13 лет назад
Короткие светлые волосы собраны в аккуратный хвостик, некоторые пряди небрежно торчат на макушке, ярко-голубые глаза изучающе просматривают бумаги на столе, женщина одета в светло-синие штаны, бежевую водолазку и белый халат. На груди — пластиковая карта с именем «Рэйндоттир». Она поправляет очки в тонкой оправе, сводит брови к переносице, раздраженно бросает ручку на стол и откидывается на спинку стула. Дверь в кабинет хлопает, и женщина поворачивает голову, тут же встречаясь взглядом с алыми глазами. Черные брюки, черная рубашка, белый халат, мужчина проходит в кабинет и с размаху ударяет ладонью в крышку стола. Он склоняется к лицу Рэйндоттир и сквозь зубы проговаривает: — Какого черта ты творишь?! — Хм? — она вопросительно и так наиграно наивно смотрит ему в глаза. — Что-то случилось, Дотторе? — Мы договорились, что ты поможешь моему сыну, а я помогу тебе с твоим экспериментом. Вот только то, что ты с ним сделала — это не помощь, Рэйн. — Не шуми, — она машет рукой перед его лицом. — Я обещала, что спасу ему жизнь, я спасла. — Рэйн, ты совсем рехнулась? Он похож на овощ, в каком месте ты ему жизнь спасла? Я ходил к Каэдэхарам, Кадзуха вообще ни на что не реагирует. Как ты вообще его отпустила в таком состоянии? — Кто из нас врач, я или ты? Полагаю, раз операцию проводила я, то я вполне в состоянии сама решить, как поступать с пациентом. — Я убью тебя, — сквозь зубы шипит мужчина. — Тц, да в порядке будет твой сопляк, — она фыркает и бросает ему в лицо бумаги. — Почитай, если всё пойдет по плану, он будет живее всех живых. — «Если»? Если он умрет, я клянусь тебе, я убью и твоих детей, и тебя. — А если он выживет, — она поднимается, и, стоя впритык к мужчине и будучи ниже ростом, одаривает его высокомерным и властным взглядом, — ты сделаешь всё, что я тебе скажу. А он выживет, Дотторе. — Рэйн, я клянусь тебе, я… — Не шуми, — перебивает, — другого выхода всё равно не было, а так у него хотя бы шанс появился. Я заинтересована в нашем сотрудничестве, так что, очевидно, твоему сыну я вредить не буду. Конечно, пока мой дорогой напарник будет хорошо справляться со своей ролью.***
Кадзуха присаживается на край постели Альбедо, рука медика откинута в сторону, Нигредо только-только поставил ему капельницу и, оставив брата наедине с «соседом», ушел. Сегодня у Скарамуччи день рождения, психолог чувствует, что в последнее время совсем перестал уделять возлюбленному внимание, так что, хоть тот его и не просил, но пообещал провести весь день с ним. Альбедо лишь облегченно выдохнул, когда услышал, что близнец куда-то уходит. Иногда ему кажется, что за те дни, что он провел дома, а не в больнице, его «социальная батарейка» просто села. Он устал от чрезмерной заботы и внимания, но сказать об этом не может. Понимает, что друзья и семья переживали о нём, поэтому просьба оставить его одного будет звучать эгоистично. Присутствие Кадзухи совсем не мешает. Юноша старается вести себя незаметно, будто бы знает, что Альбедо хочет побыть один. — Казу, — так тихо и отстраненно медик нарушает тишину, — расскажи мне что-нибудь… обо мне… — Хочешь знать, каким ты был до амнезии? — аккуратно переспрашивает, хоть и сам знает ответ. Просто надеется, что за эти секунды, пока Альбедо задаст свой вопрос ещё раз, он сможет собраться с мыслями. Медик наконец-то назвал его Казу, этого уже достаточно, чтобы в голове юноши образовался вакуум. — Да… мне интересно, что я любил? Что не любил? Каким человеком я был…? Только, пожалуйста, не говори о том, что я кого-то спас или ещё что-то такое… мне очень неловко это слышать. Мы ведь жили вместе, да? Какой я был в быту…? — Хмм… — задумчиво протягивает, уже перебирая в голове воспоминания, стараясь подобрать что-то подходящее. — Ты называл мой крем-суп поносом. Мог часами сидеть над тарелкой, размазывая еду… Как в детском саду, хех. А ещё у тебя в квартире, до того, как я стал жить с тобой, был полный хаос. Даже