Спектакль: Акт Второй / Acta est fabŭla

Альбедо неуверенно переступает порог кабинета Нигредо, первым в глаза бросаются светло-зеленые занавески. Почему-то они вызывают у медика смешок, хоть он и сам не понимает, почему. Далее взгляд скользит по кабинету в общем: стол и несколько стульев, компьютер, книги, блокнот, в углу стоит тумбочка с чайником, около стены — мягкая белая кушетка, напротив — два кресла, круглый стеклянный столик и декоративный камин. В помещении витает запах свежести, который кажется таким родным и приятным, хоть Альбедо и уверен, что сейчас ощущает его впервые. — Ну, проходи, — Нигредо, до этого стоящий около окна, поворачивается к брату и жестом приглашает войти. — Вешалка за спиной, сесть можешь, куда хочешь. — Довольно уютно… — проговаривает судмедэксперт, снимая зимнюю куртку. — Если не учитывать занавески. — Пхах, я специально повесил их к твоему приходу, они тебе всегда нравились. Оставив куртку на вешалке, прихрамывая, Альбедо доходит до кушетки. Блондин присаживается, свесив ноги. Он нервно перебирает исцарапанными пальцами край голубого свитера, сверля глазами тёмный паркет. — Хех, — Нигредо присаживается напротив брата, держа в руках папку с бумагами, и закидывает ногу на ногу. — Раньше ты садился сюда только если всё плохо. Помню, как мы часами с тобой могли сидеть вот так и общаться, сначала как психолог с клиентом, потом как брат с братом… — Вот так просто и сидели? — Иногда так, иногда ты лежал головой у меня на коленях, иногда я у тебя… по разному было. — Было? — Альбедо расплывается в ехидной улыбке и приподнимает одну бровь. — Было, — холодно отвечает психолог. — …?! — Ахах, ну и лицо, Альбедо, — усмехается Нигредо. — Забавно слышать это от близнеца. — Кстати, обычно ты называл меня «док», так что… чисто для удобства… если хочешь… — Окей, Док. Ты обещал мне мою медкарту. — Да, верно, — психолог протягивает папку брату. — Здесь без подробностей, чисто чтобы ты имел представление. — А подробности? — Их мы будем обсуждать на сеансах. Мне жаль, что мы целый месяц умалчивали от себя довольно много важной информации, но твой врач сказал, что нервничать категорически нельзя. После операции тебе нужно было оставаться спокойным, так что… да. Прости за это. — Забей, — Альбедо опускает взгляд в записи, сделанные психологом. — Обсессивно-компульсивное расстройство, посттравматическое стрессовое расстройство, депрессия, трудоголизм, расстройство пищевого поведения, диссоциативное расстройство идентичности… ебать, как я дожил до своих лет? — Мы проработали с тобой почти всё из списка, — мягко проговаривает Нигредо. — Хотя, соглашусь, букет у тебя был весьма интересный. — И, я так понимаю, нахватался я этого добра не от хорошей жизни, да? — Всё верно. Относительно ПТСР, то оно осталось позади ещё два года назад, так что, полагаю, мы можем его не задевать. Ты был добровольцем, который поехал как военный врач в горячую точку. Очевидно, там и заработал себе ПТСР, но… ты просил не говорить о том, что ты кого-то спас, поэтому предлагаю эту часть твоей жизни оставить без обсуждений. — Да, хорошо. А что по остальному? — За постоянной работой ты скрывался сам от себя, отсюда и депрессия и выгорание… Увы, от себя не убежать, а весь этот букет тянется из детства. — Я думал, у близнецов детство одинаковое, — Альбедо вздыхает и откладывает папку в сторону. — Расскажешь? — Расскажу, я ведь обещал тебе, что буду с тобой честным. Твоя память вернётся, я в это верю, так что будет лучше, чтобы ты был готов. — Хорошо, я слушаю. — Для начала я хочу познакомить тебя с ОКР. Это такое заболевание, которое вызывает навязчивые мысли (обсессии), которые приводят к компульсивным действиям. Сегодня Альбедо