69 процентов людей в любой нейтральной фразе видят что-то пошлое

Майрон — необычное имя, но что уж взбрело отцу в голову — был идеальным соседом для всех в своём доме. Без проблем переводил управдому деньги за капремонт, одним из немногих не начиная истерически выспрашивать, за что на этот раз. Помогал соседям носить вещи даже на самый высокий двенадцатый этаж, если ломался лифт. Или если не ломался, но вещей было много. Здоровался абсолютно со всеми пожилыми жительницами, приветливо улыбаясь, и непременно интересовался здоровьем и самочувствием, причём безошибочно помнил, у какой из старушек что именно обыкновенно болит и ни разу не ошибался. Они, в свою очередь, могли сказать гадость о ком угодно из местной молодёжи. Кроме него, потому как Майрон был совершенно идеальным. Работал он, насколько все знали, старшим инженером производства в какой-то огромной компании. Которой, кажется, управлял его отец — особо соседи его не знали, но Майрон, называвший родителя исключительно по имени отчего-то, всегда говорил, что Аулэ всегда старался сделать из него лучшего человека во всём. Соседки на приподъездной лавочке время от времени сходились во мнении, что успешно. Несмотря на то, что у него явно не было никакого дефицита денег и поводов гордиться собой, Майрон в довесок к своей вежливости был чрезвычайно скромным и милым. И крайне неглупым — говорил, что у него три высших и мог весьма пространно разговаривать практически на любые темы, приводя цитаты и отсылаясь к великим умам даже без зачитывания и поисков текстов, прямо так, наизусть. У него была сестра, кстати. Вроде бы сестра. Во всяком случае, вели они себя как брат с сестрой и на вопросы о родстве неизменно соглашались: да, я брат, старший причём, а она вот, младшая. Сестру звали Уна, она была такой же светловолосой, как Майрон, у неё были такие же каре-золотые глаза и ещё более обворожительные манеры. Уна доучивалась вторым высшим на психолога, по первому была переводчиком, причём знала восемь языков, считая родной. А ещё чудесно пела и, кажется, готовилась даже выпускать со своей группой, где была за солистку, первый альбом. У Уны был жених. На фоне неё и Майрона этот товарищ казался бесконечно несуразным и неловким, хотя явно очень старался быть лучшей версией себя, чем вызывал одобрение и комплименты тех самых старушек. Звали его Келебримбор, род деятельности у него был похожим на то, чем занимался Майрон, но, судя по всему, более прикладной. Келебримбор этот любил не мягкую музыку, а какой-то дикий металл (старался не афишировать при живых камерах видеофиксации в лицах соседок, но они прознали), передвигался исключительно на огромном и дико громком мотоцикле либо изредка пешком, игнорируя наличие любого другого транспорта, обожал механику и при этом умудрился закончить лингвистическое отделение лучшего университета страны, добравшись до магистра. Говорили, что это было влиянием его деда, который как раз отделением и заведовал. И в целом Келебримбор — Тьелпэ — не был ни туповат, ни поверхностен, ни агрессивен. Это смягчало минусы. К тому же ведь не могла Уна выбрать кого-то ужасного? Такая милая девочка! Ей ли ошибиться как-то всерьёз? *** — Не хочу больше покрывать это. — Уна рвано вздохнула, обнимая себя руками за плечи. — Почему я должна? — Потому что я тебя люблю. — мурлыкнул Майрон ласково. — Ты же моё творение. Я тебя люблю, я тебя создал и ты тоже должна меня любить. А разве любить не значит поддерживать? — Ты меня создал, чтобы просто помогать, ты говорил, а теперь вынуждаешь потакать твоим… Я… Я не могу. — Уна отвернулась. — И мне его жалко. Этого, нового. Келебримбора. Хороший. — Тебе каждого жалко было, но потом проходила неделя и ты даже имена их забывала. Открылась дверь ванной, оттуда, кашляя, выполз Тьелпэ. Мокрый, недовольный и окружённый клубами пара. — Ты бы сказал, что у вас вода любит превращаться в кипяток внезапно. — О? Раньше такого не было… — Майрон крайне неприятно глянул на «сестру» и утащил гостя на кухню. По существу-то Уна не встречалась с Келебримбором. Но оба поддерживали эту легенду, потому что Майрон очень настоятельно однажды попросил не портить просто так репутацию его семьи. Если бы его сестра, так он сказал, оправдываясь, приводила к себе постоянно непонятно кого, это бы явно не сыграло на руку общим представлениям о ней. А между тем, Тьелпэ, не правда ли, она чудесная и не заслуживает проблем и осуждения? Келебримбор тогда кивал и соглашался со всем, потому что эти двое ему правда нравились. — Ладно, извини. Я разберусь с этим, если что. Забавно вышло, что ты так не в обычное время зашёл. — Ага. Я ездил к кузену, вернулся раньше, а отгулы ещё на три дня. Почему-то решил забежать сначала к вам. Мне тут нравится. — О, ещё бы. — Майрон улыбнулся крайне самодовольно, но пояснил: — Да, тут хорошо. Не зря же мы с Уной сто лет выбирали варианты, которые предлагали дизайнеры. Чай? — М? — Келебримбор