битая посуда могла неделями лежать на полу. У тебя в комнате и в ванной всегда был идеальный порядок, но остальная часть квартиры… Хех… Когда я впервые вошел, ты сказал мне, что у тебя тут крысы живут. Пошутил, конечно, но я по наивности поверил. Боялся так-то. — А почему ты вообще оказался у меня дома…? Я так понимаю, мы не снимаем квартиру напополам, тогда каким ветром… — Эм… мне было некуда идти, ты предложил переночевать. Как-то так и сдружились. — А где твои родители? — А… Эм… Они мертвы. Отец умер два года назад, а мама… недавно. Но я особо не знал их, меня растили в приюте. — Прости, я не хотел… — обреченно вздыхает, смотря в потолок. — Нет, что ты, все в порядке… — Кадзуха слабо улыбается, чувствуя такое желанное душевное спокойствие. — Стой, подожди, — кажется, в голове Альбедо пазл немного не сложился. — Ты говорил, что тебе недавно исполнилось восемнадцать, рассказываешь обо мне так, словно прожил со мной не один месяц, и при этом ты из приюта… как так вышло, что несовершеннолетний оказался в ситуации, когда «некуда было идти»…? Каэдэхара опускает взгляд, в голове проносятся сотни вариантов ответа и возможной реакции Альбедо на каждый из них. Вывод приходит сам — придется солгать. — Там довольно длинная и неприятная история на самом деле, — обманывать настолько не хочется, что он решает уйти от ответа. — Давай в другой раз? — Хм. Ладно… — Когда ты приходил с работы, то всегда стоял по полчаса у двери, потому что не мог попасть ключом в замок, — переводит тему юноша. — Я нахожу эту твою черту весьма забавной. — Хм… кстати про замок… ты не знаешь, какой у меня пароль на телефоне? Фейс ай ди не работает, а пароль я не помню… придется в сервис идти. Удивлен, что мой телефон вообще выжил… ну, не считая сдохшей батареи. — Пароля не знаю, но могу взломать. — «Я у мамы хакер» типо? — слабо усмехается, и этого достаточно, чтобы сердце Кадзухи вновь пропустило удар. — «Типо», хех. Если что, могу поколупать его как-нибудь… если захочешь, конечно. Всё же, это твоя личная вещь… — Да пофиг. Даже если там порнуха какая-то. Хоть узнаю, чем интересовался раньше. — Обездвиживанием и шибари. — Мм? — вопросительный взгляд и немного растерянное выражение лица. — Что ты сказал? — А? Эм… так… если ты хочешь, я мог бы помочь тебе снять пароль. — Да, буду премного благодарен. Мм… что-то меня в сон клонит… — он опускает обречённый взгляд на свою руку. — С капельницей вот так спать не хотелось бы. — Всё будет хорошо, — Кадзуха улыбается. — Я посмотрю, чтобы ты не шевелил рукой во сне. Можешь поспать, я буду тут. — Не хочу обременять… — Нет, что ты, всё хорошо, мне не в тягость. Только рад быть полезным. — Тогда… с твоего позволения. Голубые глаза закрываются, а голова склоняется на бок. Медик практически сразу проваливается в сон. Из-за множества лекарств, которые ему приходится принимать, ему постоянно хочется спать. Организм быстро изматывается, морально он устает и от общения, и от молчания, и даже просто от присутствия других людей. Чувствует себя чужим и виноватым в том, что забыл. Внутри есть четкое убеждение, что он не просто «что-то забыл», а что «украл» чужое тело. Становится неприятно и гадко от себя, но здравый смысл пересиливает эту паранойю, а слова близнеца и голос Кадзухи как-то успокаивают. Каэдэхара поглаживает спящего Альбедо по руке, он даже не заметил, когда принялся это делать. Улыбаться и вести себя спокойно и беззаботно довольно тяжело, но понимает, что медику тяжелее. Альбедо кажется таким невинным, чистым, ранимым и беззащитным, что из ниоткуда берется желание запятнать его. Стоит подобной мысли проскочить в голове Кадзухи, юноша тут же одергивает себя. Уведомление на телефон прерывает его мысли. Сяо 11:12 привет, хотел ещё при встрече спросить, но забыл. сейчас вышел на работу и вспомнил. тебе этот человек, случайно, не знаком? (1 фото)Вы 11:13
Привет. Нет… а это не Венти разве? И почему должен быть мне знаком?
