***
В классе 1-А оживлённо. Кто-то хихикает, кто-то залипает в телефон вместе с другом, кто-то переговаривается. Из наушников Энни доносится хеви-метал. Она смотрит скучающе в окно, никак не выражая своих эмоций по поводу музыки, которую слушает. Бертольд восхищается её лаконичностью в движениях и проявлении чувств. Ему слышно, что она слушает. Энни сидит на предпоследнем месте у окна, а Бертольд – на соседнем ряду на последнем месте. — Вызываем Бертольда, приём, — Райнер помахал рукой перед глазами Бертольда. — Ты решил научиться спать с открытыми глазами и не принимать странные позы? — А... извини, ты что-то сказал? — пробормотал Бертольд, вынырнув из своих мечтаний. Райнер, подняв брови, проследил его взгляд и обернулся. Бертольд раскраснелся, дёрнув друга за рубашку, чтоб не смотрел. Райнер повернулся к нему, сияя улыбкой от уха до уха. — И чего ты тут сидишь? — вопросил Райнер, уперев руки в боки. Рубашка подозрительно заскрипела пуговицами на его массивной груди. — А чего? — не понял Бертольд. Он немного отклонился назад, чтобы пуговицы, если что, не попали ему в глаз (однажды такое уже случалось). — Пригласи Энни... — слово «погулять» Райнер договорить не успел. Бертольд захлопнул ему рот руками, краснея, как девица на выданье. Красные уши Бертольда заметила Имир, но надолго о них не задумалась, вновь обратив своё внимание к Хистории. Та сидела у неё на коленях, болтая ногами, и рассказывала о каких-то новостях из мира знаменитостей, листала ленту в телефоне и то и дело показывала Имир фотки актёров и актрис. Имир, слушая её воркование, улыбнулась и думать забыла о каких-то там Райнере и Бертольде. — В смысле меня исключат из команды? — переспросил Эрен громче необходимого. — Не исключат, если у тебя будут хорошие оценки на экзаменах, — поправил очки Армин. — Они совсем? — возмутилась Микаса. Звякнули воинственно её цепочки, чокеры и заколки. — Может, они что-то неправильно тебе передали? Я пойду уточню, — произнесла она, поднявшись, и стул угрожающе заскрипел по полу. Армин потянул её за чёрную юбку обратно и кашлянул, когда юбка съехала и оголила пупок Микасы. — Погодите, — сказал Армин и схватил Эрена за воротник рубашки, пока он не выбрался через окно во двор. — Давайте просто вместе позанимаемся, а не будем аниме смотреть допоздна, ладно? — Ночуем у меня! — оживился Эрен. Микаса засияла, увидев его улыбку, и плюхнулась обратно за парту, чуть не отдавив Армину руку своими бёдрами. — Нет, разделим, Жан, серьёзно, не обиделась я! — Дверь класса отворилась, и на пороге появились Саша, Конни и Жан с булками в руках. Саша уже дожёвывала одну, не удосужившись достать её полностью из упаковки. — Ты нам жизнь спас, что сказал, где их можно купить! — Да, но всё-таки... — вздохнул Жан, закатив глаза. Свалив все булочки на парту Конни (последнюю в ряду около двери), они осмотрели класс на предмет учителей и, обнаружив, что врага не оказалось поблизости, облегчённо вздохнули. Конни и Саша принялись благоговейно вкушать свою сырно-куриную амброзию, а Жан услышал разговор Райнера и Бертольда. — Да чего такого, ты же её не жениться зовёшь, а просто погулять! — басистым шёпотом настаивал Райнер. — Райнер, хватит, — умолял Бертольд, отчаянно краснея. Жан почувствовал, что настало его время. — Помочь с советом для свидания? — пригладив волосы назад, поставленным актёрским голосом спросил он и подмигнул, да так красиво, что Райнер и Бертольд увидели искорку на его пушистых ресницах. — Да, Жан, ещё бы! — Райнер радостно закивал. — Нет, Райнер, пожалуйста, — вздохнул ещё печальнее Бертольд. — Вот же