватит за ногу, затянет глубокую плотную тьму. Туда, откуда нет выхода, туда, где человек навсегда превращается в глупое ручное животное.       — В мире полно вещей куда хуже, чем мои приказы, — назидательный голос отца. — Ты мог бы быть сыном одного из тех неудачников, что дохнут, захлебываясь в собственной блевотине. Тебя могла бы продать за дозу родная мать. Но ты — мой сын. Ты родился Германо. Ты выше этого, выше всех, большинства нелепого отребья. Ты не должен пресмыкаться и не должен никого спасать, понял? Ты часть великого рода — так тебе повезло. Ты хоть понимаешь?.. Но если еще раз услышу отказ, то больше тебя оттуда не заберу. Будешь как все. Понял?       Кай смотрит в капли на стекле. Они двигаются, цвета размываются. Яркие фары других машин, вывесок, светофоров, мигают и гаснут. Что такого он сделал…       — Понял?!       На этот раз отец действует. Смачно дает подзатыльник.       Бруно сидит с ними, Бруно смотрит. Он всего лишь охранник, но отец позволил схватить Кая, протащить по грязному тротуару, как бесстыжего щенка, бросить в вонючем притоне. Прямо посреди трясущихся, обтекающих в собственных испражнениях тел. Глубоко, надолго. Охранник исполнил волю отца, хоть и говорил с улыбкой. До того момента. И, вели старший Германо толкнуть Кая снова, да хоть избить, Бруно исполнит. Несмотря на то, какой Кай Германо, какая часть рода, чей, к черту, сын. И отец сдержит слово. Не вернется.       — Понял…              Дома Эллу Кай больше не видел. Горничная, что работала у Германо, сколько себя помнил, покинула особняк. Отец сказал, что заплатил ей большую сумму. Видимо, Каю тоже не нужны были… друзья.              — Лохматик!       Голову трясло.       — Эй, Лохматик!!!       Щеку будто обдало кипятком, но фактически было холодно, жутко холодно. А лицо нещадно кололо. Кай приоткрыл глаза, попытался — оказалось сложнее, чем думал. Все слиплось, веки тяжелые, и какая-то пелена или что… гребаный свет фонарика?       — Еб-бери н-нахуй…       Кругом тьма, в глазах зарябило, и Кай двинул рукой — в полоске света хрустнули осколки. Сплошные осколки. Будто чертов огрызок бутылки, Кай лежал на дне иссохшего моря в хороводе из собственных слез. Или в той подворотне, с мусором и кучкой придурков, бухой и пытавшийся кого-то защитить…       — Лохма-атик! — радостный вскрик.       Кай нихрена не понимал. Уставился в лицо девушки с блестящими в свете звезд глазами, круглыми такими, оленьими, с толстой обводкой. Из-за пушистой прически сначала показалось, монстр. Из мультика.       — Ты в порядке? Что случилось, кто-то напал???       Почему спрашивала? Что ей надо? Дала бы поспать… Кай снова закрыл глаза, асфальт под щекой такой комфортный… но и голос такой знакомый. Это раздражало. Приподнял голову с большим трудом, прищурился, пытаясь поймать фокус, и уставился в нечто: даже так, под большеватой для девушки мотоциклетной курткой, в лицо Кая смотрел голый пупок. В провинциальной глуши, среди адского холода. Ночью. Эту дуру ничему жизнь не учит??? Стоило спасать, если продолжала в таком виде расхаживать, и она его что, преследовала…       Вдруг осенило: провинция, ночь. Звезды!       — Сколь... к… в-времени? — язык жутко тяжелый, как после лечения зубов. И в висках гудело, искры боли носились от головы к копчику, к каждой движимой части тела.       Попытка повернуться пробрала до дрожи, Кай едва смог сжать пальцы и упереться в гудящий локоть. Шипя, всмотрелся в темный пейзаж: вдали та же трасса, а сам он на задрипенской улице, и ни одного целого фонаря кругом. Гребаная тьма. Пахло жженым. Проводом или типа того. Осколки мелкой крошкой рассыпаны по асфальту. Больше ничего, Ая ушла. Снова!       Какая же сука кусачая…       Кай попытался встать, но тут же повалился обратно. Девушка поднырнула под плечо:       — Ты чего??? Давай медиков вызову!       — Не н-надо, мне туд-да… — ноги толкнулись в сторону леса, и вместе с девкой Кай зашатался в убогом танце.       — Куда «туда»! В больницу надо!       — Как-кую… больн-ницу... — Кай едва не рычал, стараясь привести язык в чувства. — Это магия, блин.       — Тебя треснули магией?!       — Да, я маг, прикинь! Еще не п-поняла??? Ты х-хоть смотрела мой профиль?       — Ну...       Смотрела. Наверняка сразу, как тот пафосный белобрысый придурок в участке сказал, что Кай — Германо. Прохавала. Странно только, что не пыталась связаться, не прислала фотку — с лицом или без, — такие девки обычно шли напролом. В таком-то прикиде, поздно ночью, эта точно из таких: связалась с торговцами дурью, в подворотне… да уж, Кай умел вляпаться.       — Что ты тут вообще забыла! — гаркнул он, тем не менее продолжая двигаться. Девчонка позволяла на себя опираться или, вернее, тащила. — С голой жопой!       — Эй, это мой стиль! Папочку моего будешь строить?       — Больно надо… папочку себе в борделе найде…       Стоп, «папочку»?..       Кай вспомнил, что пизданул Василиску — идиот! Должен был задержать, умаслить, увлечь, а не злить!!! Как так получилось! Хотя Ая сама не планировала проводить с ним время, нужно было только одно, то, чего Кай никак не мог предположить. Использовала его. Крылова его тупо использовала!       Захотелось двинуть себе по лицу, но при попытке Кай тут же понял, что все и так кружится. В ближайшее время только вертолеты ловить и светило, а ноги все перли. Будто бешенные, жили своей жизнью, впивались в землю, толкались. Девчонка подмышкой на вид хрупкая, но как-то удачно подхватила.       — Знаешь, в современном обществе мужчины не диктуют женщинам, как одеваться… — вещала, она, ничуть не смущаясь, можно подумать, каждый день мужиков таскала. И какая же занудная.       Но даже сил не было фыркнуть.       Дышалось с трудом, будто легкие выдернули, а вместо них вставили два бумажных мешка. Дырявых насквозь. И внутри саднило. Прямо там, в чертовой пустоте, только вот именно в ней… пусто, как бы абсурдно ни звучало. Ее не было, чертовой пустоты не было! Такого Кай не испытывал даже во время самых отбитых тренировок, пустота брыкалась, рычала, не давая к себе подступить, так что Кай сдавался, не хотел ее трогать, но теперь — совсем голый. Хотелось зарыться во что-то, холодно. Стыдно, но у девчонки хотелось попросить куртку.       Почему Ая это сделала?.. Мерзко. Гадко и мерзко, как и любая магия, но эта — слишком. Слишком глубоко, слишком… выворачивающе. Нечестно! Но учитывая, какая Кай мразь...       — Ты чего, Лохматик? Все-таки в больницу?       Как же его вело.       — Ты прекрасно знаешь, что меня зовут Кай. Кай Ге...       Последним словом он подавился. И словом, и нежным запахом фрезий, и пухом волос, хаотично подстриженных, как если бы девчонка делала это вслепую — Кай нашел, куда зарыться. Плевать, что подумает, нужна подушка…       — Зачем разместила видео… — промычал ей в гриву.       — М-м?       — Это же ты, да? В подворотне не было чертовых камер.       — М-м…       — Ты сняла? Или твои дружки.       — Ну, я была так тебе благодарна, хотела, чтобы все знали, какой ты гер…       Кай вздернул голову:       — Ты бесстрашная что ли?!       Он бы пихнул ее, если б не был уверен, что не полетит в кусты следом. Кое-как, но они двигались.       — Я, честно, не хотела, — сказала девчонка как-то сдавленно, будто даже искренне. — Быстро удалила…       — «Быстро»! — повторил Кай в ярости. — «Быстро» — это не «не хотела»!       — Но я больше не размещала...       — Его успели завирусить!       — Вряд ли. У меня хотели его купить, аноним интересовался… не знала, что ты такой популярный.       Кая скорежило. Только на сайты для извращенцев не хватало попасть!       — А потом оно вдруг появилось в сети, в один момент, сразу везде — я этого не делала! Но после невозможно было прятать, уж извини, разрешила Марку использовать...       — Тому гандону???       Что плел про его вкус в музыке.       — Да, Марк резкий, но вообще-то хороший. Просто аллергия на… ну, знаешь, «привилегированных».       — А у тебя, значит, аллергии нет…       Дура. Или просто в друзья набивалась, очень странным способом. Нашла Кая в какой-то глуши, будто специально, будто все подстроено! Но кто ж мог знать, что Василиск такой псих?!       Мог. Кай мог.       — Я, правда, не хотела тебе вредить, — шмыгнула носом девушка. Дешевая драма.       — Похер, хуже мне уже не сделаешь.       Не после того, что Ая… да нет, нихрена она не сделала. Чертова сука. Бросила. Даже после того, как Кай… Слишком легко! Слишком! С Аей нужно было поговорить, увидеть и стрясти всю дурь, что разила липким ужасом. Или хотя бы убедиться, что законники остановили это дерьмо, ведь Ая наверняка пошла в деревню, в самое, блин, время…       По венам сновало ебаное ничего, поднывало в такт движениям. Что Кай вообще мог сделать?       — Есть че пожрать? — он даже принюхался, идиот. — А, забей…       — Подожди, — девчонка порылась в сумке. В руках Кая оказалась помада, пудреница, жестяная погремушка, газовый баллончик, нож, от чего он дико прихерел, сверкнула фольга. — Только шоколадка!       — Похер.       Плитка торчала из пасти, когда они сунулись в лес. Девчонка еле успевала, было ощущение, что Кай ее тащил, как маньяк, насильно, хотя сам опирался на нее. Сунуться через блокпост и не думал: скрутят, еще выговор влепят, он же без формы. Отстранен. Из участка мало что можно сделать, видел Кай, как ценно его мнение, как все ахуенно прислушиваются, даже Орлова — опять тыкать отцом?.. Вряд ли он будет против того, чтобы нагрянуть с проверкой к эсперам Левина. Бросить разворошенное гнездо ос в нору — да старший Германо сигарой не подавится, лучшее место на такой бой закажет!       — Ого, вот это луна!.. — девчонка рядом вскинула голову.       Поток ветра хлынул в лицо, ноги в этот момент ступили на шаткий мост.       Показалось, или помутнение рассудка? Над верхушками деревьев сиял огромный леденящий диск. Навел свое око, приморозил к скрипящим доскам. Кай точно сходил с ума: так уже было. Снова полнолуние, и снова не сулило ничего хорошего: он еле дышит, с какой-то бабой в диких местах вместо того, чтобы греть задницу в теплой кровати, скрипучей общажной или родной необъятной всегда свежей после химчистки — неважно. Как Кая сюда занесло?       — Романтика, блядь… — плюнул он, смело пересекая мост навстречу вездесущему шару.       — Ну уж нет, Лохматик, мое сердце занято, не рассчитывай.       — Пф-ф… ты поэтому шляешься по лесам с сомнительным парнем? Какой идиот такое позволит. И я тебе не…       — Гитарист «Грешников».       — Че.       — Это такая группа.       — Да-да-а… — Как будто Кай не знал. Они легко миновали реку, ноги снова путались в траве. — Реально встречаешься с Грешником?       — Ну, я работаю над этим.       — Ясно, типа фанатка…       — Эй, вообще-то я их менеджер!       — Ага, менеджер. То-то нигде не светятся.       Девчонка цокнула:       — Неофициально! Зато, в отличие от других, знаю, как они выглядят! И вообще-то мне по барабану на музыку, просто мои друзья.       Она замолкла и было в этом что-то, предполагающее, что тема закрыта. И как бы Каю ни хотелось узнать больше — да и, конечно же, не хотелось, еще чего, — тащить наивную вертлявую девчонку с собой точно не следовало.       — Слушай, как там тебя? — спросил он, едва различая, куда ставит ноги в накрывшей густыми кронами тьме. — Спасибо и все такое, но тебе со мной не надо. Намечается туса, в которой опасно, или уже наметилась...       — Вообще-то Сантана. И вообще-то я туда и шла!       Все-таки Кай запнулся и чуть не грохнулся, встряхнувшись вместе с ветками:       — Тоже хочешь эсперов пришибить???       — А ты будто «да»? — Смех. — Нет, я хочу это снять! — радостный голос в темноте показался безумным.       — Придурошная? Нафига?       — Для архива предков, — пошутила маньячка и, кажется, даже подмигнула. — Если честно, просто надоела тупая работа. Мне всегда нравилась журналистика! И если уж за это платят...       — Кто пла... — не успел Кай спросить, из глубины леса послышался голос. Какой-то крик. — Нам туда.       ***       Если бы не эти звуки, идти было бы сложнее. Даже на карте не отображалось нифига, и Кая это бесило: какого черта морионам позволяли иметь базу без надзора! Ломиться вслепую безумно глупо, но и он, и нелепые жители города это делали. Надеялся, что хоть у законников нормальный план, но, учитывая все обстоятельства, Кай в этом сомневался.       Он уже думал, пошли кругами, когда на очередном спуске забрезжил свет.       