Сяо 11:13 однофамилец твой, поэтому спросил. понял-принял. как Шиз?Вы 11:14
Спит. Чувствует себя лучше.
Мотнув головой, Кадзуха выбрасывает сторонние мысли. Вдруг вспоминает, что договаривался встретиться с Ави, но пока Альбедо не проснется, либо пока не вернётся Нигредо, он не может уйти. «Нельзя всё время полагаться на Нигредо. У Альбедо ведь есть я… нужно, чтобы он и его муж полностью съехали на другую квартиру. Может, поговорить с ними об этом…?» Взгляд алых глаз направлен на спящего медика: длинные пушистые ресницы, аккуратные брови, острый нос, впавшие щеки, ярко выраженные скулы, мелкие царапины… Его голова повёрнута на бок, светлые волосы спадают в стороны, оголяя тонкую шею. Едва заметный бледно-голубой след на шее — как напоминание о случившемся. Рука сама потянулась. Холодные пальцы Каэдэхары касаются сухой и мягкой кожи Альбедо. Он смотрит на ссадину, не отводя взгляд, внутри зарождается сильная ненависть на того, кто виноват в теракте, а вместе с тем — ненависть на себя, что отпустил тогда возлюбленного в ТЦ. Медик тихо выдыхает, роняя случайный болезненный стон во сне, и этого звука хватает, чтобы Кадзуха одёрнул руку и тут же вернулся в реальность. Сейчас у него нет времени на злобу и ненависть, он будет улыбаться и, как и все, делать вид, что ничего не происходит. Но почему-то сейчас, когда Альбедо ничего не помнит, когда выглядит особенно уязвимым и хрупким, в голову лезут странные мысли. Кадзуха чувствует себя гораздо старше него, откуда-то берется ощущение, будто бы они поменялись местами. Из-за этого подсознание невольно проводит не самую приятную параллель. «Зачем ты мучил его, отец…? — мысленно спрашивает в никуда. — Ты… просто влюбился в него? Я не понимаю… почему ты причинял ему боль… тогда он тоже был таким невинным и беззащитным, как сейчас…? Что заставило тебя сломать его…? Не прощу тебя… никогда не прощу и не пойму…»***
Сяо убирает телефон в сторону и вздыхает: Кадзуха не знаком с Ависом. Не то, чтобы Сяо рассчитывал, что всё будет так просто, но хоть какая-то надежда жила. Получив материалы по уже закрытому делу, где Ави был свидетелем обвинения, Алатус убедился, что тогда на суде Венти видел именно его. Почему вдруг Кэйа решил соврать — остаётся непонятным. Из-за неофициальной просьбы вести расследование по делу Синьоры, дело о пропаже Камисато Аято было тоже передано Сяо. Обычно дела о пропаже людей затягиваются надолго, так что Райдэн записала его на Алатуса чисто для поддержания количества дел на одном следователе. Женщина заинтересована в том, чтобы Сяо собрал как можно больше информации по поводу Синьоры, поэтому старается разгрузить детектива по максимуму. Вспомнив про папку, которую ему передал судмедэксперт, Сяо принимается перебирать на столе бумаги в поисках нужной вещи. — Чун Юнь тут? — в кабинет заглядывает Люмин. — Вышел недавно, — холодно отвечает Алатус, продолжая поиски. — Хм… тогда можешь ему передать, пожалуйста? — она подходит к детективу и протягивает ему папку из архива. — Он просил. — Положи ему на стол. — Просто бросить архивное дело на столе? Смеешься? Чтобы оно пропало, и я потом несла выговор? Нет уж. — Ладно, — забирает и небрежно бросает папку на подоконник за своей спиной. — Что-нибудь ещё? Может, ещё какую-то твою работу сделать за