вкуснотища, скажи, Конни! — вздохнула счастливо Саша. Щёки и нос её были покрыты крошками и сливочным сыром. Конни, будучи всегда послушным мальчиком, жевал и не слушал уже никого. — Ой, а что вы такое кушаете? — зато услышала Хистория и, спрыгнув с коленей Имир, подошла к задней парте. Имир, проводив её разочарованным взглядом, заметила оживление со стороны пацанов. — Лучшие булочки на свете! — оповестила Саша. — А можно попробовать? Только кусочек, я уже пообедала, — улыбнулась Хистория. — Я и говорю, лучший способ покорить сердце девушки — позвать её в ресторан! — кивая с видом бывалого ловеласа, сказал Жан. — И цветы! Розы! Одну, так красивее! Нет, десять! Нет, сто! — Сто одну, — подсказал Жан. — Во-о-о-от, наш человек, — Райнер пожал ему руку. Бертольд закрыл лицо ладонями. Имир закатила глаза. — Так, придурки, — подвинув стул к ним, Имир перекинула через него ногу и села. — Ни черта вы не сечёте в том, что нравится девочкам, — сказала она и покосилась на Энни. Та продолжала рассматривать что-то интересное на совершенно неменяющемся пейзаже за окном. — Особенно таким девочкам. — Имир, только не ты... — взмолился Бертольд. — А чем плох ресторан? — удивился Жан. — Хистории нравится, скажи, Хистория? — А? Да, конечно, я люблю ходить в кафе, — Хистория миленько улыбнулся. — Хы... — Имир сама не заметила, как тоже улыбнулась. Правда, Райнер, Бертольд и Жан нервно поёжились от её улыбки. — Кхм. Так вот. Хистория — это Хистория. А тут другой подход нужен, понимаешь? — сурово сказала она. Щёки Бертольда могли бы тягаться своим нежным оттенком с лепестками сакуры. Вскоре к обсуждению свидания для Бертольда и Энни подключились и остальные (кроме, к счастью, самой Энни. Или всё-таки «к сожалению»). — Главное — ничего не бояться! — подбадривал Жан. — Да, будь уверенным! Молча подошёл, обнял и пригласил! — взмахнул кулаком в воздухе Эрен. — Девушкам нравятся уверенные, — поддакнула Микаса. — Вы его так ещё больше напугаете, — пискнул Армин. — Я скину тебе список кафе, где мне нравится, там очень мило, — ворковала Хистория, — Энни там тоже понравится! — Цветы, мужик, не забудь о цветах! — настаивал Райнер. Его рубашка скрипела всё сильнее. — Да сначала позови её, потом уже о цветах и месте подумаешь, — закатила глаза Имир. — Нет, скажи сразу, что поведёшь её есть, девушка должна знать, как она сегодня поужинает! — запротестовала Саша. — Главное, что мы поели, — сыто вздохнул Конни. — Ну, давай! — шёпотом и хором пожелав Бертольду удачи, ребята всем миром подтолкнули его к цели. В классе неожиданно воцарилась тишина спустя пятнадцать минут оживлённых разговоров. Энни заметила это даже через громкую музыку в наушниках. Достав телефон из кармана, она выключила звук и вздрогнула, когда увидела перед своей партой Бертольда. — Энни, привет... — промямлил он, сигналя красными ушами. — Привет? — ответила ему Энни, сматывая наушники. — Я хотел тебя пригласить... — пробормотал Бертольд. Одноклассники затаили дыхание. Энни подняла удивлённо брови. Вероятно, это и напугало Бертольда ещё сильнее, потому что он выпалил: — П-пригласить посмотреть на школьную стенгазету! Видел, там новые статьи вышли... — О, — произнесла удивлённо Энни. Их одноклассники синхронно ударили себя по лбу. Это провал, Бертольд Хувер, грандиозный провал! — Саша, не толкайся! — зашипел Жан. — Я не виновата, что мне Имир всё загораживает! — пропыхтела Саша. — Ты сейчас намекнула, что я дылда, да? — угрожающе прошептала Имир. — Да тише вы все, а то нас спалят! — шикнула Хистория. — Эрен, тебе хорошо видно? — спросила Микаса. — А-а, да, да, Микаса, прошу