Сначала показалось, тихо. Поселение окутывало мягкое сияние, будто волшебной пыльцой дома погрузили в дрему. Свет не горел, местные спали или не дома — или деревня мертвая, но Каю почему-то так не казалось. И как же все развалено: может быть, они все же зашли куда-то в другую, параллельную реальность и наткнулись на руины. Никаких эсперов, только призраки.       Но все же уши различили признаки живности. Именно что. Будто кто-то бродит, копается в мусоре, где-то треснули окна, звук, как бьют палкой, но нихрена не видно. И откуда-то доносился гомон, только Кай не мог понять, будто дальше.       Они с Сантаной спустились ниже, держась растительности, напоминали ежей, шарящихся по кустам. Выходить на дорогу было глупо, вдруг засада, тем более никого не видно. Но что-то явно происходило, Кай никак не мог понять…       Он схватил девушку за плечо, когда увидел на проложенной луной дорожке законников. Узнать их можно было по дубинкам и строгим очертаниям формы, блестящим нагрудникам и нашивкам. Даже каски надели. Группа бодро шла к лесу, гомон как раз где-то там.       Проследив за ними, Кай выдохнул. И все же казалось, в домах кто-то копошился, тренькнул звук разбитой посуды или еще чего — не устраивали же обыск? Слишком сумбурно, послышался смех, пьяный бас.       Но отвлекло другое, уже вполне явное беспокойство: появились еще законники, и они вели женщину, поймали прямо у дома, скрутили руки. Оторвали ребенка от юбки. Она зарычала, пыталась что-то объяснить. В этот раз не молчала, и Кай знал, что уж эта эсперка могла быть грозной, когда речь шла о мелкой. У самого руки сжались, как вспомнил синие глазищи, глядящие снизу-вверх с укором: «Скази им!».       Мию стукнули дубинкой, она согнулась. На руках блеснула лента.       И вдруг сотканную из нежно-сизого цвета дорожку пересекло пятно. Яркое, голубая кофта с рисунком на спине… нет, белая!       Пальцы Кая сильнее вжались в колючие ветви: дикая лисица чуть ли не с горящими глазами вылетела откуда-то из тени. Словно ошпаренная, из другого мира, быстрая, резкая. Кай такой еще не видел. Светлая тень метила прямо в законника, бросилась сзади.       Плеснула магия. Дурно, свело внутренности, Кай еле сдержал порыв тошноты.       Глаза слепило, но вот секунду назад ровный забор вырвался прямо из земли и уже летел в законника у дома. От удара другого Ая увернулась — копошение в пыли — треск электричества — новые залпы магии. Фонарики, подсвечивающие проход к саду, лопнули с мерзким треском. Законник упал на землю. Двинулся еще один — магия…       Когда Кай сглотнул, из последних сил сдержав собственное естество, Крылова уже говорила что-то освобожденной эсперке. Моргнуть не успел — светлое пятно скрылось дальше по дороге. Минуя проход в лес, где-то в глубине поселения.       — Крутя-як… — закопошилась рядом Сантана.       Разделить восторг было непросто.       Сидя в кустах, Кай обнаружил в себе странное чувство, ранее не свойственное ему. Исколотые ветвями пальцы подрагивали, тело вроде спокойное, но ходило ходуном, разум вроде понимал, куда следовать, но теперь ноги, заиндевевшие, отказывались двигаться. Кай занимал наблюдательную позицию, не собирался всерьез вмешиваться… или собирался? Мысли путались, противоречили сами себе. Он хотел только предупредить Крылову, в идеале — встряхнуть, увести подальше. Но почему при мысли об этом выворачивало? Ее холодная рука в его — вроде бы манящая картина, но в то же время — отталкивающая. И напрягали звуки, вид раскрошенных досок, от каждого хруста, даже шороха, сводило внутренности. Весь на измене, Кай трясся, сам как куст. Он явственно понял, что боится. Он, Кай Германо, боится. И это было не в первый раз.       Кай самый большой на свете лгун.       — Ж-жди здесь…       Победив наконец оцепенение, лгун двинулся. Неловко — ноги все же не слушались — Кай вынырнул в бледный свет улицы. Луна заиграла на теле, делая легкой мишенью, но для кого? Для той челяди? Или нелепых защитников какой бы то ни было власти, что продули девчонке, глотая теперь в бессознании пыль? Как там она говорила, «пародия на магов»? Кажется, один из них как раз им был, белая форма…       Кай отвлекся на еще одно удаляющееся пятно, что брело по дорожке явно к выходу, даже два. Их же схватят!       — Мия!       Кай понесся к эсперке, за что тут же получил магией прямо в грудину. Это сбило с ног, Кай схватился за кофту, блядство! Видимо, был слишком громким. В страхе сложно себя контролировать. Это бесило!       — Стойте! Подождите, Мия, это я!       Тело словно прошили пули, он закашлялся, но поднялся. Ноги держали и… нет, странно, дело не в зарядах, пустота внутри просто вопила, что не может все это терпеть.       Эсперка ошарашенно смотрела, у самой бледные руки тряслись.       — К-кай?.. Что ты тут делаешь? — она попятилась, прижала малышку к себе. Смотрела вроде неуверенно, но совершенно дико. Кай знал о материнском инстинкте, возможностях, открывающихся у самок в стрессовой ситуации, когда опасность грозила ребенку, и все же… как бы ни была горда, эта птичка не смогла бы отбиться от стаи псов. Заряды, что ощутил на себе, были гораздо, гораздо слабее нормы, расплывались где-то вокруг, иначе Кай бы в таком виде просто отключился. Мия лишь пугала, магия никуда не годилась. Кай в хреновой форме, даже хреновее, чем обычно, беззащитен, как первый раз на тренировках, но и она — тоже.       — Вы не практиковались, правда? Не учились здесь… магии? Он… Левин не науськивал вас???       Мия смотрела на Кая, как безумная. Глаза шарили по обочине: искала подручные средства. Ну точно, она не была готова к стычке с кем-то подобным!       — Он не успел? Или вы не подходите для боя потому, что у вас ребенок?       — Какого боя…       — Это тренировочная база для ямы, Левин делает из эсперов марионеток!       — Мы здесь просто живем!!!       Кай смотрел в ее растерянное лицо, чувствуя себя полным идиотом. В темноте проглядывались очертания домов, садик, скважина, детские качели — ничего такого, похожего на поле, зал или хотя бы… манекены со значками законников и надписью «убьем их всех, чтобы боялись»?       — Я бы не стала! Магия мне не нужна, я о ней не просила и без нее справляюсь! — у Мии в руках уже оказалась увесистая доска и нацелена была прямо на Кая. Он смотрел в ее возмущенные глаза и как же понимал: когда сталкиваешься с магом, кто явно шарит в этом лучше тебя, это жутко бесит. Прямо как Крылова на первом курсе, да и постоянно… Морионы не научили мамашу даже элементарной дуэли???       — Послушайте, я не хочу вам вреда, — Кай поднял безоружные руки. — Но здесь куча законников. Идите и скажите… если что, если вас поймают, скажите, что вы от Германо! Скажите, вы наш агент! Там разберемся, я помогу…       Кай осекся, скривился. А он, и правда, жалкий.       Но можно было подождать с втаптыванием самооценки в грязь: кто-то показался из тени. Мия выпустила новый заряд, подняла доску. Кай тут же подлетел, хватая эсперку:       — Да хватит!       Впрочем, появившийся спецофицер легко развеял атаку. Высокий, в белом, ему было и больше под силу.       — Кай?       Стоявший на дорожке Надж стиснул губы. Молча оглядел Мию, раскиданных коллег и вернулся к лицу того, кого, наверное, считал другом:       — Ая поэтому тут?       Кай сквозь зубы выдохнул:       — Только не говори, что я предатель.       Было бы слишком дешево, для драмы, и вообще-то Крыловой он ничего не сказал! А стоило. Или нет, учитывая, какая она ебнутая? «Ебнутая». Как же он облажался…       Надж покачал головой с непривычно мрачным лицом.       — Нет, я понимаю, только… — взгляд скользнул по ребенку, но тут же бульдогом вцепился в Мию, — ты должен уйти.       Импульс собирался вокруг Наджа, и Каю это чертовски не нравилось. Ни он, ни Мия не справятся с этим! Даже отбросив щит, Кай мог бы тупо принять заряд, но сделай он это сейчас с нормальным магом — грозит снова валяться без сознания, среди этих… да, прямо на сырой земле. Или совсем в ней.       — Будешь бить в гражданских? — Кай плотнее прижал к себе Мию, которая, похоже, слишком охренела от обилия действующих лиц и еще не лягнула его по яйцам только из замешательства. — Я сам законник, чтобы подчиняться! И ты даже не Орлова, прости.       — Я уже один раз тебя не остановил… много раз, я и Аю, даже с ней я не…       Как же хотелось закатить глаза! Самое время для чувства вины и пафосных речей у этого шкафа! Кай даже в лобовую сейчас его не осилил бы.       — Слушай, давай так, она мирная, забирай ее и вон эту… — Кай повернулся к кустам, где еще недавно копалась в коммуникаторе Сантана, но ее не было. Никого, блядь, не было! Да что с ними не так!..       — Кай, уходи по-хорошему, — Надж ступил ближе. — Не заставляй меня…       Выстрел. Один, второй, третий.       По какому-то ебучему чутью Кай повалил Мию с мелкой на землю. Накрыл собой, чуя неминуемую расправу, но… это снова не рядом, где-то в лесу. Несильно-то легче.       — Я говорил, что затея ваша полная хуйня!!! — заорал он в гневе.       — Уходим!       Надж успел подкатиться и с силой дернул за плечо, но, хоть он и больше, хренушки, а не сдвинуть Германо. Лицо Кая в пыли, а шестеренки продолжали крутиться:       — Вы вооружены?       — Только тем, что требуется для разгона акций!       — Так какого хрена я слышу винтовки???       Где-то в глуши продолжали хаотично стрелять. Как-то странно, будто на затвор случайно нажимали или его клинило. Стрельбу перебивали крики.       — Операция ваша, походу, вышла из-под контроля, — Кая подбивало на смех, хотя было нихрена не смешно.       — Я тебя выведу!       — Выведи их, — Кай кивнул на эсперку, что прикрывал собой. — Это беззащитная женщина и ребенок, она в магии даже не шарит — ты видел ее заряд, придурок! Что собирался сделать!       Губы Наджа сжались в нервную гусеничку. Хвостики девочки съехали в разные стороны, но и она подняла свой фирменный взгляд на блестяще тупорылого законника, хоть и бывшую четверку рейтинга.       — Ты же чертов спасатель дам, — покачал головой Кай.       — Братан…       Этот нелепый тон — друг снова был похож на себя. От сбития пелены бездушного законника даже дышать стало легче, будто Кай совсем в норме и вернулся домой: они с Наджем вот-вот закинут ноги на парту и выкинут какую-то ерунду, а потом будут ржать, передавая друг другу бутылку для тренировок вовсе не с водой, пока офицер, ведущий лекцию, не видит.       — Уводи их, герой, а мне нужно… кое-кого забрать.       Если здесь оружие, сила Крыловой исчезнет в момент — одного попадания хватит. Это уже не просто проблемы, мешающие вернуться на службу. Кай не мог этого допустить, не знал почему, но тянуло назад, в эту бездну. А вроде только из нее выполз.       Надж посмотрел в этот момент так… будто ощутил хлесткий укол вины. Что-то в нем снова переменилось, но теперь в совсем другую сторону.       — У меня на башке кремень, помнишь? — появилась лыба.       — Блядь, Кай.       — То-то и оно!       Честное слово, они будто в дурацком фильме, и Каю досталась роль какого-то идиота, но ему действительно стало легче. Найти Крылову — что может быть проще? Он даже не представлял, как именно будет ее забирать, но сначала нужно снова увидеть, а там главное не дать себе застыть. Разве может случиться что-то похуже, чем то, что она снова прижмет его к стенке? Не ляжет Кай среди других законников, не допустит — он же Германо.       Надж перехватил Мию с мелкой, а Кай, пользуясь случаем, ринулся в другую сторону. Следом за целью.       Снова тихо, но все же пошел дворами, хоть какое-то укрытие. Нырнул за покошенный забор, прошел несколько домов, петляя среди грядок и сараев. И только услышав впереди шорох, Кай понял, что безоружен. Он, блядь, безоружен!       Искры зарезали руки, стоило попытаться схватить пустоту, голова закружилась. Кай выдернул из земли колышек с клумбы, пожалев сто раз, что не конфисковал нож у Сантаны, да даже баллончик! Все лучше магии, тем более такой. Но в ворохе сомнений Кай ухватился за факты: тень напротив всего лишь вжималась в угол и что-то блеяла.       — Нет-нет, прячься… оно тебя тоже сожрет, — промямлил парень, когда Кай ступил ближе.       Чего?       Голос смутно знакомый… сбилась спесь, но остался местный дурацкий говор.       