***
2 января. Син Цю идет вдоль улицы, спрятав руки в карманы. Белая тканевая куртка, темно-синий шарф в клеточку, черные штаны и высокие ботинки — журналист быстрым шагом направляется в сторону дома. Дорога, машины, светофоры, городская иллюминация — его взгляд не задерживается ни на чем, он слишком сосредоточен на том, что сейчас происходит в его голове. Ещё шаг, и он врезается в прохожего. Уже открывает рот, чтобы извиниться, но, увидев знакомые ботинки, усмехается и поднимает голову. Взгляд падает в голубые глаза альбиноса. — Я тебя ждал, — проговаривает Чун Юнь. За своими размышлениями Син Цю совсем не заметил, как дошел до дома. — Только не говори, что стоял здесь весь день, — хмыкает журналист, выискивая в карманах ключ от домофона. — Не только день, — так же равнодушно соглашается. — Но ещё и ночь. — Мм… ну, считай, дождался, — пожимает плечами. — Это всё, чего ты хотел? — Не позволишь войти? — Дай-ка подумать… — Син Цю оценивающе смотрит на парня: светло-голубые штаны, темно-синяя куртка и белый мягкий шарф. — Только из-за того, что начинается снег, а ты без шапки. Ну и потому что ты торчал тут сутки. Отогреешься и уходи. — Син, я хочу поговорить. Проигнорировав слова детектива, он проходит в подъезд. Пару минут молчания в лифте, и они оказываются в квартире журналиста. — Добро пожаловать, — сдавленно проговаривает Син Цю. — Не чувствуй себя как дома. Привычно пустые стены, родной сердцу запах домашней еды вперемешку с освежителем воздуха и до боли в груди знакомым парфюмом — Чун Юнь оставляет обувь в коридоре, аккуратно ставит не только свои ботинки, но и небрежно брошенные журналистом. Качает головой, понимая, что Син Цю совсем не изменился. Кажется собранным, немного пугающим, серьезным и равнодушным, но по-прежнему остаётся хаотичным и шумным. Детектив идет в ванную, взгляд бегло проходится по знакомым баночкам и бутылочкам, даже мыло — всё с тем же запахом, что и когда-то. Помыв руки, он проходит на кухню: Син Цю, одетый в те же черные штаны и мягкий синий свитер, стоит, опираясь спиной о высокий подоконник, греет руки о чашку горячего какао, его голова опущена, взгляд направлен в пол. — Син, давай поговорим, — аккуратно начинает альбинос. — Выпей, — журналист кивает головой на стоящую на столе чашку с горячим чаем. — Не хочу чувствовать себя виноватым, если ты заболеешь. — А ты умеешь чувствовать себя виноватым? — проговаривает и садится за стол. — Ты пришел, чтобы язвить со мной? Син Цю ставит свою чашку на подоконник, подходит к столу, упирается ладонью в крышку, наклоняется вперед, нависает над парнем и приближается к его лицу. Пронизывающий душу взгляд больших янтарных глаз пристально всматривается в бледно-голубые. — Хочу напомнить, что ты находишься у меня дома, — холодно проговаривает журналист. — Было бы неплохо проявить хоть немного уважения. — И как ты это делаешь? Это ведь ты виноват, что мы расстались, тогда почему именно я чувствую вину…? Именно я прихожу к тебе, в который раз надеясь возобновить отношения… — он опускает взгляд на руку журналиста: на палец всё ещё надето кольцо, с которым когда-то он принял предложение узаконить отношения. — Я тебя не заставляю ведь, — пожимает плечами тот. — Это всё, что ты хотел сказать? — Син, если я помогу тебе с твоим делом, я могу расчитывать на то, что мы вернём наши отношения? — Разве я просил помощи? Я отлично справляюсь сам. Кстати, знаешь, пару дней назад в моей постели побывал твой коллега. Я ведь «сплю со всеми подряд», вот, пытаюсь соответствовать званию «шлюхи», — так холодно и равнодушно проговаривает, скрестив руки на груди. — Я был не в себе, когда сказал это… Правда, я уже не знаю, что говорить и делать, чтобы вернуть тебя… но без тебя я не могу. Я ведь приехал сюда за тобой, Син… — Чун