тебя, не шевелись, я же грохнусь! — пролепетал Эрен. — Микаса, ты уверена, что тебе не тяжело Эрена на плечах держать? — пробормотал Армин. — Мне тоже ничего не видно, — протянул обиженно Конни. — Давайте, пацаны, я вас подсажу, — пробасил шёпотом Райнер. Энни согласилась посмотреть стенгазету. Всё же лучше, чем ничего, но, когда они с Бертольдом выходили из класса после урока, Жан и Имир всё же устало закатили глаза. Хистория шикнула на них: «Знатоки в свиданках нашлись!» и показала Бертольду большие пальцы вверх, желая удачи. Как только за ними закрылась дверь, вся команда поддержки тут же подскочила к двери и окну в коридор. — Что они делают? — шёпотом спросила Саша. — Читают, — хмыкнула Имир. Энни с прежним скучающим видом застыла напротив стенгазеты. По её лицу никогда невозможно понять, о чём она думает. Бертольд фонарным столбом возвышался рядом. Нервно теребил край рубашки. — Свидание года, блин, — вздохнул Жан. — А ему сказал кто-нибудь, что надо не как пень стоять, а? — Сам бы и сказал, гений, — Эрен попытался пихнуть его ногой, но Микаса прижала её к себе: — Эрен, не дёргайся, а то упадёшь. — Микаса, прекрати его на плечах держать, а то... ай! — пробормотал Армин и взвизгнул, когда Райнер слегка подбросил их с Конни на плечах, чтоб они не съезжали. Энни задумчиво переводила взгляд с объявлений и статей и затем надолго замерла напротив одной из них. Вдруг одна её бровь дёрнулась. Энни прикрыла рот ладонью. Дёрнула за рукав Бертольда, кивнув на стенгазету. Тот наклонился к ней. — Что, что там? — зашептала Хистория. — Вы видели уже, что там повесили? — Нет, даже внимания не обратили, — шикнула Саша, прикладывая ухо к двери. — Не слышно, о чём они болтают! Энни всё указывала на что-то на стене пальцем и сдерживала улыбку, пряча её ладонью. Бертольд сначала очень удивлялся, что-то читая, а затем тоже стал смеяться. — Они смеются! — понизив голос до ультраписка, возвестила всех Хистория. — Чего?! — воскликнули Жан, Саша и Конни. Дверь отъехала в сторону, и группа поддержки один за другим вывалились в коридор. Флок удивлённо застыл напротив. — Вы что делаете? — удивился он, глядя, как все подскакивают и убегают. — Не мешай! — прорычала Микаса и, подхватив Эрена на руки, точно невесту, рванула к стенгазете. — У нас там! — продолжил за неё Жан, пробежав следом, ему в руку вцепилась Саша, а за Сашей семенил Конни. — Такое! — воскликнула Хистория, сидя на руках Имир и обвив её шею руками. — Происходит! — закивал Армин и помахал ладошкой, болтаясь на плече Райнера. Внимание не только Энни и Бертольда, но и всего 1-А класса привлекло таинственное письмо от некого З.У.Й., присланное в редакцию школьной стенгазеты. Вот что это было за письмо: Дорогая редакция Старшей Сингекской школы! Пишет вам неравнодушный самаритянин, имеющий самое непосредственное отношение к нашей дорогой Старшей Сингекской Школе. В последнее время, а если точнее, в промежуток с октября прошлого года по март нынешнего года, всё чаще и чаще мы стали замечать халатность со стороны не только некоторых учеников, но и даже учителей! Ниже прикладываем неоспоримые доказательства их вины и в дальнейшем просим принять надлежащие меры. Во-первых, хотелось бы отметить бессовестное поведение со стороны учеников 1-А класса. Ребята не только повели себя неуважительно к учителю права и экономики, когда он предложил им бесценную помощь по решению психологических проблем, но и продолжают проявлять чудеса лени. Начиная от ученика класса 1-А Эрена Джаггера, который отказывается называть дорогого учителя права и экономики своим любимым