Нигредо поднимает голову с плеча Скарамуччи, который, кажется, ещё не проснулся. Психолог смотрит на часы — шесть утра.
— Кажется, я проспал Новый год… — тихо бубнит.
— Не ты один, — с усмешкой проговаривает Венти, включая электрочайник. — Вы тут устроили семейное лежбище на кухне, так что мы с Сяо перекочевали в комнату. Кстати, Аяку всё же позвали, она и правда сидела дома одна… даже как-то грустно за нее. Хоть я и злюсь за тот случай…
— Иногда мне кажется, что ты здесь единственный с нормальной психикой, — усмехается Нигредо. — Ну, условно нормальной. Абсолютно здоровых людей не существует.
— Мм… — Скарамучча поднимает голову и потирает затекшее плечо. — Я уже слишком стар для того, чтобы спать за столом… — он выравнивается, и позвонки тут же неприятно хрустят, вызывая усмешку у присутствующих.
— Жиза, — комментирует хруст адвокат.
Нигредо поворачивает голову, окидывает взглядом кухню, выискивая брата: Альбедо сидит на подоконнике, протянув ноги вперед, головой упирается в стекло, глаза закрыты, он тихо сопит, грудь едва заметно вздымается.
— А где Казу? — психолог переводит взгляд на Венти.
— Тоже спал, — пожимает плечами тот. — Видимо, заразился от вас старостью. Он проснулся около десяти минут назад и вышел на балкон. Покурить вроде.
— Мм? Разве он курит?
— Не закуришь тут, — слегка истерично усмехается, подходя к спящему Альбедо.
Блондин выглядит таким спокойным и умиротворённым, как никогда прежде. Сколько бы он не прорабатывал свои травмы с психологом, их отпечаток всегда можно было найти в его взгляде, голосе, жестах, мимике… а сейчас — нет ничего. Словно чистый лист, который никогда не сталкивался с насилием, никогда ни о чем не переживал, никогда не подвергался систематичным избиениям и абьюзу.
— Может, со мной что-то не так… — тихо шепчет адвокат, аккуратно убирая волосы с лица Альбедо. — Но мне спокойно видеть его таким… забыл или нет… он всё ещё наш Шиз. Я уверен, как только он вернётся к работе, то снова будет шутить про трупов, приглашать на тортик в морг, пугать свидетелей и заигрывать с детективами… он ведь даже в больнице уже шутил… его темперамент особо не поменялся… зато на его душе покой…
— Я уже думал об этом, — проговаривает Нигредо, вставая из-за стола и опуская руки на затекшие плечи возлюбленного, принимаясь разминать их. — Он ведь забыл не только нас, но всё, что было с ним когда-то… всё то, что его сломало… Мы не вправе препятствовать его стремлению всё вспомнить, как и не вправе давить на него, если он решит жить в неведении. Я поддержу любой его выбор. Я люблю его таким, какой он есть… ему тяжело, и всё, что мы можем сделать — это просто оставаться рядом.
— Доктор, — адвокат разворачивается к психологу, — Альбедо просил меня присмотреть за Кадзухой. Думаю, очевидно, что он не в порядке. Хоть и держится, как может, но…
— Я уже пытался с ним поговорить, ему нужно время. Он хочет всё обдумать, переварить и потом придет ко мне, и мы всё обсудим.
— Спасибо… я обещал, но чувствую, что вообще ничего сделать не могу. Мы с ним не очень близкие, если я сейчас полезу со своей ненужной поддержкой, то сделаю только хуже.
Альбедо глубоко вздыхает, тихо мычит и поднимает голову.
— Доброе утро, — Венти мягко улыбается, — как себя чувствуешь? Выспался?
— Голова болит, но в остальном — нормально, — слабо отвечает Альбедо. — Поможешь? — он опускает руки на подоконник и упирается ладонями, пытаясь повернуться и свесить ноги на пол.