тебя? — Тц. Хмыкнув, она направляется к двери. Возможно, Алатус и перегибает, когда вот так неприкрыто показывает свою неприязнь, но в его глазах Люмин остаётся одной из тех, кто виновен в покушении на жизнь Венти. Девушка уходит, и Сяо раздраженно продолжает поиски нужной папки на столе. Он привык, что у него всегда порядок, а этот легкий хаос, который наводит Хэйдзо, немного напрягает. «Да где же она… — обреченно вздыхает, уже пытаясь вспомнить, куда он мог её положить. — Мы стояли на улице, подошел Тигнари, передал папку мне, потом они с Хэйдзо снова начали собачиться…» — Наставник, что-то случилось? — голос Сиканоина прерывает мысли Сяо. — Выглядишь растерянным. Алатус поднимает голову: Хэйдзо одет в бордовый вязанный свитер, из-под которого виднеется воротник белой рубашки, и черные штаны. — М, ты наконец-то понемногу выползаешь из официоза? Стареешь, получается. — Надоедает постоянно рукава застирывать, а пыльные манжеты раздражают… Так, стоп, не переводи тему. — Папка, которую мне передал Тигнари… помнишь? Мы тогда на улице с тобой стояли, он подошел и передал материалы по делу. — Да, точно, было такое. И что с ней? — Найти не могу. Наверное, придется идти в охрану и просить записи с камер, чтобы посмотреть, куда я ее засунул. — Может, кто-то взял? — Брать дело с чужого стола? — Алатус приподнимает одну бровь. — Если кто-то взял, значит получит пизды вместе со мной. Я — за то, что оставил дело на столе. Он — за то что взял. — Эм, наставник… я немного не по делу, но… — Хэйдзо опускает голову и глубоко вздыхает. — Та девушка… ну, которая приехала с Вами к ТЦ, это ведь была Камисато Аяка, да? Могу я узнать, что вас связывает с ней…? — Моя соседка, а что? — А? Нет, ничего… просто было непривычно видеть тебя с девушкой, поэтому… — Чего? Ты сейчас на что намекаешь? — Ни на что, хе-хе, — Сиканоин отводит взгляд в сторону, подавляя в себе улыбку. — Ладно, неважно, — отмахнулся. — Если не занят, помоги мне найти эту чертову папку. Кажется, я уже всё тут перерыл. — Кстати! Наставник, ты читал статью Син Цю по поводу теракта? — Нет, но она меня уже раздражает, — проговаривает сквозь зубы, затем откидывается на спинку кресла и скрещивает руки на груди. — Ну и что там? — Он утверждает, что террористы действовали не из каких-то религиозных побуждений, как это часто бывает, и что они не помешанные или ещё что. В двух словах, он провел журналистское расследование и пришел к тому, что все террористы, кроме убитого переговорщика, успешно сбежали. А именно, они переоделись под мирных и, когда пошла череда взрывов, то сбежали на парковку, откуда потом были успешно выведены и спасены сотрудниками правоохранительных органов и спасателями. Это ведь гениально, не находишь? — Бред какой-то. — Только подумай, они заложили бомбу, решили сделать что-то массовое и глобальное, играют на публику, но понимают, что сбежать не смогут. Они не фанаты, готовые умереть за идею, так что перспектива смерти не радует, поэтому они переодеваются под мирных и скрываются на парковке, в безопасности дожидаясь, пока здание взрывается. А затем полиция их же и спасает, но так как они «всё время были заперты на парковке», то никто из них не является полезным свидетелем, ведь попросту ничего не видел, поэтому их всех просто отпускают. Хах. Не