старшим братом, продолжая Джином Кирстейном, пропускающим занятия из-за занятости в бейсбольном клубе, и заканчивая Александрой Блауз и Николаем Шпрингером, начинающими обедать на уроке экономики, не дожидаясь звонка на обед. Просим президента школьного совета Марка Бодта принять меры. Во-вторых, также отметим безобразную работу школьного уборщика Ривая Аккермана. Считается, что в обязанности уборщика входит наведение порядка и чистоты, но данный представитель профессии является исключением из всех правил, ведь после того, как Райвель наводит уборку, невозможно войти в класс, потому что в нём пахнет чем-то навроде химического оружия, применявшегося в Первой Мировой. Даже учитель Ханс Зо себе такого не позволяет на своих занятиях по ядерной биологии. Наконец, мы считаем, что халатность учеников и школьного персонала вызвана пренебрежением своих прямых обязанностей заместителем директора школы по воспитательной работе Ирвином Шмидтом. Мы считаем, что учитель Шмидт закрывает глаза на хулиганство учеников и натуральный бандитизм персонала, поскольку в его интересах посеять в школе хаос и занять место директора. Искренне верящий в справедливость и надеющийся получить вашу поддержку, З.У.Й. Наверняка, автор данных строк, когда подписывался в конце письма, представлялся себе кем-то навроде Бонда, Джеймса Бонда, но, к сожалению, иногда что-то происходит не по собственной воле индивида, а по Фрейду.***
— Пообедаем вместе? — улыбнулся Эрвин. Леви снял хозяйственные перчатки и, пшикнув на руки антисептиком, взял протянутую коробочку сока. — Я думал, не предложите, — ответил он, ногой задвигая тележку уборщика в подсобку и, проткнув сок, сделал пару глотков, пока искал по карманам ключи. — Неужели вы во мне сомневались? — расстроенно протянул Эрвин, а глаза его всё равно сверкали весельем. Леви удивлялся, как такой серьёзный и сдержанный при всех человек может быть таким хитрым, когда они наедине. — Вовсе нет... а это что ещё... — Леви подобрал пустую упаковку от какой-то булки. — До мусорки не донесли, неряхи малолетние. Тц. — Ну-ну, не расстраивайтесь, — сказал Эрвин, забрал у него улику неряшества подростков и отворил дверь своего кабинета, пропуская Леви первым. — С тех пор, как вы пришли, они стали намного дисциплинированнее, — учитель Смит бросил упаковку в урну под столом и подвинул стул так, чтобы они с Леви сидели рядом. Из открытого окна в кабинет проникал свежий весенний воздух. Леви заметил, что на подоконнике лежало несколько лепестков сакуры, и на мгновение застыл, думая, смести их сейчас или позже. Эрвин, сев, мягко потянул Леви за рукав униформы. Леви перевёл взгляд на его руку и хмыкнул. — Уже лучше двигается, да? — Конечно. Я неустанно соблюдаю все предписания врача, да и вы не даёте мне расслабиться. — Ещё бы. Я сразу же замечу, если вы не делаете упражнения. — Вы такой внимательный, Леви. Гипс сняли ещё зимой. В тот день Эрвин порывался уже сам сесть за руль, а Леви, не понимая этой тоски по водительскому месту, запретил ему: с одной руки гипс снимут, а на другую наложат. Они поехали вместе, на электричке, и Эрвин, пока Леви сонно клевал носом, рассказывал, как несколько раз пытался сдать на права, но проваливался. Леви всё равно ему не поверил. Когда гипс сняли, Эрвин даже не расстроился, что рука стала выглядеть бледнее и слабее, не посетовал на то, что придётся ещё какое-то время восстанавливаться — он подозвал Леви поближе. Тот застыл в дверях кабинета, скрестив руки, и хмуро разглядывал светлое помещение, но всё-таки подошёл. Эрвин протянул ему правую руку, теперь без гипса: — Давайте пожмём друг другу руки как полагается. — Мы уже давно знакомы, Эрвин. — И пожимали друг другу только левую руку. — Вы слишком сильно обращаете внимание на детали. Несмотря на ворчание, Леви пожал протянутую ладонь. Его касание было осторожным и тёплым. Касание Эрвина было мягким и уверенным. Леви сел за стол и взглянул на учителя Смита. Пиджак висит на спинке стула, рукава рубашки подвёрнуты на предплечьях. Для правой руки всё ещё нужна придерживающая повязка, но Эрвин уже может спокойно держать столовые приборы и даже недолго писать ручкой в тетради или маркером на доске. Леви открыл купленный у станции бенто и разломил одноразовые палочки. — Даже не знаю, как мы раньше обходились без вашей помощи, — продолжал говорить Эрвин. Леви бросил на него вопросительный взгляд. — Мы с коллегами, конечно, тоже не забрасываем воспитание и дисциплину, но, сами понимаете, подростки остаются подростками. А с вами всё равно легче стало. Спасибо. Леви пожал плечами, жуя безвкусные помидорки-черри. Эрвин улыбнулся. Он начал говорить о чём-то другом, кажется, о новой теме по истории, которую с утра рассказывал ученикам. Леви слушал вполуха. Он потерял нить ещё на прошлой неделе, когда запутался, какая из сторон нарушила какой из договоров и к какому из последствий это всё привело. Он больше следил, как Эрвин держит правой рукой книгу, в которую мельком заглядывал, а не за ходом лекции. — На самом деле, это мне стало легче, — вдруг проговорил он, пока Эрвин затих. Теперь Эрвин посмотрел на него вопросительно. — Ну, — Леви отвёл взгляд. — Помните, я про крылья вам глупость какую-то ляпнул? В общем, у меня они тоже будто появляются, когда я с вами. Ну, с вами всеми, в школе, я имею в виду. Эрвин удивлённо рассматривал его. Леви, чтобы скрыть смущение, смял коробочку от допитого сока, бросил её в урну под столом и принялся собирать опустевшую одноразовую посуду. — У вас всегда были крылья, Леви, — сказал Эрвин и улыбнулся, накрыв своей ладонью ладонь Леви. Тот перестал суетиться и фыркнул. Ветер поднимал занавески за спиной Эрвина, и солнце подсвечивало его золотые волосы. Леви отвёл взгляд, усмехнувшись. Эрвин чуть сжал его пальцы. Вдруг они оба услышали смех. Даже не смех — ржач и хохот, доносящийся из коридора. Леви закатил глаза. Опять эти подростки! Письмо от некого З.У.Й. возымело, вероятно, не тот эффект, который отправитель письма ожидал. Ученики класса 1-А смеялись, повторяли исковерканные имена, угадывая в них одноклассников, и пели гимн прекрасной Сингекской старшей школы. — Вот понимаешь, даже не за себя так обидно, как за Марка! — пытаясь отдышаться, бормотал Жан. — Кто такая Александра? Конни, ты знаешь Александру? — спрашивала Саша. — Не, ни разу не видел, они, наверное, всё время с Нико... Ника... Николо... Николаем ходят! — отвечал Конни. — Ребята, пожалуйста, не бейте стенгазету, она ничего вам не сделала! — взывал Армин. — Да кто он вообще такой, этот хуй с горы? — возмущался Эрен. — Там же написано, Эрен, он Зуй! — Микаса, хоть на словах и пыталась успокоить Эрена, тоже, как и он, пыталась побить буквы. — Кажется, у учителя Смита появился соперник, — хихикала Хистория, повиснув на плече Имир. Неожиданно кусок стенгазеты, на котором красовалось письмо, кто-то сорвал. Все ахнули, увидев уборщика Леви. — З-здрасьте, — отозвались дети. — Здрасьте, — кивнул им Леви и, не обращая на них больше никакого внимания, закинул на плечо швабру и яростно потопал в учительскую. — Здравствуйте ещё раз, дети, — улыбнулся за их спинами учитель Смит и, прежде чем Леви отошёл хотя бы на два шага, поймал