— Конечно, давай…
Венти берет медика под руку, помогает приподняться и повернуться. Оказавшись так близко к Альбедо, держа его вот так за пояс, ощущая от него запах привычного шампуня и медикаментов, адвоката вдруг накрывают эмоции. Он утыкается блондину в плечо и замирает. Сердце сжимается от боли, ещё пару минут назад он говорил, что, возможно, не так уж и плохо, что друг все забыл, а сейчас осознание амнезии в очередной раз вызывает сильную боль.
— Прости… — проговаривает Альбедо, чувствуя, как вздрогнули плечи адвоката.
— Ты чего? — Венти тут же отстраняется и быстро вытирает слезы, стоящие в глазах. — Тебе не за что извиняться, — с улыбкой говорит. — Я просто рад, что ты в порядке… очень переживал за тебя, вот и растрогался, хе-хе. Не вздумай больше извиняться за подобное, ладно? Ты ни в чем не виноват, ты удивительный человек, просто удивительный! — восторженно проговаривает. — Я восхищаюсь тобой.
— Ой… — Альбедо опускает голову, ощущая, как щеки краснеют.
— Ого, это надо сфоткать, — усмехается Нигредо. — Моего братика кто-то смутил. Этот день надо отметить в календаре.
— Вы очень хорошие люди, но мне немного неловко, когда вы говорите подобное… — смотря куда-то в пустоту проговаривает Альбедо. — Кадзуха Каэдэхара сказал, что раньше я был другим… наверное, вам неприятно видеть меня таким… я для вас чужой человек, занявший тело близкого друга… и все ваши слова и любовь… Они направлены не на меня, а на него…
— Оу… Венти, Скар, вы могли бы оставить нас наедине? — психолог подходит к Альбедо и присаживается на подоконник рядом с близнецом.
— Конечно.
Адвокат дает Скарамучче несколько чашек, сам берет чайник и чай и уходит в комнату, где сидят Сяо и Аяка. Девушка совсем не удивилась увидеть N живым, она лишь недовольно фыркнула, сказав, что и не надеялась, что он правда умрет. Впрочем, Алатус и без того был уверен, что Камисато всё знают. Скар уходит вслед за адвокатом, оставляя близнецов наедине.
— Будешь читать мне какие-то нотации? — неуверенно спрашивает Альбедо, поворачивая голову на Нигредо.
— Можно я завяжу твои волосы?
— Что…? Эм… да, хорошо.
Психолог берёт густую прядь и разделяет на три, принимаясь медленно плести не самую аккуратную и опрятную косичку.
— Вполне нормально, что ты делишь себя на «его» и «себя». «Он» — тот, кто спас не одну жизнь, тот, кого мы все любим, тот, кто пережил нечто ужасное. А «ты» — чистый лист, у которого нет семьи и друзей, нет прошлого, и ты не видишь будущего. Тебе больно и одиноко, но ты всегда был таким, Альбедо… Как бы тяжело тебе ни было, ты всегда всё держал в себе.
— К чему ты клонишь?
— Нет никакого «он», Альбедо, — Нигредо завязывает небрежный хвостик и осматривает это подобие лёгкого хаоса, которое по его задумке вообще должно было быть аккуратной прической. — Есть только ты. И мы все любим тебя. Не «его», мой глупый брат, а тебя. Я отлично понимаю, что тебе тяжело… но ты со всем справишься. А мы все тебе поможем. Даже если память никогда не вернётся, для меня ты не станешь чужим. Хочу сводить тебя в кафе, где мы с тобой часто общались… ну, как общались, обычно мы срались и подкалывали друг друга. Пусть ты и забыл это, но ничего… я подарю тебе новые воспоминания. И не только я.
— Какое неприятное чувство… ты будто смотришь на мою душу сквозь рентген.
— Хех… я понимаю, что ты чувствуешь вину, но тебе не за что чувствовать себя виноватым.
— Сколько времени уже прошло… я ведь так ничего и не вспомнил… а ещё мне неловко, что я нарисовал портрет твоего мужа… чувствую себя как-то гадко из-за этого…
— Глупый-глупый Бебедо, — Нигредо качает головой и вздыхает. — Я не обижен и не оскорблен, я очень рад, что в твоей памяти запечатлелся его образ. Думаю, ты со временем все вспомнишь, но не нужно зацикливаться на этом. Нужно жить дальше, понимаешь? Рядом с тобой — верные друзья, любящая семья, мы все поддержим тебя. Вспомнишь — хорошо, не вспомнишь — тоже хорошо. Думаю, пора понемногу втягиваться в жизнь, я буду рядом, Альбедо.