спал с Кадзухой вместе. С ним тепло и спокойно, медик впервые за долгое время ни разу не просыпался ночью. Когда он открыл глаза, юноша всё ещё сопел, уткнувшись лицом в подушку. По расписанию, перед работой судмедэксперт должен сходить на первый приём к психотерапевту. Будь этим самым доктором не Нигредо, Альбедо точно не пошел бы. Он растерян и совсем не понимает, что говорить. Вздохнув, медик поднимается с кровати и направляется в ванную. Он останавливается у порога и замирает, перед глазами тут же проносится воспоминание о вчерашней ночи. Альбедо прикладывает руку к своей шее, проводит пальцами по ромбику, все ещё ощущая такие трепетные и нежные поцелуи Кадзухи. На душе сразу становится тепло и приятно. Парень подходит к зеркалу и поднимает взгляд — нет привычных кругов под глазами и бледности, на щеках даже легкий румянец, он выглядит довольно отдохнувшим, лишь искусанные до крови губы служат неким напоминанием о том, что вчера он из-за чего-то нервничал. Но, к счастью, уже забыл из-за чего. «Посмотри на себя, ты ужасен…» — чей-то голос проносится в голове, и Альбедо делает шаг назад. Показалось? Мотнув головой, он вновь склоняется над краном с водой, намереваясь умыться. «Отвратительный… грязный… ужасен… ужасен… просто ужасен… должен избавиться от этой грязи… должен. Должен. ДОЛЖЕН.» Не отдавая отчета своим действиям, Альбедо принимается тереть руки грубой мочалкой. Но этого недостаточно. Светлая кожа краснеет, но ощущение грязи никак не уходит. В голове на повторе стоит лишь одно — «должен избавиться от грязи». В ход идут всевозможные моющие, спирт, хлорка, что угодно, лишь бы наконец ощутить спокойствие. Сердце бешено колотится, руки уже дрожат, никак не хотят слушаться, кожа печет, на пальцах появляются царапины и маленькие ранки. Больно, но он продолжает тереть, потому что просто не может остановиться. Мысли путаются, в ушах стоит неприятный звон, ему нужно избавиться от грязи. Всё закончилось в одно мгновение. В мыслях сразу ясно и спокойно. Альбедо обнаружил себя, сидящим на полу в ванной комнате, уже разодрав руки до крови, лицо выражает абсолютное умиротворение, а вокруг разбросаны баночки с разнообразными моющими средствами. «Что это, блять, было…?» — по спине пробежал холодок, а из глаз невольно хлынули слезы. Поддаваться истерике нельзя, да и не хотелось бы, чтобы кто-то (Кадзуха) видел его в таком состоянии. Почему-то именно перед этим юношей возникает огромное желание быть сильным. — Вот как-то так началось моё утро… — бубнит судмедэксперт, уже откинувшись спиной на кушетку. — Я так понимаю, это и была обсессия, Док? — Да, так и есть. Не всегда навязчивые мысли (обсессии) выражаются так сильно и категорично… хм… возможно, было что-то, что стриггерило тебя? Ты, случаем, ничего не вспомнил? — Когда мы с Казу принимали ванну вместе, то на секунду мне показалось, что что-то вспомнил. Но я уже забыл что именно, так что… — Кадзуха хорошо к тебе относится? — Да, подрочил мне вчера. Думаю, он отлично ко мне относится. — Блять, — вырвалось у Нигредо, но затем он быстро берет себя в руки и уже спокойно спрашивает: — Ты шутишь сейчас? — Нет, — Альбедо отрывает спину от кушетки и принимает сидячее положение. Сбросив обувь на пол, он садится в позу лотоса. — А что? Он ведь совершеннолетний уже, не вижу проблемы. — Снова проецируешь на себя, — психолог вздыхает и качает головой. — Не с твоей стороны «проблема». Ладно, и как оно? — Я кончил. — Уже и забыл, как с тобой тяжело… Что ж, раз кончил, тогда могу тебя поздравить с первой дрочкой в «новом» мире? Забывший, что это такое, ты, по сути, лишился второй невинности. — Если смотреть с этой стороны, то, возможно, да. — И дальше мастурбации вы не