удивлюсь, если и выстрел был подставой, они сами убили своего переговорщика, чтобы выставить полицию идиотами. — Это тоже он написал? — недоверчиво поднимает одну бровь. — Обычно он ничего про полицию лестного не говорит, а тут оправдать выстрел пытается? — Нет-нет, про выстрел — это уже мои мысли. Его статья заканчивается на том, как «доблестная полиция выводит бедных террористов из здания и отпускает». — Привет, — общение прерывает голос Чун Юня. Парень проходит в кабинет и присаживается за свой стол. Следователь одет в бордовую рубашку и чёрную вязанную кофту, волосы взъерошены, круглые очки в тонкой оправе отражают свет дневной лампы. Заметив, что две пары глаз направлены на него, а в кабинете стоит абсолютная тишина, он неуверенно проговаривает: — Что-то не так? Хэйдзо опускает взгляд на его руку — кольцо на пальце. Точно такое же, как у Син Цю. Ни один, ни второй не перестали носить кольца даже после расставания. Чувствуя вину перед Чун Юнем, Сиканоин отрицательно качает головой. — Наставник, я пойду к Нари… спрошу по вчерашнему трупу. — Да, давай, — словно понимая, что Хэйдзо просто не хочет или не может находиться в одном кабинете с альбиносом, Алатус решил не задавать никаких вопросов. Сиканоин быстро уходит, и Чун Юнь переводит взгляд на Сяо: — Люми не заходила? — Да, точно, дело на подоконнике, — кивает головой назад, а затем принимается дальше рыться на своем столе. Альбинос подходит к окну и опускает взгляд — то самое дело, которое уже давно было отправлено в архив и, примерно с того момента как подозреваемая пришла давать показания, оно было сфабриковано. Есть ли смысл ворошить то, что произошло столько лет назад? Он берет папку в руки и опирается спиной о подоконник. Открывает, опускает взгляд на документы и вздыхает. Затем резко закрывает. «Нет, хватит… Син Цю сказал, что ему моя помощь не нужна… нужно оставить его в покое и жить дальше.» Сяо поднимает голову и поворачивается на Чун Юня: — Что-то случилось? Выглядишь расстроенным? — А? Нет, всё в порядке… сам виноват, что не уследил за своим языком, — вздыхает и обреченно качает головой. — Быть может поэтому я и предпочитаю помалкивать. — Дела сердечные? — Я сильно задел его в порыве ссоры, а потом не нашел ничего лучше, чем навязываться. И сейчас собираюсь лезть туда, куда не просят. — Хм? Так и не лезь, — задумчиво протягивает Сяо. — Может, человеку время нужно, а ты делаешь только хуже, что не даешь ему побыть самому. — Да, наверное… ладно, неважно. Пора приниматься за работу. Кстати, тут на подоконнике папка без номера, твоя? — Блять. Нужная вещь найдена, и Алатус наконец может вздохнуть спокойно. Он совсем не помнит, как бросил её туда, но, видимо, это уже вошло в привычку. Стоило ему только приступить к изучению материалов, как на телефон поступает сообщение. Вентик 💚 13:14 Плохо себя чувствую, беру такси и еду домой. Заберёшь мою машину, Мяочка? Мяочка* Мяо* Ой, блять.Вы 13:15
что с тобой?
Вентик 💚 13:15 Голова просто болит очень и кружится. Отменил сегодня себе всё, ключ оставлю на проходной. Так заберёшь…?Вы 13:15
конечно)
отдыхай. домой что-то купить?
Вентик 💚 13:16 Я подумаю и напишу «Только вышел из отпуска и сразу плохо себя чувствует, — Сяо вздыхает, поворачивая телефон экраном вниз. — Может, у него аллергия на работу?»