уже успел отвлечься, поэтому не сразу понял. — А… Да, если не трудно. — Я помню про сахар. Три ложки. — Майрон дождался кивка и отвернулся, загородив собой чашку. Лёгкий белый порошок растворился в чёрном чае без следа. И без раздумий чуть ли не половину сразу отпил совершенно спокойно доверявший ему Тьелпэ. Глядя на уже бездыханное, но пока тёплое тело, Майрон чуть повысил голос. — Уна! Уна. Что он там говорил насчёт горячей воды? Включи её, пожалуйста, набери ванну. Я отлучусь и вернусь. Он нашёл у Келебримбора в кармане телефон, банковскую карточку и ключи. Забрал и ушёл. Быстро вызвал такси и быстро назвал совершенно случайный адрес на другом конце города. Приехав, ещё с полчаса плутал по мелким улицам, а потом просто выключил и кинул телефон в мусорку, проверив, что нет вокруг ни камер, ни прохожих. Карту сломал пополам и выкинул тоже, но в другую урну, а ключи вскоре утопил в реке — тут, на окраине города, она была заросшей, ленивой и неглубокой, с жирным илистым дном и безбожно залитая отходами с ближнего энергопредприятия. Майрон эти заводы ненавидел, ибо уничтожать так беззастенчиво порядок природы казалось ему злом. Дома его ждала фальшивая сестра и труп. Как много раз до этого. Майрон впервые убил кого-то… Давно. Он забыл, когда, но ему стало хотеться ещё и ещё раз за разом. Одному это было делать не очень просто, поэтому однажды Майрон создал Уну. Ну, «однажды» — это условно. Ему понадобилось около полугода на то, чтобы все массы своих разработок упорядочить и на их основе создать идеальное… Существо. Уна не была роботом, но не была и человеком. Но Майрон для удобства назвал это техномагическим андроидом, чтобы не думать слишком много. Созданная девушка стала его компаньонкой и его соучастницей. И она упрощала работу. — Ты вернулся? Я набрала воды. — Спасибо, дорогая. Я сам дальше. Он привычно вооружился несколькими скальпелями, разложил их в ванной, прежде чем унести тело новой жертвы туда. Уна, как всегда, не захотела смотреть на это — ушла к себе. Майрон однажды застал её в такое время: девушка просто смотрела в стену, почти не моргая. Он полагал, что это что-то вроде экстренной перезагрузки её данных, хотя её искусственный разум был во многом способнее и совершеннее любого живого, он полагал. Через неделю к ним пришла полиция. С ними был ещё отец Тьелпэ — Куруфин, он представился так, — и парень с чёрными волосами. Оказалось, что это тот самый кузен, Эрейнион, и он просто тоже очень сильно переживает. Келебримбор пропал, видите ли! Майрон позволил после лёгкого намёка на это осмотреть квартиру, потом сочувственно говорил с Куруфином. Тот казался таким подавленным, словно это его Майрон убил. Но ему, конечно, было необязательно знать, кто сейчас так соболезновал его проблеме и кто выражал надежду, что Тьелпэ найдётся. Он вышел проводить гостей уже после ухода полицейских, которые, поблагодарив за содействие следствию, уехали раньше. У подъезда встретился с одной из старушек. — Добрый день! — он печально улыбнулся. — Я сейчас договорю и помогу вам с сумкой, ладно? — Всё хорошо? — уточнила внимательная пожилая женщина. — Нет. — грусть Майрон подделал гениально. — Келебримбор пропал. Куруфин, вы, кстати, знали, что он встречался с моей сестрой? Боги, надеюсь, он просто… Не знаю, завис в каком-то баре.? — Он не ходил по таким заведениям, если вдруг только не скрывал это от меня под грифом секретно. — хмыкнул Куруфин. — Спасибо, что рассказали столько. И нет, я не знал… В таком случае, надеюсь, что она справится с незнанием, пока всё не прояснится. Хотя, может, в конце концов лучше и не узнавать… — Уверен, всё образуется. Удачи вам. — Майрон пожал обоим приходившим руки. Взглянул на Эрейниона прямо и открыто. — Заходите, если захотите… Мало ли. И держитесь. — это было уже больше отцу пропавшего. — Всё-таки было бы славно вскоре узнать хорошее что-то. Дело закрыли через полгода, потому что совершенно ничего не нашли, а влиятельная родня Тьелпэ не смогла надавить ни на что — полиция не нарочно заминала дело, им просто не с чем было работать. Были похороны и слёзы, много слёз. Майрон и Уна были там. У девушки лицо было под чёрной вуалью, а Майрон негромко, но с печальной полуулыбкой рассказывал какие-то истории из их общения или о пропавшем и своей сестре. Трагичности дела это не умаляло, но словно бы чуть-чуть всем облегчало потерю. Майрон всегда был идеальным и это про него знал весь двор. Он всё так же вежливо и мило здоровался со всеми и всем помогал, пока однажды не сказал, что Уна плохо себя чувствует в доме, где Тьелпэ так часто бывал и где больше никогда не будет. Брат и сестра переехали в другой район, а эту квартиру продали кому-то. Новые соседи совсем не были такими хорошими, как решили дотошные жильцы. Не были ни скромными, ни вежливыми, не здоровались, шумели по вечерам и наверняка, вынесли вердикт пенсионерки домовладения, прятали миллиард скелетов в шкафу.