дошли? — Нет… мне показалось, что я не хочу. Или не готов. Короче, не знаю почему, но мне стало страшно, и я попросил не заходить далеко… — И Казу согласился, я понял… хорошо. «Может, я и правда накручиваю себя? Альбедо, кажется, в порядке, да и Кадзуха сдержался…» — Думаю, именно это и поступило своеобразным триггером для твоих воспоминаний, — Нигредо делает пометки у себя в блокноте, затем откладывает его в сторону и присаживается на кушетку рядом с Альбедо. — Нам с тобой нужно серьезно поговорить и обсудить причины, по которым у тебя появилось ОКР. — Можем продолжить в четверг? Так-то мне на работу пора, а завтра я в сутках, вообще не до этого будет. — Понимаю, да… просто хочу, чтобы ты кое-что запомнил. Возможно, ты будешь видеть или слышать что-то, чего нет, оно происходит только в твоей голове. Образы, голоса, обрывки фраз… Пожалуйста, если тебе становится страшно, если ты не понимаешь, что происходит, если тебе плохо, то сразу звони мне. В любое время дня и ночи, Альбедо. Не важно, что ты увидел, или кто тебя напугал. Сразу звони мне. Хорошо? — В данный момент меня пугает мой брат-близнец… Док, позвонить тебе? — Тц. — Ладно-ладно, я обещаю, что если что, то сразу же позвоню. Так-то в больницу снова слечь не хотелось бы, так что прекрасно понимаю, что стресс и нервы мне ни к чему. Могу идти? — Нет. Нигредо крепко обнимает брата, сжимая в кулаках его мягкий вязаный свитер, опускает голову ему на плечо и вдыхает такой родной запах, по которому ужасно скучал. Постепенно Альбедо снова становится тем холодным, отстраненным, саркастичным и равнодушным парнем, которым был до теракта. Его характер и привычки возвращаются, что не может не радовать. Ещё немного и, кажется, он перестанет быть таким «наивным» и «невинным», таким, который заставляет разум Кадзухи мутнеть. — А теперь можешь идти, — психолог с улыбкой отстраняется от брата, чувствуя какое-то облегчение и легкую ностальгию по тем временам, когда он жил здесь, а Альбедо был его постоянным клиентом. — Хм. Недолго думая, судмедэксперт тоже решает обнять брата. Крепко прижимает к себе, зарывается носом в его волосы и слабо улыбается. Наконец-то пропало это давящее ощущение, что все вокруг лгут и лелеют его, как ребенка, что все относятся к нему, как к чужому, прикрываясь масками. — Спасибо, Док.

***

«Раз про Валефора нет никакой информации, значит нужно собрать всё, что получится найти по Ави», — взгляд Сяо направлен в экран, на котором одно за одним мелькают окна поисковой программы, которая пытается собрать всю информацию, что есть в базе данных полиции. — Наставник! — Хэйдзо буквально влетает в кабинет и ударяет ладонью в стол. — Почему вы ещё тут?! Сяо медленно поворачивает голову на юного детектива и весьма равнодушно смотрит в полные энтузиазма глаза: — Где «тут»? В этой жизни? На этой планете? — Нет, в кабинете. — Дай подумать… осмелюсь предположить, что я тут работаю. — Ой, я же не об этом, — лишь сейчас Хэйдзо начинает понимать, что, возможно, его вопрос звучал немного некорректно. — Я просто видел Венти в морге, ну и Тигнари искал тебя, вот и спросил. — Венти? Ты, случайно, ни с кем его не путаешь? Венти сегодня дома, потому что плохо себя чувствует. А Тигнари мне не написал, чтобы я… — Алатус достаёт из кармана худи телефон и опускает взгляд. — Блять… батарейка села. — Не путаю, это точно был Венти. — Так, ладно, — Сяо поднимается и направляется на выход, — присмотри за моим компьютером, пожалуйста. Когда поиск закончится, сверни, чтобы никто не видел. — Как скажешь. Хэйдзо улыбается и провожает Алатуса взглядом. Стоит парню скрыться за дверью, улыбка тут же пропадает с лица Сиканоина. Мысленно поблагодарив Вселенную за то, что Дайн заболел, а