— Доктор говорил, что я могу вернуться к работе как только встану на ноги… помоги мне научиться ходить без сторонней помощи…
— Давай не будем спешить, Альбедо. Ещё как минимум две недели тебе нельзя даже пробовать вставать на ноги без опоры. А потом я постараюсь сделать все, что могу, лишь бы помочь тебе как можно быстрее вернуться к работе, ладно?
— Хорошо… спасибо… — поникший взгляд опускается в пол, медик вздыхает, понимая, что, похоже, проведёт взаперти еще как минимум месяц.
~
Кадзуха сидит на балконе, укутавшись в теплый плюшевый плед. Вокруг так тихо и спокойно, он уже и забыл, когда чувствовал себя так уютно. Рядом с Альбедо ему тревожно, страшно и как-то неловко. Он вдруг ощутил себя так, будто бы откатился назад во времени, в те месяцы, когда они с медиком были друг другу чужими. Неприятно и больно, хочется просто все бросить и уйти, начать с чистого листа, отпустить Альбедо и позволить ему тоже начать жизнь заново, но как же тяжело думать о подобном. Юноша вздыхает, и, понимая, что в одиночку он уже просто не справляется с эмоциями, решает написать своему другу — тому, с которым познакомился ещё два года назад, когда спасался от одиночества общением в чате.
Вы 06:22
Доброе утро. С Новым годом, получается
Пфф… 06:22
Пф, с Новым)
Давно не писал, соскучился?
Вы 06:23
Прости, я был занят. слышал про теракт в ТЦ?
Пфф… 06:23
Блять, только не говори, что ты там был
Вы 06:23
Не я… мой Альбедо
Пфф… 06:24
Блять 🚬 как он?
Вы 06:24
Я позвоню?
Пфф… 06:24
Секунду, я сам наберу… на улицу выйду
Вы 06:25
Жду
Когда-то давно Кадзуха познакомился с этим парнем в анонимном чате, куда зашел просто пообщаться, пытаясь справиться с одиночеством. Конечно, в то время подросток не называл своего имени, не раскрывал никаких подробностей, они просто общались ни о чем, развеивая скуку друг друга. Единственное, что Каэдэхара знал, это то, что парень на несколько лет старше. Спустя примерно год такого общения, уже будучи за границей, они впервые пообщались по телефону. Из-за привычки друга фыркать и цокать, Кадзуха почти сразу подписал его, как «Пфф».
Входящий звонок Пфф…
— Утречка, — звучит приятный голос в трубке, как только Кадзуха отвечает на звонок.
— Привет, ну как оно?
— Пф, ты у меня спрашиваешь? Недавно переехал, занимаюсь документами сейчас, бумажная работа все дела. А ты как? Как Альбедо?
— Уже в порядке, я из-за этого и не писал тебе… Как-то совсем замотался… да и я помню, что у тебя какие-то проблемы на работе, так что решил не беспокоить.
— «Боньк» тебе за такое решение. Снова держишь в себе, а потом будешь маленькую истеричку включать?
— Тц! Это было один… ну два… ой всё, — отмахнулся Каэдэхара, а затем как-то облегченно вздохнул. Они проговорили всего пару минут, но это уже ощущается, как глоток свежего воздуха. — У Альбедо амнезия… представляешь? Совсем ничего не помнит.
— Воу… неприятно…
— Я вот думаю… может… может ему лучше было бы без меня? Ну, то есть… у него есть шанс на новую жизнь, разве не лучше ли для него…
— Эй, Казу, с чего это ты вдруг решаешь, что для него лучше? Разве он тебя не любил? Любил. Ну так и как ты можешь говорить, что без тебя ему будет лучше? Вот решишь оставить его, уйдёшь, а он вспомнит всё, и такой: «М, класс, Казу, спасибо, что бросил меня». Типо… так, да?