его за шлёвки в униформе. — Пожалуйста, мистер Леви, не принимайте поспешных решений. — Да я его прибью, — прорычал Леви, продолжая идти на месте. Его белоснежные кеды шелестели по намытому полу. Эрвин держал его неожиданно крепко. Дети замерли, не дыша. — Именно об этом я и говорю, — вздохнул учитель Смит. — Дети, — обратился он к ученикам. Те разве что не пискнули. — Мы примем меры по решению проблем, затронутых в письме. Кто-то из вас состоит в журналистском клубе? Может быть, вы знаете, кто послал это письмо? Дети синхронно мотнули головами. Армин громко сглотнул. — Эм, вообще-то, я состою... — подняла руку Энни. — Но я не знаю, кто это был. Наверное, его оставили тоже... анонимно, — сдержанно сказала она. Хистория пихнула Имир локтем в бок. Имир кивнула. Обе заметили, что Энни закусывает щёку изнутри, чтобы не улыбаться. — Хорошо. В любом случае, спасибо вам за наблюдательность, — Эрвин кивнул. Хистория закатила глаза, притворяясь, что она в обмороке. Учитель Смит тоже сдерживался, чтобы не рассмеяться. Леви продолжал идти на одном месте. Микаса, Райнер и Бертольд с восхищением и уважением смотрели на руку учителя истории, удерживающую уборщика за шлёвку. — Мы пойдём. Хороших вам занятий, — оповестил всех Эрвин и вместе с Леви направился дальше по коридору. Леви успел смять кусок стенгазеты до микроскопических размеров. — Хорошие новости сегодня... — когда учитель и уборщик скрылись, проговорил неуверенно Бертольд. — Ха, а то! — Имир вдруг закинула руку ему на плечо — для этого ей пришлось дёрнуть Бертольда за воротник, чтобы он наклонился, и самой встать на цыпочки. — Бертольд, а ты, говоришь, уже пригласил Энни на свидание, да? — подмигнула всем так, чтобы Энни этого не заметила. Хистория, Саша, Конни и Жан взвизгнули. Райнер утёр скупую мужскую из уголка глаз, благодарно кивнув Имир. Эрен недоумённо глядел на них, Микаса всё ещё не планировала выпускать его из рук, а Армин, поймав удивлённый взгляд Энни, смущённо поправил очки. — Леви, постойте, — Эрвин шёл рядом. Дорогу он не преграждал, остановить тоже уже не пытался. Леви иногда думал, что учитель Смит видит и знает больше, чем показывает: иначе как бы он продолжал закрывать глаза на жалобы Зика о том, что у него в столе опять оказалась тухлая рыба? — Вас не достало его отношение? — фыркнул Леви. — Я хочу всё прояснить. — Судя по вашему виду, прояснять вы будете физической силой, — Эрвин говорил без упрёка. Леви остановился и опустил швабру с плеча. — Я так привык, — он закатил глаза. — Я не позволю, чтобы вас или ваших учеников оскорбляли всякие... — Неужели вас так задело именно это? — улыбнулся Эрвин. — Вам тоже досталось в этом письме. — Да к чёрту его, — фыркнул Леви и сунул смятый лист в карман униформы, не глядя на Эрвина. — Сожгу потом. — Спасибо, что не учителя Йегера. — И его тоже. Без свидетелей. — Не нужно, Леви. Не наживайте себе проблем из-за него, — Эрвин наклонился к нему и, убрав с его лба чёлку, заглянул ему в глаза. — Я переживаю, что вы действительно сделаете то, о чём говорите. Я не хочу, чтобы вы попали в беду. — Тц, — Леви цокнул языком и, мотнув головой, направился в подсобку, ворча что-то себе под нос. Эрвин сдержанно улыбнулся и, запомнив ощущение мягких волос на своей ладони, пошёл за ним. В подсобке Леви мог дать волю злости. Грохотал тележкой, переставлял вёдра, пытался поставить швабры так, чтобы они не падали и не бесили его ещё больше. Представлял на месте упавшего с верхней полки средства для мытья окон учителя экономики. Прикидывал, как быстро можно сломать человеку шею. Внешне оставался абсолютно