Юнь поднимается и кладет руки на пояс журналиста. — Дело вообще не в том, что тот участок прогнил… и не в том случае с твоим другом… я ушел оттуда только из-за тебя. Я не хочу быть там, где тебя нет… мне очень жаль, что я так сильно задел тебя… я правда не хотел. — …. — Син Цю смотрит словно сквозь детектива. Ему особо нечего сказать. Такое бывает крайне редко, сегодня слова расползаются в разные стороны, бросая журналиста наедине с пустотой. — Ты меня слушаешь…? — после затяжного молчания Чун начинает понимать, что его слова просто проходят мимо. — …. — больно, как же неприятно и больно. Син Цю молчит, не знает, что говорить, да и нужно ли это сейчас. — Ты… эм… ты правда переспал с Хэйдзо? — Хах, — слегка истеричный смешок, а затем парень расплывается в ехидной улыбке. — Конечно, я ведь свободный человек. Имеешь что-то против? — Почему именно с ним? — А в чем проблема? — Верно, — рука скользит выше, детектив останавливается на талии журналиста, сминает мягкий синий свитер и притягивает Син Цю к себе. — Свободный, нет проблем. Тогда и со мной тоже не проблема, да? — М, так ты за этим пришел? — Нет, я соскучился… А ещё я не понимаю, почему ты вдруг стал отталкивать меня. Неужели мои слова настолько задели тебя…? Я сказал это в порыве эмоций, я на самом деле так не считаю… я люблю тебя, мне плохо без тебя… — И почему ты вдруг решил, что меня это волнует? — с усмешкой спрашивает журналист, отходя назад. — Да, верно… — Чун Юнь вздыхает. — Спасибо за чай. Глупо было приходить к тебе. В который раз.***
Тигнари вжимается лицом в подушку, по щекам градом стекают слезы, он больно впивается острыми зубами в нижнюю губу, пробивая до крови. Тело вздрагивает от резких и грубых толчков, Сайно хватает фенека за длинные уши, сжимает и тянет его голову назад, отрывая от подушки. Блондин нависает над лисом и раздраженно проговаривает: — Ну и зачем ты делаешь это, Нари? Провоцируешь меня постоянно. Ты специально, да? Нравится тебе такое? — Сайно, мне больно, — жалобно скулит, пока его тянут назад за уши, словно кролика. — А мне не больно? — усмехается Сайно. — Неужели так сложно не флиртовать налево и направо, Нари? Может, написать тебе на лбу, что ты принадлежишь мне? — Мхм… Сайно… — стонет от возбуждения, удовольствия и боли. — Тц. Блондин послабляет хватку, и Тигнари безвольно падает лицом в подушку. Уши ужасно болят, покрытое ссадинами тело ноет, ноги уже трясутся. Сайно сильно сжимает хвост фенека у основания, и лис чувствует себя так, словно его со всей силы ударяют об землю. Внизу спины находится слишком много нервных окончаний, и Сайно это отлично знает. Он продолжает грубо трахать Тигнари, буквально вбивая его в постель, отпуская болезненные шлепки по бедрам, лис извивается и стонет, кричит, умоляя одновременно продолжать и остановиться. Сайно резко замирает, и фенек чувствует, как изнутри его заполняет горячая жидкость. Тело расслабляется, дрожащие ноги разъезжаются в стороны, и Тигнари просто падает на простыни, обессиленный и истощенный. — Нари, давай сделаем несколько снимков и отправим Хэйдзо, а? — он за уши отрывает голову лиса от подушки. — Может, тогда он перестанет вертеться вокруг тебя. Можем ему и видео записать. Такое себе милое домашнее видео, где ты будешь ползать передо мной на коленях и просить выебать тебя. Давай? — Ммх… — стонет и ёрзает по кровати, не в силах выдавить из себя хоть что-то. — Ты так и не кончил, да? — качает головой, а затем усмехается. — Будем считать это твоим наказанием, Нари. Сайно встает с кровати, но лис одергивает его за руку назад: — Нет, не уходи… Сайно, не оставляй меня вот так… Блондин вздыхает и присаживается назад. Переворачивает лиса на спину, берет его донельзя возбужденный член в руку и склоняется к губам, принимаясь ласкать