— Блять… я как-то не подумал о том, как это будет, если память вернётся…
— Нет, конечно, ты можешь его оставить, ты никому ничего не должен, тебе тяжело и тебя можно понять, но разве ты хочешь этого?
— Не хочу…
— Ну и зачем тогда думаешь о таком?
— Сам не знаю… чувствую, будто бы не дотягиваю до его уровня. Я с таким трудом добивался взаимности от него, и что теперь? Всё с начала… Всё было впустую…
— Впустую? Не думаю, — хмыкает голос на той стороне. — Казу, тебе выпал шанс полюбить его ещё раз, как и ему — полюбить тебя. Разве это не прекрасно? Новые чистые отношения, без «обстоятельств», без «вынужденных мер», без «навязывания». Только ты и он, никаких Фатуи, никакой жизни взаперти, никаких условностей… я нахожу это прекрасным началом.
— Как-то я не смотрел под этим углом…
— Пх, и почему я не удивлен? Выше нос, Казу, я уверен, у тебя все получится.
— Надо было сразу тебе позвонить… Как камень с души… хоть ты и не психолог, ничего такого не сказал, но… почему-то рассказать это всё Нигредо я не могу. Ему тоже тяжело, да и вообще… совесть не позволяет ныть ему…
— Думаю, если бы он слышал это, то стукнул бы тебя за такое, хех.
— Эм… Ави, спасибо тебе, что ты есть… и что выслушиваешь моё нытье.
— Тц, ой всё, сейчас прямо из трубки вылезу и стукну тебя. Не надо меня благодарить и называть свои переживания нытьем тоже не надо. Кстати, я ведь переехал… так что, эм, если захочешь, можем увидеться как-нибудь… — неуверенно предлагает друг, на что тут же получает радостный возглас.
— Конечно, хочу! Спрашиваешь ещё.
Дверь на балкон распахнулась, и Кадзуха резко повернулся — Венти вопросительно смотрит на юношу:
— Ты не замёрз? Полчаса уже тут сидишь, заболеешь ведь.
— Ой, полчаса уже прошло?
— Да! — в один голос звучит ответ от адвоката и друга в телефоне. Кадзуха вздрагивает, чуть ли не роняя смартфон.
— Ой, мне надо идти, — проговаривает в трубку, — я напишу тебе позже, ладно?
— Удачки.
Вызов сброшен, Каэдэхара стоит неподвижно, сводит брови и вопросительно смотрит на адвоката.
— М? У меня что-то на лице? — неуверенно спрашивает Венти.
— А? Нет, ничего.
Мотнув головой, Кадзуха проходит в квартиру. Его взгляд сразу падает на Альбедо — парень о чем-то общается с Сяо, все ведут себя так, словно ничего не изменилось. Глубоко выдохнув, Каэдэхара натягивает улыбку и направляется к друзьям.
— О, — заметив юношу, Альбедо тут же переводит взгляд на него. — Прости мне мой эгоизм, Кадзуха, но не мог бы ты сыграть ещё разок? Твой голос такой красивый и спокойный…
— Конечно, я только за.
Улыбается, в этот раз искренне. Чувствует себя нужным и полезным. Видит заинтересованность в голубых глазах, а большего ему пока и не нужно. Он присаживается на диван, берет гитару и ударяет по струнам, как на автопилоте перебирает пальцами, играя до боли в груди знакомую и родную мелодию.
***
Идет вычисление…
> Внешнее сходство Альбедо и Нигредо (без учета «особых примет») — 99%. Схожесть голосов — 98%.
> Сходство голоса Венти и Ави — 95%.
Предполагаемое внешнее сходство с учетом имеющейся информации о внешности второго — 88%.
Поиск информации…
> Валефор. Брат Барбатоса, трагически погибший в результате неудачного эксперимента дуальности.
Сходство голосов — 95%
Внешнее сходство — 90%
Идет анализ…
> Авис и Валефор предположительно — один и тот же человек.
Поиск ДНК информации…
> Совпадение по ДНК — 70%
Поиск в разделе «Генетическая инженерия»…
‼️ ОШИБКА. Сбой системы.