Чун Юнь занят в архиве, Хэйдзо присаживается за стол Сяо и бегло просматривает открытую программу. «Ищешь Каэдэхару Ависа… хм, ладно, это не моё дело. Надо закончить до того, как Алатус вернётся…» Хэйдзо щелкает мышкой, придвигается ближе к монитору и всматривается в текст. «Так… Чжун Ли, Дайнслейф, Алатус, Тарталья, Скарамучча… первый был наставником Сяо… и был убит… Тарталья был убит N… Скарамучча был признан виновным по делу N и приговорен к смертной казни, которую привели в исполнение в день приговора… хм… что это? Адвокатом N был Барбатос…? В смысле…? Почему он защищал серийного убийцу…?» Хэйдзо опускает голову и вздыхает. Он не может сохранить или как-либо передать эту информацию себе, чтобы дома обо всём подумать ещё раз, но сейчас сложить мысли воедино получается с трудом. «Думай… если Венти защищал в суде N, значит ли это, что они взяли невиновного? А задержанием занимался Алатус… какого черта вообще произошло тогда? Выглядит, как большая подстава… Хотя, наставник ведь помешан на правилах… Хм… настолько, чтобы посадить друга? Но не факт, что они были друзьями. Так… запись судебного заседания…» Нет времени смотреть детально, так что Сиканоин решает просто пролистать, внимательно всматриваясь в присутствующих людей. «Так… это же близнец Альбедо… мы уже встречались, когда наставник делал предложение Венти… плачет… Кажется, он был влюблен в Скарамуччу? Тааак… — Хэйдзо быстро выключает видео и перелистывает несколько страниц. — Прах был передан Нигредо. А вот это уже интересно… Они не были в браке, не являются родственниками… на каком основании колония передала прах ему…? Просто по дружбе? Окей… тогда всё же Нигредо и Скарамучча были в отношениях. Так… вспоминай, Хэй…» Парень сводит брови к переносице, стараясь достать из памяти тот самый момент, когда Алатус делал предложение Барбатосу. Нужно найти в этих воспоминаниях Нигредо. До мельчайших подробностей. Сиканоин щурится и закрывает глаза. В голове медленно вырисовывается нужный образ: светлая мягкая куртка, вязаный шарф, брюки, бледная кожа, дрожащие от холода пальцы, и… кольцо. «Точно. У него на пальце точно было кольцо. А ещё… а ещё Сяо, Венти и Альбедо осенью уезжали на свадьбу… за границу. Может, я правда ищу связи там, где их нет…? Так… Нигредо же психолог…» — Хэйдзо! — довольно строго звучит голос Сяо за дверью, Сиканоин успевает быстро закрыть всё, что смотрел, и повернуть голову. — Да, наставник? — Венти дома, его не было в морге. Напугал меня, тц. Тебе надо быть внимательней! Или к чему вообще был этот розыгрыш? — П-простите… я был уверен, что видел именно его… — виновато бубнит, потупив взгляд в клавиатуру. Сяо вздыхает и садится на стол, закинув ногу на ногу. Он сочувственно качает головой и закатывает глаза: — Хэйдзо, может, ты устал и тебе бы взять больничный? — Мм… Наставник, можно… эм… не знаю, насколько уместно спрашивать, но… — Говори. — Вы случайно не знаете хорошего психолога…? В последнее время я и правда чувствую себя не очень… думаю, Тигнари прав, и мне надо позаботиться о себе. — Весьма мудрое решение. Да, знаю хорошего психотерапевта. Сам к нему ходил, так что в его профессионализме сомневаться не стоит. Я спрошу, есть ли у него свободная минутка для тебя, и потом дам тебе знать, хорошо? — Да… — А теперь топай домой, ты выглядишь неважно. — Но как же… — Без «но», пожалуйста. Иди домой, Хэйдзо. — Угу. Вяло и еле перебирая ногами, Сиканоин уходит, а Сяо возвращается за компьютер. Программа уже собрала воедино всю информацию, которую удалось найти по Ави. И, как назло, то, что интересовало Алатуса больше всего, отсутствует. Биография этого человека начинается с тринадцати лет, а всего, что было «до», словно не существует.