Тигнари рукой. — Разве я могу тебе отказать? — выдыхает фенеку в губы. — Постони для меня… — Ммх… Сайно… ещё… Лис ёрзает на постели, растворяясь в ласках возлюбленного. Извивается, громко стонет, так возбуждающе, прерывисто и высоко. Именно так, как любит Сайно. Скулит и всхлипывает, уши болят, тело вздрагивает, стоны становятся громче, и блондин припадает губами к головке. Фенек вскрикивает от неожиданности и удовольствия, и изливается парню в рот. Тот отстраняется и глотает, довольно улыбается, а затем нежно поглаживает лиса по щеке. — Пойдем искупаемся, Нари? — Я не встану… — на выдохе отвечает, сводя брови к переносице, мимикой выражая боль. — Можно я возьму тебя на руки? — …да. В этот раз ванну они принимают вместе. Сайно бережно омывает каждую ссадину, каждый синяк, каждую царапинку. Так нежно и робко целует синие запястья, поглаживает багровые укусы на шее и ключицах, а Тигнари лишь покорно сидит, пытаясь расслабиться и поддаться ласке, но, кажется, в этот раз возлюбленный и правда перегнул, уши всё ещё сильно болят, а хвост ноет. — Син Цю ищет Куки… — безжизненно смотря в пустоту, проговаривает лис. — Как думаешь, что с нами будет, когда он её найдет? — С нами? Ничего, — усмехается Сайно и проводит мягкой мочалкой по груди лиса. — Или ты снова переживаешь о своем Хэйдзо, Нари? — Ничего не было, Сайно… — Я ведь знаю правду, — зло выпаливает и сжимает запястье фенека, и без того покрытое синяками. — Но мы с тобой тогда не были… — бубнит, но его перебивают. — Это ты «тогда не был», Нари. Это ты виноват, что я такой. Я ведь тоже не идиот, я знаю куда больше, чем ты думаешь. Лис вздрагивает и опускает голову. Шевелить ушами больно, но они виновато прижимаются к голове, вызывая неприятные ощущения. — С-Сайно… прости меня… — еле слышно шепчет лис. — Я позабочусь о том, чтобы Куки никто не нашел. А ты, пожалуйста, позаботься о себе, Нари. Из-за того, что твой напарник на больничном, в отпуск тебя не отпустят. Уже январь… я бы не хотел, чтобы у меня появился ещё один повод ненавидеть Хэйдзо. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я? — Понимаю… — Ну, чего ты поник? — он поднимает голову лиса за подбородок. — Все будет хорошо, Нари. — Сайно… — взгляд зелёных глаз падает на глубокие царапины на предплечьях блондина. — Ты мог бы больше не встречаться с Шуви…? — Хах. Ревнуешь? — он мягко поглаживает Тигнари по щеке. — Не переживай, в моей жизни может быть только один «лис». — Я люблю тебя… очень сильно люблю… — бормочет сквозь боль в груди. — Пожалуйста, прости меня… это я виноват… только я один виноват… — Ну-ну, перестань, — аккуратно вытирает стекающие по чужим щекам слезы. — Ты стал очень ранимым и чувствительным… тяжело будет переносить период гона на ногах, ещё и на работе. — Я справлюсь… — Очень на это надеюсь. И что между тобой и Сиканоином ничего не будет я тоже надеюсь. Обещаю тебе, Нари, если и в этот раз он воспользуется твоим состоянием, я убью его. — Всё было не так… — Значит, всё-таки было, — он грубо хватает лиса за волосы и тянет в бок, вынуждая того наклониться, погружает его голову полностью под воду и давит, не позволяя вынырнуть. От неожиданности Тигнари вскрикивает, выпуская последний воздух. Вода быстро попадает в рот, он пытается вдохнуть, дёргается, упирается руками и дрожит. Сайно одёргивает его голову назад, оказавшись над водой, лис кашляет и жадно хватает воздух. Буквально только что он действительно был уверен, что возлюбленный утопит его. На долю секунды ему стало страшно, он не верит, что Сайно способен на убийство, но этот жест не на шутку напугал. Видя слезы и сильный испуг в глазах фенека, блондин мягко обнимает его, склонив голову на плечо: — Нари, прости, я сорвался… Конечно, я ничего тебе не сделаю… я ведь люблю тебя.