Кай метнулся к придурку, отчасти из желания врезать, отчасти — поискать более адекватное средство самообороны. И он не ошибся. Тощий, с выпученными глазами — тот самый братец милашки-официантки, что напал на Мию в городе. Чертов идиот! Кай не сдержался и таки врезал.       Стал обшаривать карманы.       — Быстрее… оно проглотило Гвоздя, тебя тоже сожрет…       — Что ты там несешь, — забавно, а Кай все-таки его нашел, как будто и шел спасать. — А?! Ты головой стукнулся, идиот?       — Оно сожрало Гвоздя-я… — завыл придурок. — И Хрыща, и Во-облу…       Кажется, у него на глазах были слезы.       — Ты идиот? Кто «оно»?       — Чуд… чудо-овище…       Свет луны мягко ощупывал крыши, разложенные, как карточный домик — здесь, тут и там. Кай вдруг понял, что часть деревни такая хреновая не от старости и разрухи — по домам будто проскакало что-то. Чудовище? На секунду Кай даже поверил.       Видимо, котяра-морион постарался, расквитался с его дружками, странно, что этого не сожрал. Но зачем ломать дома в своем же поселении? Думать об этом было некогда.       — Откуда у вас оружие.       — У-у… уходи…       — Откуда оружие?!       — Нашли в подавале… пода-арок… нам остав… ну пацаны взяли и…       — Сколько?       Мягкие шаги сзади!       Кай вовремя увернулся — откуда-то вынырнул еще парень. Тоже местный, махнул ломом. В увороте Кая занесло к сараю, но от него было удобно толкнуться, чтобы поднырнуть под удар и протаранить урода плечом.       Пахнуло чем-то резким. То ли пот, то ли химия — этот, походу, работал на заправке.       Кай бы идеально вырубил цель, если бы не слабость. От столкновения все закружилось, пятна перед глазами. Поставил подножку, но сам чуть не упал. В последний момент перехватил лом, но получил поддых — тварь! — подбил противнику запястье, толкнул ногой к забору. Тот подкосился, у Кая карт-бланш, оружие зацепил крепко, замахнулся, и если цель бросится…       Бац! Трысть!       Сначала дробь пронзила забор, а потом уже Кай услышал гром и треск. Пялился на пострадавшее от выстрела сооружение. Обернулся — еще один горожанин, видимо, летел подельнику на подмогу, но застыл. Сверкнуло лезвие, выроненное от шока — хотел напасть исподтишка. Дважды тварь!       Не успел Кай зарычать в ярости, как воздух пронзил новый выстрел. Блядь!       Снова у земли Кай подумал: дробь? Была же винтовка.       В заборе совсем рядом прыснула щепа.       — Чертовы эсперы, вы не должны стрелять… — прошипел парень.       Потоки магии. Пронеслись совсем близко, прямо над головой.       Кай не чувствовал, откуда, но явно не от ублюдка. Край сознания уловил перелив, будто за нервы дернули, слишком близко — хреново. И так тревожно, все нутро сжалось в комок, собралось по крупинкам в маленькую кучку. Кай охнул… как же гадко! Какая-то часть пустоты все же присутствовала, на дне океана песок, собрался и закрутился, горло саднило, голова пошла кругом…       А снаружи гром. Гром и царапающий сознание поток магии.       — Эй, придурок! Тут мои заморыши, блядь! — голос над ухом, недовольный, ворчливый и тоже знакомый. — Я все улажу!       — Знаю, как ты улаживаешь! — смех издалека.       Кай хотел было подняться, но его воротник впился в горло. Помогли оторваться от земли, помогли и тащили куда-то, только темнота грядок мелькала перед глазами, а потом Кая припечатало к перилам какого-то крыльца. Он ударился хребтом и рыкнул, получилось… очень жалко. Все расплывалось, пятна плясали на фоне звездного неба, Кай пытался сфокусироваться, мозг, будто старый приемник, никак не мог переключиться с канала магии на нормальную частоту. Наконец различил очертания сухого профиля, скудный крысиный хвостик. Эта магия. Такая же едкая и прямолинейная, как вояка-инструктор, что стоял рядом.       — В них попало? — Кай разглядел кучку тел, что валялись у забора.       — Обезврежены, — от Рука исходило тошнотное напряжение, как если бы вокруг крутились потоки магии, это щит. — Полиция потом заберет, сначала эсперов зачистят…       — «Обезврежены»? Ты не знаешь, что плохих парней нужно косить сразу, Закки, пока нож в спину не сунули?       У Кая все похолодело: сзади кто-то стоял. Плечи Рука стали жестче, он медленно развернулся вместе с Каем.       