спокоен. Ну, может, лишь капельку раздражённым. — Леви, — позвал его Эрвин, стоя в дверях. — Если не хотите, чтобы и вам прилетело, идите вести уроки, — буркнул Леви. — Не злитесь на меня, — Эрвин рассмеялся и вошёл в подсобку, закрыв за собой дверь. Швабры снова упали. Леви, закатив глаза, пнул их, чтобы не встали наверняка. — Я злюсь не на вас, — ответил Леви. Эрвин подошёл ближе. — Приятно, когда вы так заботитесь обо мне, — Эрвин улыбнулся ему. — Пожалуйста, пусть ваша забота останется в рамках уголовного кодекса. — Если бы вы знали, сколько раз я эти рамки нарушал, вы бы так уже не говорили, — тихо сказал Леви. Эрвин наклонил голову. — Я не настолько хороший человек, каким вы меня считаете. — Моё мнение основывается исключительно на том, что я вижу, Леви, — Эрвин взял его руку и положил свою вторую поверх. — А вижу я человека, которому не всё равно. — Опять красиво говорите, — хмыкнул Леви, невольно сделав шаг назад. — Пока вы красиво говорите, всякие идиоты пишут хуйню, чтобы вам подгадить. И вы ничего с этим делать не будете? — Уверен, всё это неудачная шутка, — мягко сказал Эрвин. — К тому же, вы видели, как отреагировали ученики. Никто всерьёз это не воспримет. — Вот пока вы все хихикаете и не обращаете на этого подонка внимание, он подстроит что-нибудь ещё, и тогда вы одной сломанной рукой не обойдётесь! — понизив голос до злого полушёпота, проговорил Леви и дёрнул руку, пытаясь вырвать её из ладоней Эрвина, и тут же остановил себя, взглянув на повязку. Эрвин не ответил и посмотрел на Леви. Леви поймал его взгляд и на мгновение забыл вообще всё, из-за чего только что злился. Эрвин приблизил к нему своё лицо. Леви смотрел, не понимая, а затем подался вперёд сам. Их губы соприкоснулись, неловко как-то, они ещё носами столкнулись сначала, пытаясь понять, как будет лучше обоим. Леви закинул руку Эрвину на шею. Эрвин положил ладонь Леви на щёку. Наконец мир стал ощущаться правильнее, чем несколько минут назад. — Извините, я... — Всё в порядке, я тоже этого хотел... — Да?.. Я подумал... — О чём? — Вы не рассердитесь, если я?.. — Да, пожалуйста... Прозвенел звонок. Ни учитель истории, ни уборщик на него не отреагировали, спрятавшись от всех в подсобке. Их отсутствие заметят, конечно, но не сразу.***
После уроков Марко шёл в кабинет МХК на третьем этаже. То тут, то там он слышал о каком-то странном письме в стенгазете, которое учителя попросили главу журналистского клуба изъять. Два экземпляра убраны со стенгазеты у школьных ворот и во дворе, а третий, в коридоре рядом с кабинетом заместителя директора, куда-то исчез. Понимая, что упустил какой-то новый локальный мем, Марко торопился на факультатив, чтобы узнать, в курсе ли о случившемся Жан. Они давно не обсуждали школьных дел, всё заняты были, у одного волейбол, у другого студсовет... В следующем году Марко будет ходить только в художку и всё! Кабинет МХК заливал розоватый солнечный свет. Закат разлился по небу, и ветер развевал на его фоне лепестки цветущих деревьев. У мольберта, в старом сером комбинезоне, измазанный в краске, сидел Жан. На щеках, носу и руках его были пятна гуаши. Комбинезон он стал приносить после школьного фестиваля, когда понял, что рисовать в том, что не жалко запачкать, намного приятнее. Жан не заметил, как Марко вошёл, и продолжал рисовать. Отчего-то ему невероятно шли и закат, и мольберт, и заляпанный краской комбинезон. — Ой, Марко, привет! Ты чего завис? — Жан улыбнулся, помахав рукой в цветных разводах. Его улыбка сияла ярче заката. Марко не мог сказать ни слова. Так проходит весна в Старшей Шингекской школе.