Кусты пошевелились и Кай снова заморгал, но теперь не из-за размытости. Мозг точно глючил, потому что в глазах двоилось. И как-то странно. Будто перед ними тот же инструктор, но волосы распущены и пушились, а улыбка такая же едкая. Нет, гораздо, гораздо более едкая и нахальная, яркая, как и зажженная самокрутка, что торчала из тонких губ. И тот же парашный запах… Кай вертел головой: один Рук в форме законника, другой — в плаще. В плаще мориона, со старомодным ружьем в лапах. Какого хрена…       — Это твой дебилоид? — Рук в плаще наставил на Кая пушку.       — Пукалку свою убери! Мой!       — Ты хоть одного нормального вырастишь? Моя девчонка с троими справилась, а этот дохлик чуть не получил под ребро…       — Твоя? Твоя?! Эта дурында из академии, я ее учил!       — Глупенький Закари, все, чему ты ее научил — это стрелять. Магии — силенушек не хватило.       — Будто ты в этом понимаешь!       — Андрей понимает, — самокрутка в зубах загорелась, и лицо Рука в плаще прорезала зубастая улыбка. — Хорошо, когда есть босс-волшебник.       — Ты пьян и мажешь, опусти эту херню! — рыкнул Рук в нормальной форме.       — Больно надо подстреливать твоего щегла. Десять рюмок, помнишь?.. Проверим, кто сколько уток повалит — ставлю печень на горстку немытых оборванцев, моя будет больше!       — К черту, я забираю своих, и уматываю! Полиция всех словит, потом разберемся, просто не мешай!       — Как не мешать, если вламываются в мой дом? Закки-Закки, столько лет прошло, а ты ничему не…       Кая оглушило, в мозг вторглась пулеметная очередь. Сверху посыпалось что-то, на голову и прямо на лицо, попало в глаза. Не успел Кай опомниться или отряхнуться, как его грубо ткнули носом в землю. Прямо в чертову землю — никакого уважения к сыну Германо! Очередь кончилась, и он злобно глянул на Рука, своего, привычного, с унылой рожей вглядывающегося в…       Второй мужчина лежал рядом, оказался слишком близко, будто дернулся к ним, хотя мог бы просто вниз. Очередь снова ударила, теперь нападающие били по забору, пытаясь достать их.       — Он там, охранник там! Эсперские выродки спрятались!       Очередная очередь стихла, и послышался шелест воды. Будто что-то текло. У ноги похолодело и увлажнилось, Кай на пределе, но сразу понял, что это не кровь. Кровь была бы горячей — дождевые бочки прохудились, выпустив из себя струи нутра, но все же… На дорожке рядом блеснуло что-то темное. Это тоже из бочек?       Новая очередь и заряды магии. Тошно! Источник совсем близко — это Рук.       — Ты еще поймешь, что я был прав... — хриплый голос с земли. — Не-ет, ты не сдохнешь, увидишь, увидишь... он победит, вот увидишь, вся твоя жизнь — ошибка. — Глаза блестели в свете луны на лице, поросшем бакенбардами, тогда как у настоящего Рука лишь щетина. И это лицо, несмотря на хрип в голосе, довольно щурилось, а голая без самокрутки улыбка кривилась: — Я-то знаю, Закки, не на ту ты лошадку поставил, никогда не умел выбрать, трус...       — Чертов болтун! — зарычал настоящий Рук. Треск ткани, ослепляющая вспышка фонарика. Кай поморщился, а в пальцах появилось устройство. — Держи! Сожми свои цапки, блядь, и держи!       Кажется, это Каю — Кай держал. Фонарик. Выстрелы и заряды магии вновь летели, но инструктор запускал их вслепую. Его руки были заняты жгутом, а это темное… ореол света наступил на красный. Кай мог бы помочь, чувствовал, как по ногам течет вода, надо только направить в противоположную от выстрелов сторону, куда-то туда…       Ночь стала гуще, Кай с трудом вынырнул из подступающего обморока. Пустота совсем душила, и грамма не давала.       Свистящий смех рядом:       — Даже драматичнее, что ты увидишь это в одиночестве, как и хотел... я подожду, там подожду, расскажешь…       Звук удара или, скорее, шлепка.       — Эшли, блядь! Придурок, смотри на меня!.. Смотри, не закатывай глаза! Черт, черт!.. Стой, дура!       Кай вскинул голову: белый призрак. Та, кого собирался спасать, вынырнула из леса и с пробирающим до мурашек взглядом проплыла мимо, прямо навстречу опасности.       Вспышка пронзила ночь.       Девушка с накинутым капюшоном — мгновение Кай видел ее, а потом все стало ярким. Дома охватило пламя.